Защитник демонов

Владимир Лосев, 2005

Много бед и несчастий принесли друг другу злейшие враги – демоны и люди. Однако наступил час, когда только хитрый изворотливый ум человека оказывается способным избавить демонов от гибели в огромном мире, где безраздельно господствуют всепожирающие чудовища. Демоны призывают на помощь заклятого врага, и знаменитый охотник на демонов становится их защитником.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Монастырь охотников будет разрушен тогда, когда будет нарушен баланс между добром и злом, и поистине не важно, в какую это произойдет сторону: результат будет один и тот же. Помните об этом…

Это Рис Мудрый сказал в день открытия монастыря. Прошла не одна сотня лет, многие патриархи размышляли над его словами и пришли к выводу, что это просто одно из высказываний монарха, которое ничего не значит. Но не дай нам бог когда-нибудь убедиться в его правоте…

Из книг монастыря охотников за демонами

Привратник ходил мрачнее грозовой тучи, ни на кого не обращал внимания, только что-то хмуро и неразборчиво бормотал, и это длилось уже не один месяц. Никто не понимал причины столь резкой перемены.

За последние полгода в округе не произошло ни одного странного события или необычного происшествия. Демоны не нападали на людей, да и вообще, похоже, перестали появляться в этом мире, и охотникам было скучно. Подробности битвы с демонами уже стирались из памяти, и то, что произошло, казалось теперь не таким страшным.

Конечно, многие охотники погибли в бою с демонами-воинами, но те, кто выжил, давно были в строю, а на тренировочную площадку начали выходить даже поправляющиеся тяжелораненые. В монастыре теперь оставалось только сорок три боеспособных охотника, хотя до сражения их было больше двух сотен. Каждый демон-воин унес с собой в могилу десяток охотников. За все время существования таких огромных потерь монастырь еще не знал.

Новые патриархи почти не выходили из своих келий, тренировки с оружием проводились каждый день. И охотники уже начинали мечтать о новой охоте за демонами.

Амия тоже скучала. Раны ее зажили, горечь от потери тройки понемногу уходила. Единственное, чего ей теперь не хватало, так это ее старой соперницы Ласки. Девушка не прочь была бы сейчас снова схватиться с ней в хорошем тренировочном бою. Да и Врона она тоже была бы не прочь увидеть. Этот паренек ей нравился, несмотря на то, что совсем не походил на других полукровок и мало что понимал в оружии и в сражениях.

Амия до сих пор считала, что только благодаря невероятному везению Врон смог убить двух демонов. Но про себя она уже признавала его настоящим охотником за демонами. Удача — это тоже одно из качеств настоящего воина.

Странное отношение к Врону патриархов и привратника было, несомненно, признанием его способностей выживать там, где погибали другие.

В этом симпатичном юноше было что-то милое ее сердцу. Возможно, такие чувства вызывали в ней его скромность и стеснительность. Глядя на него, она сразу вспоминала родной дом, которого лишилась, едва ей исполнилось тринадцать лет.

В ее душе так и осталось навсегда чувство горькой обиды и страха. Амию хотели сжечь на костре, после того как ведунья показала на нее, когда она мирно играла с другими детьми. И все, что с ней произошло потом, было жутким кошмаром. Когда девочку повели по улицам родного города к площади, собравшиеся на зрелище люди стали кидать в нее камни и конский навоз. Особенно старались мальчишки, которые жили с ней по соседству. Именно это ей и было обиднее всего. Амия дралась с ними с раннего детства, потому что они дразнили ее за необыкновенно темный цвет кожи, и часто выходила из этих схваток победителем. Но девочка тем не менее считала их своими друзьями, а то, что они делали тогда, казалось подлым предательством.

Ей повезло, что стражи связали ее небрежно, не ожидая от маленькой худышки никакого сопротивления. Она и не сопротивлялась до тех пор, пока в голову ей не угодил комок грязи, брошенный мальчишкой, который ей очень нравился. Она даже представляла его иногда в девичьих мечтах своим будущим мужем.

Амия запомнила изумление людей, да и тех же мальчишек, когда она, щуплая девчушка, разорвала веревки, которыми была связана, а потом разбросала в разные стороны здоровых и крепких стражей. Бежала она так, что стражи даже на быстрых лошадях не смогли ее догнать до самого монастыря.

Девочке повезло, что ее родной город находился всего лишь в десятке километров от него. Она добежала до монастыря, о котором однажды услышала от какого-то торговца, и заколотила в дверь маленькими кулачками, разбивая их в кровь, прислушиваясь к быстро приближающемуся топоту копыт.

Она не помнила себя от отчаяния и страха и не верила в то, что ей удастся спастись. Но ее впустили, когда стражи уже стали соскакивать с лошадей.

Амия до сих пор помнила, как из калитки вышел высокий старик, низко поклонился стражам, ласково улыбнулся девочке и затолкал ее во двор монастыря. С тех пор она относилась к привратнику как к мудрому богу-спасителю, хотя даже самой себе не призналась бы в этом.

Потом девочка долго ждала на скамье рядом с воротами, пока патриархи решали ее судьбу. Придуманное ими испытание кровью было совсем простым. Ее заставили бороться без оружия с желтокожим полукровкой, который впоследствии вошел в ее тройку.

Он ее побил, хоть и ему досталось изрядно. Амия царапалась, пиналась, кусалась, и желтокожий смог победить только тогда, когда бросил ее на землю и навалился тяжелым и жарким телом, не давая двинуть ни рукой, ни ногой.

С той поры монастырь стал ее родным домом. Она выросла, научилась сражаться и чувствовала себя среди полукровок как морской демон в воде.

Она быстро завоевала уважение за постоянную готовность к драке даже с самыми сильными противниками. Цвет ее кожи здесь никого не смущал, потому что у многих она была не менее странной, чем у нее. Другой жизни она не знала, да и не хотела знать, это был ее дом, и ей здесь нравилось.

Амия вышла на тренировочную площадку. Солнце едва перевалило через стену, во дворе никого не было, только привратник одиноко и мрачно сидел на своей скамье возле ворот.

Амия подошла к нему и вежливо поклонилась. Привратника она почитала за его острый ум и не менее острый меч, которым он владел не хуже любого охотника.

— По-прежнему никаких вестей? — спросила Амия после приветствия. Привратник поднял голову и строго осмотрел ее с ног до головы.

— Смотря какие вести ты хотела бы услышать. Новости есть всегда…

— Я хотела бы узнать о Ласке и Броне. Где они?

— Где они, я не знаю, но они живы, хотя и попали в неприятную историю. О них беспокоиться не надо, они сумеют выжить, сейчас больше — нужно думать о нас самих.

— О чем тут думать? — Амия удивленно посмотрела на старика. — У нас все в порядке, монастырь жив, охотники готовы к охоте. Конечно, нас осталось мало, но придут другие полукровки, это же не в первый раз…

— То, что это не в первый раз, тут я согласен. Но еще никогда нас не оставалось так мало.

— Ты боишься нового нападения демонов, старик?

— Зачем ты подошла ко мне? — Привратник снова поглядел на нее сумрачным испытывающим взглядом.

— Я плохо слышу твои мысли, что-то неважно чувствую себя в последнее время.

— Просто так, — пожала плечами Амия. — Я проснулась слишком рано, никого нет. Даже побить некого, а почему-то очень хочется. Да и вспомнились вдруг Ласка и Врон, поэтому и подошла, чтобы узнать об их судьбе. Тебе же тоже нравился этот паренек?

— Никто не знает, почему судьба бывает так благо склонна к одним и так не любит других, — покачал головой привратник. — Никто не знает, какой шаг толкает одного в пропасть, а другого к спасению. Даже мудрецы и провидцы делают порой ужасные глупости, пытаясь изменить свое будущее, но все в конце концов решает слепой случай. Возможно, сейчас именно такой момент…

— Я не поняла, что ты сейчас сказал, — нахмурилась Амия. — Я не глупа: если ты хотел меня оскорбить этой непонятной фразой, то я готова с тобой сражаться за свою честь…

— Ты глупа именно потому, что готова сражаться даже со мной, — хмыкнул привратник. — Но я не принимаю твоего вызова: я слишком стар и уже не так быстро восстанавливаюсь после ранений, а убивать тебя я не хочу.

