Рассказы Евг. Гославского

Владимир Михайлович Шулятиков, 1902

«Нет на его палитре ярких ослепляющих красок; он не прибегает к воспроизведению серых и сумрачных полутонов, излюбленных декадентской литературой. Он не старается подействовать на нервы и фантазию малорефлектирующего читателя игрой неопределенных образов и туманной символистикой. «Поэзия настроений» ему совершенно чужда… Напротив, эстетические приемы, которыми он пользуется, носят на себе печать строго «классического» искусства».

Евгений Гославский^[1] — своеобразный художник слова.

Нет на его палитре ярких ослепляющих красок; он не прибегает к воспроизведению серых и сумрачных полутонов, излюбленных декадентской литературой. Он не старается подействовать на нервы и фантазию малорефлектирующего читателя игрой неопределенных образов и туманной символистикой. «Поэзия настроений» ему совершенно чужда… Напротив, эстетические приемы, которыми он пользуется, носят на себе печать строго «классического» искусства. Он неуклонно следует заветам русского реализма, реализма, который составляет величайшую гордость нашей литературы… И, как реалист, он умеет быть оригинальным. Его реалистические описания отличаются силой, изяществом, картинностью, изобразительностью…

Но в то же время общее направление, в котором работает его творческая мысль, несколько сближает его с «модернистами», с представителями «новой» беллетристической школы.

Если для реалистов-»классиков» главный интерес беллетристических произведений заключается в проведении определенной идеи, в постановке того пли другого «принципиального» вопроса, то «новые» беллетристы интересуются, главным образом, разработкой психологических сюжетов. Так именно поступает Евг. Гославский.

Писатель, одушевленный альтруистическими стремлениями, писатель-гуманист, писатель, вступающийся за обездоленных, «униженных и оскорбленных», он сосредоточивает свое внимание преимущественно на развитии психологических мотивов. И при этом он любит выбирать в герои своих рассказов людей, представляющих в психологическом отношении большие особенности, людей, психически односторонне развитых, людей, выражаясь языком субъективной социологии, с «пораженной индивидуальностью». Если же в некоторых его рассказах героями являются люди, приближающиеся к типу людей «нормальных», они постоянно повествуют о тех моментах их жизни, когда в глубине их душевного мира разыгрываются бури, когда их внутренний мир становится жертвой аморальных, патологических порывов. Область патологических явлений особенно часто служит в его рассказах предметом художественных экскурсий^[2]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Гославский, Евгений Петрович (18(30).04.1861–02(15).12.1917), прозаик, драматург, поэт. Печатался с конца 1880-х, с начала 1900-х сотрудничал с журналом «Русская мысль». Также публиковался в изданиях для детей («Детский отдых», «Детское чтение» и др.), в 1903 году в Москве вышел сборник его рассказов для детей «Вешние грозы». В том же году Гославский стал членом Общества Любителей Русской словесности при Московском Университете. Был одним из участников телешовских «сред», которые посещали М.Горький, И.А. Бунин, Л.Н. Андреев, А.И. Сумбатов-Южин, Т.Л. Щепкина-Куперник. Будучи уже известным драматургом (его пьесы, одна из которых была отмечена премией А.С. Грибоедова, печатались в таких журналах как «Артист» и «Театрал», шли на сцене Малого театра) в конце 1880-х годов познакомился с А.П. Чеховым, который признавал у Гославского «настоящий драматический талант» (Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. М., 1974–82. Т. 5. С.?).

2

С этой оценкой спорит другой критик, отмечая, что «холодную отвлеченную правду изображаемого факта» Гославский согревает «теплотой субъективного чувства». Называя его «скромным» писателем, критик подчеркивает, что имеет в виду «сдержанную, благоприличную литературную манеру» автора. Рецензент особо отмечает, что в произведениях Гославского нет «никаких нарочитых эксцентричностей», писатель «никакого ухарства на себя не напускает» и «ничем читателя не озадачивает», что доказывает, таким образом, «действительность дарования г. Гославского» (См.: Русская мысль. 1903. № 3).