Кто нагнал цунами?

Владимир Цой, 2015

В 150-летней истории проживания корейской диаспоры в Российской Федерации и постсоветских государствах есть немало событий, ставших предметом внимания исследователей. Но, пожалуй, самым сложным из них является принудительное выселение корейского населения из Дальневосточного края в Казахскую и Узбекскую ССР в 1937 году. В данной работе автор предлагает посмотреть на происшедшее не только и не столько как на результат злой воли одной личности, а как на трагическое следствие взаимодействия внешне- и внутриполитических факторов того времени. При этом он старается обозначить все белые пятна, не обходит острые углы, подкрепляет свои версии анализом документов и сведениями, почерпнутыми из заслуживающих доверия источников. Поскольку книга содержит большое количество фактического материала, она поможет нынешнему поколению читателей, которое в своём большинстве туманно представляет прошлое диаспоры, существенно восполнить пробел.

От автора

Для корейской диаспоры в Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане, России, других государствах бывшего Союза Советских Социалистических Республик характерно особое состояние. С одной стороны, это недоумение, горечь, печаль при воспоминании о событиях 1937 года, когда свыше 170 тысяч корейцев из давно и, казалось бы, прочно обжитых районов Приморья и Приамурья были насильственно отселены за десять тысяч километров — на неизвестные земли Казахстана и Узбекистана. С другой стороны, это умиротворение, удовлетворённость, радость от осознания того, какой стойкий, жизнеутверждающий характер проявили наши отцы и деды, оказавшись в совершенно непривычных ни по климату, ни по ландшафту условиях. На новом месте им пришлось фактически всё начать с нуля, перенести неимоверные лишения, испытать колоссальные трудности. Но вопреки всему они выстояли, сохранили национальное лицо, возродились экономически, обогатили культуру и традиции, стали востребованной, полезной частью многонационального населения огромной СССР и постсоветских государств.

Чем дальше уходит от нас прошлое, тем яснее понимаем, сколь мало знаем подробностей, мало имеем свидетельств очевидцев. А объясняется сей факт предельно просто: вплоть до последних дней советской власти говорить об этом было не принято, носители трагедии предпочитали отмалчиваться или делать вид, что в них ничего сомнительного нет. Получалось: чем меньше они будут рассказывать, тем меньше мы, потомки, будем знать, а значит, лучше спать. И спокойнее жить, добавим мы от себя. Уникальный «рукотворный опыт» перемещения огромной массы людей и их выживания в экстремальных условиях до конца ещё не осмыслен, не изучен, не отражён, и теперь приходится собирать данные по крупицам, а что-то, сопоставляя факты, домысливать, о чём-то догадываться. К сожалению, и такая возможность случается не часто — лишь по большим поводам.

В июле — октябре 2007 года в России, Казахстане, других государствах бывшего СССР было проведено немало акций, связанных с 70-летием принудительного выселения корейцев из советского Дальнего Востока вглубь страны. Среди разноплановых мероприятий, состоявшихся по этому случаю и в Кыргызской Республике (официальное написание), наиболее значимым стал, пожалуй, конкурс письменных работ, инициированный и профинансированный Центром образования Республики Корея в Бишкеке. Он имеет неоценимое значение. Коллективный рассказ помог глубже осознать трагедию. По благоприятному стечению обстоятельств мне выпала возможность ещё до подведения итогов познакомиться с большей частью из пятидесяти с лишним поступивших сочинений. (Вскоре они были изданы отдельной книгой под названием «Дорога жизни через поколения».) Эти пронзительные свидетельства написаны, как признался один из авторов, не ручкой, а слезами. Читать их без волнения невозможно.

Но зацепило меня также другое — практически все участники, независимо от возраста и жизненного опыта (а среди авторов были и стар — почти девяностолетний очевидец, и млад — двадцатилетняя студентка), без тени сомнения утверждали, что причиной колоссальной трагедии был один человек — Сталин. Хочу высказать в связи с этим опасение: по-кавалерийски лихо наскакивая на давно умершего, а потому безответного человека, почти механически формулируя жёсткие обвинения, приписывая ему подчас такие качества, которые больше смахивают на плод нашей фантазии, не становимся ли мы, несущие в себе горечь репрессий и боль утрат, теперь сами несправедливыми? Этот вопрос во многом и определил направленность данной работы. Как говорится, ничего личного.

