Не уговаривай и не зови…

Владимир Митренин

Перед вами – рассказы из жизни шестидесятника, написанные искренне и увлекательно. Семья сталкивается с преступным миром 1990-х. Студенты-первопроходцы переживают первую в жизни катастрофу. Беззаботный россиянин в Таиланде переносит инсульт и начинает выбираться из него, не теряя наблюдательности и самоиронии. Будь проклята война – со всеми ее исчадиями. Во второй части книги собраны зарисовки о США. Эту страну иногда воспринимают как ад или как рай, но в книге она – какая есть, взгляд изнутри.

Художник Алексей Белокуров

Корректор Владимир Салий

© Владимир Митренин, 2019

ISBN 978-5-0050-1102-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лилька

Посвящается памяти друга

— Наконец-то, добралась, — немолодая, аккуратно одетая женщина замерла перед дверью с надписью «Следователь».

Всё происходило как в страшном сне. Ее единственному, любимому сыну Кирюше грозит срок за наркотики и ограбление какой-то старушки. Адвокат, к которому Лилию Николаевну направил следователь, с порога заявил, что нужны деньги. Вот так.

Она вышла из отделения милиции, повернула налево, к метро. Ветреное весеннее утро еще не закончилось. Можно проехать две остановки на трамвае, но сейчас лучше пройтись пешком, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.

Лиля погрузилась в черно-коричневый беспросветный кошмар Освенцима, в который она попала в детстве. Окрики охранников и рычание овчарок. Бесконечные ночи на вонючих нарах. Память хранит всё, до мельчайших подробностей. Номер узника на руке жжет до сих пор.

Последние слова матери, когда их насильно разлучали, были такие: «Запомни, Лиля, ты крещеная, к р е щ е н а я, никому об этом не говори, запомни». Отдельно, в уголке сознания хранятся теплые довоенные воспоминания. Дом в деревне. Мама, веселые старшие братья, речка…

Девочка находилась в том бараке, откуда исход был один — газовая камера. Но вдруг лагерь наполнился возбужденным шумом. Пришло освобождение — дверь барака открылась, все оказались на свободе.

Прифронтовой госпиталь. Восстановление после дистрофии. Тихо и сытно. Божественные запах и вкус американской тушенки. Давали по целой банке в день — настоящее счастье!

Потом детский дом в Минске.

И вот хрупкая, наивная блондинка с огромными голубыми глазами поступила учиться в Ленинградский педагогический институт. Дефектологическое отделение. Ура! Теперь можно думать о будущем.

А с прошлым разобрались просто.

— Ты, милочка, не пиши в автобиографии, что была в фашистском плену, то есть в концлагере. Начнут проверять, могут признать изменницей Родины, отчислят из института… знаешь… они же не понимают, что ты попала туда крошкой и не по своей воле. И вообще никому не говори об этом, сейчас время такое. Пиши просто, что из детдома. Ты молодец, я вижу, отличница.

Этот совет дала секретарь приемной комиссии, строго одетая женщина с постаревшим лицом и с темными кругами вокруг глаз. «Блокадница, — подумала Лиля. — И курит, папиросы на столе».

Учиться было трудно, но интересно. По выходным ходили с девчонками на какой-нибудь концерт, в музей или в театр. Лиля получала повышенную стипендию, денег хватало.

Потом появился Игорь. Студент университета, будущий геофизик. Невысокого роста, под стать Лиле, возрастом постарше. Чемпион по вольной борьбе. Крепкий как скала. Общительный и веселый. Он приходил под окна общежития и громко пел «серенады». Лиля, красная от стыда, мчалась к нему.

Обзаводиться семьей было негде. Игорь на заработанные в экспедициях деньги построил кооперативную квартиру. Сыграли молодежную свадьбу.

В геологических экспедициях муж проводил по полгода и больше. Каждый день, в любую погоду, с геофизическим оборудованием проходил он по тайге десятки километров. «…Он ушел на разведку в тайгу…» — это про Игоря. Ночевки в палатке, еда с костра…

Романтика прошла. Остались будни. В экспедиции рабочими набирали людей, которых называли бичи. Это были, как правило, бывшие уголовники. Там часто пьянствовали, вместе — и рабочие, и геологи — как всегда в таких коллективах и в таких условиях. Дисциплину иногда приходилось обеспечивать кулаками. Игорь это умел.

