Потомок

Владимир Хрусталев, 2020

Герой произведения, совершенно обычный человек, живущий в современном мире, внезапно оказывается в сложной жизненной ситуации, грозящей гибелью всему человечеству. Высшие силы открывают ему, что он далекий потомок пророка Моисея, которому многое дано и подвигают его на борьбу. Вступив в схватку и победив с помощью приобретенных возможностей экстрасенсорики, он ведет уцелевших людей в течение следующих сорока лет к новой, совершенной формации общества.

II. Экспансия

9. Встреча

Далеко за полночь меня подняло неведомое раньше понимание, что надо идти на берег. Там люди, им нужна моя помощь. Прихватив автомат, я налегке пошел по отчетливо понятному мне маршруту. Луна не проглядывала сквозь облака, было темно и совсем не холодно, ветер опять гнал на меня потоки воздуха с востока, насыщенные все тем же запахом послегрозового озона.

Миновав пару скал, я оказался почти напротив распадка, по которому спускался недавно к морю. Что-то остановило меня.

«Люди приплывут именно сюда», — как данность возникло понимание в моей голове. Они не знают, что их ждет, они измотаны, голодны, им хочется пить, но главное, у них в душах отчаянье и страх. Это все появилось в моем сознании и запечатлелось, как хорошо усвоенный урок в школе, хотя мне его никто не преподавал. Моря не видно, только слышно. Берег, судя по шелесту гальки, метрах в десяти от меня. Больше никаких звуков, но я слышу слова людей. Они все взаимосвязаны, разговаривают три человека, не могу понять слов, но вот все стало на свои места — это разговор на английском языке. Разговаривают две женщины и мужчина. Внезапно смысл их беседы становится мне абсолютно ясен. Странно, я, что, обрел знания иностранного языка? События не позволяют мне разобраться с происходящим внутри меня.

Одна из женщин говорит, что надо убрать парус, берег уже должен быть близко, можно наскочить на скалу и разбиться, другая возражает:

— Не убирай, Сэм, лучше разобьемся, чем окажемся как на ладони перед убийцами, когда рассветет. Бери не хочу. Ты этого хочешь, Мария?

Та, кого назвали Марией:

— Мы же разобьемся, хоть скорость давай погасим, тут везде скалы. Держи лопату, просто держи поперечно движению, она сама затормозит ход.

— Так?

— Правильно, Николь, ты молодец.

— Сэм, возьми руль правее, мне кажется, я слышу звук прибоя прямо по курсу, чтобы хоть чуть-чуть вскользь удалось причалить, — обратилась Мария к третьему попутчику.

Я прислушался, оторвавшись от их разговора, но никаких звуков, кроме шума прибоя, не услышал. Потянулся пощупать свой лоб: часом не заболел ли, не брежу… И в этот момент справа из-за скалы выскочила белая яхта на полном ходу, с наполненным ветром парусом пересекла оставшееся расстояние и с грохотом врезалась в скалу у самой береговой кромки. Скрежет, крики, хруст ломающейся древесины, мачта валится вперед, бьется о скалу и ломается на несколько частей, парус накрывает весь нос небольшой яхты, под ним кто-то орет и бьется, пытаясь освободиться.

Подскакиваю к борту, вижу ужас в глазах молодой девушки, пытающейся перелезть через поручни. Понимаю, что для нее я «бес из табакерки». Кричу им всем, перекрывая все шумы:

— Не бойтесь, я здесь тоже после крушения, успокойтесь, вы на берегу!

Девушка замирает в стопоре, но пересиливает испуг и кричит:

— Что орешь как потерпевший, так и заикой можно стать, — на чистом русском и совершенно по-русски орет она на меня в ответ, выставив в мою сторону указательный палец, как дуло пистолета, затем оглядывается на вылезшую из-под паруса подругу. Та, внимательно вглядываясь в меня, говорит что-то ей на английском, но мне ясно каждое слово:

— Представь, он мой соотечественник.

— Да уж, встретились два одиночества. Узнай сразу: он женат?

Наконец первая, что посветлей, перелезает через борт. Я подскакиваю и подхватываю, чтоб помочь спуститься. Вторая сверху кричит подруге, чтоб не позволяла:

— Дай ему по рукам, не успели приплыть, а он уже руки распускает.

Мы все дружно хохочем, причем так долго, что мне становится ясно: таким образом они освобождаются от стресса.

— Ты русский? Откуда ты здесь, откуда? — подойдя в плотную, сыплет блондинка вопросами и от нетерпения в ожидании ответа стучит меня кулачками в грудь.

— Объясню, все потом объясню, сейчас давай спасать всех.

— А никого больше нет. Я, Николь и, вот, Сэм, — указывает она на спрыгнувшего с яхты худого высокого белобрысого парня, потом переходит на английский, разъясняя все спутникам; и они начинают здороваться, тряся мне руку и называя свои имена.

— Матвей, из Москвы, из России, — представляюсь я, пожимая протянутые руки в ответ.

Они начинают бойко обсуждать что-то между собой. Понимаю лишь некоторые слова. Знание языка куда-то улетучилось, но я уже смекнул, что не надо вслушиваться в речь.

С самого начала изучения английского языка в школе у меня была характерная особенность: я не мог разделять слова в быстрой речи, все сливалось. Бывало, ничего не понимая, прошу написать на бумаге, и выходит, что все слова я знаю, но произнесенные вслух не могу разделить, а значит, понять.

Пытаюсь абстрагироваться от звуков их голосов, и мгновенно все становится ясно как белый день. Звуки их разговора как бы отодвинулись на дальний план, стали для меня незаметны, еле-еле слышимыми; зато смысл стал отчетливо понятен до мельчайших деталей, потому что я не только все понимаю, но часть и вижу, как происходившее при мне. Так передо мной предстал их путь к суше, начатый с наступлением темноты от восточного острова, они радовались, что доплыли.

Наговорившись, они замолкли, как по команде, обняли меня со всех сторон, крепко прильнули и заплакали, все трое, уткнувшись в меня. Мне стало настолько тяжело, я уже чувствовал, что мир с момента крушения самолета стал совсем другим, произошло что-то страшное, непоправимое, понимаемое моим сознанием как жуткое предчувствие чего-то страшного.

Боль и их, и моя собственная слилась в одно невероятно тяжелое чувство, и я постарался отторгнуть все от себя, представляя, как закрываю глаза и ничего не вижу. Мгновенно все исчезло, мы молча стояли на берегу, обнимая друг друга, плакали и радовались, что живы, что встретились. Все пронесшееся у меня перед глазами я списал на усталость и игру воображения, разбушевавшегося от радости встречи с людьми. Нас вернули к действительности скрежет и звуки ломающихся досок яхты, ее стягивало с берега, разламывая одновременно о скалу. В носовую пробоину с шумом захлестывала вода, но она еще держалась на плаву. Надолго ли? Сэм, о чем-то крича, бросился на палубу. Мария объяснила, что он хочет забрать компас и бинокль, фонарик и винчестер, больше на яхте ничего нет, из порта они вышли на морскую прогулку, рассчитывая поплавать часа три-четыре. Я остановил его:

— Если дело только в этом, то не стоит рисковать, в моем укрытии все есть.

Мария громко перевела ему, Сэм послушался, вернулся, и мы пошли к моему пристанищу. Шли попарно, негромко переговариваясь. Николь спросила у Сэма, как я понял, бывал ли он в этой части побережья раньше, от городка ведь недалеко, на это он ответил, что несколько раз проплывал и что до их поселка отсюда более пятидесяти морских миль. Мария поведала мне, что она из России, из города Воронежа, приехала восемь лет назад по приглашению старшего брата, ставшего американцем после брака с девушкой из США, и до сих пор учится.

— Двоечница, второгодница? — попробовал пошутить я.

— Нет, уже второй институт, и, наверно, будет еще и третий. Учиться интересно, когда втянешься и начинаешь разбираться в предмете. Я закончила биологический, теперь учусь на биохимика, и еще мне очень интересна тема биоинженерии и искусственного разума на основе биохимических процессов, — улыбнувшись моей шутке, ответила Мария. Так, за разговорами мы подошли к катеру, и я широким жестом пригласил:

— Прошу проходить. Ты у меня на корабле, впрочем, он совсем даже и не мой. Я летел в Сан-Диего к родственникам, попал в авиакатастрофу, выжил… — попытался в свою очередь поведать свою историю я, но Мария остановила меня, приложив палец к губам:

— Расскажешь позже, им ведь тоже интересно. А я буду переводчиком, — указала она на спутников позади нас. Мы подошли, я запрыгнул на борт и повернулся к Марии, чтоб подать руку, но в этот момент она увидела медведя, развернулась и бросилась к отставшим немного друзьям с криком:

— Медведь, медведь! — те тоже развернулись и побежали бы впереди нее, но запутались все трое и упали в снег. Я громко и спокойно произнес:

— Мертвый он, не бойтесь, идем на корабль, в каюту, — Сэм и Николь, не понимая мою русскую речь, пытались еще встать и бежать дальше, но Мария остановила, переведя им мои слова. Они поднялись, медленно-медленно приблизились к медведю и молча застыли, не доходя до него.

— Он накинулся и ты сам его убил? — вразнобой на разных языках, но одновременно спросили они.

