Капсула

Владимир Леонидович Шорохов, 2022

Профессор Уильям Батлер уже давно бьётся над доказательством, как ему кажется, недоказуемой формулы, способной подтвердить наличие четвёртого измерения. За формулу берётся заваливший зачёты студент-гений по имени Вилей. Чтобы подтвердить точность доказательства, проводится особый эксперимент, в процессе которого Вилей исчезает, а вместо него появляется… двухлетний ребёнок. На друга Вилея по имени Давин, который тоже участвовал в эксперименте, падает тень якобы совершённого убийства. Чтобы загладить свою вину, Давин усыновляет малыша. И вот здесь-то как раз и начинается всё самое интересное…

1.

Зачем он это сделал?..

Другие книги автора

— Сегодня у тебя смотрины! — восторженно заявил Аерин и покосился на своего друга Кавана, который в ответ тут же закивал головой.

— Шутка принята, — уже перестав сердиться на друзей, ответил Вилей.

В прошлый раз они подсунули ему Гобнет. Так-то она была девчонка ничего, но только вот вся в пирсинге. Даже язык умудрилась проколоть. После неё была близорукая Сайл, а после Сайл — Ниса, которая вечно морщила нос. А после Нисы были Ита и Эйрин… Были ещё и другие. Но только их Вилей уже не помнил.

— Ладно, я побежал! — крикнул он и, ловко и весело вывернувшись из рук друзей, растворился в шумном коридоре университета.

«Нужно проверить. Вчера всё было точно. Да, точно. Но тем не менее… Вдруг закралась ошибка! И тогда…»

Вилей шёл и разговаривал сам с собой.

Вот уже целых полгода он бился над формулой, доказать которую поручил ему Уильям Батлер, — профессор, чуть было «с концами» не заваливший его на аттестации. Может быть, шутки ради, а может, в наказание за то, что Вилей не был готов к зачётам, Батлер сунул ему листок с этой формулой и пообещал, что, если ему удастся её доказать, то он, профессор Уильям Батлер, проставит Вилею все зачёты чуть ли не до конца года.

Вилей вот уже второй год учился в Даремском университете. Он знал, во что обходилась эта роскошь его родителям, поэтому и старался проколов больше не допускать.

— Давин, ты мне нужен! — с порога крикнул Вилей и не разуваясь зашёл в помещение, гораздо больше напоминавшее научную лабораторию, нежели чем комнату в студенческом общежитии.

— А, опять ты… Пробовал. Сопряжение не тянет. Вон, видишь? С тебя двести евро.

— Да у меня столько нет! — возмутился Вилей. — Я в прошлый раз тебе последнее отдал.

— Всё стоит денег. Генератор я взял на время. А вот для сопряжения потребуется новый процессор. А у меня его нет — только материнка. Одним словом, если хочешь доказать формулу в действии, неси деньги. Или я умываю руки.

— Ладно-ладно! — испугавшись, что Давин и правда откажется, Вилей вынужден был согласиться. — Завтра всё принесу.

— Вот завтра я тогда и продолжу. Ну, пойми меня, — посмотрев на своего расстроенного друга, Давин ткнул пальцем в агрегат, являвший собой гибрид системного блока с множеством мультиметров и частотным осциллографом. — Без процессора никак. Я написал программу для сопряжения и думаю, что…

— Сработает? — с надеждой спросил Вилей.

— Не хочу заранее. Боюсь «накаркать». Но…

— Хорошо. Завтра обязательно принесу. Нет, сегодня вечером! Да-да, вечером…

Уже через несколько дней, перекрестившись, Давин включил прибор, с которым провозился почти целых три месяца. С проводами и микросхемами он ковырялся всю свою жизнь. Для большинства людей это было делом весьма туманным, но он, Давин, видел во всём этом чёткие магистрали и связи — подобные тем, что проходят в человеческом теле. Если он начинал что-то объяснять своим друзьям, то все они обычно начинали зевать и старались как можно скорее «смыться». Все — но только не Вилей. В нём Давин обрёл единомышленника. Только если сам он обожал процессоры и провода, то Вилей — карандаш и бумагу, с помощью которых он вечно записывал свои бесконечные формулы.

— А Батлер точно поставит зачёты? — на всякий случай переспросил Давин.

— Да-да, — потирая руки, ответил Вилей и, отсев подальше от прибора, стал ждать, когда стрелка сопряжителя укажет на цифру пять.

Секунда, другая, третья… Стрелка дёрнулась, замерла, а потом резко пошла вправо. Спустя некоторое время она дошла до десяти, упёрлась в ограничитель, а после этого упала до пяти.

— Вроде сработало, — боясь сглазить, прошептал Давин.

— Ага, — не веря тому, что он видит, тоже шёпотом отозвался Вилей.

— А что я вообще сделал?