Во время отпуска — походы в пещеры.

У геологического факультета база для проведения полевой практики находилась рядом с Саблинскими пещерами. Игорь их хорошо изучил. К нему присоединились еще несколько человек. Потом образовался Ленинградский клуб спелеологов.

Лиля вспомнила, как целую неделю Игорь ходил по квартире с гитарой и что-то напевал себе под нос.

— Послушай, Лилька, какую песню я сочинил.

— Давай, Игорёша, что ты насочинял?

— Вот, слушай, — Игорь запел. — Не уговаривай и не зови, все уговоры здесь бесполезны! Только тот с нами пойдет, кто услышит голос бездны…

— Хорошая песня, молодец. Только ты в эту бездну не провались, пожалуйста. Может, это голос подземной сирены, она хочет тебя утащить. А уговаривать тебя бесполезно, я знаю.

— Не провалюсь, за меня не беспокойся. Знаешь, это не передать словами — какая оглушающая тишина в пещере, какая ослепляющая темнота! Все чувства обостряются, становишься единым целым с этим пространством. Поверь, без этого невозможно жить.

— Какой же ты у меня лирик…

Игорь уезжал в экспедиции, в походы, а Лиля оставалась дома. Работала, ждала. Создавала в квартире абсолютный порядок и уют. Ждать — участь жен путешественников, моряков, геологов. «И матерей заключенных тоже», — вдруг подумала Лиля и вздрогнула от этой мысли.

Кирилл родился, когда Лиле было уже за тридцать.

Сейчас она пыталась понять — как и почему Кирилл пристрастился к наркотикам? Она же всегда была рядом с сыном. Домашний ребенок, немного замкнутый. Учился неважно. Учителя говорили, что он ленится, может соврать. Лиля этого не замечала, слухам не верила. Когда закончил школу, устроила его в техникум. В армию не взяли из-за плоскостопия.

Недавно его отчислили из техникума, бедный ребенок, учителя к нему так придирались. В последнее время стал приходить домой поздно, выпивший. Говорит, был у друзей, пили пиво. Стал грубить. Какие там друзья? И вот теперь сидит в милиции!

Конечно, Игорь слишком мало занимался воспитанием сына. Почти совсем не занимался. А мальчикам воспитание отца необходимо. Вот и получилось то, что получилось.

Лиля подошла к метро. Где же занять деньги? Перестройка всех разорила. Достать нужно срочно, пока следователь не передал дело в суд.

Едва она вошла в вагон, как увидела рекламное объявление: «Кредиты наличными за один день под залог квартиры». Лиля не поверила своим глазам. Это то, что сейчас нужно!

Поезд остановился. Лиля вышла из вагона, перешла платформу, подождала поезд в обратном направлении.

От метро пришлось идти довольно долго. Вот и нужный дом, двор-колодец. Лиля поднялась на третий этаж. Молодой плечистый сотрудник провел ее в кабинет директора:

— Борис Аронович, к вам посетительница.

— Здравствуйте, заходите, пожалуйста, присаживайтесь.

Директор — мужчина лет пятидесяти в темном костюме, среднего роста, предельно любезный. Взгляд его серых глаз был какой-то неживой, пустой.

— Как вас зовут, и чем мы можем вам помочь?

— Меня зовут Лилия Николаевна Кузьмина. Мне срочно нужны деньги. Я прочитала в объявлении, что ваша фирма может выдать кредит за один день.

— Да, мы выдаем кредиты под залог квартиры. У вас есть квартира?

— Да, есть.

— У вас договор с собой?

— Нет, договор находится дома.

Семья Кузьминых жила уже не в той однокомнатной квартире, которую когда-то построил Игорь. Вскоре после рождения Кирилла в их доме освободилась двухкомнатная квартира, ее купили и оформили на Лилю.

Директор задумался.