— Тогда прости, что помешала твоим размышлениям, — поклонилась Амия. — Но я помню обиды и больше никогда не подойду к тебе.

— В подвале, — произнес задумчиво привратник, — в самой его глубине, на нижнем этаже есть большая железная дверь…

— И что из этого? Я знаю об этой двери, как и о том, что Рис Мудрый убил там безумного могучего переродившегося демона.

— Тогда ты должна была слышать о том, что демон копал ход наружу, чтобы вырваться…

— Я слышала об этом. Как и о том, что он был очень силен и ни один из охотников не смог его убить, а он убил многих, хоть и был безоружен.

— Ему не хватило времени прокопать всего пару мет ров. Ход до сих пор там, его никто не заваливал. Если бы меня послушали новые патриархи, то через час работы у нас был бы запасной выход из монастыря, который мог бы спасти жизни некоторым из вас.

— Нам не нужен путь для бегства. Мы, охотники за демонами, не боимся никого и ничего и не собираемся спасаться… да и не от кого. Обычные люди глупы и слабы — им не справиться с нами. А от демонов все равно не убежишь, они быстрее нас.

— Я сказал, ты услышала. Все остальное в руках богов и слепого случая. Ты права в своих суждениях, но иногда лучше быть неправым и живым, чем правым и мертвым. Я вижу, что уже появились твои товарищи, иди, сражайся, скоро тебе пригодится все твое умение.

Амия еще раз почтительно поклонилась и, недоуменно пожимая плечами, пошла к тренировочной площадке, на которой уже сражались между собой охотники.

«Похоже, что у привратника совсем плохо с головой, — подумала девушка. — Зачем охотникам копать подземный ход? Демонов не было так давно, что все уже забыли, как они выглядят. И если они нападут, мы встретимся с ними лицом к лицу, как полагается охотникам, а не будем, как черви, прятаться по земляным норам. Мы будем сражаться и мы победим, потому что так было всегда».

Но тут, размахивая огромным двуручным мечом, на Амию напал зеленокожий гигант, и она сразу забыла о своих мыслях и о разговоре с привратником. Наконец-то ей попался достойный противник, и Амия вдоволь отвела душу, гоняя зеленого полукровку по тренировочной площадке.

Дни шли за днями, Амия проводила все свое время в учебных боях, как и остальные охотники, совершенствуя свое умение сражаться. К привратнику она больше не подходила, затаив на него обиду, поскольку он разговаривал с ней как с новичком, а не ветераном монастыря, каковым девушка себя считала. Амия полагала, что ничем не заслужила такого отношения к себе.

Она умела сражаться и всегда была готова бросить вызов любому охотнику, в том числе и патриархам. Тем более, что новые патриархи ей не нравились: они были гораздо молчаливее и более суровыми к любым нарушениям дисциплины, чем те, кто были до них.

Но, тем не менее, под их присмотром монастырь понемногу оживал после нападения демонов. Жизнь входила в обычное русло, и охотники по-прежнему считали себя лучшими воинами во всей округе.

Амия набрала себе новую тройку, и зеленокожий полукровка, которому теперь от нее доставалось каждый день на тренировочной площадке, стал ее правой рукой и носителем лука.

Прошло уже три месяца после странного разговора с привратником, и словно в подтверждение его слов монастырь атаковали. Нападение было продумано и хорошо организовано, но самым неожиданным было то, что на монастырь налетели не демоны, а люди.

Благородные во всех трех городах сумели забыть свои распри и объединиться. Это было невозможно, но это случилось.

Никогда еще благородным не представлялась такая великолепная возможность уничтожить полукровок, и они были готовы ради этого даже забыть старые обиды. Монастырь был как никогда слаб, он потерял многих своих лучших бойцов, да и мудрость тоже была утеряна вместе с убитыми патриархами.

Благородные договаривались между собой больше двух месяцев, а после того как согласие было достигнуто, их уже никто не мог остановить.

Они собрали всех стражей, которые были под их началом, включая тех, что охраняли дальние поселения, а также набрали новых наемников, влезая в долги.

И особых усилий для этого им не понадобилось. Все знали об огромных сокровищах, накопленных монастырем за долгие годы его существования, и каждый из людей, живущих на этой земле, готов был рискнуть жизнью, и чтобы получить хотя бы малую частицу этого несуществующего богатства.

Естественно, что и в долг благородным был готов дать каждый купец, особенно если им обещали право на реализацию сокровищ.

Крестьяне, ремесленники, подмастерья, да практически любой человек, который хоть раз в жизни держал в руках оружие, был готов участвовать в этой войне, несмотря на большой риск не вернуться обратно.

И не только алчность толкала их на это. Ненависть к полукровкам, несущим в себе кровь демонов, была еще сильнее жадности, потому что у многих, живущих на этой земле в разные годы, демоны убили кого-либо из родственников. А все охотники несли в себе кровь этих врагов человечества.

Поэтому задача лордов была не набрать как можно больше воинов, для этого не требовалось никаких усилий, а собрать под свое крыло лучших.

В итоге набралась целая армия, больше пяти тысяч человек, и впервые за многие прошедшие столетия со времени последней войны с монастырем благородные поняли, что они смогут победить.

Такие приготовления не могли остаться в тайне. Патриархи знали о готовящемся нападении по крайней мере за месяц до того, как оно должно было начаться, но не сделали ровно ничего, чтобы подготовить монастырь к защите.

Они были уверены в силе охотников, как и в незыблемости законов Риса Мудрого. Но тот умер почти шестьсот лет назад, и с той поры многое изменилось.

Привратника, предупредившего о возможном нападении благородных сразу после битвы с демонами-воинами, патриархи не захотели даже выслушать.

— Да, — ответили ему они. — Нападение возможно, но даже полсотни охотников смогут справиться с толпой плохо обученных стражей. За нами опыт многочисленных сражений, о нашем искусстве владеть оружием слагают легенды. У нас мощные каменные стены, которые невозможно разрушить, а запаса продовольствия хватит на год. Пусть нападают, благородные получат новый урок, который запомнится им и их потомкам еще на несколько сот лет.

Патриархи так были опьянены победой над демонами-воинами, что считали, будто только глупцы способны напасть на монастырь.

— Если мы справились с самыми опасными демонами, которые существовали когда-либо, то обычным людям даже и не стоит думать о нападении на нас, — рассуждали патриархи. — Мы сметем любую армию, в каком угодно количестве и вооружении.

Старые патриархи сумели бы правильно оценить угрозу и нашли бы способ предотвратить нападение, используя подкуп, старые распри лордов и весь арсенал мудрости, накопленный за многие годы.

Но они были убиты, а новые патриархи, недавно избранные из старых охотников, не смогли оценить реальность угрозы. Да и надо признать, что были выбраны в патриархи далеко не самые лучшие и не самые умные…

Новые патриархи не были способны видеть будущее незамутненным разумом, без эмоций и пренебрежения к обычным людям.

Благородные же хорошо подготовились к предстоящему сражению. Было изготовлено огромное количество приставных лестниц, деревянных щитов для защиты от стрел, несколько таранов из крепкой древесины дуба, окованных самым лучшим железом. И даже построили осадные башни. Три месяца кузни во всех поселениях работали дотемна, изготавливая мечи, наконечники для копий и стрел.

Сигнал тревоги прозвучал ранним утром, когда небо только начало розоветь. И подал его привратник, который в эту ночь совсем не ложился спать, а занимался тем, что прятал старые книги в известных только ему тайниках.