Я кивнул в ответ и показал для пущей убедительности автомат. Гордость и уверенность яркими огоньками засветились в их глазах:

— Нас теперь четверо, и с нами человек, сумевший один на один победить медведя, — донеслось до меня, хоть в воздухе и висела напряженная тишина.

Поднявшись на палубу, гости наконец прошли в натопленную кают-компанию. Тепло и еда очень даже кстати поддержали их, заставили хоть ненадолго забыть пережитое, а когда я поведал им под почти синхронный перевод Марии свою историю, они вообще-то сначала засомневались. Тогда, сняв с шеи свое ожерелье, я протянул его им. Они долго крутили его, передавая друг другу, что-то обсуждали, потом протянули мне обратно с видом глубокого удивления и уважения одновременно. Выставив на стол вино и виски, я стал разливать напитки, чтоб взбодрить ребят. Настала очередь их рассказа. Ясно, что он будет жестким, но мне и не представлялось насколько.

Первым стал рассказывать Сэм, он говорил спокойно поначалу, но чем дальше, тем заметней становилась его нервозность, порой он закрывал глаза и замолкал, сам, наверное, сомневаясь в правдоподобности изложенного. Николь молча слушала, изредка шепотом подсказывая нужные слова. Мария переводила, стараясь не пропустить ни слова, изредка дополняя своими ремарками.

Погуляв на университетской вечеринке в субботу восьмого октября, они втроем решили продолжить на следующий день приятное времяпровождение прогулкой по морю на яхте, принадлежащей родителям Сэма. К ним хотел было присоединиться четвертый их товарищ, но в последний момент у него что-то не сложилось, и он еще в конце вечеринки отказался. Встретиться договорились в десять утра на причале. Конечно же, все немного проспали, так что отшвартоваться получилось лишь в двенадцать, это было нестрашно, поскольку кататься собирались не более трех часов.

Ничего не предвещало беды, ясная погода, надувающий парус легкий ветер, волнение на море минимальное для этого времени года, несколько яхт и катеров уже бороздят бухту, вспенивая воду белыми барашками за кормой. Подойдя к левому бую на входе в бухту, они спустили парус и решили попить кофе в каюте. Для фона включили первую попавшуюся радиостанцию на стареньком приемнике. Оказалось, это была радиостанция канадского города Инувик. Шла обычная воскресно-развлекательная программа. Кофе был вкусный, к нему еще и прилагались булочки, собственноручно испеченные Николь. Обсуждали свои университетские дела, прошедшую вечеринку… Внезапно радиоприемник смолк, и через минуту, заполненную громким треском, возобновил вещание, совершенно изменив тональность:

— Внимание! Внимание всем! — заговорил совершенно другим голосом диктор. Твердо и жестко он говорил, как чеканил: — В связи с последними событиями в мире в стране введено чрезвычайное положение. Всем военнослужащим, сотрудникам полиции и силовых ведомств надлежит прибыть на места службы согласно мобилизационным предписаниям. Всем воздушным судам экстренно совершить посадку в ближайшем аэропорту. Все морские суда должны зайти в ближайшие порты, при невозможности этого следует укрыться в подходящих местах вдоль береговой линии. Население просим укрыться в домах, станциях метро, в помещениях железной дороги или просто в ближайших зданиях. Дальнейшие сообщения будут транслироваться в эфир по мере поступления информации, но не реже чем каждые полчаса. Просим сохранять спокойствие и самообладание, — передача закончилась и включился щелкающий, наподобие метронома, звук, подтверждающий работу радиостанции. Следующий диктор включился через несколько минут, его срывающийся на фальцет голос указывал на прямую трансляцию, он говорил, как говорят друг с другом люди дома, на улице, в магазине, споря или ругаясь. Тревога и волнение слышалась в каждом его слове:

— Мы не обладаем полной информацией о происходящем, но с окончания вчерашнего дня начали поступать тревожные, нет, катастрофические сообщения из Японии, Китая, Кореи, а чуть спустя и из Индии и России. Что именно произошло, кроме того, что на эти страны кем-то совершено нападение, и сейчас еще не ясно. Запросы с нашей стороны к правительствам, общественным организациям, просто к корпорациям и фирмам по радиосвязи, через сотовых операторов, через социальные сети и по спутниковым каналам связи не принесли никаких результатов. В настоящее время все радиостанции этих и соседних с ними стран не отвечают, в эфире полная тишина над всей юго-восточной, центральной Азией и Россией.

Далее Сэм рассказал, как он быстро выбежал на палубу, поднял парус и, ведя судно галсами, постарался взять направление к пристани, видневшейся в километре от них, но яхта плохо слушалась, парус то опадал, то вновь наполнялся ветром. Чтобы развернуться, ему пришлось выдвинуться к самому краю бухты, уйдя за буи. Разворот получался лишь влево, причем по траектории, чреватой аварией у отмели мыса; и он направил яхту еще дальше в море. Девушки выскочили на палубу за ним и застыли, наблюдая за приближающимся берегом, у самого края которого удалось заложить, наконец, левый разворот. Проскочат или нет, оставалось неясным до последнего, но ветер помог им, став попутным, он рванул парус, и яхта, кренясь, убрала-таки лишние метры радиуса разворота и обошла самое опасное место. Когда яхта выдвинулась к бухте, их взору открылась картина, граничащая с апокалипсисом.

Сверху из-за гор на город спланировали два плоских невиданных раннее объекта с вырывающимися ярко-синими языками пламени и сразу пошли с двух сторон к стоящему на приколе тральщику, единственному военному кораблю в порту. Он успел дать пару выстрелов из чего-то крупного, потом залился длинными очередями нескольких зенитных пулеметов. Видно было, как развернулась стойка с двумя ракетами на носу корабля, но вместо пуска корабль вспыхнул сам и, тут же, задымившись черными клубами, буквально повалился, как раненый боец, на сторону от причала. Через минуту его уже невозможно было разглядеть за чернотой и копотью гари, только верхушки мачт с поперечинами рей оставались торчать над дымом, как кресты на кладбище. Объекты спланировали еще на старую крепость неподалеку от порта, подожгли ее, развернулись, показав свою тарелкообразную форму в проекции снизу, и застыли, повиснув над причалами. Город притих, повисла глухая тишина, чуть подождала и резко сменилась громким обстрелом горожанами летательных аппаратов из ручного оружия. Кто-то даже пустил в них стингер пару раз, но все это, как и, по-видимому, снаряды с тральщика, не долетая до тарелок, взрывалось, словно налетев на стену, не причиняя им никакого вреда. Из-за гор появились еще два корабля, совершенно не похожих на первые, треугольной формы и также зависли над городом. От них потянулись конусовидные лучи в сторону города, наподобие прожекторов, но не яркие и не освещающие, а как бы прощупывающие, сканирующие. Два первых корабля медленно двинулись в глубь города. И в этот момент из-за гор выскочили два самолета. Сэм тут же узнал в них F-16. Один из них резко спикировал и, не упуская достигнутой неожиданности, открыл огонь по тарелкообразному кораблю из пулеметов, выпустил ракету. Оба прибывших последними аппарата резко пошли вверх по вертикальной траектории, пытаясь, видимо, избежать боя. Один из них оказался прямо на пути снарядов, летящих от самолета к тарелке. Сэм прямо зажегся, повествуя об этом, он рассказал, как треугольный корабль накренился и что он видел, как кромсали его бок разрывы, а справа от него взорвалась, будто наткнувшись на преграду, не долетевшая до тарелки ракета. Явно пострадавший от атак с двух сторон, инопланетянин застыл и пошел вниз, но это не было падением, Сэм подобрал такие слова:

— Он жестко приземлился, не упал, а, явно поврежденный, жестко сел перед пирсом. Пламени и дыма не было, но и голубое свечение прекратилось.

Дальше Сэм поведал мне, что истребитель, развернувшись над морем, пошел на висящую над пирсом тарелку, но атака была отбита. Все выпущенные ракеты, не долетев до цели, взорвались, и в момент вспышки заряда Сэму показалось, что он видит сбоку, как огонь освещает сетку, будто натянутую перед тарелкой, которая сразу исчезала, как только вспышка теряла первоначальную яркость. Вторая тарелка тем временем резанула по истребителю, атаковавшему первым, почти невидимым лучом, и он, развалившись на несколько частей, упал в воды бухты. Произошедшее со вторым истребителем Сэм даже толком не увидел, наблюдая за гибелью первого.

— Мы с девчонками внимательно всматривались в волны, чтобы попробовать подобрать пилота, если он вынырнет, поскольку куски самолета свалились у самого мыса, который мы как раз старались обогнуть. Второй самолет появился у нас из-за спины слева уже горящим, летчик пытался приземлить его на воду, но пришедшие невесть откуда на помощь первым еще четыре тарелки атаковали его, и он взорвался в воздухе, развалившись на множество мелких частей. Переведя взгляд на берег, я увидел, — весь дрожа, словно в лихорадке, продолжил Сэм, — как из города в сторону поврежденного инопланетянина выбежала группа людей, собираясь продолжить атаку на земле, но все они, не успев даже выстрелить, повалились по очереди на набережную и больше не шевелились. Потом к месту посадки пострадавшего корабля со стороны моря подлетел огромный, размером с крупный линкор, летательный аппарат и завис над ним. Через несколько мгновений пострадавший корабль поднялся и влетел в открывшийся шлюз, впрочем, может, и был поднят большим кораблем, разобрать было невозможно, — Сэм налил себе воды в виски, сел за стол и продолжил, отпив пару глотков. Мария синхронно переводила:

— Оставшийся один, треугольный корабль выдвинулся вперед и продолжил сканировать своими ничего не освещающими лучами все пространство города перед ним, а из тарелок выгрузилось по десятку существ, издалека похожих на людей, пожалуй, только пониже и с более массивной головой, каким-то прибором на груди, соединенным шлангом с небольшой маской до глаз на лице. Все были одеты в серо-зеленую одежду.