— Сейчас мы с вами составим проект кредитного договора, в котором будет указана сумма кредита, процентная ставка, взаимные обязательства. Затем мой водитель отвезет вас домой за договором на владение квартирой. Вы согласны? Еще нужен будет паспорт.

— Да, спасибо, это меня устраивает.

— А пока давайте попьем кофе.

Лиля так устала в это ненормальное утро.

Всё необходимое находилось на столике в углу комнаты. Борис Аронович сам приготовил кофе. Поставил сахарницу и вазочку с печеньем.

После кофе Лилю почему-то развезло. Мысли путались, трудно было сосредоточиться. Директор говорил о кредитном договоре, но Лиля не вникала. «Ага, процент небольшой, хорошо», — только это она сумела понять.

Директор вызвал своего водителя — того молодого парня, который привел Лилю к нему в кабинет.

— Миша, отвези Лилию Николаевну домой, она должна привезти документы.

Когда Лиля привезла документы, директор сел в машину, и они поехали к нотариусу. Там был оформлен договор, по которому квартира Лили передавалась Борису Ароновичу.

— Лилия Николаевна, после того как вы выплатите кредит, квартира снова будет переписана на вас, — объяснил он. — Сейчас едем в офис, вам выдадут деньги.

В офисе молодой сухощавый бухгалтер отдал Лиле кредитный договор и деньги. Сумма кредита была небольшой. «Вот и хорошо, этих денег хватит. Хорошая фирма, за один день всё сделали», — подумала Лиля.

Затем Борис Аронович попросил Мишу отвезти ее домой. По дороге остановились около милиции. Лиля зашла к адвокату и передала деньги.

Дома она внимательно прочитала договор. График возврата кредита предусматривал ежемесячную выплату в течение полугода, были указаны конкретные суммы и даты. Но вот странная приписка: при задержке любой ежемесячной выплаты более чем на три дня квартира переходит фирме. «Ого, нехорошая формулировка, надо быть внимательнее при возврате денег», — Лиля почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Утром пришел Кирилл. Небритый, грязный, какой-то чужой.

— Мама, следователь сказал, что не успел всё оформить, и не отдал мой паспорт, — сообщил он.

Лиля работала логопедом в детских садах и частным образом занималась с пациентами на дому, за это хорошо платили. Из-за необходимости собирать деньги на выплату кредита ей пришлось взять дополнительных учеников, поэтому свободного времени не осталось совсем. Кирилл был предоставлен самому себе. Он опять приходил поздно и нетрезвым. Иногда не ночевал дома. Лиля волновалась. Давала деньги на мелкие расходы, по привычке жалела его. Бедный мальчик, как у него всё не складывается.

Вскоре Кирилла снова задержала милиция, на этот раз за какую-то кражу у школьника. Потом еще — за участие в какой-то драке.

— Мама, я ничего не отнимал у этого пацана, я ни с кем не дрался, — оправдывался он. — Следователь вешает на меня все нераскрытые дела, пользуясь тем, что у него находится мой паспорт.

— Как же так? Что же делать? — возмущалась Лиля.

Она верила сыну, но ничего сделать не могла. Приходилось нести деньги, после чего Кирилла освобождали.

Уже четыре раза Лиля вносила ежемесячную сумму по кредиту. В договоре делались соответствующие отметки. Близилась дата очередного платежа, но вот…

Пропала Нина, сестра Игоря. Жила на даче, утром ушла в лес и не вернулась. Пришлось Лиле ехать, поднимать милицию, организовывать поиски.

Тело Нины нашли через четыре дня. Ходили страшные слухи, но причиной смерти признали сердечный приступ. Были опознания, дознания, похороны. В результате Лиля опоздала с выплатой очередной суммы.

Незадолго до конца рабочего дня она вошла в бухгалтерию фирмы, подсела к столу, достала кредитный договор. Длинное лицо бухгалтера вытянулось и стало еще длиннее.

— А-а-а, Кузьмина? — сказал он. — Мы ждали, ждали!

Бухгалтер кому-то позвонил:

— Кузьмина здесь.

Неожиданно в комнату ворвались двое крепких парней.

