Человек и история. Книга третья. Начало трудовой деятельности

Владимир Фомичев

В книге рассказывается о начале трудовой деятельности главного героя – горным инженером на шахте Северного Урала, затем в песчаном карьере на Смоленщине, и наконец работа в передвижном асфальтобетонном заводе Московской железной дороги. Пассионарный характер личности автора толкает его к постоянному поиску новых знаний и сфер приложения своих возможностей. Книга адресуется людям старшего поколения

Глава 4. Внедрение

Прав был Виталий, когда заметил, что на шахте № 4 уныло. Во всяком случае, так отнеслись к технике — к его комбайну. Каков же был контраст на шахте «Капитальная-2» — здесь Виталий со своим комбайном оказались в центре постоянного внимания! Виталию приходилось отвечать на многочисленные вопросы, что его очень радовало. Он даже перестал плаксиво вспоминать о своём доме, куда ещё так недавно рвался.

Электромехаником на нашем участке был молодой специалист Юра — такой огненно-рыжий, что все шутили: «От тебя прикуривать можно!».

— В шахте курить запрещено! — отмахивался Юра.

Он, как говорится, обеими руками вцепился в этот комбайн. Лучшие монтажники шахты бережно, словно пушинку или хрустальную посудину, доставили многотонную махину на вентиляционный штрек лавы, где комбайну предстояло показать себя во всей красе своей технической мощи.

Было воскресенье, день повышенной добычи (ДПД). Такие дни очень поощрялись, поскольку стране нужно было очень много угля и шахты угольного треста или бассейна не всегда могли удовлетворить потребности промышленности, а также котельных для отопления жилых домов. Когда я, экипированный для спуска в шахту, выходил из общей нарядной, то услышал много пожеланий, большинство которых было с подначкой: «Ты смотри шахту не завали!». На что я мстительно ответил: «За шахту не бойтесь, а вот углём завалю!»

Конструктора Виталия я в шахту не взял («Зачем тебе там пылиться?). Посадил его в нарядной возле телефона: если что понадобится — я позвоню.

Куватов тоже напутствовал: «Постоянно информируй меня!».

Внутренне я был весь в напряжении, но внешне, как мне казалось, это было совсем незаметно. Всё было готово: лес для крепления, необходимый инструмент под рукой. В бригаде чувствовалось с трудом скрываемое волнение. Для разрядки кто-то спросил:

— А что, теперь нас на другие участки переведут, раз тут комбайн работать будет?

Я успокоил:

— Как бы из других участков сюда людей не пришлось брать! Тут уж бригада хором поддержала:

— Не-не-не, сюда других не надо, сами справимся!

Мы быстро спустили комбайн на «ножку» — верхнюю часть лавы. Я взял в руки пульт, приказав всем оставаться на штреке. С собой взял механика Юрия и Асанова — самого лучшего машиниста врубовой машины, который когда-то был знаком с подобным типом комбайна.

Асанов спросил:

— А ведь эта лава уступами… А для комбайна нужен прямой забой. Надо уступы было бы срубить, лаву выровнять…

— Вот этим, Асанчик, мы сейчас и займёмся с тобой, — ласково утешил я будущего машиниста комбайна.

Я спустил комбайн под первый уступ, завёл его под перекрышу. Всё это делал посредством лебёдки, которая была закреплена на вентиляционном штреке. Потом я нажал кнопку, чтобы включить мотор. Электродвигатель не включился. Я ещё сильнее утопил кнопку — тишина. Юрий всё понял, метнулся на вентиляционный штрек. «Мухой» вернулся обратно. «Фидер» был заблокирован. Я снова нажал кнопку — мотор, взвизгнув, заработал на малых оборотах. Я включил бар — тот вхолостую шумно завертелся. Включил малую «подачу» — и бар с шелестом вгрызся в угольный пласт. Я довёл подачу до «максимальной» и очень быстро снял стружку с первого уступа. Дело пошло!

Механика Юрия, вместе с его ребятами-слесарями, я за ненадобностью отправил на штрек — следить за лебёдкой и электроснабжением. С собой оставил только Асанова, который с восхищением следил за работой этого красавца-комбайна. Бригада быстро и своевременно передвигала костры, пробивала органный щит. Всё шло слаженно, как после долгих репетиций, тренировок, хотя ни того, ни другого и в помине не было, а всё было очень ново и непривычно. Не прошло и полсмены, как лава была выровнена. Асанов в восхищении сказал:

— Молотками так не выровнять!

Я загнал комбайн под перекрышу кармана и теперь лихо прорубил всю лаву полностью. Спустили комбайн, завели его опять под перекрышу, передвинули крепления. Протянув пульт Асанову, я спросил:

— Ну что, теперь справишься сам?

— Справлюсь, справлюсь, — радостно затараторил тот, — я всё понял. Какая могучая машина!

Спустившись на откаточный штрек, я позвонил Куватову:

— Докладываю, Пётр Иванович: всё прошло даже очень удачно.!

Куватов, еле сдерживая волнение, ответил:

— Я уже и так понял, что всё идёт нормально. Свой скип на выдачу перегрузили. Теперь направили ваш уголёк на центральный скип. Ты действительно сегодня завалил углём! Остановись на сегодня. Выводи бригаду, выезжай сам.

Я поднялся по лаве. Вентиляционная струя очистила её от пыли. Лава была закреплена. Пахло свежей древесиной. Я объявил конец смены, и все — уставшие, но очень довольные — потянулись из лавы на откаточный штрек, где, весело переругиваясь, стали усаживаться в оборудованные для перевозки людей вагонетки. Чувствовалась организованная помощь главного инженера.

Как организованно поработали, так же организованно и получили премиальные, которые для нашего участка были в два, а то и в три раза больше, чем на других участках, поскольку и угля мы выдали кратно больше. Конструктор Виталий очень скоро отбыл к себе домой, но не пошёл по шпалам, а поехал в мягком вагоне, к тому же с приличной суммой денег.

***