Расположившись по нескольку существ в ряд, они двинулись по трем улицам, ведущим из порта в поселок. Треугольный корабль медленно полетел вперед, сопровождая десант пришельцев. Стрельба по инопланетянам начала стихать, стихать и прекратилась вообще.

— Я не глядел на часы, — продолжил Сэм, — но, кажется, на все про все пришельцы потратили не более двадцати минут, поскольку яхта, развернувшись, так и не успела обогнуть мыс, а лишь продвинулась на самый край отмели, выступающей от берега метров на пятьдесят. В это время от крайнего причала задним ходом резко отвалил сторожевой катер и, развернувшись, пошел прямо к нам, — Сэм показал руками, как корабли стали сближаться:

— Катер прошел метрах в семи от нашей яхты, на палубу выскочил капитан-пограничник и стал громко кричать нам, чтоб мы срочно уходили, чтоб ни в коем случае не пользовались рацией, телефонами, а причалив, шли в горы… Он пытался еще донести до нас то, что командование, по-видимому, успело сообщить ему, но было уже не слышно, катер быстро удалялся, обходя ближайший остров слева. Мы быстро продолжили разворот по кругу и выдвинулись еще дальше в море. Город предстал перед нами сначала с кормы, потом с левого борта, отдалившись еще на полкилометра. Корабль пришельцев остановился у дальнего края городка и, развернувшись, медленно пошел назад, к порту. Из боковых плоскостей у него выдвинулись отсеки наподобие круглых шлюзов с гофрированными переходами, что значительно увеличило его визуальные размеры.

Мы застыли в ожидании дальнейшего. Поначалу ничего не происходило, но вот появилось что-то бесформенное и, поднявшись, влетело в один из шлюзов, затем еще и еще. Николь сбегала в каюту, где мы оставили бинокль, и, всмотревшись через него, закричала:

— Это люди, это люди! — и уже совсем тихо добавила: — Это мертвые люди.

— Яхта тем временем, — продолжил Сэм, — зашла за высокую часть мыса, и поселок, в котором мы жили еще сегодня, исчез с наших глаз. Я выровнял курс параллельно берегу и пошел правее острова. Когда мы обогнули остров, взору нашему предстала картина: уходящий вдалеке на запад катер и выскочивший из-за острова немного раньше нас тарелкообразный корабль пришельцев, устремившийся вслед за ним. Катер скрылся за следующим островом, и что с ним произошло, осталось скрыто от нас; мы только слышали пулеметную стрельбу, потом все стихло. Теперь, выслушав твой рассказ, — обратился он ко мне, — мы все знаем.

— Двигаясь с максимальной для парусного судна скоростью, мы доплыли до дальнего края острова, за которым скрылся катер, перед нами открылась совершенно обычная панорама моря — без корабля пришельцев и следов его присутствия, только вдали продолжал свое стремительное движение на запад почти не видимый уже катер. Мы с девушками решили уйти от города подальше на запад и там уже высадиться на берег. Что делать в такой ситуации, мы не представляли. Обшарив все ящики на яхте, мы собрали еды не более чем на трое суток, а из оружия — два ножа, ракетницу с тремя патронами и заряженный винчестер.

Когда стемнело, мы причалили к небольшому островку, на котором однажды, давно-давно, отдыхал Сэм с родителями и потому знал о глубоком гроте, где можно было спрятать яхту. События и впечатления прошедшего дня сморили нас, как только мы закрепили яхту в пещере. Девочки уснули почти сразу, а я еще долго ворочался с боку на бок вспоминая все произошедшее, но в конце концов сон пришел и ко мне, Сэм отпил еще несколько глотков и повернулся к иллюминатору, всматриваясь в начинающий проглядывать в предрассветной пелене берег:

— Дальше все просто, проснувшись часов в девять, решили провести визуальную разведку, понимая, что охота на людей не закончилась. Я с Николь, взяв бинокль, поднялся на самую высокую часть острова и стал осматривать окрестности. Почти сразу нашему взору предстала гибель большой яхты под канадским флагом, которую догнала летающая тарелка. Она уничтожила корабль, как до этого уничтожила тральщик в порту, только на сей раз мы заметили, как луч бледного света полосонул по ней, и яхта вспыхнула. Люди в спасательных жилетах стали прыгать в море. Тарелка развернулась и пошла на северо-восток. Николь подкрутила бинокль на максимальное приближение и долго смотрела ей вслед, чтоб попытаться спасти уцелевших, когда агрессор исчезнет вдали. Но вскоре к месту гибели яхты подлетел знакомый корабль треугольной формы и, выставив всего один шлюз, собрал с поверхности моря тела людей. Видя, как они беспорядочно крутятся от потоков восходящего воздуха и ветра, не меняя своих статичных поз, мы поняли, что все они мертвы. Через минуту, забрав свой страшный груз, треугольник улетел в сторону суши.

Уже ближе к вечеру пролетел один большой сигарообразный корабль, медленно двигающийся вдоль берега, чуть севернее нашего острова. За ним ровным строем шло несколько кораблей сопровождения значительно меньшего размера, которые периодически отлетали из строя то к одному острову, то к другому, то вообще вылетали на берег, и всегда вперед летела тарелка, а за ней треугольный корабль. Из чего мы с Николь сделали вывод: тарелка — боевой корабль, а треугольник — сборщик мертвых тел. Зачем им тела людей, которые они столь тщательно собирают, мы не знаем. Большой корабль, безусловно, выявлял оставшихся в живых людей. Поняв это, мы с Николь очень испугались и быстро спустились в пещеру внутри скалы к яхте. Отсидевшись там более часа, мы уже все вместе выбрались наверх и убедились, что опасность миновала. Таким образом, стало понятно, что скалы и горы защищают нас. Весь оставшийся день и всю ночь, чередуясь по двое, мы вылезали наверх, стараясь понять, какое время суток самое безопасное для прорыва на берег и в горы.

Наутро в грот заплыл небольшой морской котик, и я, несмотря на слезы обеих девушек, убил его: пищи на яхте почти не оставалось. Может, и зря, — продолжил Сэм, — есть его все равно никто не стал, мясо жутко отдавало рыбьим жиром, а может, просто не голодны были.

Утром на общем совете решили не плыть наобум, а последить за происходящим еще денек, так и поступили. В итоге стало ясно, что пришельцы активны днем, ночами мы их не наблюдали. Перед стартом обсудили маршрут: к берегу приставать рано, еще очень недалеко отошли от городка, где инопланетяне могли устроить свою базу, как нам казалось. И еще: километрах в двадцати восточнее был остров, на котором я тоже бывал в студенческом походе и тоже с хорошо спрятанной пещерой в одном из заливов.

Отплыв ночью, мы уже часов через семь с первыми проблесками утра достигли острова. По дороге выловили удочками три крупные рыбины, не считая мелочи. Весь день дежурили на высоком берегу острова, два раза видели пролетающие тарелки, один раз в бинокль засекли спуск с неба двух крупных летательных аппаратов, где-то в районе соседнего с нашим городка, километрах в сорока на восток. Сегодня в половине первого ночи отправились на материк. Прибыли и здесь встретили тебя, что нас всех ждет дальше, неизвестно никому, — закончил Сэм свое повествование. Мария тоже смолкла и сидела, склонив голову, всем видом показывая, что так же не знает, что делать, по щекам ее катились слезы. Николь уткнулась в плечо Сэма и молча рыдала, вспоминая пережитое. В иллюминаторе появились первые проблески наступающего дня.

— Все, заканчивайте рыдать, у этих созданий жалости все равно нет, лучше злитесь, так легче будет, — прервал я нависшую тревожную тишину и добавил:

— Думаю, ты неправ, Сэм. Как минимум одному все известно. Бог все знает, как знает и то, что будет дальше и с нами, и со всеми людьми. Он любит нас, а значит, не даст исчезнуть навсегда, надо просто подождать, понять, что он нам говорит, — ровным голосом, пытаясь ободрить, подытожил я и перешел к обыденным вопросам:

— Нам необходимо установить дежурства, сегодня моя смена, поскольку поспал все же полночи и пережил меньше вашего.

Подойдя к холодильнику, я достал еще бутылку виски и, поставив стаканы перед каждым, налил по половине:

— Надо выпить. Станет легче, и вы уснете, — все подняли бокалы и, не чокаясь, выпили залпом. Получилось, что мы помянули всех погибших, и, как бы продолжая эту мысль, Мария, разлив остатки всем, протянула руку со стаканом к центру стола, уверенно произнеся:

— Теперь за нас, живых. Пусть удача, сила и победа в конце концов окажутся на нашей стороне, — все, как по команде, выбросили вперед руки со стаканами. Виски выплеснулся через край в бокалы соседей, как бы подтверждая, что жизни наши теперь смешаны вместе. Мы разом выпили за это.