— Кузьмина, давай ключи, — грубо крикнул один из них.

Бухгалтер спрятал договор в стол.

От неожиданности и испуга Лиля не могла вымолвить ни слова.

— Давай ключи от квартиры, кому говорят, — повторил парень, выхватил из рук Лили сумку и вытряхнул содержимое на стол. Обнаружив ключи, он схватил их и выскочил из комнаты. Второй парень последовал за ним.

— Миша, едем, ключи у меня, — донеслось из коридора.

Лиля была убита происшедшим и не могла вымолвить ни слова. Наступило состояние полной апатии. Бухгалтер помог ей собрать сумку и выпроводил за дверь. Лиля вышла на улицу, отрешенно дошла до метро.

«Так это же ключи от моего кабинета в детском саду, а не от квартиры, — вдруг вспомнила она. — Квартира охраняется вневедомственной охраной, должна сработать сигнализация, их должны задержать». Эта мысль придала ей силы.

Дверь в квартиру оказалась открытой. Замок был сломан. На лестничной площадке стоял рослый сержант милиции.

— Гражданка, туда входить нельзя, — сержант преградил путь Лиле.

— Я здесь живу! Почему, почему вы не задержали бандитов?

— Об-бъ… ясняю! Здесь был хозяин квартиры. Он показал договор. Всё, гражданка, время моего дежурства истекло, не заходите в квартиру, должен прийти дознаватель.

Притулившись на лестничной площадке, Лиля не решалась войти в квартиру. Голова раскалывалась. В глазах от слез стоял туман. И вдруг — о Боже! — появился Игорь.

…Лайнер набирал высоту. За окном плавно удалялась тундра с причудливыми очертаниями замерзших озер на фоне светлого северного неба. В этом году раньше обычного ударили морозы, и выпал снег.

Для ведущего геофизика Игоря Витальевича Кузьмина завершился его последний полевой сезон. Из Санкт-Петербурга поступил приказ о прекращении трудового договора с ним в связи с сокращением штата. В таких случаях избавляются от сотрудников пенсионного возраста, несмотря на их опыт.

Откинувшись в удобном кресле теплого салона самолета, Игорь вспоминал события последних дней.

Приказ застал его на дальней от базы точке. Вечером прибыл гусеничный вездеход, привез сменщика, батареи для приборов, продукты. Вездеход новый, его недавно получили в экспедиции. Внутренняя обивка как стеганое одеяло. Сидения мягкие, печка в любой мороз прогревает как в Сочи, можно сидеть в майке и не замерзнуть. Обзор великолепный. Чего только не придумают люди для разведки месторождений! Утром выехали на базу по заснеженной тундре с островками чахлых кустов и запорошенному льду небольших озер и протоков. Водитель вездехода, Николай, старый знакомый, предложил Игорю порулить.

— Спасибо, Коля! Сколько рейсов мы с тобой одолели на старых машинах с брезентовым верхом? Сейчас на таком супер-вездеходе, настоящий танк. Сегодня мой последний маршрут. Будет что вспомнить… Спасибо, дорогой, с меня причитается.

У вездехода и рычаги управления как у танка. Правый рычаг управляет скоростью правой гусеницы, а левый рычаг — скоростью левой. Чтобы повернуть, нужно с одной стороны замедлить скорость гусеницы.

Взревел мотор табуном лошадиных сил. Игорь разогнался, затем затормозил левую гусеницу. Вездеход закрутился, долго вращался и застыл в поднятом облаке снежной пыли. Ух! Снова разгон, теперь вращение вправо, снежная пыль… Получился танец на льду — мощный, свободный. Прощальный!

— Кузьмин, стой, перевернемся, едь прямо! — закричал Коля…

Вечером на базе организовали отвальную. Начальник выделил спирт.

— Ну, Игорь, что сказать? Ты славно поработал, будем тебя помнить. А теперь отдыхай, ты это заслужил, не болей! Прощай…

— Шеф, ты высказался как на поминках. Пока рановато… Шутка. Извини, не обессудь… Болеть не буду, обещаю. В семейном уюте не погрязну, зуб даю! — Игорь говорил всё медленнее. — Буду бежать с вами, только другим маршрутом… И еще… Не прощаюсь… Я говорю — пока, до свидания!