— Ну, это, понимаешь… как бы тебе проще объяснить…

— Да как можешь. Авось пойму. Ну что, я выключаю?

— Подожди. Пусть ещё постоит. Это ведь… — Вилей откашлялся и опустил глаза. Он делал так всегда, когда заранее предполагал, что собеседник из сказанного им наверняка ничего не поймёт. — Короче говоря, я ищу четвёртое измерение.

— Упс! — изумился Давин. — А я делал настройки под пятое, — пошутил он и чуть не рассмеялся. — Ладно-ладно, — он попытался «замазать» свою шутку, заметив, что его друг помрачнел. — И что теперь? Ну, я про твоё измерение. И где же оно?

— Тут, — Вилей указал пальцем на маленькую бронзовую ячейку.

— Здесь? Что-то я не вижу.

— Понятное дело, — ведь человек привык к существованию только в трёх измерениях. Но здесь открывается четвёртое. Видишь?

— Что конкретно?

— Сопряжение на пяти — значит, всё стабильно.

— Стрелку-то я вижу, а вот измерения — нет.

Давин взял фломастер, просунул его сквозь ячейку, но ничего не произошло.

— Ну, и?!.

— Ладно. Вырубай. Я к профессору.

— Постой-постой! — воскликнул Давин и начал судорожно наводить в своей комнате порядок.

— Профессор — свой человек, — успокоил Давина Вилей и исчез за дверью.

Час спустя открылась дверь. Профессор Уильям Батлер, не обращая никакого внимания на Давина, подошёл к столу, сел напротив прибора и стал внимательно его изучать.

— То есть свои расчёты по той формуле, которую я тебе дал, ты решил испытать на практике, верно? — спросил он и, не поворачиваясь, заглянул под щиток.

— Да, профессор. Формулу я доказал…

— Ну-ну. Самонадеянность — это прекрасно. Однако всё это необходимо перепроверить.

— Вот поэтому я и решил проверить свои расчёты на практике. Мне помог Давин. Он…

— Привет, — по-прежнему не отрываясь от прибора, произнёс профессор. — Давай запускай. А после проверим твои показатели. И то, что ты там вбил в программу.

Давин повернул тумблер и щёлкнул несколькими переключателями. Как и в прошлый раз, стрелка дёрнулась, потом упала к нулю, а после этого, дойдя до упора, вернулась к цифре пять.

— Стабильно, — с гордостью констатировал Вилей и искоса посмотрел на своего друга, тем самым предлагая и ему подтвердить результат.

— Сопряжение есть, — сказал Давин. — Четвёртое измерение определяется.

— Не спеши делать выводы. Точно этого мы пока не знаем, — отозвался профессор и, наклонив голову, стал проверять показатели приборов. — Ну хорошо. А теперь открывай программу. Поглядим, что ты там «наколдовал».

То, что профессор Уильям Батлер сразу же не встал и не ушёл, вселило в молодых людей надежду на то, что их старания не были напрасны. Правда, Давин всё ещё никак не мог понять того, что он на самом деле сделал. Ему поставили цель, и он, классный инженер, просто собрал прибор, который, по уверениям Вилея, вроде бы как подтверждал на этом самом бронзовом пятачке наличие четвёртого измерения.

…Прошло несколько месяцев.

— Козёл! Дурило! Больной на всю голову! Круглый идиот! Дубина! Тупица! — ворвавшийся в комнату Давина Вилей извергал из себя подобные ругательства несколько минут. От переизбытка чувств он не мог ответить на многократно заданный ему Давином вопрос о том, кому адресованы все вышеупомянутые «ласки».

— Это я! Я!! Я!!! — выпалил Вилей, когда, наконец, смог выплеснуть из себя всю накопившуюся боль. Замолчав, он безжизненно опустился на кровать и стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Хорошо. Не буду спорить. Ты козёл. А теперь объясни мне, почему.

— Я ему всё показал, всё написал, всё разжевал. Даже составил инструкцию. И ты знаешь, как он поступил?

— Кто же именно? — поинтересовался Давин и, слегка отодвинув Вилея, вытащил из-под него свои конспекты.

— Профессор! Он под своим именем опубликовал статью с доказательством формулы! Но ведь доказал её я, а не он!! Я!!!

— А ты чего хотел? Ведь ты — всего лишь раб. И будешь им до тех пор, пока у тебя не появится своё собственное имя. А где Батлер его опубликовал?

— В журнале «Достижения в теоретической и математической физике». И даже меня не упомянул! А ведь я…

— Слушай, Вил. Ты взялся за доказательство этой формулы по глупости. Ты не был к этому готов. Вот и «залетел». Так Батлер поставил тебе зачёт?

Вилей кивнул.

— И мне поставил, — продолжил Давин. — Значит, сделка закрыта. Так что же ты тогда злишься?