Проводив их до постелей, я оделся, взял автомат и направился в рубку, оттуда просматривается берег, но все же место для обзора не лучшее.

10. Вероломство

Рассмотрев ситуацию с учетом всего услышанного, я сделал несколько выводов, главный из которых заключался в необходимости соблюдения осторожности и безопасности. Если раньше надо было казаться заметнее на берегу, то теперь, наоборот, маскировка и скрытность должны стать нашими приоритетами. Катер, хоть и удачно спрятанный за скалой, мало отвечает этим целям. Рано или поздно его заметят. Надо или перепрятывать его в прибрежный грот, или оставлять и перебираться в другое, более укромное место. Комфорт проживания на нем не соизмерим с опасностью. Как один из вариантов в голову пришло: скала с пещерой — вот что отвечает этим требованиям. Каменное убежище, конечно, лишено многих удобств проживания, в сравнении с катером, но гораздо безопаснее; хотя… Если у инопланетян есть навыки следопытов или программное обеспечение приборов по этой тематике, то найти нас по следам на снегу не составит труда. Одна надежда на метели, заметающие все следы.

Рассуждая так, я короткими перебежками между скал обошел ближайшую территорию берега, но ничего подходящего для укрытия не нашел.

«Может, и к лучшему, берег моря теперь терял свою притягательность, надо двигаться в глубь континента, в горы. Подготовиться хорошенько и уходить», — подвел итог я. Вернувшись на катер, зашел в рубку, взгляд упал на рацию.

«Прямо Бог упас выйти в эфир. Конечно, пришельцы отслеживают эфир, засекают и действуют соответственно. Почему они столь беспощадны к людям, почему не пытаются даже разговаривать? Наверно, мы не все знаем. Наверно, такие переговоры ведутся. А может, и боевые действия идут полным ходом. Их преимущества перед людьми безусловны, но ведь смог же истребитель повредить их корабль. У США большие возможности, а тем более в альянсе со всеми государствами они смогут противостоять. Господи, помоги нам. Ты же любишь нас, свое творенье», — так, рассуждая, я сел на скамью у задней стенки рубки и включил электрообогреватель рядом на стене. Шел первый час дня. В голову нахлынули насущные мысли: «Сегодня же провести ревизию продуктов, решить что-то с тушей медведя, проверить аккумуляторы и, если необходимо, завести следующей ночью двигатель для подзарядки. Впрочем, все эти “надо” — сущие мелочи по сравнению с главным, — продолжил я ход своих размышлений, — главное, определиться в основных координатах: где жить и что делать? Я теперь не один, и это большой плюс, но и ответственность теперь не только за себя. Ребята молодые, жизненного опыта мало. Разница в возрасте хоть и небольшая, но есть, и это в данных обстоятельствах представляется весьма существенным. Безусловно, где-то поблизости есть еще люди, но как их найти без связи, без шума выстрелов, в условиях, когда разумнее всего прятаться? Север Канады, Аляска и так мало обитаемы. Но пытаться искать надо, — взгляд еще раз остановился на рации: — А если просто слушать? По логике вещей, прослушивание обнаружить невозможно, но надо обсудить это с Сэмом, он по специальности электромеханик, вроде бы».

Рассуждая про себя об этих проблемах, я привалился к поручню диванчика, расстегнул свою куртку «Аляску», поскольку в рубке стало тепло от обогревателя, и решил навести окончательный порядок в голове: что делать сначала, что позже, чему отдать приоритет, а что можно и на потом оставить. Почти бессонная ночь давала о себе знать, клонило в сон. Этим «потугам» надо дать отпор, ведь теперь необходимо все время быть начеку; но, если честно, совершенно ясно ведь: прилети они сейчас, ничего изменить будет нельзя, хоть спи, хоть нет. Однако ударить в грязь лицом, оказаться спящим перед проснувшимися ребятами абсолютно непозволительно. Взяв в руку бинокль, приладил его на край дивана так, что выскользнувший прибор дернет ремешком за шею и разбудит меня немедленно.

Устроившись так, потихоньку начал систематизировать все, что касалось перебазирования с катера. Самое основное — выбрать: начать движение на юг или до окончания зимы оставаться где-то в подходящем месте в ожидании весеннего тепла. Этот вопрос первостепенный, надо взвесить все «за» и «против». Очень малое количество вводных данных не позволяло сделать быстрый выбор. Необходимо разбить проблему на составные части и попробовать разрешить сначала их.

То, что вообще произошло, окончательно вырисовалось из рассказа ребят и не могло быть воспринято иначе, чем вторжение на Землю чужой цивилизации. Было ли оказано сопротивление людьми, идут ли боевые действия, где сейчас основные силы врага? На эти вопросы ответов у меня не было, а ведь это и есть отправное знание, чтоб принять правильное решение.

Что-то промелькнуло у края лобового стекла сверху-налево-вниз. Небольшая стая чаек спланировала, по-видимому, к туше медведя. Через стенки рубки были слышны их гортанные крики. Внезапно все звуки усилились, порыв холодного воздуха через открывшуюся дверь донес их до меня. Я посмотрел на силуэт Сэма, как показалось, который, проснувшись, пришел ко мне и оторопел. Передо мной в открытом проеме двери стоял капитан-пограничник.

«Наверно, уснул, как ни пытался бодрствовать», — промелькнуло в голове. Собрал все силы, чтоб сбросить оцепенение сна, но не смог освободиться. Рука по-прежнему сжимала бинокль. Отпустив его, почувствовал рывок на шее, но и это не стало триггером для пробуждения. Моряк сделал шаг внутрь помещения, сквозь его субстанцию проглядывались белая дверь в проеме и скала на заднем плане. Он был полупрозрачен, при этом сам тоже отчетливо виден. Посмертная бледность, как запомнилось мне, сменилась смуглостью южанина с приятным румянцем на щеках. Он поднял руку к плечу, повернув ее ладонью ко мне, и не то спросил, не то утвердительно произнес:

— Узнал? — странно, как и вчера на берегу я слышал чужую речь, хоть рот пограничника не открывался, а в рубке стояла полная тишина.

— Меня послали кое-что объяснить тебе, поскольку сам ты еще не осознаешь всего. Все встанет на свои места позже, а пока просто выслушай. На Землю совершено нападение с целью захвата жизненного пространства, кто эти существа, мне неизвестно, но они безжалостно будут уничтожать людей по ряду причин, — я попытался привстать и спросить. Но он оборвал:

— Слышу твои вопросы, как и ты мои слова, но не отвечу тебе, скажу лишь то, что просили передать, и это будет касаться в основном только военной стороны событий, — не меняя позы, пограничник продолжил:

— Восьмого октября, через семь часов после взлета твоего самолета, в атмосферу Земли в районе Гавайских островов вошли более четырех сотен летательных аппаратов инопланетян. Они сразу уничтожили базу США на островах, потратив на это не более двадцати минут, и, разделившись на две группы, начали свою атаку на землян, двигаясь справа и слева от тридцатой параллели северного полушария, все время стараясь находиться в лучах восходящего солнца.

Япония, застигнутая врасплох, практически в течение часа перестала существовать как государство, а от населения остались единицы.

За ней, не успев оказать должного сопротивления, перестал существовать Китай, за исключением небольших групп людей в Гималаях и на Памире. То же самое произошло и с Дальним Востоком России, всеми странами Центральной и Южной Азии, включая Индию и Пакистан, — в этом месте он вытянул указательный палец на поднятой руке, как бы заставляя напрячь мое внимание, но я и так был весь на взводе.

— К этому моменту некоторая информация об их военном потенциале, возможностях и перемещениях уже начала поступать военным, хотя и медленней, чем было необходимо. Орбитальные спутники один за другим исчезали с экранов радаров, а радиостанции и сотовые сети переставали поддерживать связь по мере продвижения пришельцев. Однако с орбиты Земли успели поступить сведения о присутствии в ближайшем космосе еще примерно такой же флотилии спутников разной величины, которые периодически группами до десяти кораблей продолжают входить в земную атмосферу.

Их боевые машины имеют в основном тарелкообразную форму. В арсенале у них в первую очередь задействовано лазерное оружие, в боевом состоянии они генерируют защитный экран, и сбить на тот момент не удалось ни одного. Для сухопутных войск и населения опасность представляют крупные сигарообразные корабли, следующие во втором и третьем эшелоне. Оружие, которым они обладают, позволяет обнаруживать и уничтожать людей на расстоянии до двух миль без причинения видимых повреждений. Раненых и выживших нет.

