Мангуст

Владимир Малыгин, 2019

Дальняя окраина некогда могучего государства, разрушенного опустошительной войной и техногенными катастрофами. Да что государство? Последовавшие за всеми этими непотребствами природные катаклизмы перевернули карту мира и весь привычный уклад жизни, наделили выживших людей необычными способностями, а, словно в противовес этому, населили океаны и моря мутировавшими чудовищами. Непонятно, то ли назад откатилась цивилизация, то ли, наоборот, продвинулась далеко вперёд. Окраина… как всегда, плетётся в хвосте прогресса. В поле зрения исследовательско-охотничьей экспедиции попадает молодой парень, абориген с необычными способностями. Начинается охота…

Глава 5

Стою на берегу небольшой аккуратной бухты, окружённой сбегающими к морю сопками, по щиколотку в горячем сером песке, словно на распутье — ровно посередине пляжа. Куда идти, влево или вправо? Слева в получасе ходьбы скалы и справа. Что за ними — не видно. И как-то больше тянет в левую сторону, там и склон спускается густыми кронами деревьев почти к самым волнам, и камни вроде бы ниже, чем справа, пройти будет легче. Туда и поковыляю.

На полпути начало немилосердно дёргать ногу, перебрал я с нагрузкой. Шкуру снял только с одной туши, наскоро, целым куском, больше сил не хватило. Была мысль отрезать кусок мяса, да побоялся. Непонятный зверь, неизвестный, лучше его не есть. И хорошо, что не взял, сейчас бы переживал. Дотерплю до камней, там чем-нибудь разживусь. К вечеру кое-как доковылял до мыса, нога уже почти не слушалась, повязка пропиталась кровью, и рану здорово дёргало. И мухи достали. Но дошёл.

Отсиделся под скалой, отдышался — пришёл в себя, осмотрелся. Не ошибся я, в нужную сторону пошёл, хорошее место. Никого вокруг. Выбрал подходящий закуток между валунами с глубокой ямой, осторожно разделся. Тут же, рядышком, пристроил самострел, соскользнул в прозрачную тёплую воду.

Ногу защипало, зажгло морской водой. Прилёг на живот, спину опустил поглубже, только голова торчит из воды. Из-за камней ничего не видно, сигналка только и осталась. Подождал, пока отмокнет повязка, осторожно смотал бинт. Полежал ещё чуток, вылез на песок, уселся на одежду, подставляя спину и бедро под палящее солнце. Через какое-то время залез ещё разок, после этого только отпустило, смог осмотреться по сторонам на предмет чего-нибудь съесть.

Похоже, никто тут не ходит. Ракушек и моллюсков много, набрал, выкинул к своим вещам, вылез сам. Поел сырыми, что не съел, побросал в воду, никуда не денется, а так целее будет.

Дальше берег плавным изгибом уходит вдаль, и вот там, вдалеке, еле-еле просматривается что-то похожее на искусственные сооружения. Даже не просматривается, а, скорее, угадывается. Где там мой бинокль?

Точно, ферма. Далеко. Сегодня уже никуда не пойду, попробую отлежаться. Морская вода лечит. Сполосну комбез, бинты простирну. Под жарким солнцем они быстро высохнут. Берег пустынен, посторонних никого, зверья и чего-то непонятного не чувствую. Остатками лекарств нужно воспользоваться, перевязаться.

Весь следующий день пробирался по пустынному берегу, изредка приходилось перелезать через завалы камней, обшаривая попутно мелкие лужи на предмет чего сожрать. К вечеру ферму можно было рассмотреть без бинокля. Заночевал на склоне сопки, огонь разводить не стал, тепло. А утром продолжил путь и скоро вышел к крепкой высокой бетонной стене. И поверху всё колючкой оплетено, не перелезешь. Подходил с опаской, торчащие по углам ограды скорострельные спаренные автоматические турели на низких основательных башнях внушали понятное опасение. С какой стороны обходить? От берега, судя по всему.

Обошёл вокруг, так и не найдя никакого подобия входных ворот. Совсем мне плохо, голова тупая — зачем им ворота на сушу, если у них вся работа в море? А со стороны моря мне не подобраться, не на чем мне плыть. Пришлось вернуться на берег. Должно же быть какое-то наблюдение за округой? И точно уверен, что меня давно заметили, только кому я тут нужен? Фермеры с местными контактов не поддерживают и в посёлке практически не появляются. Нечего им там делать. Была надежда на торговца и его связи, а теперь как мне быть, как внимание к себе привлечь? Может, шкурой твари перед стеной потрясти? Вдруг заинтересуются?

