Полярный старт. Рассказы о северном туризме

Владимир Рачек

Нет на свете ничего более увлекательного и захватывающего, чем путешествия и познание мира. События этого литературного повествования разворачиваются в советские времена на просторах Приполярного Урала, Чукотки, Камчатки, среди рек и долин Сибири, в труднодоступных горных районах Якутии и Таймыра. Добро пожаловать в мир туризма, приключений, гармонии и красот матушки -природы.

Полярный старт

Повесть

Глава 1

Москва — Воркута. Таежные опасности

В городе стояла жара. Плавился асфальт, плавились люди. К автоматам газированной воды стояли очереди. Я уже взял отпуск и занимался подготовкой снаряжения и продовольствия к походу на Приполярный Урал, который мы запланировали еще в прошлом году на основе впечатлений от увиденного и пройденного.

Я расскажу об этом немного дальше, в своем повествовании о добытых туристским трудом и телесными ощущениями незабываемых кадров из ленты путешествий в один из красивейших полярных районов.

По большому счету — с него все и начиналось.

* * *

Первое неожиданное известие поступило с Ленинграда от Игоря, нашего хорошего старого знакомого, опытного туриста, уже заявленного на маршрут в группу: «Идти, мол, не могу, обстоятельства и т. д…»

Т.д. уже не интересовало, так как было ясно, что одного участника просто нет.

Времени подыскивать кого-то, производить замену не было. Связь с Мишкой и Виктором отсутствовала — они находились в альплагере где-то на Центральном Кавказе. Встретиться все договорились в Москве у поезда по телеграмме. С ними должны были приехать еще двое членов нашей группы, заявленных на маршрут.

Ну, что же делать, — готовлюсь дальше.

В семидесятые годы подобрать продукты хорошего качества — питательные и легкие по весу — было не так просто. Ассортимент, что называется, весьма ограниченный. А ведь при работе в горах за день сжигалось от четырех до шести тысяч килокалорий. И их нужно было как-то пополнять. Такие продукты, как сублимированное мясо, мучные галеты, фасованные питательные деликатесы, доставать было очень трудно. Выходили из положения — покупали полусухую колбасу «Московская», на солнце высушивали, убирая лишнюю влагу. Это служило хорошим калорийным мясным подспорьем в питании. Сало — тоже хорошо. Мед с орехами — вообще отлично: быстро усваивался, придавая энергию. Специи разные, чеснок и лук, крупы и каши в брикетах — хорошо паковать и быстро готовить. Чай, немного кофе для бодрости духа. Сухари — белые и черные — сушили и складывали в полотняные мешочки.

Особое внимание — аптечка. На этом деле по весу и объему не экономили. Еще много всякой дребедени, которая, по ходу, отсортировывалась, а то и просто выбрасывалась.

В общем, мотался по магазинам, закупал, сортировал, упаковывал да складывал. Получился объемистый рюкзак да баул, килограмм эдак на сорок. Упаковал также хороший топор (очень нужная вещь) и приемник «Селга» (не очень нужная вещь но… на всякий случай).

Друзья завезли меня на вокзал, помогли загрузиться в поезд. В путь.

* * *

На Курском вокзале в Москве немая сцена: стоят прибывшие Витюля с Мишкой, и тут я со своими баулами. И все. И больше никого.

–?..

— Где остальные? — спрашиваю.

— Нету, они с нами не едут, — отвечает Мишка, — «спарились» в лагере. Не потянут, сказали.

— А где Игорь?

— Не будет, — отвечаю. — Если мы хотим ехать, то до поезда осталось сорок минут, а еще нужно билеты взять.

Переглянулись, мол, что, втроем? В горы? На непростой маршрут? Решили: вперед.

Нужно было еще перебраться к Ярославскому вокзалу. С нашим-то грузом, да пешком, это почти не возможно. В темпе нашли какую-то «скорую помощь», которая перебросила нас на другой вокзал. Быстро к кассам — все забито людьми. Поняли, что не видать нам билетов. Рванули к поезду. Возле одного из вагонов — три молодых девушки-проводницы сажают пассажиров.