Много было сказано добрых слов. Хорошо отдохнули, расслабились.

А однажды, давно, когда передвигались пешком, получилось иначе. Бичи напились и стали выяснять отношения. Игорь полез их разнимать и получил ножом под левую лопатку. Повезло, до сердца оставался сантиметр, но было задето легкое. Потом месяц пролежал в палатке…

Самолет пошел на посадку. «Надо позвонить Лильке», — вспомнил Игорь.

Телефон не отвечал. Странно, скоро ночь, а дома никого нет.

Игорь доехал на такси, поднялся на пятый этаж. Но что это?

— Лилька, почему ты здесь? — Игорь схватил ее — такую родную, трепетную — и сильно прижал к себе.

Тут Лиля не выдержала и разрыдалась. Громко, навзрыд.

Игорь занес ее в квартиру, усадил в кресло, принес воды.

— А теперь рассказывай, что случилось.

— Плохо… Игорёша, всё очень плохо. — Стакан в дрожащей руке стучал о зубы.

Лиля рассказала, как Кирюша попал в милицию, про следователя, про адвоката, про Бориса Ароновича, про договор на квартиру, про смерть Нины. И про сержанта на лестничной площадке.

Игорь молчал. Потом вздохнул и твердо сказал:

— Не унывай, Лилька, будем бороться. А сейчас я разогрею чего-нибудь из еды. Тебе надо поесть, успокоиться и выспаться. Утро вечера мудренее…

Наутро выяснилось, что пропали некоторые вещи. Ключи от кабинета в детском саду валялись на полу.

Днем появился Кирилл. Игорь развернул его, и, они поехали к следователю. Вернулись вечером, привезли паспорт.

— Слушай, Кирилл. Чтоб через неделю устроился на работу, — потребовал Игорь. — Хватит сидеть на шее у матери. Для твоего же блага. И запомни всё, что я тебе говорил про наркотики.

— Пап, ну куда же я устроюсь? Помоги…

— Я тебе уже помог, больше помогать не буду. Ищи работу сам, — отрезал отец.

Через неделю Кирилл устроился грузчиком на склад.

Доказать, что Лилю обманули, оказалось непросто. Никаких документов и свидетельств не осталось. На перепутьях правовых инстанций выяснилось, что есть и другие потерпевшие, у которых фирма отобрала квартиры. Объединить все иски в одно дело не удалось.

Почти год тянулась судебная тяжба. Районный суд не признал правоту Лили. Но в Городском суде дело вел один из лучших адвокатов города, там процесс был выигран. Получив решение суда, Игорь и Лиля пошли к нотариусу, который переоформлял квартиру на Бориса Ароновича.

Нотариус, женщина неопределенного возраста с заметным слоем макияжа на лице, долго вчитывалась в текст судебного решения.

— Товарищи, — сказала она наконец. — Здесь не сказано, каким образом квартира передается Лилии Николаевне. У меня такого случая не было. Я должна проконсультироваться в Нотариальной палате. Приходите ко мне на следующей неделе, в четверг, к двенадцати часам. Судебное решение я пока оставлю у себя.

В четверг в комнате сидел уже другой нотариус, который сообщил, что его предшественница здесь больше не работает и никакого судебного решения ему не оставляла.

Как признал впоследствии Игорь, это была их самая большая ошибка. Прийти к сообщнице Бориса Ароновича, да еще оставить у нее судебное решение!

Прошло время. Кирилл привел домой гражданскую жену, Ирину. С сыном Антоном, его устроили в школу поблизости.

Лиля моталась по детским садам и частным ученикам, вела хозяйство. Забирала Антона из школы. «Кажется, у Кирюши жизнь налаживается, — думала она. — Он говорил, что пойдет учиться».

Игорь жил у друзей на даче, работал сторожем.

Летом всей семьей съездили отдохнуть на Черное море.

