Три великих русских полководца

Владимир Федоровский

В истории России было много известных полководцев. Но только трое из них не проиграли ни одного сражения. Это Суворов, Ушаков и Скобелев. В книге в живой и занимательной форме кратко излагаются их биографии, военное искусство и интересные эпизоды из их жизни. Книга важна для патриотического воспитания молодёжи и особенно актуальна в связи с обострением отношений России с Турцией.

Это — Суворов

Суворов был среднего роста, сухощавый, с быстрым и часто грозным взглядом. Он был одновременно и горд, и общителен.

Всё делал быстро — больше бегал, чем ходил, быстро скакал на лошади. Имел отличную память, знал турецкий, польский, финский, чухонский языки.

Жил в армии как солдат. Ел простую солдатскую пищу, спал на сене, обливался холодной водой.

Часто появлялся в лагере в изношенном плаще и старых сапогах. Был скромен, ездил в старой карете, чтобы его не узнавали.

Ложился в 6 часов вечера, вставал в 2 часа ночи, обедал в 7 часов утра. Был чрезвычайно религиозен, каждый день молился, строго соблюдал все религиозные обряды.

Презирал роскошь, отличался редким бескорыстием, не терпел лести. Был бесстрашен и смел. Любил своё Отечество и всё русское.

При дворе был неловок, не соблюдал светские приличия, позволял себе разные вольные выходки, осуждаемые светом.

Постоянно лично обучал солдат, готовил их к будущим сражениям. Проявлял неустанную заботу о солдатах, был строг, но виновных наказывал по справедливости. Пользовался огромным уважением и любовью солдат.

Женился Суворов лишь в 44 года (и то под большим давлением отца, у которого он был единственным сыном) на красивой, властной и состоятельной девице Прозоровской, 24 лет.

Чин генерала-майора Суворова был не последней причиной согласия этой девицы на брак. У них родилось двое детей, но семейная жизнь не сложилась — жена любила роскошь и балы, что совершенно не любил Суворов. К тому же, Суворов подолгу отсутствовал в семье, а жена не была монашкой. Семья распалась, хотя, по большому счёту, её и не было.

***

Когда Суворов в возрасте 32-х лет в звании майора прибыл в качестве дежурного офицера штаба в 1-ю дивизию генерала Фермора, он впервые увидел всю армию в походе.

Армия двигалась очень медленно, часто останавливалась. Или падал от бескормицы упряжный вол, или ломалась телега, или измученные лошади не могли втащить на гору тяжёлую гаубицу.

При остановке этого каравана повозки наезжали друг на друга, напирали на идущую впереди пехоту. В воздухе стояла ругань.

Вслед за мушкетёрской ротой каждого полка тащилось более сотни подвод. Первой шла денежная повозка. На ней стоял окованный железом денежный сундук. Его охраняли с обеих сторон два мушкетёра, хотя все в полку знали, что в сундуке пусто.

За денежной шла канцелярская повозка, на которой, уткнувшись головой в мешок с овсом, спал аудитор.

Дальше тянулись госпитальные повозки с легко раненными и больными солдатами, фельдшерами и цирюльниками.

Тяжело шли провиантские повозки с мешками муки и сухарей — другого провианта не было. За ними ехали повозки с шанцевым инструментом и палатками.

За солдатским обозом следовал самый многочисленный и пёстрый офицерский. В кибитках и колясках ехали офицерские жёны и любовницы.

Повозки были набиты доверху разным домашним скарбом, кто-то вёз в клетках гусей, кур, где-то визжал поросёнок. Возле офицерских повозок шли сотни денщиков, поваров и прочих официальных слуг.

Весь полковой обоз замыкали повозки с деревянными рогатками, которыми каждый полк защищал себя от набегов вражеской конницы.

Суворов был неприятно удивлён и поражён. Армия, которая должна быть мобильной, напоминала большой цыганский табор. Она проходила не более 8 вёрст в сутки и совершенно была неспособна быстро привести себя в боеспособное состояние.

Впоследствии, когда Суворов стал командовать вверенными ему подразделениями, он так обучил солдат, что роты, полки и дивизии могли преодолевать по 50 — 80 вёрст в сутки и сходу атаковать противника.

***

В войне с Пруссией Суворов наблюдал, как идут в атаку гренадёры Фридриха. Они двигались уступами по 2 батальона. Наступали ровной линией, плечо к плечу, чётким шагом, как на параде, без единого выстрела. Кого убивали, линия снова смыкалась.