— Потому что это несправедливо! Её никто не мог доказать. А я смог. А ты — собрал прибор. А Батлер всё это взял и присвоил себе.

— Да уж, — Давину тоже стало обидно. Ведь он столько времени провозился с этим прибором! А профессор даже не упомянул в статье их имён. — Ладно. Забей. У тебя вся жизнь впереди, и в ней — столько открытий! Столько…

— Нет, — с грустью ответил Вилей и, поднявшись с кровати, медленно вышел из комнаты.

Надо сказать, что Уильям Батлер всё же поспешил с выводами. Конечно же, формула была доказана, однако это было доказательством только лишь одной её части, а всего их было шесть. Батлер предложил Вилею взяться и за вторую, в случае успеха пообещав поставить ещё один зачёт, но юноша наотрез отказался. Профессор попробовал собственноручно перейти от первой составляющей формулы к доказательству второй, но, то ли у него не хватало на это достаточно времени, то ли он постоянно что-то упускал из зоны своего внимания, — провозившись с месяц, Батлер понял, что обидел молодого человека зря.

— Пап, неужели это так важно? — обняв отца, спросила Онора.

— Если удастся доказать все части, то мы сможем перейти от теории к испытаниям на практике. Это же…

— И что же, он совсем не хочет в этом помочь?..

После того как Вилей доказал первую часть формулы, отец Оноры профессор Батлер пригласил юношу в кафе, чтобы обсудить отдельные моменты. Именно там девушка и познакомилась с Вилеем. «А он ничего», — мелькнула у неё мысль. Буквально на следующий же день они встретились в парке. Там Онора поняла, что по уши влюбилась в этого непутёвого на вид студента.

— Может, поговоришь с ним? — профессор задал вопрос своей дочери.

— Пап…

— Хоть он и не гений, у него большие задатки. Лишь бы он только не изгадил свои мозги всякой ерундой. А то после окончания университета его ещё купит какая-нибудь корпорация — и будет он до скончания века на неё вкалывать… А сейчас, пока его голова свободна, ему обязательно нужно творить.

— Так всё это действительно очень важно? — и Онора взяла бумаги с формулами. От физики и математики девушка была далека, поэтому она с восхищением смотрела на тех, кто находил в цифрах красоту и гармонию.

— Если удастся доказать всё и в теории, и на практике, то мы сможем подтвердить наличие четвёртого измерения. Ты хоть представляешь себе, что это такое?

— Нет, пап. Но я уверена, что круто.

— Да не то слово. Это… Это…

Впрочем, Уильям Батлер пока что и сам толком не знал, к чему это всё могло привести, — ведь, в конце концов, теория — это одно, а практика — совсем другое. Увидеть четвёртое измерение человеку не дано — к факту его существования наука подошла пока только в теории. И, если вдруг действительно удастся…

Онора верила своему отцу. Конечно же, быть может, он был прав и не во всём, но она не раз видела то, как талантливые студенты, покинув своды университета, превращались в «серый планктон» — и лишь единицы продолжали свои высокие научные изыскания.

— Не сердись на него, — держа Вилея за руку, однажды вечером сказала Онора.

— Да я и не сержусь, — солгал юноша, и девушка это почувствовала, потому что его голос дрогнул.

— Мне с отцом бывает нелегко. Он всё время на работе. А если и дома, то всегда у себя в кабинете. Ты не поверишь, но я помню его только в детстве — то, как по выходным мы с ним катались на лодке. Представляешь, он даже умеет держаться в седле — правда, скачет не очень. Я всегда боюсь, что упадёт. А ты, кстати, когда-нибудь ездил верхом?

— Нет.

— Поехали в эти выходные! Тут неподалёку есть конюшня. С новичками всегда проще: они всего боятся. А вот тех, кто уже знает, что такое рысистые бега, кросс, дерби и стипль-чез, без страховки не пускают. Ну так как?

— Зачем он это сделал?.. Ведь можно же было бы и сказать!

— Ты всё про статью?

— Ну… — Вилей в какой-то мере оправдывал поступок отца Оноры — ведь, в конце концов, в научных кругах многие друг у друга что-нибудь да воруют, а потом из-за этого судятся — и зачастую стараются как можно быстрее опубликовать свои статьи, чтобы забронировать авторство на то или иное открытие. — У него что-то не получается?

— Я не знаю, — схитрила Онора, — но в любом случае он был бы рад и дальше иметь с тобой дело. А того, что произошло, я уверена, больше не повторится.

— Ты думаешь?.. — с надеждой спросил Вилей.

Он не просто потратил время на изучение алгоритма доказательства этой формулы. Он почувствовал то, как она дышит. Да-да, именно дышит — потому что он увидел её живой.

— Я, конечно, не буду выступать в роли третейского судьи, но папа мне обещал. Так, значит, ты согласен? — осторожно спросила девушка, и после того как Вилей молча кивнул, его поцеловала.