— Девушки, нам бы на поезд, да билетов нету. А нам на маршрут в горы, — объясняем с элементами прошения.

Увидев у Мишки в руках небольшую походную гитару, спрашивают:

— А петь будете?

— Будем, — хором.

— Ну, давайте, грузитесь. Как бы только нам с бригадиром договориться…

— Мы мигом, — отвечаем.

Быстро сгоняли за рюкзаками и баулами и уже через пять минут сидели в купе проводников, плотно забив его своими вещами.

Поезд «Москва — Воркута» тронулся.

Вагон общий. Девчонки-проводницы — на летней практике. Учатся в Московском институте культуры. Кое-как распихали они нас по вагону. Утряслись…

Нашлось, наконец, время обстоятельно все обсудить. Заодно выяснили, что и денег у нас не особо. Осталось на билет обратно, но только до Москвы. И так…, по мелочи, — рублей тридцать — сорок. Да-а, поистратились ребятки в альплагерях..

— Так ты же понимаешь, на то, на се. Да и ехали обратно с москвичками-альпинистками. Я Мишке говорил: экономь копейку. А он — давай винца, давай винца… — рассказывал Витюля, старательно жестикулируя для большей убедительности.

— С вами все ясно. Ну да ладно. Разберемся.

Рассказал им, что нового в городе. Как обстояли дела с подготовкой. Через полчаса останавливаемся. Подцепляют вагоны с заключенными. И дальше — в путь.

Жизнь налаживается. Собрались в купе проводников. Из дома припас пару бутылок вина. Не виделись-то мы месяца два. Мишка взял гитару:

А поезд длинный, смешной чудак,

Все твердит он: «вопрос, вопрос,

Что-то в мире не так, не так,

Что-то не удалось…»

Девчонки угощают свежими продуктами, поем вместе песни. Зашел бригадир поезда. Мягко говоря, несколько удивился всей нашей компании. Познакомились. Объяснили. Налили. Узаконили наш проезд.

Из соседнего, зэковского, вагона охрана заходила — тоже песни послушать. Ночью — город Владимир. Разбудил лай собак, обрывистые выкрики-команды. Выгружали заключенных и сажали других. В лучах прожекторов метались на крепких поводках огромные овчарки. Надзиратели выкрикивали имена, а заключенные пулей выпрыгивали из вагона и садились на корточки прямо на железнодорожные пути. Рядом, на огороженной рядами солдат площадке, стояли автозаки, готовые принять своих «пассажиров». Жутковатая картина жизни.

На следующий день — опять давали в купе концерт. Народ собрался послушать и поучаствовать (и под купе, и в тамбуре) — все равно делать нечего.

У девочек-проводниц неприятности. Забыли выпустить людей на полустанке. Бригадир поезда рвет и мечет. Заодно обещал и нас высадить. Налили. Утрясли.

Вот и станция Кожим. Выгружаемся. Вагон нас провожает, а мы со всеми прощаемся. Спасибо девчонкам. Спасибо всем. Спасибо и бригадиру.

* * *

Километров на семьдесят нам нужно было как-то заброситься к предгорьям. Из прошлогоднего опыта мы знаем, что вдоль реки Кожим есть тракт, по которому возят лес и ходит транспорт к прииску в горах. Вот и ищем возможности, беседуем с местными, которые подходят, интересуются, кто мы и что собираемся делать. Не удивительно: мы со своими рюкзаками и одеждами в поселке как бельмо на глазу. Разузнали, что с гусеничным и автотранспортом пока, что называется «облом». В ближайшее время не ожидается.

А тут некий Степан — охотник и рыбак.

— Буду, — говорит, — на своей моторке к заимке идти. При высокой воде — вас дальше закину.

— Сколько? — спрашиваю.

— Двадцать пять рублей. А спирт есть?

— Есть, — отвечаю.

— Ну, тогда и флягу спирта.

— Хорошо, согласны.