В совокупности превосходств в скорости, оружии, защитного экрана, внезапности вторжения пришельцы предстали для многих людей этакими полубогами, бороться с которыми невозможно. Началась паника, зазвучали коллаборационистские речи о необходимости сдаться, чтобы выжить. И получилось, что к моменту появления инопланетян над европейской частью России и над Израилем в бой с ними вступили лишь российские ПВО и авиация на севере, объединившись с небольшим отрядом самолетов НАТО, базировавшихся в Прибалтике, и части ЦАХАЛ Израиля совместно с 6-м Флотом США на юге. Пара центрально-европейских стран по всем каналам вещали о снисхождении, о готовности принять капитуляцию на любых условиях инопланетян в надежде быть услышанной ими. Более прагматичные из европейцев садились в самолеты и, уповая на военную мощь США, вылетали через океан, — фантом капитана продолжал стоять в нескольких метрах от меня и транслировать, словно передатчик, информацию прямо мне в мозг, где я усваивал ее в виде прямого виденья картин происходящего, сопровождаемых озвученным текстом, как в документальном кино, и эти панорамы были страшны. Офицер, а вернее, его образ понял это, скорей всего, по моему виду и остановил свое повествование, давая мне успокоиться. Через минуту он продолжил:

— В итоге вступившие в бой российские летчики остались почти в одиночестве. Надо быть благодарными им, потому что именно они, отдавая свои жизни, перед тем как погибнуть, успевали сообщать все мелочи происходящего. Так они первые поняли и успели сообщить, что только скоординированный пуск нескольких ракет, поддержанный еще и простыми снарядами, способен проломить защиту летательных аппаратов пришельцев, и, главное, защита может быть выставлена не более чем на 180 градусов. Чем она шире развернута, тем легче пробиваема.

Российские ракеты ПВО оказались малоэффективны, поскольку как ни пытались офицеры, но так и не добились координированных с авиацией пусков. Да и вообще, их установки быстро обнаруживали, ослепляли встречным излучением и уничтожали повсеместно. Первые две тарелки были сбиты запоздавшими из-за дозаправки самолетами НАТО с американской базы в Прибалтике. Они резко спланировали сверху на тарелки в самый напряженный момент боя с российскими пилотами. Так открылось, что защитный экран выставляется только в одном направлении. Как величайшую победу воспринял мир известие о первых сбитых машинах пришельцев, мгновенно распространились фотографии гибели их кораблей и мертвых инопланетян. Но силы были не равны. Учитывая размеры театра боевых действий, бой продолжался более двух часов. Потеряв с десяток кораблей, пришельцам удалось вывести из строя всю ПВО над европейской частью России и большинство их военных самолетов. Ахиллесовой пятой авиации землян стала заправка горючим. В отличие от наших, инопланетным кораблям, казалось, не требовалось топливо вообще. Они просто зависали над аэродромами, и оттуда уже никто не взлетал.

К моменту начала сражения на Ближнем Востоке аналитики уже смогли выработать некоторые рекомендации для военных, и битва над Средиземноморьем началась. Используя естественное начально-разделенное дислоцирование, наши пилоты применили одновременные атаки с нескольких сторон, что первоначально принесло значительный эффект, но пришельцы быстро перестроились и стали атаковать большими группами. Это в совокупности с большим численным перевесом и остальными преимуществами быстро изменило картину боя. В отношении ПВО союзников надо отметить, что, по-видимому, из-за технологических отличий они оказались гораздо более эффективными, чем российские, и смогли еще долго бороться, когда самолеты уже не поднимались в небо. Все закончилось через пару часов, но потери инопланетян оказались выше, чем в небе над Россией. Они потеряли 26 боевых тарелок и один большой сигарообразный корабль, занимавшийся борьбой с сухопутными целями.

Конечно, в первую очередь победы пришельцев были обоснованы большим техническим превосходством, но не сбрасываем со счетов внезапность и во многом вытекающую из нее разобщенность действий землян, — подвел промежуточный итог капитан.

— Ты присядь, присядь, боец, в ногах правды нет, — попробовал перехватить инициативу я, чтобы задать некоторые вопросы, но он остановил:

— Все вопросы потом, тем более что ответов у меня нет. При жизни я знал об этих событиях меньше, чем знаешь сейчас ты, и говорю тебе только то, что поручено.

— Итак, обе группировки инопланетян хоть и понесли потери, но в конце концов добились своей цели — противостояние над всей Евразией было сломлено. Непосредственно Европа не оказала почти никакого сопротивления и была уничтожена менее чем за два часа, за небольшим исключением укрывшихся в горах и успевших улететь. Впрочем, среди последних оказалось мало спасшихся. Большинство самолетов было уничтожено в воздухе. Но вернемся к событиям того дня. Единственная и ужасная полезная информация от европейских стран: пришельцы собирают каким-то неведомым способом тела убитых ими людей в корабли треугольной формы и куда-то увозят, — моряк укоризненно посмотрел и тем остановил следующий мой вопрос, на который у него ответа не было. Затем продолжил:

— Далее две воздушные флотилии инопланетян пошли параллельными курсами к берегам США вдоль той же 30-й параллели Северного полушария, и вот тут, надо отдать должное европейцам, они, насколько возможно, сумели сгруппировать свои морские и воздушные силы и дать отчаянный бой пришельцам. Они дрались настолько самоотверженно, что смогли задержать вражескую эскадру еще на два часа, дав возможность военным США максимально подготовиться к атаке. Они сражались без малейшей надежды уцелеть, просто отдавали свои жизни в помощь братьям и в надежде, что хоть кто-то выживет, впрочем, так же поступали и россияне, израильтяне, прибалтийцы… Так же поступили бы и те, кто вследствие скоротечности событий просто не успел сразиться с врагом, — далее пограничник поведал мне все военные события заключительных моментов этого и следующего роковых для людей дней.

Вся информация, получаемая от него, сразу представала перед глазами, как реально видимая мной, будто я был свидетелем и очевидцем, причем видел все то из кабины самолета, то просто паря рядом, то с земли, и даже, как мне показалось, из вражеского иллюминатора в космосе:

— Пока южная группировка пришельцев довершала расправу над кораблями в Атлантике, северная группа вошла в небо Канады, что дало возможность атаковать ее максимальными силами с двух сторон. США послали до ста самолетов одновременно, и Канада почти столько же. Бой был неправдоподобно грандиозен. Летчики, уяснив тактику боя, разработанную буквально час назад спецами, умудрились настолько четко воплотить ее в жизнь, что ряды инопланетян задымились многочисленными факелами горящих кораблей. Наши пилоты смогли, постоянно перестраиваясь, создавать ударные группы с соседями то справа, то слева, успевали дать одновременный залп по конкретной мишени, рассыпались по одиночке и вновь собирались, уже в другом составе, против следующей цели. Опять давали скоординированный залп и рассредоточивались, чтоб собраться уже в другом месте, в новом составе, — в глазах у меня рябило, как от кадров на широченном экране кино, развертывающихся перед зрителем в первом ряду.

Огромное количество самолетов кружилось как в грандиозном балете, то собираясь в небольшие группы, то распадаясь. Все напоминало картинки в калейдоскопе, когда безумный хаос вдруг складывается в прекрасные фигуры и вновь рассыпается в бесформенное, чтоб через мгновение стать еще более красивым сочетанием. Следующий эшелон самолетов землян сменил первых, нуждающихся в дозаправке, атака продолжилась без остановок и пауз. Враг дрогнул и стал выходить из боя, поднимаясь в стратосферу и дальше. Это были поврежденные летательные аппараты, там их принимали огромные сигарообразные корабли, помещая в свое чрево через огромные люки. Часть кораблей инопланетян, дымя огромными шлейфами, рухнули на землю, другая группа просто увеличила скорость и вскоре оторвалась от преследования наших летчиков. Они развернулись через правое плечо, чтобы атаковать менее многочисленную эскадру канадских самолетов, но были перехвачены предусмотревшими этот маневр самолетами, дополнительно поднятыми с земли. Иноземцев зажали между взлетевшими и преследующими машинами.

С востока стала приближаться группировка инопланетян, задержавшихся над Атлантикой. Их встретил рой ракет ПВО, который не дал им возможности прийти на помощь первой группе, ударить по американским самолетам в правый фланг; и они отступили к океану, также неся потери. Чтобы не допустить подхода помощи из космоса, в небо поднялись стратегические ракеты и пошли к ближайшим орбитам, где висела многочисленная флотилия инопланетян. Огненные вспышки ядерных зарядов в космосе осветили начавший уже темнеть небосклон, как в самый яркий полдень, и, погаснув через некоторое время, усугубили сумерки вечера. Оставшиеся инопланетные корабли, как по команде, стали резко-вертикально набирать высоту и остановились за «потолком» наших самолетов, выше их досягаемости. Дождались последних выходящих из боя, зависнув правильным квадратом, и еще через мгновенье ушли в космос, плавно сгибая плоскость своей фигуры одной стороной в небо. Бой закончился без очевидной победы одних над другими. Пришло время врачевать раны.

Просмотрев часть видеоматериалов с самолетов, данные с земных военных объектов, специалисты пришли к выводу, что уничтожено пятьдесят семь боевых машин пришельцев, четыре корабля сигарообразной формы, используемых против наземных целей, и пятнадцать треугольных, прозванных уже «погребальными». Данных с космических орбит не было, все спутники землян в космосе к этому моменту уже не функционировали. Еще шестьдесят пять кораблей были эвакуированы огромными сигарообразными спутниками, и их состояние оставалось неизвестным. Свои потери эксперты открыли только военным: земляне потеряли окончательно сто девяносто три самолета, еще более двухсот были повреждены, многие существенно. Получалось, на завтра люди могли поднять всего порядка пятисот самолетов, притом большинство из них будут уже устаревших модификаций, и еще сто пятьдесят машин F-35. Ракетный арсенал был израсходован на четверть, но его эффективность, как выяснили эксперты, оказалась ниже расчетной. Польза ядерной бомбардировки ближней орбиты земли, где предполагалась дислокация основных сил противника, пока ничем подтверждена не была. Обсерватории, которым было получено выяснить это, не могли видеть происходящего в космосе. Выяснилось, что, как и при приближении к Земле, пришельцы закрыли сектор своего местоположения огромным экраном голограммы звездного неба. Вся ночь для землян прошла в подготовке к решающему сражению, каждый знал, что завтра решится судьба человеческой цивилизации. С юга пришло подкрепление из Бразилии, Аргентины и других стран Латинской Америки. На подходе была эскадрилья из Австралии и Новой Зеландии, летевшая с дозаправкой в Эквадоре и Мексике.

