Приболотье

Владимир Лапушинский

Фабиан, искатель истины, оказывается в мире, где реальность и иллюзия сливаются воедино.Встреча с загадочной женщиной, обещающей раскрыть его предназначение, становится отправной точкой их трудного пути. Вместе они переживают множество опасныхприключений, сталкиваясь с древними тайнами и странными событиями. Однако Фабиан вскоре понимает, что ответы на его самые мучительные вопросы находятся гораздо ближе, чем он мог представить, и скрываются в самой сути его спутницы.

Сны и реальность

Когда я улёгся спать, мысли продолжали кружиться в моей голове, словно тени от огня на стенах. Сомнения грызли меня изнутри, но вместе с ними пришло и предвкушение. Я знал, что этот путь неизбежен. Лес ждал меня, и я был готов услышать его шёпот.

Ночь была тихой, но её тишина скрывала что-то большее, чем просто покой леса.

Мне снилось, что я брожу по лесу, но этот лес был иным — незнакомым, словно пришёл из другого мира. Деревья казались живыми, но не так, как обычно. Их корни вытягивались, словно длинные пальцы, сжимающие землю, а кроны переплетались в бесконечные узоры, словно пытаясь укрыть небо от моих глаз. Лес был густым, и свет едва пробивался сквозь плотный покров листьев, оставляя только слабые блики на мшистых стволах. Но, несмотря на темноту, я видел всё чётко, как будто глаза мои привыкли к этой тьме.

Я шел, но шаги мои не издавали звука, и это было странно, будто лес поглощал все мои движения, не желая выдавать мое присутствие. Вокруг было тихо, но не та тишина, к которой я привык. Здесь она была как живая, плотная, почти осязаемая. Казалось, что лес слушает меня, внимательно и настороженно. Я ощущал, как на каждом шагу меня сопровождают невидимые глаза, прячущиеся за стволами и листвой.

Вдруг я заметил, что деревья вокруг меня начали меняться. Их стволы стали скручиваться, ветви вытягивались, становясь похожими на руки, тянущиеся ко мне. Я пытался двигаться вперёд, но корни цеплялись за мои ноги, словно хотели задержать, не отпустить. Ветви раскачивались, будто шепча на незнакомом мне языке. Я чувствовал, что они хотят что-то сказать, но слова их оставались непонятными, звуки гулким эхом откатывались от моих мыслей.

В центре леса я увидел огромный дуб, старый и могучий, с корой, покрытой узорами, словно кто-то вёл по ней древние письмена. Его ветви не колыхались, как у остальных деревьев, а стояли неподвижно, и казалось, что он наблюдает за мной. Я подошёл ближе, и вдруг ощутил, как воздух вокруг стал плотнее, как будто лес решил раскрыть свои тайны.

Дуб начал шептать, его голос был тихим, но настойчивым, как скрип сухих веток на ветру. Я не понимал слов, но чувствовал их смысл. Лес говорил о боли, о прошлом, о тех, кто был до меня. Я видел образы — люди, одетые в старинные одежды, проводили ритуалы среди деревьев, их лица были скрыты под капюшонами, а глаза светились ярко, как у зверей. Они общались с лесом, просили у него защиты, а взамен приносили что-то на жертвенный камень у корней дуба.

Вдруг образы стали меняться. Теперь я видел тех же людей, но лес уже не был их другом. Деревья стали чёрными, их листья опали, а ветви тянулись к людям, как к добыче. Я чувствовал, что лес обижен, что что-то пошло не так, что они предали его, нарушили древний договор. И дуб, этот огромный дуб, который был свидетелем всего, стоял немым укором среди сгнивших собратьев.

Я попытался отойти назад, но корни крепко держали мои ноги. Вдруг дуб зашевелился, его ветви склонились ко мне, и на них зажглись глаза, как у диких зверей. Они смотрели прямо в душу, и я понял, что лес помнит. Он помнит всё: и добро, и зло, и предательство. И я был частью этого. Не только как смотритель, но как кто-то, кто должен был узнать правду.

