Путешествие А. С. Пушкина в Европу

Владимир Максимов

Автор пишет альтернативные истории по фактам, о которых спорят пушкиноведы: о посещении Ревеля, о побеге после дуэли, о сотрудничестве с Дюма, опираясь на возможные встречи с его современниками за пределами России, о его любви к Марии Волконской (Раевской).

© Владимир Максимов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 Побег Пушкина из Михайловского

Пролог

Предание: Пушкин посетил

И Ревель древний по делам..

Где прежде комендантом был

Арап царя Петра Абрам.

О родословной он мечтал,

Архив прочесть весьма желал

Об эфиопе — прадеде

У князя турком краденном.

Тогда, в жестокие годины,

Продать рабов иль апельсины

Было обычным промыслом

А не зазорным домыслом.

Невольник — мальчик продан был,

С царём Петром подарком жил.

Экскурсоводы в древнем Таллинне

Вовсю ту версию гласят,

Ссылаются на умных баринов,

На чашку кофе пригласят…

Рассказ ведут на грани такта,

Показывают артефакты:

Со зданья русского посольства

Глядит чрез линзочки старик:

Весь в пудре покрывал парик

С лорнетом любопытный лик.

И получает удовольствие

От лицезренья женских фиг.

Намёки каждый понимает

Но все за правду принимают.

Толпа туристов им там внемлет

И всё за истину приемлет

На фоне очевидных фактов,

Хотя проверить их бы как-то…

Какой-то ревельский историк,

Среди французских мадригал,

Счетов, записок и риторик,

Наткнулся и расшифровал…

Счета, записки-ли оставил

На память нам поэт России?

Науке ребус тут представил.

Взялись решать его благие.

Признали вензель, спорят сами,

Друг другу фигу шлют в кармане…

«…Постыло жить в Руси с талантом»,

Где правят бездари там бал..

Поэт мечтал стать эмигрантом,

Французский он как русский знал.

Те письма, где мечтой делился,

Свой план отплыть твердил упрямо:

С ним Вяземский договорился

Бежать из Ревеля хоть дамой.

Хоть боной притвориться мог

Хоть с чёртом, лишь бы он помог

Скорей в Европе оказаться.

С Михайловского он удрал.

Верхом согласен был он мчаться,

Друзьям достойным доверяться.

Чрез Святогорское под Псковом

На Дерпт (счас — Тарту) он помчал,

Поля ржаные, бор сосновый

Его побег там прикрывал.

Секреты свято он берёг

И честь друзей предать не мог.

Собрали денег понемногу,

Чтоб оплатить ему дорогу.

У Дельвига ли был и Вульфа?

Нет тех стихов, сжёг их поэт.

Чтоб не смогли винить огульно

Друзей, соседа скрыл обет.

Быть может он в поэме сжёг

Главу, — про это, — не сберёг.

Объединяла их одна

Знакомая, и вдохновляла,

В соседях Пушкину являлась

Чудным мгновением она.

Согласно старины преданьям

У близких в Дерпте была Анна.

В разводе с мужем и в блужданиях

Онегин стал её романом.

Подарок Пушкина в Тригорске

Читала Анна вновь и вновь,

И воплощала по — актёрски

Азы обмана и любовь.

Недаром Пушкин сомневался,

Дарить стихи, но всё же сдался.

В поездке в Ревель не судьба

Была им встретиться, хоть в нём

Надежда всё-ж была вольна,

Как и сомнение во всём.

Хотя влюблён он был когда-то,

Теперь надежд к ней не питал…

Про свадьбу Дельвига узнал,

Поздравить друга жаждал свято.

Как видим, поводов, эмоций

У Пушкина было полно,

Душе его ещё столкнуться

Не раз с обманом суждено.

Чувствительный к намёкам, слухам,

Раним был он, но крепок духом.

Он в Ревель срочно прискакал,

Но Окаёмов опоздал,

На судно с ними не попал,

Под Нарвой ось сдала, и встал, —

Обоз на встречу опоздал.

Поэт пакет с деньгами взял,

Что Вяземский ему отдал,

В расписке вензель рисовал,

Поставил свой инициал,

Купил коней и ускакал.

Души сомнения развеял,

Прозрел в чужбине, стал умнее.

Хотя в душе был суеверен

Дух Фауста к себе примерил…

И не поддался сатане.

Он русский дух не разменял.

На жизнь заморскую в вине.

Своим друзьям не изменял

На вечны маяния странствий.

Не по душе то лютеранство

Дороже было христианство

Своих церквей блеск и убранство.

Лишь поклонился он волнам

И дюнам с соснами на бреге,

Прадеда крепости стенам

Седым от войн и от набегов.

Побег уроком ему стал:

Души все раны залатал.

Что за струна была задета,

Что так смутило ум поэта?

Чужая речь иль нравы света,

Когда как женщина одетый,

Как грешница покорная,

Сидел на стуле у столба,

Ошейника позорного,

Судьбу ругал: «Вот завела!..»

Туда приковывали шлюх,

Всем жителям для показух.

Его, потомка Ганнибала,

Там, в Ревеле, совсем не ждала

По сути ни одна душа,

Лишь звоном гнала ратуша.

Там во дворце Черноголовых

Балы давали, и несметно…

Девы плясали там с баронами,

И можно было незаметно

Там познакомиться и жить,

Остаться, вовсе не тужить.

Хотя и было то возможно,

Он в Ревеле был осторожным.

Но если б думал он иначе,

Совсем другим бы Пушкин стал…

И мы-б французские стихи

Прибили бы на пьедестал…

Поэта русского мы вряд ли

Читали — б, слог его иссяк бы.

Другим с чужбины он вернулся,

И заблужденья осознал.

Судьбу свою перевернул,

Наталью выбрал, мужем стал,

И наконец остепенился,

В отца семейства превратился,

Пока не перебрались в Питер,

Не закрутились по визитам.

Та близость ко двору и игры,

Раутов и балов чреда,

Приблизили развязку, — сыгран

Его сценарий, и беда

Пришла с Дантесом роковая,

Дуэль, — и участь гробовая.