Так и сделал. Уже когда совсем собрался сворачиваться и отправляться дальше по побережью пытать удачу, услышал шум паровика. Из-за уходящей в море стены выскочил катер, разрезая острым носом мелкую волну, бодро пошёл к центру бухты, развернулся и, пройдя немного вдоль берега, взял курс в мою сторону. Это же ферма, он свои угодья обходит. Надо поспешить туда, куда он собирается причаливать.

Не успел. Катерок остановился недалеко от берега, приставать не стал, замер на месте, попыхивая паром. Тут и я доковылял, остановился на мокром песке. Между нами метров десять воды, можно поприветствовать сидящих в катере.

— Есть информация по новым тварям, появившимся на острове. Вот шкура с одной такой. Интересно? — и опять развернул чешую.

— Что надо?

Резкие какие. И что мне на это отвечать? Как-то не так я представлял эту встречу. Надеялся, что будут ворота, разговор с глазу на глаз, а тут вот оно как получается.

— Да, в общем-то ничего. Хотел предупредить. Если не интересно, я дальше пойду.

Скатал шкуру, застегнул застёжки рюкзака, вскинул его на плечо, развернулся и пошёл в сторону леса. Придётся ферму обходить по склону и искать другие варианты. А их совсем нет. Из-за накатившего отчаяния разозлился, пошёл, словно нога и не болела никогда.

— Погоди! Да стой ты!

Запыхтел громче паровик, заставил оглянуться. Ни шагу назад, только надо проморгать предательскую влагу, выступившую от отчаяния, а может и от злости на глазах. Сбросил ношу, развернулся, самострел держу стрелкой вниз. Плохого я ничего про фермеров не слышал. Впрочем, хорошего тоже. Они сами по себе. Как и я.

Катер подошёл ближе, за кормой вскипел бурун реверса. Через борт перепрыгнул молодой парень чуть старше меня с виду, побрёл на берег, внимательно следя за моими руками.

— Ты свой самострел отложи пока в сторону, поговорим.

Кивнул головой, положил оружие аккуратно на рюкзак, всмотрелся в подходящего фермера. Странная одёжка. Резиновый чёрный комбинезон, в таком по воде можно спокойно бродить, не холодно. В руках огнестрел, длиннее чем мой автомат, что именно не знаю, но вещь серьёзная, это сразу понятно.

— Покажи, что там у тебя? И глупости не делай, хорошо? — резиновый подошёл близко, с подозрением посмотрел на мой изорванный комбез, на проглядывающую через разрыв на бедре повязку. Еле заметная усмешка промелькнула, когда остановился взглядом на моём самостреле. Ну-ну.

— Хорошо. Я самострел в сторону уберу?

— Давай. Только смотри… — качнул стволом недвусмысленно.

— Ты сам смотри. Я-то оружие убрал. А ты своим крутишь, неправильно это.

— Ишь ты каков. Это ты к нам пришёл, не мы к тебе.

— А я уже уходил. Если остановили, значит, заинтересовались. Если заинтересовались, давай нормально разговаривать.

— Егор, что там? — не выдержал оставшийся на катере.

— Да погоди ты, сейчас разберусь! — отмахнулся от вопроса резиновый и посмотрел внимательно. — Ладно, давай нормально поговорим.

Перекинул автомат на сгиб руки, отвернул в сторону. Вот и хорошо.

Повозился немного, развернул шкуру, бросил на песок, пусть смотрит. Вот сейчас и узнаю, знакома ли им такая тварь.

— Это что? — не выдержал фермер, присел на колено, дотянулся рукой, толкнул чешуйку пальцем.

— Это? Шкура.

— Смеёшься? — даже вроде как обиделся.

— Да нет. Каков вопрос, таков и ответ. Если серьёзно, то тут недалеко столкнулся с двумя вот такими тварями. Невидимками. Еле отбился. И раньше про таких я не слышал. Решил предупредить. А вы других оповестите.

— А почему в посёлок не пошёл? А, понятно, — покосился на мою забинтованную ногу.

— Ну да, мне до посёлка скоро не добраться. А предупредить надо, мало ли беда будет.

— Ты сказал, невидимки. Это как?

— Сам не понял. Глаза отводят, что ли. Пока огнём не шарахнул, не увидел.

— Ты маг?

— Не совсем. Так, дед кое-чему научил. Можно сказать, самоучка.

Смотрю, задумался. Ещё раз осмотрел меня, мой самострел, рюкзак. Опасности от него не чувствую, злобы нет, любопытство только зашкаливает.

— Что ещё?

— Извини, остальная информация платная.

— Что? — удивился фермер. — Ты не местный?

— Местный.

— А откуда слова такие знаешь?