Я почувствовал, как корни начали стягивать меня к земле, тянули вниз, вглубь, в тёмные недра, где скрыты все тайны леса. Я не мог сопротивляться, лишь смотрел в эти глаза, и страх охватил меня, когда я понял, что лес ждёт ответа, который я не знал. И с каждым мгновением тьма становилась гуще, поглощая меня, и лишь шепот дуба звучал всё громче, требуя истины, которой я ещё не мог назвать.

Я проснулся резко, как будто меня вырвали из глубокого колодца. Сердце всё ещё бешено колотилось, а по телу пробегала дрожь. Я сел на кровати, тяжело дыша, и вытер холодный пот со лба. Огонь в очаге давно потух, и комната погрузилась в полную темноту, но я всё ещё чувствовал тот лес из сна. Словно тени деревьев и их шёпот остались со мной, обвивая моё сознание, как корни, пытавшиеся удержать меня в своих объятиях.

Я поднялся с кровати и вышел на улицу, где утренний воздух мгновенно освежил моё лицо. Лес стоял передо мной, спокойный и тихий, но его безмолвие теперь казалось мне другим. Будто за каждым деревом скрывалась тайна, которую я ещё не успел постичь. Ветер чуть шелестел листвой, словно продолжая тот шёпот, который я слышал во сне. Казалось, лес действительно ждал меня. Ждал, чтобы я сделал следующий шаг.

— Ты не спал?

Голос Ульфии прозвучал тихо за моей спиной, и я вздрогнул. Повернувшись, я увидел её, стоящую в дверях хижины, словно она знала, что мне не удастся найти покоя этой ночью.

— Был странный сон, — признался я, не в силах удержать нарастающее беспокойство. — Лес… он будто бы говорил со мной. Но это было не похоже на то, что я чувствовал раньше. Что-то в нём изменилось, что-то… жуткое.

Ульфия подошла ко мне, её взгляд был серьёзным, но в нём светилось понимание. Она уже знала, что я хочу сказать, ещё до того, как я произнёс это вслух.

— Лес начинает открываться тебе, — сказала она. — Он показывает, что за этой тишиной и красотой скрывается боль. Но это лишь начало. Сны — это только отражение того, что ты ещё не осознаёшь наяву. И если ты готов, то сможешь узнать правду.

Её слова ударили меня, словно что-то щёлкнуло в сознании. Я вспомнил образы из сна: люди, древние ритуалы, жертвоприношения у корней огромного дуба. Всё это казалось далеким и в то же время пугающе близким. Я никогда не думал, что лес может помнить что-то настолько древнее, что оно способно проявляться в моих снах.

— Этот дуб… — начал я, чувствуя, как образ дерева всё ещё стоит перед моими глазами, — он был огромным. Я чувствовал его силу, но эта сила… она была странной. Словно что-то сломалось в нём.

— Это не просто дуб, — мягко перебила Ульфия, её глаза блестели в утреннем свете. — Это символ. Символ тех, кто когда-то правил этими землями. Древние ритуалы, которые они проводили, связывали их с лесом и его силами. Но однажды что-то пошло не так. Лес отвернулся от них, и его боль стала проявляться через деревья, через корни… и через сны тех, кто чувствует эту связь.

Я молчал, переваривая её слова. Внутри меня всё ещё было множество вопросов, но один из них не давал покоя.

— Почему лес показывает это мне? — спросил я. — Я всего лишь смотритель. Я не связан с этими ритуалами, я не знаю этих древних сил.

Ульфия чуть усмехнулась, но в её улыбке не было веселья.

— Ты связан с лесом куда глубже, чем думаешь, Фабиан. Твои предки были частью этой истории, даже если ты этого не знаешь. Лес помнит всех, кто был с ним, и он выбрал тебя, потому что ты один из немногих, кто может его услышать.

Её слова были ошеломляющими, и я ощутил, как земля будто уходит из-под ног. Моя семья, мои предки… Что они скрывали от меня? Почему я никогда не слышал о таком? Я чувствовал, как во мне поднимается странная смесь гнева и любопытства.

— Так что же теперь? — спросил я, сжав кулаки. — Что я должен сделать?

Ульфия подошла ближе, её глаза впились в мои, и её голос стал почти шёпотом, как будто она делилась со мной самой важной тайной.