Утром все приготовились к отражению атаки. Корабли инопланетян появились с первыми лучами Солнца прямо над Карибским заливом в количестве двухсот штук и, разделившись на две части, двинулись на северо-восток. Они применили какой-то новый вид излучения и стали невидимы для радаров землян. С этого момента практически все наши ракеты стали бесполезными, к тому же по ходу их движения, чуть поодаль шли «сигары», уничтожая людей и в первую очередь военные расчеты пусковых точек ПВО. Через двадцать минут еще одна группа кораблей пришельцев появилась над Мексиканским заливом, в районе полуострова Юкатан, и на огромной скорости приблизилась к самолетам землян, вылетевшим на перехват первой группы. Они ударили им в правый фланг и тыл, когда те только приближались к первой группе, умышленно летящей с небольшой скоростью, и вступили с ними в бой; первые же, увеличив скорость, легко оторвались и ушли далеко на северо-восток. В тот же миг с неба свалились еще двести боевых кораблей пришельцев, едва не задев последних, уходящих от боя в сторону Тихого океана. Они и вторая группа зажали наши самолеты в тиски и, зависнув одни повыше справа, другие пониже слева, изрезали всю нашу эскадрилью на мелкие части лучами своих лазеров. Спаслись лишь двенадцать пилотов, сумевших катапультироваться и избежать смертельных лучей.

В командовании наших войск тем временем произошли сумятица вследствие такого неудачного начала и, как следствие, заминка. Вошедшая со стороны Гренландии четвертая группировка инопланетян уничтожила почти весь арсенал канадцев на аэродромах и у бесполезных, несмотря на полную боевую готовность, точек ПВО. Как апофеоз и агония, в центре уже почти уничтоженных Соединенных Штатов взмыли вверх и подорвались по команде с Земли семь ядерных стратегических ракет большой мощности. Но это ничего не изменило. Рассчитанные на полеты в космосе, вражеские спутники почти не пострадали, не считая семи кораблей, припечатанных к земле ударной волной. Зато, по недоумию командования, множество людей погибло именно от этих взрывов; впрочем, абсолютное большинство из них все равно было обречено погибнуть; и какая смерть была для них предпочтительней, так и останется неизвестно вовеки. После окончания битвы в воздухе пришельцы быстро зачистили основную территорию Штатов и, сгруппировавшись в две армии по двести машин, прошлись по всей длине американского континента, уничтожив над Мексикой воздушный флот Австралии. Часов через семь они двумя командами повернули и пошли в сторону Индонезии и других стран Индийского океана. Сопротивления к этому моменту пришельцы почти не встречали, основная работа теперь выполнялась «сигарами» и треугольными кораблями. На сегодня небольшие группы людей еще продолжают свое существование в труднодоступных местах по всему земному шару, в основном среди гор. Вы — одна из таких групп. За всеми вами продолжается охота, и с каждым днем вас становится все меньше, — моряк опустил руку с поднятым пальцем, подошел и присел на край моей скамьи:

— А теперь главное. Просто усваивай и запоминай, видеть это ты не сможешь. Только ты и твой выбор способны изменить положение. Секрет заключается в твоих экстрасенсорных возможностях. Ты об этом не знал и не догадывался, и только воля Бога привела меня сейчас сюда объявить тебе это. Но запомни: никто и никогда не будет постоянно рядом, чтобы подсказывать, тем более указывать; тебя не будут вести как простого исполнителя Воли Божьей. Множество решений предстоит принять тебе самому, исходя лишь из своих соображений. Не ошибись ни разу. У тебя все получится, если ты будешь добр и милосерден, с одной стороны, отважен и беспощаден — с другой, — он встал с лавки, прошел к двери и, услышав мои мысли вдогонку, повернувшись вполоборота, ответил на них:

— Все дело в кислороде, пришельцы не смогут существовать на Земле, не повысив его уровень в атмосфере. Они уже начали производить этот газ, — кислород с их родной планеты, несколько отличный от Земного. Глупцы, просчитались и не предвидят, что хоронят себя сами. Больше всех от этого выиграют люди, и ты в первую очередь. Твой мозг получит совершенно новую энергию и возможности, — он сделал шаг через порог и растаял в сгущающихся сумерках, столкнувшись, как мне показалось, с Сэмом:

— Мы с девушками уже разволновались, не случилось уж чего. Что сидишь тут один, пойдем вниз.

Я понял: Сэм не видел субстанцию моряка.

11. Первые знания

Возникший клубок сомнений шевельнулся в голове: что это было? Сон, явь? Такого со мной еще никогда не происходило. Конечно, мне было известно множество историй о душах умерших людей и событиях, связанных с этим, но всегда я воспринимал их в глубине души как вымысел для достижения корыстных целей либо как чрезмерную игру нездоровой фантазии. В данном случае корыстные интересы, безусловно, неуместны.

«Значит, у меня не в порядке психика?» — задал я себе вопрос. В пользу этого говорили и все события прошлых дней, начиная с авиакатастрофы и до сегодняшнего дня, можно сказать, я постоянно жил в стрессе. И вот, достиг апогея…

С другой стороны, абсолютная четкость и последовательность изложенного и увиденного, точное соответствие их всем событиям, обстоятельствам в их хронологическом порядке — все подсказывало мне, что я здоров; просто сами эти события настолько экстраординарны, что и осознаны они могут быть исключительно нерациональными психофизическими способами. Но сомнения в реальности произошедшего продолжали смущать меня. И, как молния, готовое решение: все легко проверить. Способ установить истину в данном сомнении мгновенно созрел и выплеснулся вопросом:

— Сэм, можно я попрошу тебя об одолжении? Все будет совершенно просто, только сначала согласись на два условия. Первое — ты никому ничего не расскажешь о нашем разговоре. Второе — ты ничему не станешь удивляться, какой бы странной моя просьба ни показалась тебе.

Парень приблизил свое лицо к моему и тревожно спросил:

— У тебя точно все в порядке. Я выполню все, о чем ты просишь, но меня настораживает твой тон.

— Меня самого настораживает, и не только собственный тон, вообще все. Ну так что? — наши взгляды встретились, я увидел беспокойство, которое нарастало в нем. Он действительно боялся за меня, ему виделось, что я «ухожу», а они с девочками «прощаются» со мной.

— Не волнуйся, я совершенно здоров и не помышляю расставаться с вами. Речь о другом, — я положил руку ему на плечо, и он кивнул, согласившись:

— Обещаю все выполнить как просишь.

— Тогда прямо сейчас подумай конкретно о чем-то, что я знать не могу. О чем угодно, но, повторяю, чтоб я и догадаться не мог, — Сэм вышел на середину рубки, встал перед штурвалом и застыл, придумывая…

Я сразу начал ровным голосом говорить:

— Сначала ты перебирал варианты: твой дом, отец. Он, кстати, совершенно седой и почему-то в пижаме, мама входит с полотенцем в руках, зовет вас завтракать. Ты в постели… На этом ты оборвал эти воспоминания, решив, что это совершенно просто и банально. Сразу после этого ты вспомнил случай на пирсе, когда на велосипеде слишком круто заложил вираж и, скользнув на боку по асфальту, свалился в море. Тут ты остановился, сочтя и это неподходящим, впрочем, я знаю дальнейшее: тебя вытащил из воды прохожий в кожаной куртке и порвал ее при этом, вытаскивая тебя, вцепившегося мертвой хваткой в велосипед, из воды. Все потом еще смеялись, мол, велик тебе дороже жизни, а через два дня отец вернулся с работы с новой кожанкой, мать испекла пирог, и вы все вместе отправились к тому прохожему. Кстати, ты забыл его имя, да и сейчас не помнишь. А я знаю, его зовут Николай. Вы пили чай у него в квартире, и тебе очень понравился его глобус. Ты крутил его и рассказывал о месте, куда попадал твой палец. На третий раз глобус остановился, и ты с трудом прочел:

— Остров Сахалин, ничего о таком острове не знаю.

А он сказал, что там родился. Вы стали дружить семьями, но вскоре он погиб в катастрофе в Боливии, его жена уехала на опознание тела и больше не вернулась.

Потом ты переключился на рацию, решил посоветоваться со мной, что надо бы хоть изредка прослушивать эфир. Тут ты отвлекся, забыл обо мне и стал перебирать технические варианты, которые могли бы быть опасны в процессе этого. В конце ты счел прослушивание безопасным и хотел прервать неясный и ненужный, как казалось тебе еще пару секунд назад, сеанс, чтоб поговорить о рации, — я остановился. Всем своим видом Сэм выражал величайшую растерянность и удивление.