…Лиля уже была на Черном море. Игорь взял ее с собой, когда поехал в пещеры Кавказа. Пока он был в горах, Лиля жила в горном селе. Вскоре ей показалось, что жители стали почему-то относиться к ней с сочувствием.

В день возвращения Игоря Лиля ждала его около дома в тени большого чинара. Неподалеку беседовали две местные женщины в черных одеждах. Обычно абхазские женщины соблюдают траур по умершему мужу всю жизнь. Когда подошел Игорь, загорелый, пышущий силой и здоровьем, женщины вдруг заголосили:

— Вай ме, ва-а-ай… какой счастье, какой счастье…

— Женщины, здравствуйте, что случилось?

— Ты живой, живой!

–????

— В горах человек погиб. Мы думали, Лиличка осталась вдовой…

Остаток того отпуска Игорь и Лиля провели на море. Купались, загорали, любили. Счастливое было время.

…В этот приезд к морю Игорь прихворнул, купался и загорал мало. Он плохо себя чувствовал, похудел.

Семья упивалась отдыхом. Ласковое море, солнце, фрукты. Лиля радовалась, глядя на счастливых Кирилла и Ирину. Не спускала глаз с Антона. Игорь дремал в тени.

Ужинали обычно всей семьей. Брали шашлык или чебуреки, и вино, конечно. Часто пили греческий коньяк, его на юге было много.

Неприятности, сколько их ни жди, приходят неожиданно. Лучше о них не думать. Антон только что вернулся из школы. Лиля накрывала на кухне стол и вдруг услышала звонок. Подошла к двери, спросила:

— Кто там?

— Мне нужна Лилия Николаевна, — ответил незнакомый мужской голос.

— Это я, — Лиля открыла дверь, но впустить незнакомца не решилась.

— Извините за беспокойство… Дело в том, что я купил у Бориса Ароновича эту квартиру. Я знаю, что он сдал ее вам до конца года. Так вот, я прошу вас к концу года квартиру освободить.

Сознание Лили помутнело от ярости.

— Идите вы к черту! Эта квартира моя, есть решение суда, — срывающимся голосом крикнула она и захлопнула дверь.

В наступившей тишине слышались рыдания Лили.

«Я заплатил за квартиру большие деньги, кто же мне их теперь вернет? Эта истеричка, похоже, считает квартиру своей и не хочет ее освобождать… Придется подавать в суд», — решил оставшийся за дверью мужчина.

На всякий случай он позвонил Борису Ароновичу и предупредил, что если суд встанет на сторону Лили, он потребует возврата денег.

Через месяц принесли повестку. У Лили и Игоря опять начались бесконечные хождения по судам и адвокатам. Бумаги, очереди в приемных чиновников. Адвокат, который выиграл их дело в Городском суде, переехал в Москву и помочь уже не мог.

Тут еще и Кирилл стал часто ссориться с Ириной…

В это время отмечалась сороковая годовщина создания Ленинградского клуба спелеологов. Пришли спелеологи разных поколений, много молодежи. Общались, вспоминали былые походы. Проникновенно спели свой гимн:

«Так не упрашивай и не зови —

Все уговоры здесь бесполезны!

Лишь только тот с нами пойдет,

Кто услышит голос бездны…»

Все знали, что автор гимна — Игорь Кузьмин.

Один из прежних спелеологов, Сергей, стал депутатом Государственной Думы.

В конце вечера, в узком кругу друзей Игорь рассказал, что идет суд и что у него могут отобрать квартиру. Обратились к Сергею за помощью.

— Друзья, — ответил Сергей. — Я очень хочу помочь Игорю. Я уверен, что всё было на самом деле так, как он рассказал. Но у нас в стране действует принцип разделения властей — законодательной, исполнительной, судебной. Влиять на судебную власть я не могу. Могу только сделать депутатский запрос.

Игорь с горечью подумал: «Здрасьте, ёксель-моксель. Бандиты могут влиять и влияют на судебную власть. А депутаты Государственной Думы не могут. Делайте, ветви власти, что заблагорассудится. Так получается?» — но ничего не сказал.