— После обеда отходим, — говорит Степан.

— Ждите у лодок, что под железнодорожным мостом.

Часа в три подошел Степан с сыном лет девятнадцати («зовут Валерка», — так он представился). Погрузили свои мешки. Загрузились и мы. «Казанка» — дюралевая моторная лодка — хорошо присела в воду. Отчалили. Степан включил мотор — старенький «Вихрь», и мы пошли вверх по Кожиму.

Река была довольно широкой, с быстрым течением, и обжималась тайгой. Местами то правый, то левый берег поднимался над водой, демонстрируя свое скалистое основание. Над самым руслом вода подмывала таежные деревья, обнажая их корни, а некоторые вовсе сбрасывала и уносила вниз по течению. Именно река здесь диктовала свои жизненные условия.

К вечеру пошли перекаты. Стало больше скалистых обрывов и прижимов. Степан мастерски вел «казанку». Было видно, что он хорошо знал реку. На перекатах с разгону брал быстрины и, казалось, лодка еле продвигалась. Скорость, которую придавал ей мотор, гасилась напором встречного течения. За перекатами опять набирали скорость и неслись дальше.

— Скоро избушка! — прокричал Степан.

— Держитесь, впереди порог! Будем проходить!

Выше, действительно, просматривалась белая водяная пена порога. Отдельные валуны перегораживали русло. Лодка с разгону врезалась в пену между валунами, застыла на быстрине, но Степан сумел увернуть ее в сторону, где опять набрала ход. В очередном проходе мотор с натугой завыл, лодка задрала нос, наскочив на камень и, медленно двинулась кормой назад, в пену порога. Витюля, увидев это, снял с носа лодки якорь, чтобы бросить его в воду и таким образом затормозить снос.

— Не трогай! Не трогай, мать его так! — Закричал Степан, — сорвет якорь!

Витюля посмотрел на него, но бросать не стал.

— Берите весла, и помогайте держать лодку. Шпонку на валу сорвало, — сообщил Степан.

Мы бросились к веслам и, упирая их в дно, — тут было мелко — удерживали «казанку». Но под напором воды она все равно ползла вниз. Как-то увалив лодку в зону спокойной воды, за большой валун, спрыгнув в воду, мы ее остановили.

— Держите, а я шпонку поменяю! — крикнул Степан.

Быстро порывшись в вещах, нашел железку и установил ее на вал двигателя.

— В лодку, — скомандовал он, включив мотор.

Нас отнесло назад, но, набрав скорость, мы опять вонзились в порог и, от валуна к валуну, лавируя, вырвались на гладь более спокойной воды. Порог был пройден. А через двести метров по левому берегу заметили избушку и причалили к ней.

— Ну, ты даешь, — говорю Степану, — рискованно мы проходили порог.

— Все нормально, — отвечает, — я тут уже пятнадцать лет. Реку знаю.

Да, уж, подумалось, мужик он рисковый. Но нервный.

— А как с рыбой? — спрашиваю.

— Вот сейчас и попробуем поймать, — говорит Валерка.

— Есть чем ловить?

— Есть — из дому припас небольшой складной спиннинг.

От своей бороды отрезал клок волос и прикрепил к крючку. Вот и мушка готова. По этому поводу мужики посмеялись.

— А чего, — говорю, — можно волосы для мушки с любого места брать, кроме как из головы. С головы волос намокает и будет висеть сосулькой. С бороды — нет, будет как натуральная мушка.

Пошли к реке и минут за тридцать наловили с десяток жирных хариусов. Он вкусный сырой, если немного подержать его в соли. И в ухе вкусный.

Степан с сыном расположились на ночевку в избушке, а мы — в палатке, рядом.

Утром обещали нас забросить еще километров на пятнадцать — двадцать, как позволит вода. Сами они собирались рыбачить в районе избы.

* * *

Минуя ряд шивер и быстрин, Степан и сын закинули нас к началу горелого леса, что по левому берегу. Выгрузились. Достаю двадцать пять рублей, флягу спирта. Благодарим. Но, вижу, Степан не доволен.

