Панацея. Художник должен быть голодным три раза в день

Владимир Черногорский

Сборник рассказов. Многие были номинированы на различные литературные конкурсы. Чтение – лучшее лекарство от хандры. Надеюсь, сумею вас в этом убедить.

Накануне

— Не смотри на меня, словно председатель колхоза в понедельник. Делов-то — буряк не полил. Все одно ни чернослива, ни грецких орехов у нас нет, а самогон гнать условия не позволяют. Ты бы лучше вспомнил, куда картошку сажал. Соседи уже выкопали, — черный, как дурная примета, кот Васисуалий давно примерился к недоеденной плитке шоколада, но взять не решался.

Сладкое любили все, но какао-бобы в очередной раз всходов не дали, по примеру хлебного дерева и косточек цитрусовых. Не помогли многочисленные обогреватели и крики чаек.

— Навоз не тот, — так прокомментировал агро-фиаско ученый кот, — Хмурый он, безрадостный. Нет в нем атмосферы карнавала. Нищета есть, а веселья — пшик. Вот ведь что странно: на их родине тоже с голой задницей круглый год ходят, однако зубы целы и улыбаются. Нет, у нас не примутся — идеологический раздрай.

— И не надо! — вспылил Петрович, — Плевать я хотел на этих туземцев! Никогда им не родить «Идиота», «Мурку» не отмочить! А «Утро в сосновом бору»? (вышло не совсем удачно: огородники живо представили Большую Плитку Шоколада и одноименные конфеты). Грусть, боль за все и сразу — только эти чувства способны выносить шедевры культуры. И пусть голод, пусть редька — зато под рубищем бьется незасахаренное сердце истинного патриота. А по поводу нашего навоза ты не прав: из него первач чистейший, хоть и, да, со слезой.

— Ты от темы не уходи, — развивал наступление Василий, — Где клубни закопал?

— Дык, вершки почитай засохли. Теперича не найдешь, — Петрович картинно склонил голову на несвежий ватник.

На его лысине заблестели сентябрьские звезды. Не каждому даровано такое чудо и поэтому Петрович любил ночь. И еще в темноте лучше думалось, и не только о еде. Иногда ему приходили мысли о работе и даже о сексе. Особого значения он им не предавал — умел отличать зерна от плевел. Однажды, когда жуткий мрак окутал спящий поселок, ему явилось два в одном: дебелая скотница Нюша спрашивала, можно ли ей уйти сегодня пораньше. Ощущение хозяина положение было необычным и провокационным. Петрович старался подольше не отвечать. Как обычно, кейф сломал вездесущий котяра: «Я не поклонник форм с претензиями. Умение разглядеть большое в малом — вот предназначение, можно сказать удел, Поэта с большой буквы. Вычурность сродни вульгарности, она, словно бюстгальтер на ветру, бесцеремонна и порой настораживает».

— Ладно, не переживай. На следующий год больше вырастит, — Васька притворно вздохнул и сцапал вожделенные квадратики, — Кстати, председательша намекнула, мол, время платить за электричество.

При слове «платить» Петрович утопил голову в плечи глубоко и надежно. От этого маневра его тщедушная фигура только выиграла.

— Косая сажень, — определил дремлющий мух, по кичке Базедушка.

Дрозофил никогда не спал, он только делал вид, прикидывался безучастным и хмельным, незаметным до благопристойности. Мало кто знал, что в душе потомка воинственных птеродактилей бушуют страсти похлеще тех, которые рождаются при дележе чужого либо своего, но последнего. От такой, двойной жизни мух ссохся до старушечьей анорексии, и лишь выпученные глаза выдавали рвущиеся на волю страсти.

— Ккак намекнула? — донеслось со дна торса.

— Цинично: «Если к утру не рассчитаетесь, отключим и опозорим», — Василий взглянул на часы и пошептался с кукушкой, — Осталось часа три-четыре, от силы — пять.

— Эх… — в этот раз послышалось из еще-ниже.

— Я бы не стал доверять нашим ходикам, — пришел на помощь Хозяину двуличный мух. По правде говоря, он вообще не доверял всем насекомоядным, а безответственным матерям тем паче, — Сука она, сука и есть.

— ПАпрАшу… — оскорбилась старая гадалка, — Я-то своих на теплое место пристраиваю. А где ваши обретаются, вы хоть в курсе?

Вступать в «сухие» дискуссии было не в правилах родовитого крыльяносца, и посему, смежив веки, он повернулся спиной к брошенному вызову и принялся беззвучно умножать киловатт/часы сначала на рубли с копейками, а затем, увлекшись, на американские доллары и китайские юани.

Поднаторевшие в преодолении трудностей и невзгод сельской жизни дачники на время призадумались. Кое-какие свечи из нутряного жира озерных крыс в доме имелись, новостями за пределами шести соток они интересовались мало, а помыться можно и в бане. Но — ПОЗОР! Это мерзкое для благородного создания слово стучало набатом в виски и отсвечивало на воротах.

— Лучше смерть! — поперхнулся сладким известный на всю округу стукач, Василий, — Давайте кого-нибудь продадим или заложим.

Затерявшийся во внутренней эмиграции Петрович продолжал держать театральную паузу. Базедушка тоже молчал, боясь сбиться со счета, и только пестрая аферистка поддержала «разумное во всех отношениях» предложение:

— Вот Председательшу и сольем.

— Ура!!! Мы спасены! — обрадовались компаньоны и потянулись к столу.

Чукаево

Сентябрь 2014 г.