Когда охотники собрались на тренировочной площадке, патриархи, недовольные тем, что их подняли в такую рань, обрушились на старика с руганью и упреками. Привратник молчал, дожидаясь, когда подойдут последние воины, и только после этого выступил с короткой речью, не обращая больше никакого внимания на патриархов.

— Охотники! — хмуро произнес он. — Сегодня плохой день для нас, несмотря на то что скоро взойдет солнце и погода будет прекрасная. Я предупреждал патриархов, что это может произойти, но они не вняли моим словам. Так вот, беда уже случилась. Благородные нападут на нас, и очень скоро, первые колонны стражей в полном вооружении уже вышли из всех трех городов. Не знаю, сколько им понадобится времени, чтобы добраться сюда, но думаю, что не так много, как нам бы хотелось…

— С каких пор мы стали бояться благородных? прервал его один из патриархов, носитель меча. — Да, ты предупреждал нас, мы услышали тебя, но мы и сейчас уверены в том, что легко разгромим их в открытом бою. Я готов возглавить вылазку и призываю добровольцев.

Из толпы охотников послышались радостные возгласы поддержки и одобрения. Наконец-то для охотников появилось реальное дело и закончилось время скуки.

— Дай мне закончить, — недовольно покачал головой привратник. — У меня осталось всего несколько слов, а после этого делайте все, что считаете нужным.

Патриарх поднял руку вверх, призывая к молчанию.

— Привратник хочет еще что-то сказать, — выкрикнул он. — Дадим старику это право?

— Пусть говорит, — раздались возгласы из толпы. — Он может видеть будущее.

— Я сказал, что сегодня для нас плохой день, — продолжил привратник. — На самом деле таких дней будет всего два, а потом нас всех убьют. Всех, кроме тех, кому помогут спастись боги. Я закончил.

Он вернулся к своей скамейке около ворот и сел там, погрузившись в мрачную задумчивость.

Охотники долго молчали, обдумывая услышанное. Привратника уважали за его искусство сражаться и умение предсказывать будущее. Но сегодня его слова показались многим неожиданно резкими и обидными, и уж точно никто не принял их всерьез.

Кто может убить охотника-полукровку, кроме демона? Ни один обычный человек не способен на это. Даже если на него нападет десяток людей, то и тогда победа останется за охотником. Это знали все, это объясняли новичкам, и уверенность в этом была полной.

Охотники презирали обычных людей. У каждого из них была своя история, когда люди хотели его сжечь или убить, вогнав осиновый кол в сердце. Поэтому из толпы раздались недовольные возгласы, а количество желающих принять участие в вылазке увеличилось вдвое.

Команду из пяти троек сколотили быстро, возглавил ее носитель меча, и они вышли из монастыря, провожаемые завистливыми взглядами. Никто из охотников не сомневался, что эта команда разгонит стражей и остальным, потом придется слушать хвастливые истории об этой схватке.

Когда охотники ушли, Амия, подошла к привратнику, сосредоточенно полирующему свой меч.

— Зачем ты это сказал, старик? — спросила она. — Ты что, действительно уверен в том, что люди смогут нас победить?

— Я готовлю свой меч к бою и советую тебе заняться тем же самым, — ответил, грустно усмехнувшись, привратник. — Эти дураки скоро вернутся и принесут с собой убитых и раненых. Надеюсь, что у тебя хватит ума воспользоваться моим советом, который я дал тебе несколько месяцев назад. Если нет, то, значит, я в тебе ошибся.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— А зачем зря сотрясать воздух? Все станет ясно еще раньше, чем солнце поднимется над стеной. — Привратник встал, закрепил меч в боевом положении и улыбнулся. — Осталось только приготовить лук, благо стрел за эти три месяца я наготовил достаточно. Смерть смертью, но удовольствие я все равно получу. Давно хотел разобраться с некоторыми лордами, да только они не давали мне повода.

Он повернулся и пошел к зданию, а Амия с открытым от удивления ртом смотрела ему вслед.

Таким привратника она еще не видела. Перед девушкой был совершенно другой человек — воин, которого она не решилась бы сейчас назвать стариком. Амия недоверчиво хмыкнула, но на всякий случай собрала все свое оружие и приготовила его к бою. И это оказалось нелишним.

Все произошло именно так, как предсказывал привратник. Скоро команда охотников вернулась, неся на плечах убитых и раненых. Почти все охотники получили ранения, пятеро очень тяжелые, и двоих лекари уже не смогли спасти. Патриарх — носитель меча — тоже погиб…

Те, кто участвовал в вылазке, рассказали, что они столкнулись с организованным по всем правилам войском. Охотники легко разгромили передовой дозор, но когда они вышли на дорогу, небо затмила туча стрел, а передовой отряд стражей ощетинился частоколом длинных копий.

Охотников это не остановило, они напали и смяли первые шеренги стражей, но потом войско пришло в движение и каждому пришлось драться в окружении.

Невероятным усилием им удалось вырваться после того, как патриарха убили, а командование на себя взял один из старых и опытных охотников. Благодаря опыту последнего потери оказались такими небольшими…

— Небольшие потери? — воскликнул кто-то из толпы. — Это ты называешь небольшими потерями — пятеро убитых?

— Нас всех могли убить, — угрюмо ответил рассказ чик. — Людей очень много, и они хорошо вооружены. На каждого из нас напало по сотне стражей, а это был только передовой отряд. Можете представить, сколько их всего?

Патриарх — носитель лука — тут же, не дожидаясь окончания рассказа, объявил общую тревогу. Охотники разбежались по своим кельям за боевым оружием. Началась лихорадочная предбоевая подготовка, но большинство распоряжений патриархов были бессмысленными и запоздалыми. Суеты было много, а реальных дел мало.

В конце концов привратник не выдержал и рявкнул мощным командирским голосом.

— Командирам троек собраться вокруг меня, я принимаю командование на себя. Если кто-то из патриархов или охотников с этим не согласен, я готов вызвать любого из них на поединок.

Но этого не потребовалось.

Охотники были готовы ему подчиняться хотя бы потому, что все его предсказания сбылись. Патриархи молча отошли в сторону. Теперь, когда монастырю угрожала реальная опасность, они и сами были не прочь скинуть с себя ответственность за все происходящее, тем более что их командир был убит.

Привратник быстро навел порядок, и каждая тройка получила понятные и осмысленные указания. На стены потащили котлы с маслом и вязанки хвороста, копейщики встали возле ворот и на стены, лучники заняли свои места возле бойниц, а мечники готовы были подносить стрелы, хворост и масло.

Ворота укрепили массивными брусьями и цепями, костры под котлами с маслом разожгли, и тут из-за поворота дороги появились первые стражи. Они, встав на расстоянии полета стрелы, спешились и стали поджидать растянувшееся войско.

Атаковали они только после обеда. Вперед выдвинулись лучники и под прикрытием деревянных щитов начали обстрел монастыря. Привратник разрешил только трем самым опытным охотникам отвечать на эти выстрелы, остальным полукровкам он приказал укрыться в здании.

Потом к стенам двинулись осадные башни. А за густым кустарником стали накапливаться пешие воины с длинными деревянными лестницами для штурма стен. Лучники продолжали свою стрельбу, прикрывая продвижение башен к стенам.

Тут привратник уже разрешил стрелять всем, предупредив, чтобы берегли стрелы. Их было заготовлено не очень много и вряд ли бы хватило даже для одного боевого дня.

Осадные башни попытались поджечь стрелами с промасленной горящей паклей, но те были обложены мокрыми соломенными матами, и успеха это не принесло. Башни донесли до стен и ворот, и начался штурм.

Когда солнце скрылось за горизонтом и стемнело, битва закончилась.

У охотников было трое раненых. Стражи понесли более серьезные потери: у них было убито по крайней мере тридцать и ранено не меньше, но, учитывая то количество стражей, что находилось под стенами монастыря, можно было сказать, что потери с обеих сторон были минимальными. Когда окончательно стемнело, подошла колонна стражей из Горна, а позже еще одна из Траста.