Сергей обещание выполнил, сделал депутатский запрос. Но запрос затерялся в инстанциях и ничем не помог…

Вскоре Игорь попал в больницу. У него обнаружили рак.

Кирилл стал часто исчезать из дома. В результате он окончательно рассорился с Ириной, и она переехала к маме.

Проблема наркотиков никуда не делась. Кирилл становился нервным, агрессивным, требовал у матери денег. Лиля не могла отказать, отдавала иногда последние деньги. Потом стала планировать эти затраты в семейном бюджете.

Привычная, налаженная жизнь разрушилась. Лилю постоянно мучила тревога за Игоря и за Кирилла. Мучил страх, куда они все денутся, если у них отнимут квартиру. Угнетало чувство вины за произошедшее…

Казалось, это было вчера — она, такая гордая, счастливая, одетая в новенькое модное пальто, гуляла с детской коляской по дорожкам около дома, и ей хотелось кричать:

— Смотрите, смотрите, у меня тоже есть ребенок, мальчик!

Да, виновата, виновата, что своей материнской гиперлюбовью сделала сына таким бездушным, бездумным наркоманом.

Но всё равно она безумно любила своего ребенка.

Что же теперь делать? Что будет, какая судьба их ждет?

Чтобы уйти от этих мучительных дум, Лиля стала иногда попивать водку. Это помогало…

Прошли все суды и апелляции. Ничего не удалось доказать. Решение суда вступило в силу, и через месяц пришли судебные приставы с требованием немедленно освободить помещение. Лиля договорилась, чтобы они подождали еще две недели. За это время она сняла комнату на первом этаже в старом районе города. Но все вещи из двухкомнатной квартиры туда не поместились. Почти всю мебель пришлось оставить. Домашнюю библиотеку Лиля по дешевке сдала в букинистический магазин.

Игорю сделали операцию, потом выписали из больницы. Так втроем и жили в комнате. Игорь полжизни провел в походных условиях, а Лиля всегда считала, что всё, что произошло в жизни, должно было произойти. Однако они жестоко страдали от своего унизительного и безысходного положения.

Продолжали консультироваться с адвокатами и направлять прошения в различные инстанции. Но решение суда никто не хотел, или не мог, или не имел права отменять.

Лиля, похудевшая, бледная, чувствовала себя истерзанной.

— Всё! Начинаю собирать деньги на комнату. Буду еще больше работать! — решительно заявляла она после снятия стресса парой рюмок водки.

У Игоря началось обострение болезни, его снова положили в больницу. Последняя стадия рака, почти приговор. Вскоре об этом узнали друзья. Ежедневно его кто-нибудь навещал. Делились воспоминаниями, тихонько напевали песни, беседовали о том, о сем. Как раньше. Он говорил, почесывая седую окладистую бороду пожелтевшими тонкими пальцами:

— Всё будет в порядке, здесь не нужен разговор. Летом точно пойдем в поход. Можно к гадалке не ходить…

Он стал худым, даже истощенным, а борода делала его похожим на святого старца. Шустро передвигался по палате. Курил неизменные сигареты «Прима». Часто кашлял, задыхался.

Провожая друзей к выходу, Лиля шептала:

— У меня совсем нет денег. Если Игорь умрет, мне даже не на что его похоронить.

Иногда приходил Кирилл.

Как-то вечером у Игоря произошел сильный приступ, и его отвезли в реанимацию. Долго ждали известий. Потом Кирилл насупился и сбивчиво произнес:

— Мам, а если… если… Давай я начну сообщать…

Лиля продолжала сидеть неподвижно. Машинально ответила:

— Давай, пожалуй.

Он тихо вышел из палаты, а Лиля забылась в полусне…

Игоря привезли в палату утром. Он спал, дыхание было ровным. Лиля смотрела на него, не совсем понимая, где находится, что произошло.

— Игорь, Игорь, как я перед тобой виновата, — шептала она, закрыв лицо руками.

Кирилл в эти дни жил у Эдика, одного из друзей Игоря, куда он и вернулся в тот вечер.

— Привет, Кирилл! Как там Игорь, ты был в больнице? Садись ужинать, — Эдик закинул сосиски в кипящую воду.