— Ну ты нас совсем уж за диких-то не держи.

— И говоришь, словно взрослый. Тебе лет-то сколько?

— У нас такие вопросы не задают. Тебе самому-то сколько? Ненамного меня старше.

— Но старше.

— И что?

— Егор! — нетерпеливый крик из катера поставил точку в нашем бестолковом споре.

— Ладно, разряжай свою стрелялку и залезай в катер. Расскажешь всё отцу.

Ну вот, другое дело. Хоть этот резиновый и старше меня с виду, но я с ним как с младшим говорил, есть у меня такое убеждение.

Иду впереди, загребаю воду. Уже у самого борта меня обогнал фермер, протянул автомат напарнику, ухватился за протянутую руку, перевалился через борт, тут же отсел на корму, пристраивая своё оружие на коленях.

— Теперь ты залезай. И глупостей не делай, хорошо?

Только и кивнул в ответ. Сил нет. Сейчас вот рюкзак свой перекину в катер и прощай моё имущество. Оттолкнут меня в сторону и отвалят со всем моим добром. Отогнал чёрные мысли, навалился грудью на борт, оттолкнулся ногами, забрался.

— Этого с собой забираем? Ты уверен?

Второй чуть попроще. Одежда простая, рабочий застиранный комбез, резиновые сапоги-заколенники, оружие только одинаковое у обоих.

— Уверен. Отец пусть послушает.

Понятно. Сынок, получается. А это кто-то из работяг.

Катер запыхтел, задрожал, погнал вперёд волну мути, отошёл назад, развернулся и, разгоняясь, бодро почапал вперёд.

Прошли в узкие железные ворота, чуть разъехавшиеся в стороны при нашем приближении, пошли прямо на ферму. Вокруг всё в больших стеклянных поплавках, сети вниз уходят. Мягко притёрлись к причалу, Егор выпрыгнул на деревянный настил, шустро привязал прихваченный канат к какой-то торчащей штуке, поманил меня рукой. Пора. Иду, оглядываюсь по сторонам, интересно же. Резиновый поглядывает искоса с любопытством.

Людей немного, но есть. Тоже на меня косятся. Чуть в стороне навесы, сараи. Из железного колпака прямо напротив причала торчат пулемётные стволы.

Каменный дом, крепкий, окна узкие, ступени высокие. В посёлке дома другие, из разного хлама построены, кто что где нашёл. А тут всё красиво, чисто и аккуратно.

Подошли к дому, народ вслед за нами подтянулся, любопытствуют, на меня поглядывают, перешёптываются. Не по себе как-то.

Дверь распахнулась, вот и главный пожаловал.

— Отец, посмотри, что он принёс. И выслушай его.

— Ты уверен?

— Да.

Затянулась пауза. Отец с сыном пободались взглядами. У одного он тяжёлый, аж к земле давит, у другого такой же упрямый, полностью в себе уверенный. Ничья, оба друг друга стоят.

— А вы почему столпились? Работать кто за вас будет? — оторвался на работягах хозяин.

Интересно, простые люди здесь откуда? Может, из посёлка? Тогда мне отсюда или быстро уходить надо, или уже только на архипелаг выбираться.

Фермер проводил взглядом расходящихся людей, поморщился, собрался было сплюнуть, да передумал. Покосился ещё раз на сына, покачал головой, кивнул мне:

— Раз сын просит, выслушаю. Рассказывай.

И тут вывернул в свою пользу. Только мне просто так рассказывать не с руки, не за тем я сюда пришёл. Расскажу сейчас, и меня вон отправят. Нет, не пойдёт.

— Основное я вашему сыну рассказал. Остальная информация только за плату.

Ишь как взвились вверх брови у фермера, скулы напряглись, желваками заиграли. Да пофиг. Что они мне сделают? Вещи не отберут, не принято это, да и свидетелей вокруг хватает, разговоры пойдут. Ну, отправят отсюда, да и ладно, других найду. Или, вон, в сопках жить стану. Места здесь тихие, кроме двух встреченных тварей больше никто не попадался. Рано или поздно найду способ убраться с острова. Или как-нибудь договорюсь с теми, кто товар забирает на фермах.

— Что, Егор, считаешь, оно того стоит? — хозяин медленно спустился по ступеням, остановился прямо напротив меня, впился взглядом в мои глаза. А вопрос вроде как в сторону задал. Сыну. Не отрывая от меня взгляда. И что? Пронять надеешься? На кладбище поживи сначала…

— Стоит, отец.

— Посмотрим. Что за свой рассказ попросишь? — это уже мне.