Никто не спорит, что выселение целого этноса — это вопиющая человеческая драма, немыслимые лишения огромной массы людей и тысячи разбитых судеб. Тем не менее нам надо отдавать отчёт, что все события в мире происходили (и происходят!) в конкретной международной и внутренней обстановке, что нельзя подходить к прошлому с мерками (и эмоциями) сегодняшнего дня, иначе мы рискуем опуститься — как это, к сожалению, нередко случается — до вольной трактовки фактов, необоснованных обобщений, примитивного искажения исторической правды и элементарных спекуляций.

В последние десятилетия стали доступными многие архивные документы, появились сотни свидетельств современников, десятки фундаментальных трудов по советской истории, о Сталине, о 20-м съезде КПСС, с которого и повелась так называемая борьба с культом личности («так называемая» потому, что после того съезда система управления и характер служебных отношений в коммунистической партии и советской стране не изменились ни на йоту). Эти материалы дают богатую пищу для размышлений, в том числе и на болезненно переживаемую нами тему.

Вопросов возникает много, и главный из них — почему это произошло? Сейчас нам важно хотя бы не отмахиваться от сомнений, не закрывать глаза на явные нестыковки, постараться обозначить все «белые пятна» и, отойдя от «привычного» взгляда, посмотреть на случившееся не только и не столько как на результат чьей-то единоличной злой воли, а как на трагическое следствие яростной схватки интересов личностей, кланов, классов, сословий, общественных слоёв и даже целых стран на сложнейшем отрезке истории СССР.

Заявленной позиции старался придерживаться автор. Что из этого получилось, судить тем, кому доведётся познакомиться с результатом. Началось с того, что мой материал о выселении корейцев с Дальнего Востока был напечатан в августе 2007 года в «Казахстанской правде» в связи с 70-летием печальной даты. Потом я много раз возвращался к этой теме и в июне 2012 года обновлённый и многократно расширенный вариант представил вниманию общественности в виде небольшой книжки под названием «Кто нагнал «цунами»?». Не потому, что было жалко труда или хотелось ещё раз засветиться, а потому, что есть необходимость продолжить разговор: уж слишком значима проблема для наших соплеменников, чтобы ограничиваться газетными юбилейными публикациями.

И что же? Признаюсь, я внутренне готовился к шквалу неудовольствия и даже проклятий по поводу «просталинского» акцента книги, но, к приятному удивлению, стал получать отзывы типа «впечатляет», «это бомба», «всё написанное — правда», «замечательный анализ», «добротная работа», «фундаментальный труд», причём, преимущественно от поколения, которое помнит, что такое беды гонимого народа. Один из откликов особенно порадовал — от главного научного сотрудника Института российской истории Российской Академии наук доктора исторических наук, профессора Николая Федоровича Бугая, известного и как кореевед. Приведу его письмо в сжатом виде: «Анненхасимникка! Уважаемый Владимир Геннадьевич, мы не знакомы с Вами. Мне очень понравился Ваш очерк. Чувствуется опытный, со стажем журналист. Прекрасный внутренний анализ. Вы предлагаете совершенно новый подход. Я получил истинное удовлетворение. Такой смелый и глубокий взгляд. Спасибо (Камсахамнида)».

Конечно, были и иные оценки — «слабенькие аргументы…», «прикрывается документами…». Но в целом читатели высказывали солидарность с автором, а один ветеран прислал даже «низкий поклон». Совершенно неожиданным было для меня то, как восприняло книгу молодое поколение корейцев, оно сочло её «очень познавательной». И тогда — коль скоро моё скромное, кстати, сотканное из многих источников, сочинение оказалось интересно и нужно людям — я решил продолжить работу над темой. Существенно дополненная и переработанная версия перед вами.

Пользуясь случаем, обязан сообщить, что в прежнем издании обнаружились неточности: неправильно указаны инициалы Бенедиктова — не А. И., а И. А.; слова, приписываемые А. Щербакову, скорее всего, надо отнести к А. Успенскому; в посмертном описании имущества Сталина участвовал не Власик — он за год до этого был освобождён от должности, а Захаров; де Голль произнёс свои вещие слова на другой день после кончины Сталина, то есть 6 марта 1953 года… Возможно, читатель заметил и другие ошибки, за что автор приносит свои извинения.