Девушка, которой нет

Владислав Булахтин, 2009

Обычной москвичке с необычным именем Фея предлагают странную работу: сообщать людям о том, что они мертвы. Столичный плейбой Саня Кораблев знакомится с девушкой, с которой невозможно связаться по телефону или электронной почте – он находит ее письма с указанием места встреч в простом почтовом ящике. Вскоре Фея исчезает, и чтобы найти ее, Кораблеву нужно… умереть. «Девушка, которой нет» – самый романтический апокалипсис, невероятная история любви, которая началась через семь дней после конца света.

Мы отражаем мир — мир отражает нас. Каждый, дочитавший эту историю до конца, неминуемо станет еще одним из ее творцов.

T.a.t.u.: «All About Us»

— Держи ракетницу. Ракетница — оружие оранжевого пролетариата, — уважительно добавил Викентий Сергеевич, протягивая Фее короткоствольный пистолет с распухшим дулом и засаленную коробочку с зарядами. — Боле нет у меня ничего огнестрельного, да тебе и не требуется — словами и взглядом ты отрезвляешь убедительней.

— Зачем мне это? — удивилась девушка. — Вы же предупреждали — здесь любое оружие бесполезно. Говорили — я должна просто уговаривать этих… м-м-м… — Фея выдержала многозначительную паузу, — людей.

«Как иначе назвать тех, с кем мне предстоит встречаться?»

— Да, уговаривать. Да, бесполезно… — заворчал шеф. — Но эффект оружия не всегда измеряется уроном. Ты влепи болезному ракету в брюхо и, пока она празднично искрит, спокойно обоснуй, почему он должен расстаться с нездоровой иллюзией собственной жизни.

Фея с трудом запихнула «оружие пролетариата» в свой миниатюрный рюкзачок, затянула тесемки и небрежно бросила:

— Я надеюсь, мне представится возможность обосновать и вам ваше нездоровое отношение к тому, чем была наша жизнь.

Викентий Сергеевич впервые улыбнулся.

«Как же он божественно некрасив», — вновь отметила Фея, стараясь не смотреть на плешь и наливающиеся пурпуром щеки.

— Действуй, девушка. Накажи старого дяденьку Викентия. Ублюдка, кровопийцу и мегазлодея.

Оскалился желтыми зубами, навевающими мысли о болотном редколесье.

«Раньше не допускал фривольностей. Шаркал ножками, целовал ручки. Стоило спасовать перед его безбрежной застенчивостью… Ох — точнее: эх, мужики! Что на этом свете, что на том…» — Фея презрительно смотрела в глаза шефу.

— Ты же знаешь, я в любой момент могу самостоятельно исчезнуть — и не поморщусь, — продолжил он. — Мне твои угрозы как… тьфу! О себе лучше подумай! У тебя в глазах звериная тоска от того, что ты — это ты! Тоска от того, что мир пока еще мельтешит перед глазами, несмотря на все твои старания не замечать его. Подними голову! — Он почти орал. — Постарайся уйти достойно!

— Ступайте в жопу, природная аномалия, — вежливо парировала Фея. — Мне и раньше всякие гундосые умники дышать мешали. Теперь вы со своими мажорными проповедями лезете. Поздно — вы впарили убеждения, несовместимые с жизнью. Запомните: я пришла к вам не для того, чтобы спасать человечество или продлить свое никчемное существование. Мне просто очень хочется познакомиться с этими двуногими, которые воображают, что могут оправдать мнимое бессмертие. Может, найду кого поустойчивей, чем я.

«И буду оч-ч-ч-ч-чень убедительна с ним, не так ли?»

Развернулась и, протаптывая тропинку в клубочках подрагивающей пыли, двинулась на выход.

«Прочь из этой юдоли скорби, тишины и вселенских разочарований!»

Шеф окликнул:

— Эй, гуттаперчевая, ты оружием-то пользоваться умеешь?

Фее захотелось показать язык, грязно выругаться, перевернуть на прощание парочку ветхих шкафчиков. Она уже пообещала себе, что никогда не возьмет в руки ракетницу: «В этом инфернальном месиве даже щелбаны небезопасны. Ага».

Молча вышла из комнаты в темный коридор, заваленный десятками пар стоптанной обуви.

— Не жалей никого, слышишь! — заголосил Викентий Сергеевич. — Здесь нет правых и виноватых, добрых и злых! Они должны исчезнуть! Они же ни перед чем не останавливаются! И ад следует за ними…

«Ад следует за мной, — мысленно не согласилась Фея и со всей силы хлопнула входной дверью. — Что ж, нынче я очень даже настроена показать желающим, как страшен мой предсмертный сон. Трубач, труби тревогу!»