Суворов говорил: Машина! Бездушная, бессмысленная! Фокусы! Пустая затея! Солдат идёт как заведённый, сам не зная куда и зачем. Лишь бы линию соблюсти. Дали бы мне хотя бы полк, я бы всю эту прусскую позитуру — в кашу. Надо переучивать нашу армию.

***

Когда в одном из сражений с пруссаками наши дивизии отбились от превосходящих сил армии Фридриха, и последний отступил, надвигался вечер.

Наши и прусские солдаты устали и вяло перестреливались друг с другом. Командующий армией Салтыков не знал, что дальше делать и совещался с генералами.

И вдруг части наших солдат надоело перестреливаться с противником. Гренадёрский и Вологодский полки без команды Салтыкова с криком «ура» пошли в штыковую атаку на пруссаков.

Но остальные полки молчали. Молчал и Апшеронский полк, с солдатами которого штабной офицер Суворов накануне насыпал большую батарею.

Тогда Суворов, недолго думая, по собственной инициативе, не имея в подчинении ни одного подразделения, поскакал к апшеронцам и повёл их тоже в атаку.

Капрал полка успел только сунуть Суворову фузею вместо клинка. За Апшеронским полком поднялись и другие полки — вся армия бросилась в штыковую атаку на Фридриха.

Внезапная атака наших войск принесла им полную победу. Пруссаки бежали, не обращая внимания на своего короля. От 48-тысячной армии Фридриха осталось около 3-х тысяч — остальные были уничтожены и взяты в плен.

***

Когда Суворов лично повёл в атаку Апшеронский полк, вокруг свистели пули. Вдруг на Суворова из-за куста выскочил пруссак. Подвижный и ловкий, Суворов отскочил в сторону и ударил пруссака штыком в бок.

Пруссак упал. Суворов побежал дальше и увидел дерущихся за фузею нашего пожилого солдата и пруссака. На пути Суворова к ним лежала канава. Суворов прыгнул через неё, но оступился и упал на колено.

Падая, он увидел, что что-то большое и чёрное метнулось на него. Ну всё, я погиб, — пронеслось в мозгу. Но вдруг нападавший вскрикнул, больно задел Суворова своим телом и свалился в канаву замертво — это подоспевший наш капрал сразил пруссака сзади штыком.

***

В 34 года полковник Суворов стал командиром Суздальского полка. Суворов учил солдат не завиваться и пудриться, а мыться и обшиваться. Немцы учили, чтобы ружьё гремело во время ружейных приёмов, а Суворов учил их быстро заряжать и метко стрелять.

Суворов учил не маршировать по плацу, а внезапно ночью, в дождь и непогоду, выполнять быстрые марши. Он проходил с полком вброд реки, болота, учил не останавливаться ни перед каким препятствием.

Во всех полках русской армии солдат готовили к параду, а Суворов свой Суздальский полк — к бою.

Он учил штыковым атакам — батальон на батальон. Батальоны смело бежали друг на друга со штыками наперевес. Столкнувшись, поднимали штыки и проходили сквозь друг друга. После учений Суворов ходил по ротам, разговаривал с солдатами, объяснял сложные моменты учений и много шутил.

Однажды после ночного подъёма, долгих учений и перехода вброд реки при восходе Солнца, Суворов, когда все в полку были вымокшие и уставшие, решил погреть солдат не у костра, а ещё одним учением. Он приказал взять штурмом находившийся неподалёку монастырь.

Добежав до монастыря, солдаты, подсаживая друг друга, влезли на его высокие стены, спустились вниз и готовы были взять в плен его обитателей.

Сонная монастырская братия в одном нижнем белье в испуге выскочила на крыльцо. Игумен набросился с руганью на Суворова, угрожая написать жалобу. Суворов спокойно объяснил игумену, что это была экзерциция и, не обращая больше на игумена внимания, поблагодарил солдат за отличный штурм.

Молва о необычном Суздальском полке дошла до императрицы.

***

Когда Екатерина 2 решила устроить показательные учения нескольких дивизий у Красного Села, она пригласила на учения и полк Суворова.

Условно разделившись на две армии, солдаты медленно, по-немецки наступали друг на друга. Медленное развитее «показухи» совершенно не устраивало Суворова.

Если это учения, то и надо создать условия, близкие к реальным, чтобы хоть чему-то научиться.

Суворов увидел, что артиллерия неприятеля удобно расположилась на холме и поддерживает огнём своих наступающих.