— С каждого по двадцать пять, — говорит.

— Нету, ребята, больше, — отвечаю, — вот все, что договаривались.

— Двадцать пять с каждого, — повторил сын Валера.

Я обернулся и… обомлел. На нас смотрели два ружейных ствола.

— Сейчас, мужики, спокойно, — говорю.

— Что делать будем? — советуюсь с Мишкой и Витюлей, — денег у нас только до Москвы доехать.

«Стоп», — думаю. — Степан, возьми приемник. Почти новый — «Селга», и стоит он прилично.

Вижу, у сынка загорелись глаза. Советуются.

— Ладно, давай, — говорит.

Достаю транзистор, протягиваю, с опаской поглядывая на стволы. Валера включает — не работает.

— Поменяешь «крону» — заработает, — объясняю.

Не прощаясь, дыркнули мотором и ушли вниз.

— Да, не все так просто в тайге, — резюмировали мы ситуацию.

— А ведь могло быть и хуже, — заметил Витюля, — у нас и снаряжение хорошее и продукты. А кругом тайга. Да и никто и не видел, что мы ушли по реке. Давайте лучше двигать отсюда.

Наскоро перераспределив снаряж, ушли в горелый лес.

Глава 2

Год назад. Бабуля. Через тайгу — к перевалам

— А-а-а, сучьи дети! Счас я вам глазки-то повыколю! Чего разлегся!? Мать твою перетак!

С перепугу дернулся, открыл глаза — на меня смотрят острые зубцы хозяйских вил. На держаке — костлявая рука с крупной сине-фиолетовой татуировкой. А выше рук — смотрит на меня бабушка со взъерошенными седыми волосами, плюя яростью в пространство вокруг.

— Бабушка, прийміть вила, — говорю по — украински, так как еще не осмыслил, что я на севере России, а не в Украине, где, как правило, бабушки общаются на нашем родном языке. Она дернулась, повела вилами в сторону.

— Тихіше, тихіше, бабушка, — а сам потихоньку сползаю со стожка сена, на котором задремал.

— Понаезжали тута, сено мне топчите. Вы его собирали? Сушили? А ну брысь отсюда!

Но уже как-то спокойней повела держаком на другие копны, где, как и я, дремали на северном солнышке наши ребята.

— Уходим, уходим, — говорю, поправляя сено. — Вот, все в порядке, все сложено…

— Откуда будете? — спрашивает она, воткнув холодное оружие в землю.

— С Украины, с Винницы, — отвечаю.

Бабуля как-то задумчиво медленно повернулась и ушла к деревянным избам, что находились недалеко от станции Косью, куда мы часа полтора назад прибыли.

— Лучше пошли отсюда, — говорит Дима Едемский.

— Давай перетащим рюкзаки назад, к станции, а то все тут какие-то психованные.

Приехали мы сюда по старому железнодорожному северному тракту «Москва — Воркута». Год вынашивали идею о походе на дальние рубежи северных гор, начитались материалов о красоте, необычности Приполярного Урала, спортивной ценности прохождения здешних гор.

Команда, получившая опыт Карпат, альплагерей, — была, чего еще — поехали. В основном все студенты — медики да политехники. Один я, уже постарше работал и учился на вечернем в институте. Подходят ребята: Миша Степаненко — он руководит, Лариса Павловская, Валя Высоцкая, Женя Прокопчук — они исследовали местный магазин. Рассказываю им про бабулю. Народ, естественно, улыбается да подтрунивает.

— Чего ржете, вам бы вила к груди…

А вон, кстати, и бабуля. Смех прекратился, все посмотрели в сторону бабки, которая действительно шла в нашу сторону.

— Ходите сюда, чего уставились? — говорит бабка, а сама приседает на доски, лежавшие на пригорке возле станции. В руках у нее полотняный узел.

— А вы чего с ними шатаетесь? — строго вопросила Ларису и Валю, — девушек в нашей группе.

Конец ознакомительного фрагмента.