— Сегодня мы пойдём к Змеевке. (Я вздрогнул об упоминании этой деревни.) Там, у древних камней, ты найдёшь ответы на свои вопросы. Но помни: когда лес открывает свои тайны, он всегда требует что-то взамен.

Я посмотрел на неё, пытаясь понять, что именно она имела в виду. Лес действительно ждал меня, но в этом ожидании было что-то угрожающее. Я знал, что этот путь изменит меня. Вопрос был только в том, буду ли я готов заплатить цену, которую потребует лес.

Мы шли по лесной тропе, и утренний свет пробивался сквозь густые кроны, создавая странные узоры на земле. Лес вокруг был тих, но эта тишина казалась мне подозрительной, как будто что-то пряталось за ней. Я чувствовал, что с каждым шагом приближаюсь к чему-то, чему лучше было бы оставаться скрытым. Но обратного пути уже не было.

Ульфия шла впереди, её шаги были лёгкими и уверенными. Она двигалась, как будто знала этот путь наизусть, даже в тех местах, где тропа почти исчезала под корнями и мхом. Я шёл следом, всё ещё пытаясь осмыслить то, что произошло ночью. Тот сон не давал мне покоя. Вспоминая образы и шёпот деревьев, я не мог отделаться от ощущения, что этот сон был чем-то большим, чем просто плодом моего подсознания. Лес действительно начал говорить со мной, и это меня пугало.

— Ты говорил о дубе, — вдруг нарушила тишину Ульфия, не оборачиваясь. — Это было не просто дерево во сне. Этот дуб когда-то был центром ритуалов Змеевки. Люди приносили ему дары, считая его проводником между мирами.

— Между мирами? — переспросил я, чувствуя, как страх сжимает моё сердце. — Какими мирами?

— Между миром живых и миром духов, — ответила она спокойно. — Древние жители Змеевки верили, что лес живёт не только в материальном плане. В нём существуют силы, которые мы не видим. И они пытались договориться с этими силами.

Мы продолжали идти, и вскоре лес вокруг начал меняться. Деревья становились выше, их стволы были толще, а кора темнее, как будто сама земля здесь была другой. Воздух стал тяжелее, и я заметил, как всё вокруг казалось чуть приглушённым. Звуки леса, обычно такие живые — пение птиц, шелест листьев — постепенно стихли, уступив место странной гулкой тишине.

— Здесь, — тихо произнесла Ульфия, остановившись у древнего каменного круга, поросшего мхом. — Это то место, о котором я говорила. Камни — это не просто руины. Они — остатки тех самых ритуалов.

Я осмотрелся. Камни стояли, покрытые старыми символами и резьбой, которые были едва различимы под слоями мха и грязи. В центре круга возвышался алтарь, явно древний, с трещинами и следами времени. Вокруг алтаря была вытоптана земля, как будто кто-то здесь всё ещё иногда бывал. Я ощутил странную дрожь, когда подошёл ближе, и моё сердце сжалось. Здесь пахло древней магией, забытой и опасной.

— Здесь они пытались договориться с лесом? — спросил я, чувствуя, как внутри меня поднимается беспокойство.

— Да, — ответила Ульфия, оглядывая камни. — Здесь они обращались к тем силам, которые обитали в лесу.

Я подошёл к алтарю и осторожно провёл рукой по его поверхности. Камень был холодным и шершавым, но под пальцами я чувствовал скрытую энергию. Внутри меня вспыхнула мысль, что это место всё ещё живо, несмотря на годы, прошедшие с тех пор, как здесь проводили ритуалы.

— Ты чувствуешь это? — спросила Ульфия, глядя на меня пристально. — Лес всё ещё помнит. И он ждал, чтобы кто-то пришёл и услышал его шёпот. Ты тот, кто сможет понять его.

Мои мысли были путающимися, а страх и любопытство переполняли меня. Почему именно я? Почему лес выбрал меня? Я не знал, что должен был сделать, но чувствовал, что находился на грани чего-то великого и опасного.

— Что мне нужно сделать? — спросил я, пытаясь понять, как двигаться дальше.

— Лес даст тебе знак, — тихо сказала она, отступив на шаг. — Ты должен быть готов услышать его.