Суворов дал команду двум своим гренадерским ротам, командиром одной из которых был 20-летний Кутузов, наступать на позиции батареи неприятеля. А сам с остальными ротами спустился в лощину и объяснил солдатам (это было что-то новое — о тактике наступления обычно сообщали только офицерам), что артиллерийскую батарею надо взять в штыки.

Отвлечённая наступлением «в лоб» двух рот Суворова, батарея неприятеля успела сделать только один выстрел в сторону подкравшихся к ней остальных рот Суворова, и была повержена в штыковой атаке.

Напор был так силён, что атакующие чуть было действительно не закололи нескольких артиллеристов.

Наблюдавшие учения генералы в свите Екатерины 2 наперебой стали жаловаться ей, что Суворов воюет не по правилам. Для них воевать по правилам было важнее победы в бою.

А Суворов из пушек захваченной батареи уже стрелял в спину своему неприятелю. Победа армии, за которую выступал полк Суворова, была не за горами.

Но под напором генералов Екатерина 2 отозвала полк Суворова на исходные позиции и закончила учения, поскольку «показуха» была смазана.

***

В войне с Турцией, перед сражением на реке Рымник, где у Суворова было 25 тыс. солдат (7 тыс. русских и 18 — австрийских), он поехал смотреть расположение турецкой армии, насчитывавшей 100 тыс. солдат.

На горе перед турецкой армией росли высокие дубки. Суворов, которому было уже 60 лет, попросил помочь ему зацепиться за ветку дубка и полез наверх с подзорной трубой по скользкому стволу (да ещё с мокрыми подошвами).

Всё сам высмотрел, спустился вниз и составил план наступления.

Разведка ему донесла, что на Рымнике стоит только 50 тыс. турок, а остальные 50 — в другом месте. Жаль, что они не вместе, — сказал Суворов, — а то бы разом их разбили.

Перед наступлением Суворову сказали, что у австрийского отряда сменился командир. Назначен генерал по фамилии Карачай. Реакция Суворова: Карачай, не Карачай — будет туркам карачун. И разбил турецкую армию.

***

Во время путешествия в Крым Екатерина 2, награждая генералов после смотра войск, спросила у Суворова, нет ли у него каких-нибудь просьб.

Матушка-царица, хозяин покою не даёт — задолжал я ему.

А много ль? Три с полтиной, матушка. Екатерина рассмеялась.

***

Суворов не терпел «немогузнайства». Он говорил, что солдат должен быть находчив и отвечать на любой вопрос. Все об этом знали и старались не попадать впросак.

Однажды Суворов неожиданно спросил у своего дежурного офицера, с чем моют пол. Офицер не знал, но ляпнул первое, что пришло в голову — со скипидаром. А на вопрос, дорого ли это, офицер уже более уверенно ответил — полтора рубля на ведро.

Когда Суворов ушёл, все умирали со смеху, поскольку со скипидаром никто пол не мыл.

Суворов часто вставал ночью для проверки несения службы дежурных солдат. Однажды в ясную тихую ночь он спросил у караульного, сколько звёзд на небе. Солдат сразу назвал ему конкретные цифры — столько-то миллионов, столько-то тысяч, столько-то звёзд.

Врёшь, наверное. Никак нет, правду говорю. Да Вы проверьте — посчитайте сами. Суворов засмеялся и похвалил солдата.

***

Суворов отлично пел петухом. И перед выступлением отряда издавал приказ, чтобы все вокруг слышали: выступать, когда пропоёт петух.

Все знали, что петух поёт перед полночью и на рассвете. И неприятель готовился к этому времени.

А суворовский петух мог пропеть в любое время. Пропел — и отряда след простыл.

***

В перерывах между боевыми действиями Суворов каждый день планировал учения для солдат. Иногда перед адъютантом, который должен был непосредственно организовывать учения, ставил задачу так:

Завтра суббота? Так точно, суббота. Пушки не боялись бы лошадей! Адъютант ничего не понял, но знал что отвечать. Слушаюсь!

Адъютант в недоумении, но спрашивать ничего было нельзя. Надо было сообразить самому, какие учения проводить.

Стал размышлять. Когда была команда: патроны не мочить, это означало, что пехота будет переходить реку вброд. А здесь-то что? Адъютант позвал двух дежурных офицеров.

Все вместе вспомнили, что было учение по действиям кавалерии против пехоты. Были учения пехоты против артиллерии. А вот пушки с кавалерией ещё не боролись. Решили, что Суворов имел в виду действия артиллеристов против кавалерии.