Привратник оставил на стенах только несколько сторожевых. Он не сомневался, что ночью штурма не будет и что основные события произойдут только завтра. Всех остальных охотников он отправил спать. Это было рискованно, но никто не посмел возражать. Привратник уже успел доказать всем, что он единственный по-настоящему опытный здесь командир.

Но через пару часов, когда ночь была в самом разгаре, он снова поднял всех охотников по тревоге…

— Завтра они на нас навалятся всей своей силой, и нам хорошо достанется, — обратился он к охотникам. — Мы не готовы вести долгую осадную войну и не сможем выдержать даже одно полномасштабное сражение. Единственное, что мы умеем делать хорошо, — это сражаться в одиночку или тройками. Так вот, сегодня ночью у нас есть хорошая возможность показать людям, что нападать на нас не стоило. Вряд ли это нам даст какое-то преимущество: стражей слишком много, но такой шанс упускать не стоит.

— Что ты задумал? — спросил патриарх — носитель копья. Командиров троек сейчас спустят на веревках со стен, — ответил привратник. — Задача проста — убить как можно больше стражей, а если получится, то и лордов. Охотники быстры, хорошо видят в темноте — это наши достоинства. Они смогут неплохо проредить ряды противника и посеять некоторую панику, а это будет для нас совсем неплохо. Завтра такой возможности уже не будет, но сегодня, пока лагерь стражей не организован, она есть.

— Может получиться, — согласно кивнул второй патриарх — носитель лука. — Жалко, что сейчас не полнолуние, когда у нас прибывают силы.

— Времени у тех, кто пойдет, будет всего пара часов, — продолжил привратник. — Как только ночь пойдет на убыль, все должны вернуться обратно. Чем больше шума, паники и страха мы наведем в стане врага, тем будет лучше. Убивайте всех, кого встретите, но не ввязывайтесь в долгое сражение, ваше преимущество в быстроте и неожиданности. Они пришли убивать демонов, так нужно показать им, что это совсем не просто. Договоритесь со своей тройкой о сигналах, по которым они сбросят веревки, чтобы поднять вас на стены. И удачи, она вам понадобится.

Охотники заулыбались. Идея привратника им понравилась: действительно, ночное нападение было им по душе. Это лучше, чем стоять на стенах под градом стрел и ждать, когда нападающие подтащат лестницы. Они охотники, а не воины, их задача подкрадываться и нападать из темноты, а не вести большие сражения, в которых обычно все решает только численность.

Веревок хватило всем, командиры четырнадцати троек бесшумно спустились в темноту.

Амия скользнула по веревке последней, потому что ее зеленокожий соратник, во-первых, долго искал веревку, а во-вторых, никак не мог проснуться, поэтому двигался медленно, зевая на ходу.

Амия использовала все ругательства, которые знала, но на зеленокожего это не подействовало.

Другие охотники уже всех поубивают, пока ты меня спустишь, — прошипела Амия, когда парень наконец привязал веревку.

— Дичи много, на всех хватит, — безмятежно отозвался зеленокожий. — Ты, главное, долго там не задерживайся. После того как поднимется паника, они разожгут костры, и тогда тебе придется несладко. Они смогут тебя подстрелить, когда ты будешь подниматься.

— Ты только не засни, а все остальное не твоя забота, — проворчала Амия, хватаясь за веревку.

Она скользнула в темноту и, едва коснувшись твердой почвы, сразу упала на землю, прислушиваясь. Было тихо, из трех лагерей не доносилось ни звука. Когда было нужно, охотники умели убивать тихо.

Амия побежала бесшумно и осторожно, вглядываясь в непроглядный мрак, который для нее был только серым туманом. По дороге к самому дальнему лагерю она заметила несколько таких же осторожных теней.

Девушка сразу повеселела и принялась за дело. Она быстро убила трех часовых у первого костра и заползла в первый шатер. Там было около тридцати человек. Амия убила всех, и никто даже не успел проснуться.

Возле второго костра девушку заметил часовой и успел закричать, прежде чем она его заколола. Но такие же крики теперь слышались повсюду.

Амия металась по лагерю, убивая стражей, выскакивающих из шатров, часовых возле костров — всех, кого встречала на своем пути. Заполыхали огромные костры, освещая лагерь, послышались громкие четкие команды. Командиры собирали своих людей, строя их в боевые квадраты, и Амия поняла, что пора возвращаться. Она бросилась в темноту, но тут навстречу ей попался один из лордов, окруженный охраной.

Такой удачи Амия не ожидала. Она врезалась в строй, рубя направо и налево, пробиваясь к благородному. Сначала у нее все получалось, и она уже почти добралась до лорда, но наемники успели сомкнуться перед ней и ощетинились копьями. Амия тут же забыла о лорде, больше думая о том, как ей выбраться из этой схватки живой.

Получив три небольшие раны, она сумела вырваться, потеряв в сражении свой кинжал.

За девушкой погнались, но в темноте и густом кустарнике она легко ушла от преследователей. Зеленокожий мгновенно втащил ее наверх, едва она подала сигнал.

Из четырнадцати охотников вернулись двенадцать, многие были легко ранены, как и Амия, но свою задачу они выполнили.

До утра в лагерях людей никто не спал, стражи жгли огромные костры, пытаясь осветить темноту.

Двое охотников так и не вернулись. Их ждали всю ночь, а утром тела погибших люди выставили напротив ворот, прибив к деревянным щитам.

Привратник только усмехнулся, увидев это.

Двое против сотни, неплохая цена за жизнь, жаль только, что не удалось убить ни одного благородного.

— Мы должны отбить их тела! — воскликнул носитель лука. — Это наши товарищи, нехорошо оставлять их без достойного погребения.

— Нет, этого мы делать не будем, — покачал головой привратник. — Мы все умрем сегодня, и никому из нас не будет достойного погребения. Наша задача — продать свои жизни как можно дороже, а эти полукровки свою задачу уже выполнили.

В толпе охотников послышался недовольный ропот.

— Хотите умереть? — повернулся к ним привратник. — Тогда просто подождите. Сейчас они похоронят своих мертвых и возьмутся за нас. Идите завтракать, пока еще есть возможность, только каша будет без масла, его еще вчера вылили на стражей. Да и стрел осталось только для пятерых хороших лучников, так что сегодня можно рассчитывать только на мечи и копья.

Охотники помрачнели, только сейчас до них стало доходить, какой ценой им придется заплатить за свою неподготовленность к нападению.

Патриархи поежились под хмурыми взглядами подчиненных.

— Все в этой жизни имеет свою цену, — произнес привратник. — И ее придется платить рано или поздно. Идите завтракать, вероятно, это будет последняя в вашей жизни трапеза.

Охотники с мрачными лицами потянулись в обеденный зал. Амия, подождав, когда все уйдут, подошла к привратнику.

— Неужели все так безнадежно?

— Я об этом рассказываю уже третий месяц, — пожал плечами старик. — Не верю, что меня наконец-то услышали…

— Этого не может быть. — Амия сжала рукоятку меча раненой рукой и скривилась от боли. — Монастырь был всегда и всегда будет.

— Вера — замечательная вещь. Верь, если тебе так легче, только это ничего не изменит… Что же касается моих слов о безнадежности нашего положения, посмотри вон туда, — привратник показал рукой на выстраивающиеся колонны стражей, — теперь их достаточно, чтобы напасть со всех сторон. Смогут ли сорок охотников удержать стены? Если даже я всех расставлю по периметру, включая стариков, то от одного охотника до другого будет почти полсотни метров. Как ты думаешь, что произойдет?

— Они прорвутся, — неохотно признала Амия.

— Именно так все и будет, — кивнул старик. — Стены можно уже не защищать: это бесполезно. Они прорвутся на стены, потом снимут ворота с петель, открыть они их не смогут даже изнутри, а потом, когда внутрь ворвется тысяча стражей, они станут нас убивать.