— На архипелаг перебраться! — была не была. Что я теряю? Ничего. Посмеются и всё, с меня не убудет.

— На архипела-аг… — протянул с издёвкой фермер. Даже вроде бы немного опешил от неожиданности. Прищурился. — Это не тебя ли поселковые ищут?

Не дождался моего ответа, вообще никакой реакции не дождался, стою молча, стараюсь накатывающуюся боль перетерпеть. Что-то рана на бедре разболелась, дёргать начала.

— Ну, молчи-молчи. Местные все уши про тебя прожужжали. Бандитам тебя сдать, что ли?

Снова прищурился. Если так будет постоянно щуриться, таким же, как поселковые, станет. Что там старый говорил? Во — азиатский тип! Ногу дёрнуло, поморщился:

— Назад меня верните…

— Что морщишься? Не нравится?

— Отец, у него нога перебинтована… — из-за спины влез резиновый. — И спина вся ободрана.

— Да вижу я. Ладно, потом расскажешь, — поднял взгляд на сына. — Егор, ты почему в костюме до сих пор? Сколько раз тебе говорил, нечего на солнце в резине ходить.

— Так не успел же снять, когда?

— Когда, когда… Успевать надо! — и уже мне: — Егор тебя отведёт, обработаете ногу и спину. Ещё раны есть?

Я головой мотнул отрицательно.

— Вот и хорошо, что нет. Егор, накормишь нашего… гм, гостя. И посмотри там внимательно… понял?

Тот только головой кивнул и потянул меня за рукав, пошли, мол.

Пошли так пошли. Подбросил рюкзак на плече, поправил лямки, заторопился за уходящим вперёд Егором, чувствуя буравящий спину взгляд.

Раны мне обработали, намазали какой-то мазью, потом попшикали из баллончика. Не знаю, что там на спине, хотя мне и предлагали глянуть в зеркало, да не стал, отказался, сил не было шевелиться, а на ноге образовалась мягкая прозрачная плёнка, совсем не мешающая ни одеваться, ни ходить. Потом, что интересно, загнали в душ, плёнка даже не намокла, вода с неё просто стекала, не прилипала. И одежду дали другую, чистую и не драную. Мою же отправили в стирку. Так Егор сказал. Без своей резины он показался ненамного старше меня, а уж роста точно одного со мной. И сразу же слетела вся его серьёзность вместе со снятым резиновым костюмом. Всё косился на мой самострел, даже попросил подержать в руках. Покрутил, повертел, поприцеливался в стену, похмыкал. Но промолчал. А потом меня накормили. От пуза. Давно я не ел горячего и, вообще, давно не ел, со вчера. Или с утра, уже и не помню, забыл. Давно это было. После еды мы пошли в дом. Нет, что такое настоящий дом, я знал по рассказам старого, а вот самому в нём побывать пока не доводилось. У торговца дальше торгового зала не пускали, а больше нигде и не был, с поселковыми мы отношений не поддерживали, не было у нас там ни друзей, ни знакомых. Близких. Впрочем, неблизкие тоже как-то быстро закончились со смертью деда.

Поэтому мне всё интересно. Даже не страшно. И может быть, поэтому я забыл даже назвать цену своему рассказу, когда меня начали быстро расспрашивать. Рассказывал, а сам всё головой крутил по сторонам, пока не опомнился и не притормозил свой язык, с ужасом осознав, что всё разболтал.

— Да рассказывай уже до конца, что замер. Договоримся, не бойся, — правильно понял мою заминку хозяин.

Только сейчас опомнился, обратил внимание на людей вокруг. В большой комнате кроме фермера с сыном сидели ещё три человека. Все с оружием, молчаливые. Хотя нет, один без разнообразного навешанного железа. Ладно, раз проболтался, останавливаться на полпути будет совсем уж по-детски. Рассказал. Только вот про молнию пока говорить не стал, придержал почему-то. Надо же оставить хоть какой-то аргумент для торга. Вдруг пригодится.

На полу расстелили плёнку, выложил снятую шкуру, развернул, сразу обратив внимание на запах тухлятины. Странно, а когда нёс, совсем его не замечал, привык, похоже. Обступили трофей, пощупали чешую, попытались порезать ножами.

— Ты говорил, из своего самострела в них стрелял. И как?

Пришла пора отвечать на вопросы. Это можно. Несмотря на то что проболтался, а может, и благодаря этому настроение было превосходным. В первый раз за несколько дней ничего не болело, в желудке успокоилась приятная сытная тяжесть, чисто отмытое тело скрипело, только вот в сон неудержимо потянуло, глаза начали закрываться. Начал отвечать и поплыл, запутался.

Конец ознакомительного фрагмента.