Когда пушки запалили, офицеры по молчаливой реакции Суворова поняли, что правильно угадали его замысел.

***

Однажды в Тульчине, где находилась армия Суворова, к нему прибыл проситься на службу некто отрок Алексей Мещерских, у отца которого в бытность служил Суворов.

Отрок был одет как фазан. Зелёный атласный кафтан, коричневый шёлковый камзол, жёлтые чулки, башмаки с золочёными пряжками и высокими красными каблуками. Но лицо русское и, вроде бы, неглупое.

Увидев Суворова, франт взмахнул красной шляпой, низко склонился — с головы посыпалась пудра.

Суворов обнял сына своего бывшего достойного командира и спросил: Где бы ты хотел служить? При штабе, при Вас. Хорошо, сразу и начнём с пехоты. Иди, переоденься. А что, разве я плохо одет? Я готов! А-а… готов?! Тогда идём. Только, чур — не отставать.

Штабные офицеры хихикали, глядя им вслед: Суворов пошёл фазанчика крестить.

День был жаркий. Суворов в сапогах шёл посредине улицы, по толстому слою пыли. Отрок едва за ним успевал, ничего не понимая. Он чихал, сморкался, но терпел. Пот с него лил ручьём, грязь смешалась с пудрой, надломился каблук.

Прошли все улицы, потом — по полям, напрямик — через канавы, перелезали через плетни. У отрока порвался камзол, отлетели пуговицы. А Суворов всё прибавлял шагу и жужжал:

Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану — в умеренности. Знаешь, кто такой Фабрициан? Не знаю, — буркнул отрок. Незнайка, немогузнайка, плохо! Солдат должен знать всё!

Отрок не растерялся: Вы тоже не всё знаете. А ну-ка, скажи, чего я не знаю? Как звали мою прабабушку? Суворов хлопнул его по плечу: Молодец, нашёлся! Бабушку знаю — Авдотья. А прабабушку — помилуй Бог! И пошёл опять вышагивать.

На пути — большой сухой ров. Через него перекинуты две тонкие жердинки. Суворов в один миг был уже на той стороне рва.

Отрок решился идти, но рухнул вниз. Еле выбрался, весь измазался в грязи, выбросил шляпу и пошёл догонять Суворова. Рука у него была оцарапана, голова взлохмачена, нога хромала, каблук полностью оторвался. Но он упрямо шёл вперёд.

Горка, лощина, река. Суворов быстро разделся, взял одежду и сапоги в руку и быстро поплыл. Отрок едва приковылял к берегу. Раздеваться не было времени — и он бухнулся в воду во всей одежде.

Противоположный берег был глинист и крут. Он увяз в глине, еле вытащил ноги, на четвереньках взобрался наверх. Вода с него текла ручьями, волосы висели как у протодьякона, в башмаках чвакала вода.

А Суворов уже бежал по лугу навстречу зелёным мундирам мушкетёров. Словно мокрая курица, полинявший с головы до ног, еле плёлся злой отрок. Он знал, что вид его смешон, но шёл твёрдо — второй каблук он давно оторвал.

Солдаты выстроенного на лугу полка беззвучно тряслись от смеха — в строю говорить запрещалось.

Что, Алёшенька, умаялся? — учтиво спросил Суворов. Нет, ничего, — буркнул тот. В отца! Упорен. Твёрд. Молодец! — подумал Суворов.

Суворов попросил у капитана полка шпагу, дал её Мещерскому и поставил задачу: Впереди вал. Взять его штурмом. Первая рота, слушай команду подпоручика князя Мещерского! Веди, Алёша!

Мещерский выбежал вперёд и, закричав: За мной, ура! — побежал вперёд. Рота гаркнула «ура» и кинулась за ним.

Мещерский бежал уже с удовольствием — мытарства заканчиваются, получил звание подпоручика.

И вдруг, когда до вала оставалось несколько десятков метров, впереди блеснул огонь, что-то грохнуло, горячая дымная волна чуть не сбила его с ног.

Холостыми бьют, — пронеслось в мозгу, — коли, руби, — истошно заревел он. Обогнав бегущих мушкетёров, он первым забрался на вал и чуть было не пырнул шпагой первого попавшегося артиллериста.

После испытаний Суворов приказал постричь Мещерского, дать офицерский мундир, сапоги, каску. Обняв еле стоявшего на ногах бывшего фазана, Суворов похвалил его и отправил отдыхать.