— Ты так спокойно об этом говоришь, словно тебя не страшит твоя собственная смерть.

— Я стар и уже ничего не боюсь. Ну что ж, раз ты отказалась от завтрака ради этой бессмысленной беседы, тогда позови ко мне всех остальных.

Когда охотники собрались, старик показал рукой на двор.

— Мы будем сражаться здесь, прикрывая вход в монастырь. Лучники могут подняться на стены и пострелять в свое удовольствие, тем более что целей будет достаточно, а потом вернутся к остальным. Умереть в бою — это хорошая смерть, а если удастся взять с собой в мир теней достаточно стражей, то это еще и почетно. Вот, пожалуй, и все, что я вам предлагаю. Я слагаю с себя обязанности вашего командира и сам собираюсь повеселиться на славу. Кто-то хочет занять мое место и предложить свой способ выжить?

Желающих не нашлось. Лучшие лучники, собрав оставшиеся стрелы, поднялись на стены. Остальные расположились большой группой около входа в монастырь, приготовив копья и мечи. Привратник сел на свою скамейку возле ворот, положив меч себе на колени.

Ждать пришлось недолго, скоро со стен донеслись радостные возгласы стражей, а потом они начали спускаться во двор…

* * *

Они довольно далеко ушли от прохода, прежде чем Ласка остановилась.

— Всё, больше не могу, — проговорила женщина, передавая ребенка Врону. Она отняла окровавленную руку от бока. — Рана открылась, кровь никак не останавливается.

— До дома повелителей осталось немного, — произнес Врон. — Ты сможешь дойти?

— Смогу, — выдохнула Ласка. — А может быть, и нет. Плохо мне. Устала и замерзла, и настроение поганое. Не могу до сих пор поверить в то, что мы увидели в монастыре. Почему люди напали на охотников?

— Не стоит думать сейчас об этом. Мы сами едва выбрались живыми. У тебя до сих пор кровь из раны идет…

— Идет, — вздохнула Ласка. — Стражи обложили нас грамотно, чувствуется, что это наемники, а не обычные крестьяне. Едва сумели прорваться. Словно ждали нас, а может, и действительно ждали…

— Мы сами не знали, когда вернемся, и никто этого не знал. Если бы нам удалось, мы бы вернулись раньше. И тогда, может быть, сумели помочь охотникам отстоять монастырь.

— Вряд ли нам это удалось бы. Я думаю, что благо родные объединились, в нападении на монастырь участвовало не меньше двух тысяч стражей, а может и больше. Если судить по погребальному кургану, то охотники убили не меньше шести-семи сотен, но с двумя тысячами им бы не удалось справиться, даже если бы все были там. Мы тоже бы там погибли, а нам умирать нельзя, наш мальчик должен жить.

— Ты так хотела вернуться обратно в монастырь, и все напрасно. Мы снова в ненавистном тебе мире демонов…

— Плохо, все плохо. — Ласка снова схватилась за бок. — Я все еще пытаюсь понять, почему это произошло. Ты же увел демонов, и люди могли жить спокойно, им больше никто не угрожал. Почему они напали на нас?

— Наверно, как раз потому, что демоны перестали им угрожать. Видимо, люди решили, что охотники им больше не нужны, а ненависти у них к нам было много. И мы с тобой лишились родного дома и родного мира.

Ласка остановилась. Она тяжело дышала, на ее балахоне расплывалось огромное кровяное пятно.

— Не знаю, смогу ли я дойти, — прохрипела она, засунув в рот пригоршню снега. — Сил нет, я слабею.

— Ты должна идти хотя бы ради него. — Врон поднес к ее лицу спящего ребенка. — Наш мальчик ни в чем не виноват. Не хочешь же ты, чтобы он стал сиротой?

— Сиротой он не будет, ты же живой, да и я не умру, ты не дашь, — выговорила устало Ласка. — Я сейчас пойду дальше, только немного отдохну. Даже не помню, как я пропустила этот удар. Они навалились втроем, а у меня на руках был малыш. Я вертелась как могла, чтобы не подставить его под удар, видимо, в какой-то момент не смогла увернуться. Хорошо, что вовремя подоспел привратник, он убил двоих, а уж с одним я и сама справилась. Всё, надо идти дальше, а то я начинаю замерзать. Не хотелось бы еще раз ночевать в поле. Под твоей слизью чувствуешь себя как бабочка в коконе.

Она медленно, пошатываясь, пошла вперед.

— Хороший у нас малыш. Ни разу не заплакал, а лежал во время боя в моих руках так тихо, словно чувствовал, что от этого зависит моя жизнь.

— Он мог и чувствовать. У меня есть ощущение, что он все понимает, только говорить не может.

— Да, хороший у нас получился мальчик. Жаль только, что он вырастет в мире демонов, вдали от людей.

— А это не так уж плохо, — заметил Врон. — Много ли хорошего мы от людей видели? И тебя, и меня хотели убить только за то, что мы отличаемся от них.

— Ты прав, пусть растет здесь, там его все равно ожидали бы одни неприятности. Надо будет попросить скрыта, чтобы он за ним присматривал, когда мальчик немного подрастет. Да и с драконами нужно договориться, чтобы не обижали.

— С троками я поговорю, да и скрыта попрошу. Для меня это проще, чем договориться с людьми. А вот и дом. Мы дошли.

— Это хорошо, а то у меня уже совсем нет сил. — Ласка повалилась на снег. — Отнеси ребенка в дом, потом вернешься за мной. И найди лекаря, пусть даже и демона.

Врон побежал вперед, он нашел вход в спрятанные комнаты, положил малыша на теплый камень ложа и вернулся за Лаской. Она что-то бормотала в бреду, а ее полуоткрытые глаза были мутными.

— Позаботься о малыше, — прошептала она. — Он ни в чем не должен знать недостатка, покорми его.

— Чем же я его буду кормить? — недоуменно спросил Врон. — Он же питается только твоим молоком. Не вздумай умирать, мы без тебя тоже умрем. А лекаря здесь нет, здесь вообще никого нет.

Он внес ее в дом и положил на камень рядом с ребенком, потом лег рядом и обнял ее. Почти сразу он почувствовал, как тоненькая ниточка энергии побежала от него к ней, он вздохнул и закрыл глаза. Ласка что-то бормотала в бреду, но скоро жар у нее спал, она заснула.

Рана на ее боку закрылась и перестала заливать кровью камень. Врон почувствовал слабость, возможно оттого, что много энергии отдал Ласке. Он помахал рукой, чтобы свет стал мягче, и тоже заснул.

Проснулся Врон оттого, что захныкал малыш. Ласка дала ему грудь, и он звонко зачмокал.

— Мне уже лучше, — сонно пробормотала она. — Вот без тебя нам точно не выжить, так что ты тоже не умирай.

— Я-то не умру, даже если этого очень захочу. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

— Это хорошо, будь иначе, я бы уже давно стала вдовой, а мальчик сиротой. — Ласка поцеловала его. — А благодаря тебе мы живы и будем жить, у нас есть этот дом и много других в этом мире. Нам бы только добраться до города, там скрыт, я уже немного соскучилась по нему. Забавный он и очень добрый, но поймать я его все равно поймаю, у меня появилось еще одно желание.

— Интересно, какое?

— А вот этого я тебе не скажу. Ты какой-то сердитый сегодня.

— Как же мне не быть сердитым? Я опять не сумел тебя защитить, вон у тебя какая рана. Она уже затягивается, потому что ты хороший лекарь. И нам больше некуда спешить. Поживем немного в этом доме, а потом пойдем дальше. Только есть уже хочется.

— Я сейчас принесу, — оживился Врон. — Я и сам хочу перекусить.

Он нашел кухню, набрал два полных сосуда темной жидкости повелителей. Парень уже начал привыкать к этой пище, и она даже стала ему нравиться.