Я стоял перед алтарём, чувствуя, как тяжесть леса нависает надо мной, словно его древние ветви хотят что-то сказать. Шёпот, который я слышал во сне, начал доноситься до меня снова, только теперь он был реальным, обволакивал моё сознание. Лес действительно ждал меня.

Шёпот леса усиливался, словно древние деревья наконец решились заговорить. В этом звуке не было слов — лишь эхом отдававшиеся в моей голове обрывки воспоминаний, образы, которых я не знал, но которые казались странно знакомыми. Ветра не было, но ветви деревьев над моей головой раскачивались, как будто двигались под чужой, невидимой силой.

Я стоял перед алтарём, чувствуя нарастающее напряжение. Сердце билось в такт шёпоту, который теперь уже невозможно было игнорировать. Он словно стучал в мои мысли, требуя ответа, который я не знал, но чувствовал, что скоро придёт понимание.

Внезапно земля под моими ногами слегка вздрогнула. Лёгкая дрожь, едва заметная, но ощутимая, как будто само место, где мы стояли, пробуждалось от вековой дремы. Я сделал шаг назад, оторвав руку от алтаря. Ульфия молчала, но её взгляд был направлен на меня — серьёзный, проницательный, словно она знала, что происходит, но ждала, когда я сам осознаю это.

— Ты слышишь его? — тихо спросила она, как будто боялась спугнуть то, что начало проявляться.

Я кивнул, не в силах оторвать взгляд от алтаря. Шёпот стал громче, всё яснее звучал в голове. Образы всплывали перед глазами: те же люди с капюшонами, стоящие в круге этих самых камней, их лица скрыты, а глаза светятся чем-то нечеловеческим. Ритуалы, которые они проводили, были наполнены не столько благоговением, сколько страхом. Лес тогда был их союзником, но что-то изменилось. Я не понимал, что именно, но чувствовал — это не было случайностью.

— Лес… — пробормотал я, пытаясь выразить ту путаницу, которая бушевала внутри. — Он не просто отвернулся. Он что-то потребовал. Они не выполнили обещания, и это разрушило баланс.

Я посмотрел на Ульфию, и её глаза блеснули. Она кивнула, подтверждая мои догадки.

— Они нарушили древний договор, — сказала она. — Договор, который связывал их с лесом и его духами. И теперь лес требует расплаты.

— Но почему я? — вырвалось у меня. — Я не имею отношения к их ритуалам, не нарушал никаких договоров. Почему лес говорит со мной?

Ульфия помолчала, её взгляд был тяжёлым, как будто она не сразу решилась ответить.

— Потому что ты связан с этим местом сильнее, чем думаешь. Ты потомок тех, кто жил здесь, кто когда-то заключил этот договор. Лес помнит всё, и кровь, текущая в твоих жилах, — это часть его истории. Ты — ключ, Фабиан. И ты должен решить, как действовать дальше.

Я замер, словно холодный ветер пронзил меня насквозь. Моё сердце сжалось от тяжести этих слов. Потомок тех, кто заключил договор с лесом? Это было невозможно… Или всё же правда? Я вспоминал рассказы дедушки, его странные предупреждения, его молчание, когда разговор заходил о Змеевке и её древних тайнах.

Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Теперь я понимал, почему лес говорил со мной. Он хотел, чтобы я исправил ошибки прошлого. Но какой ценой?

— Что я должен сделать? — спросил я, чувствуя, как с каждым словом что-то внутри меня меняется.

Ульфия снова подошла ближе, её голос был мягким, но полным силы.

— Тебе нужно восстановить то, что было утрачено. Узнать, что случилось здесь, на этих землях, и исправить то, что нарушило баланс. Но помни: лес не прощает тех, кто не готов принять его правила.

Её слова звучали как предостережение, но я понимал — выбора у меня не было. Лес требовал ответа, и я должен был найти его, каким бы страшным он ни оказался.

— Где я начну? — спросил я, осознавая, что это лишь начало пути.

— В Змеевке, — ответила Ульфия, её глаза сверкнули в тени деревьев. — Там ты найдёшь старые записи и артефакты. Они приведут тебя к истине.

Я глубоко вздохнул, чувствуя тяжесть предстоящей задачи. Лес ждал, и теперь я был готов начать поиски.