***

Однажды Суворов в чине генерал-майора в армии Румянцева, проходя через расположение своих солдат, уступил дорогу барабанщику.

Барабанщик — важная фигура, его слушается сам Румянцев. Ему повинуются наши ноги.

***

Свадьба дочери Суворова, Наташи и Николая Зубова (старшего брата фаворита Екатерины 2), на которую Суворов дал своё согласие, состоялась в апреле. Суворов шутил: Хорошо, что не в мае — век маяться.

Судьба Наташи сложилась счастливо, в отличие от сына Суворова, который (уже после смерти Суворова) в молодом возрасте и генеральском чине утонул, спасая своего кучера, в реке Рымник. На этой реке в своё время Суворов одержал блестящую победу над турками.

***

Командуя отрядом в 500 человек, Суворов разбил при Туртукае турецкий отряд в 4 тыс. человек. Суворов говорил: Бьёт в бою не сильный, а правый. А правда на нашей стороне, с нами Бог. И докладывал Румянцеву: Слава Богу, слава Вам, Туртукай взят, и я там.

***

При ходатайстве о награждении особо отличившихся в одном из сражений солдат и офицеров, Суворов сначала не внёс в списки капитана Лосева за его неуёмное хвастовство.

Но позже, всё-таки, попросил наградить его так: за Мачин — майора чин, за Кобылку и Брест — Георгия крест, за Прагу — золотую шпагу, за долгое терпение — 100 душ в вознаграждение.

***

В Петербурге у Екатерины 2 был большой приём военных. Обсуждали продолжение турецкой кампании. Пришёл Суворов и почтительно раскланялся с истопником. Какой-то генерал сказал ему, что генерал-аншефу, герою, не пристало так с истопником.

Суворов отвечал так: Я здесь человек новый, меня никто не знает, надо заручиться знакомствами. При дворе без поддержки ничего не сделаешь.

Так не в истопнике же искать поддержки.

Сегодня он истопник, а завтра — во какой большой — и князь, и граф, и генерал-адъютант. Так лучше уж заблаговременно.

***

Суворов был остёр на язык. Смело высмеивал всех, кого не уважал, и приобрёл много врагов, которые распространяли про него всякие сплетни.

Например, такую. Когда жена наследника Павла Петровича, княжна Мария Фёдоровна, угощая Суворова, поднесла ему вазу с персиками, Суворов взял всю вазу, отдал лакею и сказал: Неси ко мне.

***

После победы над турками в Кинбурне, Суворов предлагал начальству атаковать и Очаков, чтобы по горячим следам добить турок. Но главнокомандующий Потёмкин решил взять Очаков в осаду, считая, что он сдастся сам.

Суворов писал Потёмкину: Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу.

И только в связи с недовольством солдат и офицеров, обвинявших Потёмкина в трусости, Потёмкин дал команду на штурм. Через 2 часа после начала штурма Очаков был взят.

***

При штурме Измаила было несколько критических моментов, когда турки в отдельных местах побеждали. Адъютанты доносят, Суворов приказывает:

Ваше сиятельство, турки вышли из города в контратаку, казаки во рву гибнут.

Послать туда батальон Апшеронских охотников.

Ваше сиятельство, Кутузов еле держится. Дважды он оттеснял турок, а теперь сам прижат к валу, войск у него осталось мало.

Скажи генералу Кутузову, что я назначаю его комендантом Измаила.

Ваше сиятельство, атакующие истощены, батальоны поредели, а турок видимо-невидимо.

Скачите и скажите солдатам, что я отдаю им в полное распоряжение весь город со всем имуществом на 3 дня.

Ваше сиятельство, турки одолевают…

Не успел Суворов принять какое-то решение, как его австрийский адъютант, которого Суворов за храбрость и честность взял к себе служить ещё в прежние времена совместных действий с австрийской армией, верный ученик Суворова, в белом мундире на белом коне помчался к нашим солдатам. На его пути умирающий полковой священник дал ему крест.

Увидев скачущего с высоты белого всадника с саблей в одной руке и крестом в другой, солдаты воспрянули духом:

Братцы! Георгий Победоносец с нами, он нас благословляет! С нами Бог! Ура! И бешено бросились на турок.

А турки, увидев, что, появившись откуда-то из облаков, сам ангел врезался в их ряды, опешили и массово побежали.

***

Однажды армия Суворова двигалась к месту новой дислокации, останавливаясь на ночлег в попутных деревнях. После одного из дневных переходов, когда и солдаты, и лошади устали, Суворов дал команду остановиться в близлежащей деревне на отдых.