Ласка выпила все, что он принес, и встала. Мальчик задумчиво смотрел на них и что-то гугукал. Ласка развернула балахон, в котором он спал, и недовольно сморщилась.

— Это нужно стирать, да и ребенка надо вымыть. Показывай, где тут бассейн.

Врон повел их по коридору, но неожиданно остановился и потянулся к мечу.

— Что случилось? — спросила Ласка.

— В доме кто-то есть кроме нас. Я пойду, посмотрю, кто это. Бассейн за этой дверью.

— С демонами в драку не лезь, — наставительно сказала Ласка. — Да и с драконами тоже не дерись. Не забывай, что теперь это наш мир, мы должны жить со всеми без ссор.

— Постараюсь. — Врон поправил меч и пошел по коридору.

Он открыл потайную дверь и прислушался: в доме стояла тишина. Он медленно и осторожно пошел по огромным залам. Меч держал наготове. Дом был пуст, Врон недоуменно пожал плечами и выглянул наружу.

Потеплело, яркое солнце слепило, отражаясь от сверкающего подтаявшего снега.

— Ну что? Какая там погода? — услышал он голос сзади.

Врон быстро обернулся, но никого не увидел.

— Да, прятаться ты умеешь, — улыбнулся Врон. — Но, если ты пришел сюда, значит, я тебе нужен. Выходи.

— Откуда это я должен выходить? — послышался голос из темного угла. — Из дома я не выйду, слишком холодно, да и здесь не очень тепло.

— Ну и сиди там, если тебе так нравится, — буркнул Врон. — А я пошел к Ласке.

Он сделал несколько шагов и довольно ухмыльнулся, услышав легкий топот за спиной. Он стремительно обернулся, но опять никого не увидел.

— Кстати, у моей самки появилось еще одно желание, поэтому, если она узнает, что ты здесь, покоя тебе не будет.

— Неужели она так никогда и не уймется? — Скрыт проявился перед ним. — Я уже не так молод, чтобы постоянно бегать от нее. Как прошло путешествие в мир людей?

— Скверно, — признался Врон. — Едва удалось спастись, люди устроили на нас настоящую охоту. Моя самка ранена. Ты не мог бы привести лекаря?

— Лекарь далеко, он вернулся к своей семье, но если очень нужно, я приведу, только это будет нескоро. Дня три мы с ним будем топать…

— Три дня — это слишком долго, пусть идет лучше в город. Надеюсь, что у Ласки хватит сил дойти до него.

— Город — это хорошо, это недалеко от того места, где он живет.

Скрыт направился к двери, постепенно исчезая.

— А зачем ты приходил?

— Плохие вести от демонов, которых ты увел в другой мир. Хоть мы их и не любим, но они все равно наши родственники, им нужна твоя помощь.

— Я не буду им помогать, демоны-воины хотели убить меня, мне пришлось с ними драться, чтобы спасти свою жизнь.

— Тебя все хотят убить, иногда даже я, — проворчал скрыт. — Но это ничего не значит, просто ты такой. Встретимся в городе, там я тебе все объясню.

Скрыт исчез.

— Я не буду им помогать, — крикнул вслед ему Врон.

Ответа он не услышал. Ласка кормила ребенка, бледность с ее лица исчезла, выглядела она совсем неплохо, хоть по-прежнему держалась за раненый бок.

— Кто там был?

— Приходил скрыт. У демонов в другом мире какие-то неприятности, он хочет, чтобы я им помог.

— Ты же не будешь им помогать? Они наши враги. Неужели ты забыл, сколько полукровок они убили в монастыре охотников?

— Я так и сказал скрыту. Но боюсь, что все равно придется им помочь.

— Почему? — недовольно нахмурилась Ласка.

— Демонам мы ничего не должны, но скрыту многим обязаны. Он кормил тебя, когда я уходил в другой мир. Он привел лекаря, когда тебе пришло время рожать. Он помогал нам все это время, и мы обязаны ему жизнью нашего ребенка.

— Это правда, — неохотно согласилась Ласка. — Но по чему он хочет, чтобы ты помогал демонам-воинам? Он же не любит их так же, как и мы.

— Он говорит, что они ему родственники…

— Я тоже им родственница, хоть и дальняя, — фыркнула Ласка. — Только от таких родственников нужно держаться подальше, от них одни неприятности…

— Мы потом с тобой это обсудим, а сейчас нам нужно идти. Потеплело, солнце светит, нельзя упускать такую погоду…

— Набери еды древних, и мы пойдем. Только ты понесешь малыша, я все еще плохо себя чувствую.

Врон приспособил сосуды с едой повелителей у себя за спиной и взял на руки мальчика.

Солнце светило ярко, снег таял, дул теплый ветерок, и идти было приятно. Они добрались до города, когда уже стемнело. Ласка чувствовала себя плохо. Несмотря на то что все раны на ней заживали быстро, эта рана то затягивалась, то снова открывалась. Ласка постоянно держалась за бок, но не жаловалась и упрямо шла вперед, хоть каждый шаг ей давался нелегко.

Когда перед ними показался город, Ласка опустилась на снег и устало покачала головой.

— Все, больше не могу, отнеси малыша, потом вернись за мной. Скверная рана, возможно, ребра сломаны. С такими ранами ходить нельзя, а мы с тобой прошли уже два дневных перехода…

Врон в наступившей темноте с трудом нашел отпечаток руки в стене, открыл проход, положил на теплый камень ребенка и вернулся за Лаской. Она была без сознания и бредила, ее лицо стало багрово-красным от высокой температуры. Врон поднял ее на руки. Ласка тихо простонала:

— Накорми малыша едой древних. Я не смогу его покормить, а он голоден.

Врон положил ее на пол, нерешительно обмакнул палец в питье и приложил его к губам малыша, тот зачмокал, потом отвернулся. Похоже, что эта еда его не устраивала. Врон вздохнул, привязал мальчика на грудь, взвалил на плечи Ласку и потащил их к ближайшему дому.

— Скрыт, — крикнул он, но услышал в ответ только вой ветра.

Врон открыл дверь, положил Ласку на ложе и прижал к себе. Через какое-то время она перестала дрожать от озноба и заснула. Ребенок еще какое-то время гугукал, потом заплакал.

Врон стянул с Ласки балахон и приложил ребенка к ее груди, тот начал сосать. Потом он заснул. А Врон лежал и уныло смотрел в темноту. Если лекарь не придет, то его любимая умрет, а вслед за ней и малыш. И он потеряет все, что ему так дорого…

Утром у Ласки вновь началась лихорадка. Врон отнес ее в бассейн и положил в теплую воду, надеясь, что это поможет. Но Ласка не могла самостоятельно держаться в воде, и он сидел с ней рядом.

Младенец лежал у края бассейна и с любопытством смотрел на них темными глазами, но скоро он проголодался и стал плакать. Ласка очнулась и взглянула на него мутными глазами.

— Ты накормил его едой древних?

— Он не ест. Я пытался, но он отказывается.

— Помоги мне выйти из воды, — прошептала Ласка.

— Еще два-три дня болезни, и у меня пропадет молоко.

— Может быть, даже раньше. Ему придется есть эту еду, или он умрет.

Она дала младенцу грудь, тот звонко зачмокал губами, потом затих и заснул.

Ласка грустно улыбнулась, глядя на него.

— Жаль, что так все получилось. Пообещай мне, что ты вырастишь его, если я умру.

— Если ты собираешься умирать, то я тебе ничего обещать не буду. Я не знаю, как я буду жить без тебя, да и малыш тоже. Ты нужна нам…

— Пообещай, — прошептала Ласка и снова потеряла сознание.

Врон отнес их обоих на ложе, потом вышел из дома.

— Скрыт, — прокричал он так громко, как мог.

Он долго кричал, но ему отвечало только эхо, отражавшееся от высоких домов. Врон немного побродил по улицам, продолжая кричать, потом вернулся в дом. Он боялся закрыть глаза, думая о том, что Ласка умрет именно тогда, когда он спит. Врон лежал и чувствовал, как его энергия бежит к ней, но это не помогало. Ласке становилось все хуже и хуже, она уже не открывала глаза и больше не приходила в сознание.