— Заканчиваю. Остальное только «ух ты», «во дает» и еще похлеще. А откуда ты, интересно, знаешь русский мат? — Сэм замахал руками, выговорить слова не получалось. Я обнял его:

— Успокойся, успокойся. Все хорошо. Пойдем ужинать, девушки заждались. Да, и вот еще: забудь о рации, люди ими больше не пользуются, эти твари запускают в эфир свои разводки, чтоб находить уцелевших, — произнес я, уже в точности зная, что это именно так.

Эксперимент закончился, больше я никогда не подвергал сомнению знания, спущенные мне сверху. Перед дверью в кают-компанию Сэм повернулся ко мне:

— Нужно ли нам сохранять тайну?

— Наверно, ты прав, в этом нет нужды, просто не обрушивай на их головы слишком много информации сразу. Ни к чему, они скоро и сами многое поймут. В первую очередь через твои открывшиеся «способности».

— Что ты имеешь в виду?

— Сэм, мы общаемся с тобой, не произнося ни слова, а ты и не замечаешь.

Считай, что перешел на следующий уровень бытия, — пошутил я. Он вздрогнул, поднес пальцы к губам и, убедившись во всем сам, ошалело посмотрел на меня.

— Проходи, за чаем все объясню.

Мы вошли в кают-компанию. Запах кофе и жареных гренок сразу дал моему аппетиту команду «разыграться». Девушки стояли у стола и ждали. Я сразу определил, что Мария все поняла уже, а Николь не врубается, считает все мистикой и разыгравшимся воображением. Им обеим стал понятен весь наш телепатический разговор перед дверью, будто они слышали его ушами.

Для себя я отметил, что общаться без речи можно двумя способами: усваивают и понимают все вокруг, и общаются только те, кого я выбрал в собеседники. Для этого надо чуть изменять усилие для общения, как изменяется громкость голоса, например.

— Ну что же, придется сразу все объяснить, только перекушу, с вашего позволения.

Мария подвинула мне стул в торце стола, сама села справа, Николь и Сэм — слева. Перекусив, все затихли в ожидании разъяснений. По-видимому, они, как и я вчера, уже чувствовали горечь моего повествования.

— С чего начать: с плохого или хорошего?

— Сначала плохое, — уверено произнесла Мария, — думаю, так общая картина станет пооптимистичней.

Я начал:

— Восьмого октября на рассвете в атмосферу нашей планеты вошли порядка четырехсот летательных аппаратов пришельцев с целью захвата Земли… — я потратил примерно полчаса на изложение, все время контролируя их сознание. В их головах не всплывали визуальные картины событий моего рассказа, как видел все я, они просто усваивали информацию, занося ее в память. Поэтому я изложил все как можно короче, но итог был ясен и так: та цивилизация, в которой мы родились и жили, перестала существовать.

Мои друзья сидели, склонив головы, понимая, что это не все, еще будет «хорошее».

— Николь, — обратился я к ней, — чувствую твою образованность, но не могу разобраться, какая у тебя специальность?

— Биофизик, мы с Марией проходили практику в океанической лаборатории недалеко от поселка. Она по своему направлению — биохимии, я по своему. Сэм работал там постоянно инженером и помогал нам в нашей научной деятельности.

— Отлично! Попрошу вас подняться прямо сейчас на палубу и как специалистов оценить, что в окружающем пространстве кажется необычным.

Они молча оделись и вышли. Их не терзали сомнения, они полностью доверяли мне и сходу приняли все услышанное за аксиому. На палубе послышались их голоса, они внимательно все осматривали, обсуждая между собой.

Мне стало ясно: без меня ребята не могли еще общаться мысленно, их экстрасенсорные возможности не позволяли пока такого. Я как бы являюсь пока катализатором их возможностей. Ну ничего, скоро все изменится.

Вернувшись, они хором, одновременно телепатически передали мне ответ, и он был совершенно точен:

— Воздух, воздух совершенно другой, — дальше Сэм взял инициативу в руки и пояснил:

— Воздух стал гораздо плотнее, что ли, и очень свеж, приятен.

— Абсолютно верно, в самое яблочко, но чем вы это можете объяснить, специалисты?

Мария сделала шаг вперед:

— У нас нет оборудования для точного исследования, но, на первый взгляд, воздух пресыщен кислородом, может, и другими составляющими, но кислородом — точно.

Я подошел и обнял ее, при этом ощутив ее податливость и ответное движение:

— Все верно, ребята! Это кислород. Теперь объясню остальное, — потратив еще полчаса, я рассказал им все, что знал сам, и увидел, как загораются их глаза. Эта часть стала для них действительно «хорошим», шанс не умереть забрезжил ярким светом. Они уже твердо верили, что будут спасены.

Мы сели к столу и допили чай, девушки побежали мыть посуду. Мне требовалось обсудить с Сэмом тему аккумуляторов на катере, но внезапно к горлу подступил ком приступа жажды. Мучительное чувство наполнило меня, его невозможно было преодолеть, заглушить. Вспомнив только что выпитый чай, понял, что это не мое чувство, страдает кто-то другой. Закрыв глаза, я все понял, увидел и услышал.

Сэм привстал, поняв, что со мной не все в порядке, встревоженно позвал Марию. Девушки подбежали, но я уже полностью овладел ситуацией:

— Что вы чувствуете, напрягитесь, что чувствуете? — повысил уровень посыла к ним я, но они молча смотрели, в унисон друг с другом посылая свои вопросы. Им казалось, что мне стало плохо.

— Не то, не то, я прекрасно себя чувствую, напрягитесь, — молча прокричал я, пытаясь перенести чувства далеких пока людей в их сознание, и они посерьезнели, стали всматриваться внутрь себя. Через секунду Мария первой произнесла:

— Жутко хочу пить. Не пойму, ведь только что напилась под завязку.

— И я, — подхватила Николь, — верней, не хочу, но откуда-то чувствую жажду.

Подытожил Сэм:

— Это не мы хотим, жажду чувствует кто-то, а мы принимаем этот сигнал.

— Верно, Сэм. Это люди плывут к нам, мы должны им помочь. Берем фляги, прибор ночного видения — и вперед.

— А вода, воду надо налить? — обратился к девушкам Сэм.

— Не надо, — оборвал его я, — там водопад свежей воды, постарайтесь взять восемь бутылок, пошли.

Выскочив на пляж, я побежал вдоль берега на запад. Ребята молча следовали за мной, их доверие мне стало безгранично.

Бежать мы старались вдоль свободной от снега кромки океана. Преодолев километров пять, никто из нас не чувствовал значительной усталости, не задыхался от бега. Сказывалось насыщение кислородом окружающей атмосферы.

Темное море проглядывалось не более чем на десять метров. Было спокойно и безветренно. Потратив на все про все с час времени, мы остановились у первого протока неширокой дельты давно знакомой мне речушки, перед самым впадением ее в море.

— Им осталось совсем чуть-чуть. Наполняем скорей фляги, — скомандовал я.

— Нет, только по сто граммов примерно. Им больше пока нельзя, — Николь взяла одну и наполнила как сказала, — примерно по столько.

Разобрав емкости, остальные склонились к воде и наполнив бутыли, пошли к краю прибоя. Прямо напротив нас из темноты выскочила шлюпка и через мгновенье ткнулась в прибрежную гальку. Изможденные люди бросили весла и повалились на скамьи, лишенные сил. Мы молча протянули им сосуды с водой, они так же молча схватили и жадно выпили.

12. Пополнение

Лишь спустя некоторое время один из них, старший и по возрасту, и, по всей видимости, по положению, приподнялся и сел на лавку:

— Мы приплыли с острова. Долго объяснять, все потом. Но мне показалось, или вы действительно нас ждали?

Мария взяла инициативу на себя:

— И нам долго. Сейчас еще по глотку воды и пока достаточно.

— Да, да. Еще по глотку.

Все протянули к ней фляги. Мария принесла наполненной одну:

— На всех. Строго по глотку, максимум по два.

Мы молча смотрели, как они передают бутылку соседу, делая ровно по два глотка. Тем временем я попытался обратиться к ним привычным для меня уже способом, без речи, и тот, кто говорил первым, повернулся ко мне. Наши глаза встретились:

— Я знал, что Господь не оставит нас. Пошлет спасение.

Возвращались к катеру по морю, на шлюпке. Среди прибывших были две женщины и подросток. Им не по силам было преодолеть пять километров пешком. На весла сели трое крепких ребят и Сэм. Николь, надев прибор ночного видения, устроилась на корме, как заправский боцман. Отдавая команды гребцам, она вывела шлюпку в море. Мы со старшим из прибывших сели на лавку перед самым носом лодки, Мария расположилась как впередсмотрящая. Монотонные команды быстро усыпили женщин и подростка. Гребцы послушно подчинялись Николь и то налегали, то «сушили» весла. Мы с Айроном, так он представился, облокотились друг на друга, и я, хоть и не хотел, увидел все произошедшее с ним и его товарищами. Губы старца дрогнули и произнесли шепотом:

— В добрый путь, — а перед мной уже развернулась картина всего пережитого этими изможденными людьми, всех трагических событий, которые им пришлось преодолеть за последние дни.