После того, как лошадей выпрягли из повозок, расседлали и стали кормить, Суворов собрал своих генералов и объявил, что ровно через час в следующей деревне по пути следования, находящейся в 10 верстах от места, где армия остановилась, будет очередной военный совет. Все генералы должны быть там в срок. И побежал туда бегом.

Генералам на лошадей рассчитывать было нельзя — пока их накормят, запрягут, пройдёт время. А опаздывать нельзя. К тому же, командующий — бегом, а они — на лошадях? Стыдно. И генералы были вынуждены вслед за Суворовым совершить этот 10-верстовый марш-бросок.

Самые грузные генералы намного опоздали к месту сбора и получили от Суворова серьёзные выговоры и рекомендации по приведению себя в должную физическую форму.

***

Однажды Суворов, будучи уже известным генералом, ехал в южном направлении принимать вверенные ему войска. Он не любил пышных приёмов и славословия и ездил, в основном, ночью и в старой карете, в которой ездят низшие чины.

В один из городков, где его ждали, он с адъютантом приехал вечером. Вышел станционный смотритель и, увидев старую карету, спросил, когда приедет Суворов. Суворов понял, что здесь его в лицо не знают, и решил притвориться слугой своего адъютанта.

Зашли со смотрителем в дом, стали готовить место для приезжающего завтра утром «Суворова». «Слуга» составил компанию смотрителю за ужином, выпил с ним за здоровье хозяина, узнал, чего говорят в округе, ответил на вопросы, как нужно принять «Суворова», притащил сена в прихожую и улёгся на нём спать. Его адъютант, как и положено по чину, лёг в комнате на кровати.

В дом вошла хозяйка и набросилась на «слугу» — она всё вымыла перед приездом Суворова, а он тут намусорил. Смотритель успокоил жену, похвастав, что он знает Суворова, неприятности не будет — пусть слуга здесь в сенях спит.

Наутро «слуга», как и положено, приготовил завтрак своему адъютанту, который с вечера давился от смеха от этого спектакля. Затем они собрались и вышли на улицу как бы встречать Суворова (а на самом деле, уезжать).

Когда они вышли, по улице шёл солдат без ноги на костылях. Он ранее много лет служил у Суворова и хорошо его знал. Солдат увидел Суворова и обратился к нему: Александр Васильевич, Ваше превосходительство, не узнаёте меня? Смотритель набросился на солдата: Пошёл прочь, пьяная рожа, совсем умом рехнулся.

Суворов солдата узнал, назвал его по имени, подошёл, обнял его, сказал ему несколько тёплых слов, быстро сел в карету и уехал.

Смотритель с открытым ртом долго смотрел карете вслед.

***

При подавлении польского восстания Костюшко Суворов проявил большое благородство по отношению к Варшаве. После взятия штурмом Праги (предместья Варшавы) Суворов приказал поджечь мост, соединявший Прагу с Варшавой, чтобы наши войска не смогли перебраться по нему в Варшаву.

Дело в том, что ополченцы польского восстания так яростно защищали Прагу, что в этом штурме доля погибших наших солдат была значительно больше, чем в других сражениях. В отместку за своих товарищей, в пылу атаки, несмотря ни на какие приказы командиров, солдаты по этому мосту перебрались бы в Варшаву, всё бы там разграбили и могли перебить невинных.

Когда же Варшава сдалась без боя, понимая бессмысленность сопротивления, и пыл солдат утих, они туда вошли без больших погромов и резни.

За этот приказ по уничтожению моста перед своими же наступающими войсками, руководство Варшавы преподнесло Суворову золотую табакерку с надписью «Варшава своему освободителю».

***

После подавления польского восстания Екатерина 2 присвоила Суворову через одну генеральскую ступеньку сразу звание фельдмаршала. Вот как она ему писала:

Вы знаете, что как я не произвожу никого через очередь и никогда не делаю обиды старшим, но Вы, завоевав Варшаву, сами сделали себя фельдмаршалом.

Прочитав послание Екатерины, Суворов расставил в своей комнате стулья и стал через них прыгать и приговаривать.

Прыг через стул — это я Репнина обошёл, прыг через другой — Салтыкова обошёл, прыг, прыг, прыг — Прозоровского, Долгорукова, Каменского, Каховского, Эльмпта, Мусина-Пушкина обошёл

Конец ознакомительного фрагмента.