Кирилл молчал.

— Иди сюда, не молчи, рассказывай. Как отец?

— Папа сегодня умер.

Эдик опустился на стул.

— Вот те на! Я только вчера у него был… Мои соболезнования, прими мои соболезнования, сынок… Да, этого можно было ожидать. — Эдик задумался. — Кстати, вам с мамой сейчас понадобятся деньги. Как мама, где она?

Кирилл ответил не сразу.

— Мама? Мама тоже умерла. У нее не выдержало сердце, — Кирилл тяжело вздохнул. — Они оба сейчас в морге.

Ошеломленный Эдик потерял дар речи.

— Как же так?.. Так что же ты… это… остался… сиротой?..

— Получается, что так… В морге сказали, что завтра проведут вскрытие, а послезавтра просили принести деньги.

Эдик сидел с остекленевшими глазами. Потом встряхнул головой и сказал:

— Надо собрать деньги… Давай так. Я буду договариваться с друзьями, а ты будешь к ним ездить и брать деньги. А потом мы с тобой обсудим, как организовать похороны.

Через два дня обман вскрылся.

После разоблачения Кирилл уже нигде не появлялся, собранные деньги никому не отдал.

Следующий приступ болезни закончился летальным исходом…

Отпевали Игоря в больничной часовенке. Священник, отец Арефа, спросил Лилю:

— Это ваш муж? Как его зовут?

— Да, его звали Игорь.

— Он крещеный?

— Да. Мне рассказала его бабушка, она крестила его еще до войны.

Лиля почувствовала доверие к священнику и рассказала, что родители Игоря родились еще при царском режиме, потом они стали крупными учеными-геологами.

После отпевания священник долго беседовал с Лилей. Потом сказал:

— Мы постараемся помочь Вашему сыну Кириллу. Приходите ко мне в храм Всех святых, в земле Российской просиявших.

«Храм Всех русских святых! — подумала Лиля, прощаясь со священником. — Мой Игорь, наверное, сейчас там, среди них».

Хозяин, у которого Лиля снимала комнату, решил сдать всю квартиру бригаде гастарбайтеров. Широкоплечий загорелый узбек, улыбчивый, как все восточные люди, явно уже не молодой, зашел вечером к Лиле. Они с Кириллом только что сели ужинать.

— Извините, что помешал. Меня зовут Абдулла. Я бригадир… Понимаете, как это сказать… Здесь будут жить рабочие, нам нужна вся квартира, эта комната тоже. Мы сделаем двухъярусные нары. А вам, думаю, придется съехать.

Лиля уже знала об этом, но найти другую дешевую и удобную комнату ей не удалось. Пришлось вступить с Абдуллой в переговоры.

— Заходи, Абдулла, присаживайся. Поужинай с нами. У меня муж умер, помянем его, — с этими словами Лиля поставила на стол начатую бутылку водки. — Нет-нет, не отказывайся, это невежливо.

В результате решили, что Лиля и Кирилл останутся в квартире. Абдулла выделит им два места на нарах, за это Лиля будет убирать квартиру.

На встречу с отцом Арефой Лиля вышла заранее. Зима вступила в свои права. Мела поземка, день ожидался морозный. Ветер выдул обычные запахи с улицы, снежок припудрил ее и наполнил свежестью. До метро Лиля шла пешком. Немного подмерзли ноги. В метро согрелась. Было тесно, не хотелось ни о чем думать. После метро снова пошла пешком. Снегопад усилился. Район незнакомый, пришлось спрашивать дорогу у прохожих:

— Будьте добры, не скажете ли вы, а где здесь храм?

— Да вот же, за углом начинается дорожка к храму Всех Святых.

У Лили ёкнуло сердце. Она вспомнила фразу: «Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?».

Как же всё быстро пролетело…

«Жизнь началась на нарах, в Освенциме. И заканчивается на нарах, бомжом», — подумала Лиля. Вспомнила, что она крещеная, перекрестилась, толкнула тяжелую дверь и шагнула в теплый, пахнущий ладаном полумрак храма.