Девятого октября небольшая компания из поселка километрах в двадцати на запад от нас вышла на прогулку в море. Прогулочный катер, собрав семь туристов, отчалил от пирса в час дня и пошел в море к виднеющемуся на востоке острову. Час ходу, и туристы высадились в маленькой бухте на западном берегу острова. Прочитав инструктаж, гид-капитан повел всех на самый верх сопки, возвышающейся прямо у бухты. Моряк с оружием на случай встречи с белым медведем шел впереди, рассказывая байки, как и положено гиду. Потратив еще с час, они вышли на вершину покатой горы и стали осматривать окрестности. Внимание привлек военный корабль, скорей всего, корвет, который шел от еле заметной вдали кромки льдов в нашу сторону. Все было спокойно и гармонично, пока кто-то не обратил внимание на небольшой предмет в небе. Сначала все посмеялись:

— Ну, вот, и нам повезло увидеть… — серьезно к этому никто не отнесся. Как вдруг со стороны корвета последовал залп, потом еще и еще. Огненными шарами снаряды взорвались, не долетев до летающего объекта, который завис в миле от судна. Мелким стрекотом заработали зенитные орудия и множеством вспышек от разрывов снарядов высветили защитный экран перед пришельцем.

В свете бесчисленных публикаций и кино на тему инопланетян туристы и тогда не очень обеспокоились. Продолжали смотреть, даже подшучивать. Но когда из-за мыса, скрывающего наш поселок, выдвинулся погранично-сторожевой корабль и пошел навстречу корвету, одна из женщин стала нервничать. Ее муж и сын служили в пограничной части и как раз на этом «Сторожевике». Летающий объект, чтоб не попасть в тиски с двух сторон, начал смещаться в нашу сторону, и корабли соответственно изменили курс, нацеливаясь на него.

Когда пришелец приблизился к нам на расстояние с полкилометра, стала видна его треугольная форма с закругленными углами. Он завис почти над самой бухтой, где стоял наш катер. Все шутки и ухмылки насчет съемок нового блокбастера мгновенно исчезли. Повисла полная тишина, нарушаемая только стрекотом зениток. Оба корабля, взяв прицел, возобновили стрельбу. Вблизи туристы еще отчетливей увидели, как рвутся снаряды у мерцающего сеточного экрана перед кораблем пришельцев, не причиняя ему ущерба. Все попрятались за камни, торчащие коряги, забились в углубления на снегу. Страх вселился в каждого из них.

«Вот оно и пришло, вторжение инопланетян, “война миров”», — звучало в головах каждого из них. Разглядывая летающий объект, люди и не заметили поначалу, как из-за мыса бухты, прикрывающей их поселок, вылетели три тарелкообразных корабля и чуть позднее еще и огромный сигарообразный объект. Все закончилось, почти и не начавшись. В сторону наших судов с тарелок, зашедших с тыла, протянулись бледные лучи, и те вспыхнули ярким пламенем. В последний момент оба выпустили по две ракеты синхронно, и получилось, что три из них попали в защитный экран одновременно. Огромная дыра расползлась по еле видимой сетке, и она свернулась в боковые углы корабля инопланетян, освобождая путь третьей ракете. Громкий взрыв разорвал треугольник почти по биссектрисе, было видно массу предметов, посыпавшихся из чрева, среди них все заметили тела нескольких существ, отдаленно похожих на людей, только более мелких. Треугольный корабль накренился и, падая, угодил в бухту, похоронив под собой прогулочный катер туристов. В небо взвился сначала огненный шар, за ним густой черный дым накрыл сопку и потянулся с ветром через весь остров в море. По всей видимости, дым и спас туристов. Под его прикрытием люди спустились к морю с другой стороны сопки и укрылись в скалах. Ночь прошла в страшном нервном напряжении и гробовой тишине. Женщины смотрели на все очумевшими глазами и закрывали ладонями рты, боясь даже всхлипнуть, все молчали, осмысливая увиденное. Так прошли ночь и почти весь следующий день. Только к вечеру оцепенение начало спадать с них, и тут же дали о себе знать жажда и голод. Они и заставили мужчин действовать.

Под прикрытием ночи четверо из них пробрались через весь остров к месту стоянки катера. Он был на месте, об упавшем корабле пришельцев ничего даже не напоминало, кроме обгорелых скал и берега. С их слов, тарелка упала в воду, по-видимому, метрах в десяти от кораблика, смяв его правый борт, а вот огонь нанес колоссальный вред. Почти все выгорело. С трудом им удалось найти и дотащить двадцатилитровую канистру, на четверть заполненную питьевой водой, да еще несколько обгорелых банок консервов, которые еле-еле открыли единственным ножом. Так прошли еще несколько суток. Почти не разговаривая, люди, как зомби, сидели под скалой, лишь ненадолго отлучаясь по необходимости. Пятый день принес с собой полузатопленную шлюпку с уничтоженного «Сторожевика». Она качалась на волнах метрах в ста от берега. У женщины, которая похоронила с кораблем мужа и сына, началась жуткая истерика. Ее безуспешно пытались успокоить сначала подруги, потом все по очереди, но пресёк все Айрон, дав ей пощечину, а потом поговорив в стороне от всех.

Когда он вернулся, собрал всех и в первый раз поднял разговор о необходимости делать что-то, если никто не хочет сгинуть здесь от жажды, голода и холода. Воды при всех способах экономии хватит еще на пару раз по несколько глотков каждому.

Решено было с помощью лодки добраться до берега, «а там уж, — подытожил Айрон, — как Бог даст».

На берегу нашли несколько коряг и останков бревен, и с наступлением ночи двое молодых людей, кто посильнее, поплыли с этими деревяшками за лодкой. Помогло, что за день шлюпку прибило к берегу поближе и до нее оставалось доплыть не более пятидесяти метров. Но и эта дистанция для голодных, измученных людей была очень длинной. Все же, доплыв, ребята залезли в шлюпку, еще законсервированную брезентовым чехлом. По счастью, когда скинули материю, в шлюпке оказались весла, и парни быстро пригнали ее к берегу. Вычерпав воду, люди погрузились в лодку и тщательно изучили нутро: нет ли течи, до берега ведь необходимо преодолеть не менее пяти миль. Под утро, спрятав суденышко среди скал, все сели, прижимаясь друг к другу, чтобы провести свой последний день на острове и ночью тронуться в путь. Холод, жажда и голод сделали свое мерзкое дело: к ночи двое уже не смогли встать. Их донесли и, усадив на корму, вышли в море.

Отчетливо рассмотрев и прочувствовав все мытарства новых друзей, именно в том виде, как произошли и пережились они в сознании этого пожилого человека, я испытал глубочайшее сочувствие и боль за них всех. Ни слов, ни мыслей для передачи в сознание Айрона у меня не было. Только боль, сожаление и сочувствие. Он понял это, повернулся, положил свою ладонь на мою:

— Наверно, у всех нас схожие истории. Такое сострадание многого стоит… Однако объясни: как ты все это делаешь? — мужчина прямо посмотрел мне в глаза.

— И не только делаю сам, но и должен помочь всем обрести такие возможности. Как бы получше сказать, чтоб без пафоса: сделать первый шаг, а затем пройти весь путь и победить, так, пожалуй, будет верно.

Десяти минут мне хватило передать ему все, что знал сам о произошедшем с людьми и перспективах выживших. Оставил только нераскрытым, от кого и как я получил все знания. Чем дальше, тем сильней он сжимал мою руку и, усвоив все, резко отпустил. Его мысли зазвучали в моей голове:

— Знаешь, я давно чувствовал и знал, что нам предстоит встретиться. Уже много лет я служу священником в церкви Адвентистов Седьмого Дня, — начал свою личную историю Айрон.

— Все последнее время много ездил и на Ближний Восток, и по Старому Свету, и здесь, по Америке, изучая манускрипты, беседуя со сведущими. В нашей церкви, не во всей, но у нескольких служителей, сложилось отличное от канонического мнение о ряде грядущих событий. Как оказалось, такие же немногочисленные группы со своими взглядами на события как прошлого, так и будущего сложились и в церквях других конфессий и даже религий. Мы чувствовали и понимали: что-то грядет, и многое из прошлого при взгляде под несколько другим углом от принятого говорило о близкой катастрофе и предрекало ее. В большинстве случаев нас просто игнорировали и запрещали думать таким образом. Но я остался при своих убеждениях, а те ретрограды, кто запрещал, не видели, скорей всего, ничего дальше своего носа, перед которым уже стояла смерть. Она к ним и пришла, наверное.

В этот момент Николь скомандовала гребцам по правому борту «сушить весла», лодка свернула направо и, зашелестев прибрежной галькой, выскочила на берег перед скалой, закрывающей катер.

Мы с Айроном переглянулись: пришло время отдыха измученных походом людей, договорим потом. Помогая ослабленным, поднялись на палубу. Усталость и стресс не позволили прибывшим даже удивиться трупу медведя. Они молча обходили его, а некоторые даже наступали.

Накормив и напоив всех безопасными дозами воды и пищи, девушки разложили людей отдыхать, где только было возможно.

Мария осталась присматривать за прибывшими, а Сэм и Николь заступили на дежурство. Я отправился ночевать в моторный отсек. Там было тепло и сухо. Мария принесла одеяло и бережно укрыла меня.