Ребенок постоянно плакал, у Ласки, возможно от высокой температуры, перестало выделяться молоко, а есть пищу древних малыш отказывался.

Врона качало от слабости, когда он раз за разом выходил на улицу и звал скрыта. Он слишком много отдавал Ласке своей энергии и не успевал ее восстанавливать, хотя и ел пищу повелителей каждые полчаса. Но еще больше его приводило в отчаяние то, что ему нечем было накормить мальчика.

Врон все больше осознавал, что вскоре после того, как умрет Ласка, умрет и младенец, и тогда он останется совсем один.

Когда Врон уже решил, что спасение так и не придет, он услышал слабый скрежет когтей по стене. Звук был настолько слаб, что сначала Врон даже не поверил. Но потом вскочил и побежал к двери, пошатываясь от слабости. За дверью стояли скрыт и лекарь, усталые, сердитые и покрытые снегом.

— Что случилось? — мрачно осведомился лекарь. — Неужели все так плохо, что ты заставил меня идти всю ночь? Да еще этот несносный глупый демон подгонял меня всю дорогу.

— Моя женщина умирает, — выдохнул Врон, и из его глаз потекли слезы. — А я ничего не могу сделать.

— Да, похоже, дело серьезно, — проскрипел лекарь, отодвигая Врона и проходя в дом. — Если у человека бегут слезы, то это значит, что все и на самом деле плохо.

Врон побежал вперед, открывая двери и подкладывая под них мелкую каменную утварь, чтобы они не закрылись.

Лекарь склонился над Лаской и пробурчал:

— Совсем больная. Боюсь, ты позвал меня слишком поздно,

— Ты мог бы поспешить, а не ловить птиц по дороге, — заметил скрыт. — Я тебе говорил, что все очень плохо…

Лекарь сбросил окровавленную тряпку с Ласки и внимательно вгляделся в рану, потом, положив на нее руки, закрыл глаза. Так он простоял несколько бесконечно долгих мгновений, потом вздохнул.

— Там что-то есть. Что-то грязное и очень плохое, и это не дает ране закрыться. Придется вытаскивать. Мне нужна вода, — обратился он к Врону. — А еще лучше, если ты отнесешь ее в то место, где воды будет много. Да и ребенка не забудь, он тоже нуждается в моей помощи. Нет, в таком состоянии ты не донесешь даже свою самку. Пусть ребенка несет скрыт.

Врон поднял Ласку на руки и, пошатываясь, побрел к бассейну. Демоны не спеша шли за ним, о чем-то тихо переговариваясь. Врон положил Ласку на каменный пол возле бассейна, она открыла мутные глаза, вглядываясь в демонов.

— Пришли на обед? — прошептала она. — Даже ре шили не дожидаться, пока я сама умру?

— Шутки у тебя глупые, человеческая самка, — усмехнулся лекарь. — Я это заметил еще в прошлый раз. Между прочим, ты действительно очень близка к смерти. И я совсем не уверен, что смогу тебя оставить в этой жизни и дальше.

— А ребенок будет жить? — Ласка попыталась поднять голову, чтобы взглянуть на малыша, но ей это не удалось.

— За него не беспокойся. Ему я не дам умереть. Ласка еще что-то хотела сказать, но снова потеряла сознание.

— Человек, — лекарь мрачно повернулся к Врону, — сейчас я буду извлекать что-то плохое из ее раны, зрелище будет некрасивое. Лучше не смотри и в любом случае не пытайся мне мешать, это может оказаться смертельным для твоей самки. Закрой глаза, или, еще лучше, поспи…

Лекарь провел рукой перед лицом Врона, и тот опустился на пол и заснул.

Он не видел, как лекарь запустил в рану женщины свои острые когти. Из раны фонтаном брызнула кровь. Лекарь слизнул капли широким языком, причмокнул от удовольствия и снова склонился над Лаской. Он вытащил из раны небольшой камешек, неизвестно как попавший туда, и, опустив с помощью скрыта Ласку в воду, промыл ей рану, а потом зализал ее языком. Похоже, что ему это понравилось, потому что он еще раз провел языком по телу женщины, слизывая капли крови, и только потом положил Ласку обратно на каменный пол.

Затем лекарь осмотрел младенца. Тот проснулся и начал плакать, но демон усыпил его, проведя рукой над головой. Он облизал и младенца, на которого попала кровь матери, после чего, закрыв глаза, начал что-то бормотать над ним.

— Ты вылечил самку и детеныша? — спросил скрыт.

— Я сделал все, что мог, — ответил лекарь. — Больше не смог бы сделать никто, это я говорю без ложной скромности. Рана закрыта, все сосуды сращены, грязи в ране больше нет. Я даже поправил то, что произошло в ее груди, она снова сможет давать молоко своему ребенку.

Но самка потеряла много крови, несколько дней будут очень тяжелыми, она все еще может умереть. Мне придется побыть с ней это время.

— А что с детенышем?

— С ним все в порядке, он здоров, просто истощен. Тебе придется найти зерно, чтобы я смог изготовить еду, которую он сможет есть. Лучше отправляйся прямо час. Когда младенец проснется, а это произойдет очень скоро, он будет очень голоден.

— Ты не посмотрел человека, — заметил скрыт. — Он тоже плохо выглядит, а этот воин нам нужен. Ты же слышал, какие вести принес старый.

— Я не люблю старого, — пробурчал лекарь. — Если бы он умер, я не долго был бы в печали. Но умереть всем остальным я не могу позволить, они часть нас, хотим мы этого или нет. А за человека не беспокойся, он не может умереть, это я заметил еще в прошлый раз, когда осматривал его. Он плохо выглядит потому, что переживает за свою самку, выздоровеет она — выздоровеет и человек. Сейчас я его разбужу, чтобы он перенес самку в другое место, а ты отнеси ребенка и помни о том, что мне нужно зерно, чтобы его накормить.

— Я отнесу ребенка, а потом пойду в поле. Лекарь посмотрел вслед скрыту и провел рукой над Вроном. Тот открыл глаза. Я, кажется, заснул. Я не спал две ночи и очень устал. — Он посмотрел на бледное усталое лицо Ласки и тяжело вздохнул. — Ты вылечил ее?

— С ней все будет хорошо, если только она не умрет. Я убрал причину болезни, но твоя самка очень слаба…

— Умрет?

— Умрет, если меня не будет с ней рядом, — усмехнулся лекарь, показывая острые и длинные зубы. — Так что бери и неси ее обратно в ту комнату, откуда принес.

— А что с ребенком? Где он? — Врон вскочил на ноги. — Я убью вас обоих, если вы с ним что-то сделали.

— Другой благодарности я и не ждал, — проскрипел лекарь. — Неси свою самку, ребенок уже наверху. Я от правил скрыта на поиски пищи для твоего детеныша. И лучше поспеши, твоей самке снова нужна моя помощь.

Врон поднял Ласку на руки и потащил ее наверх, а лекарь пошел следом. В комнате, увидев ребенка, мирно спящего на теплом камне, Врон облегченно выдохнул и положил Ласку с ним рядом.

— А теперь уходи, не мешай мне. — Лекарь протянул руки над Лаской. — Придешь, когда я позову. Иди в комнату, где стоит устройство, дающее энергию, это как раз то, что тебе сейчас нужно.

Врон поплелся наверх. Он с тоской посмотрел на ложе и тумбочку рядом. С этой комнатой у него было связано множество воспоминаний, и не все они были хорошими, скорее наоборот.

Парень лег на ложе и провел рукой над тумбочкой, она завибрировала, и его окутал яркий желтый свет, дальнейшее Врон, как всегда, не запомнил. Очнулся он свежим, отдохнувшим, даже настроение поднялось, и будущее уже не казалось ему таким страшным и безнадежным.

Врон бодрым шагом спустился вниз. Лекарь и скрыт были в комнате, Ласка лежала на ложе и выглядела ужасно. Ее лицо было бледным и мокрым от пота, глаза лихорадочно блестели, но она была в сознании и кормила ребенка какой-то кашей. Ребенку еда не нравилась, он капризничал и отворачивался, но Ласка продолжала совать кашу ему в рот.

Увидев Врона, она слабо улыбнулась.

— Мне уже лучше. Впрочем, без этих демонов мне было бы спокойнее.

Лекарь вгляделся в Врона и указал рукой на ложе.

— Ты выглядишь совсем неплохо. Ложись со своей самкой рядом и поделись с нею энергией. Это ей поможет.

Врон обнял Ласку и младенца.

— Я ухожу, — заявил лекарь. — Больше я здесь не ну жен. Потребуется еще несколько дней, чтобы рана окончательно зажила. Когда спадет жар, у самки появится молоко. Рана быстро заживает. Надеюсь, что я вам больше никогда не понадоблюсь. У меня есть своя семья и свои дела, поэтому без серьезных оснований меня лучше не зовите.

Лекарь ушел, а скрыт остановился возле двери.

— Я подожду, когда она выздоровеет, а потом мы по говорим.

— Они не обижали тебя? — прошептал Врон.

— Нет, они даже принесли еду, чтобы накормить малыша.

— Как ты себя чувствуешь?

— Теперь, когда ты рядом, намного лучше. Я очень беспокоилась за мальчика, боялась, что они его съедят.

Врон улыбнулся, чувствуя, как его энергия течет к Ласке и питает ее. Он больше не ощущал тревоги, похоже, что все худшее было позади.

Через три дня Ласка стала вставать, у нее появилось молоко, и малыш был доволен. Он рос, уже пытался ползать и требовал к себе постоянного внимания. Врон старался как мог, но чувствовал, что отец из него никуда не годный. Поэтому, когда у Ласки заросла рана и она начала больше заниматься с малышом, он обрадовался. Прошло еще несколько безмятежных дней, и однажды утром Ласка, поцеловав его, поинтересовалась:

— Когда ты собираешься?

— То есть?

— Скрыт снова нас спас. Мы в долгу перед ним, да и перед лекарем тоже. Ты должен помочь им.

— Я не хочу никуда идти. Я необходим тебе и малышу. Нам нужно приспосабливаться к жизни в этом городе.

— Это так, — согласилась Ласка. — Но ты не просто человек, ты охотник за демонами. Конечно, монастыря нет, но мы-то с тобой остались. А охотник за демонами всегда платит по своим долгам. Найди скрыта и поговори с ним. Кстати, можешь сказать ему, что у меня появились новые желания.

Врон закрепил меч за спиной.

— Если я уйду, меня долго не будет, может быть, несколько недель, а то и месяцев.

— Мы справимся. Просто постарайся вернуться как можно быстрее, не то сын твой вырастет без тебя.

Врон долго бродил по улицам, прежде чем нашел скрыта. Или тот нашел его? С демонами всегда было непонятно.

— Моя самка выздоровела, — произнес Врон, наблюдая, как скрыт проявляется на стене. — И я понимаю, что мой долг к тебе вырос. Я готов сделать все, что ты попросишь.

— За стенами города тебя уже два дня ждет другой демон. — Скрыт встряхнул свой мех, глядя, как тот переливается на солнце. — Он и проводит тебя к старому.

С — разу предупреждаю, путь тебе предстоит долгий и опасный, но я уверен, что ты справишься.

— Долгий и опасный? Куда, по-твоему, я должен буду отправиться?

— Больше я ничего не могу сказать. Могу пообещать только одно: за твоей самкой я присмотрю, с ней и с твоим детенышем ничего не случится. Иди.

Врон недоуменно вздохнул, поправил меч и пошел к стене.

За стеной города таял снег, обнажая черную землю. Кричали птицы, небо было безоблачным. На поле и около стены никого не было видно. Врон пожал плечами и пошел по дороге, которая уже очистилась от снега.

— Человек! — услышал он за спиной.

— Кто меня зовет? — крикнул Врон, озираясь по сторонам.

— Я выйду, если ты пообещаешь, что не будешь хвататься за оружие.

Врону показалось, что голос шел от зарослей кустов, но там было негде спрятаться: листва давно облетела, а черные голые ветки не могли никого скрыть.

— Обещаю. Но я и без меча довольно опасен.

— Опасен, опасен, — пробурчал черный демон, вылезая из-под земли рядом с дорогой. — Вечно вы, люди, о себе много думаете, а на самом деле не способны напугать даже маленького детеныша.

Врон пораженно застыл. Этот демон был не похож ни на одного другого демона, которого он когда-либо встречал. Он был маленького роста, даже меньше скрыта, у него были длинные руки с широкими кистями и огромными загнутыми когтями. Кожа его была абсолютно черного цвета, без единого волоса и матово блестела под солнцем. Глаза были огромными и черными, рот, когда демон говорил, открывался широко и были видны большие острые резцы.

— Что уставился? — недовольно проворчал демон. — Никогда грумов не видел?

— Не видел, — согласился Врон. — Только слышал, что вы живете в горах и копаете там пещеры.

— Не только в горах. Мы везде живем и копаем там, где есть камень, а он повсюду. Пойдем, что ли?

— А куда?

— Куда, куда… куда надо. В город пойдем, только не в этот, а в другой. Я слышал, что ты уже бывал там и разговаривал со старым, вот туда и пойдем.

— Да, я бывал там, правда, это было давно, и я уже не помню дорогу…

— Вот туда и иди, а я за тобой прослежу, чтобы ты с пути не сбился.

Грум исчез так же, как появился. Врон не понял, как это произошло: только что демон был перед глазами — и вдруг его не стало. Он даже подошел к тому месту, где исчез грум. Он ожидал увидеть нору или земляной ход, но под кустом была обычная земля, такая же, как и вокруг, черная и влажная.

— Я и сейчас не знаю, куда надо идти, — крикнул Врон. — Давно это было. Да и в тот город меня больше вели, чем я шел сам.

— Беги по этой каменной дороге, а когда нужно будет свернуть, я тебе скажу, — услышал он глухой голос из-под земли.

Врон недоуменно пожал плечами и побежал. Он пробежал довольно много и уже начал сомневаться в том, что увидит еще раз грума, как снова услышал голос из-под земли:

— Теперь беги к роще, там я тебе скажу, куда дальше. И вообще я думал, что ты быстрее. Про тебя много чего рассказывали, что ты и с троками дрался, и с демона ми-воинами, теперь я вижу, что вранье это все. С такой скоростью не то что от трока — от морского демона не убежишь, а они по земле совсем плохо ходят. Не знаю, зачем ты старому демону понадобился, разве что на обед…

Врон и без грума знал, что уступает демонам в скорости, особенно сейчас. За то время, что он провел в городе, его тело изменилось, мышцы уменьшились, да и силы в нем стало меньше.

Врон выпил один из трех сосудов с жидкостью повелителей, которые предусмотрительно взял с собой, поскольку знал, что никакой пищи в это время не найдет. Живность здесь не водилась — демоны-охотники все давно истребили, а поля с зерном были только у городов. Жидкость оказалась горькой, и еда эта была плохая, но другой не было.

У рощи Врон снова услышал голос грума:

— Теперь беги в сторону солнца. Если никуда не свернешь, то к вечеру будешь в городе.

— Солнце не стоит на месте, — заметил Врон. — Оно тоже движется. Если я буду на него бежать, то сделаю круг.

— Ты беги. Если побежишь по кругу, то я тебе скажу.

— А как ты оказываешься всегда впереди меня?

— Это нетрудно, у нас везде ходы прокопаны, — услышал он глухой голос, грум снова залез под землю. — А топот твой издалека слышен…