Мы продолжали идти, и тишина леса давила на меня всё сильнее. Теперь, после всего услышанного, каждая ветка, каждый шорох под ногами казались частью чего-то гораздо большего. Лес не был просто пейзажем, не был местом — он был живым существом, наблюдающим за каждым моим шагом. И я знал, что он ждёт моего решения.

Когда мы подошли к границе Змеевки, мне стало не по себе. Я уже не раз бывал здесь с дедушкой, но сейчас деревня казалась ещё более чужой и отстранённой, словно пропиталась тайной, которую я должен был раскрыть. В её воздухе витало ощущение древности, той древности, которая приходит не с годами, а с самим временем, вплетённым в землю.

— Здесь начинается твой путь, — произнесла Ульфия, остановившись на краю деревни. Её голос был тихим, но ясным.

Я посмотрел на низкие дома с соломенными крышами, и по спине пробежал холод. Казалось, что даже жители Змеевки, которые иногда мелькали вдалеке, не заметили нашего приближения. Их движения были неспешными, механическими, словно они жили в другом ритме, в ином измерении.

— Что я должен искать? — спросил я, сжимая кулаки, чтобы унять внутреннее напряжение.

— В доме старосты деревни, — ответила она, — ты найдёшь то, что осталось от ритуалов и старых записей. Артефакты, дневники, старые книги. Они не будут лежать на виду. Жители Змеевки давно забыли их значение, но не уничтожили. Лес сохранил всё.

С этими словами она повернулась и пошла в сторону тропы, оставив меня одного перед входом в деревню. Внутри поднялось странное чувство — смесь беспокойства и готовности. Я знал, что должен сделать первый шаг. Лес уже сделал свой.

Я двинулся по узкой, поросшей травой дороге вглубь деревни. Воздух был пропитан сыростью, и запах старых деревянных построек смешивался с ароматами земли и трав. Ветер шевелил кроны деревьев вокруг, словно указывая мне путь. Дом старосты стоял у края деревни — ветхий, но величественный, с покосившейся крышей и деревянными ставнями, которые были закрыты, несмотря на солнечный день.

Я остановился перед порогом, оглядываясь по сторонам. Никто не обращал на меня внимания, словно я был невидим для жителей. Это странное ощущение оторванности от реальности не покидало меня, будто сама Змеевка существовала вне времени и пространства.

Я потянул за ручку двери, которая неожиданно легко поддалась. Внутри было темно и сыро. Воздух напоминал о забытых вещах, о пыли веков, которые никто не трогал. В каждом углу чувствовалась скрытая сила, словно даже стены помнили больше, чем люди.

Прошёл вперёд, осматривая помещение. На стенах висели старые охотничьи трофеи, потрескавшиеся картины, изображающие лес в его первобытной красоте. Но всё это казалось лишь декорацией, скрывающей настоящее. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором были разбросаны старые бумаги, некоторые из них были пожелтевшими и заляпанными, но другие выглядели относительно новыми. Интуиция подсказывала, что где-то здесь скрываются ответы.

Мои пальцы дрожали, когда я стал рассматривать бумаги. Среди них были старые дневники с засохшими чернилами, но глаза мои выхватили нечто иное — кожаную тетрадь, обвязанную шнуром. Внутри её страницы были исписаны чьим-то торопливым почерком. Я открыл её и начал читать. Это были записи старосты, но не о повседневных делах деревни. В них описывались ритуалы, встречи с духами леса, попытки наладить связь с теми самыми древними силами, о которых говорила Ульфия.

Чем дальше я читал, тем более тревожными становились записи. Староста описывал, как лес становился враждебным, как ритуалы больше не приносили результатов, как деревья, казавшиеся живыми и дружелюбными, начали угрожать. Одна из последних записей была особенно странной: «Мы нарушили договор. Теперь лес требует расплаты. Мы не можем вернуть то, что отняли. Наше время истекло, но будущее решит тот, кто услышит его шёпот…»

Моё сердце сжалось. Эти слова были как предсказание, и я знал, что они были обо мне. Лес выбрал меня не просто так. Я был частью этого давнего договора, как наследник тех, кто заключил его. И теперь я должен был решить, как поступить.

Я закрыл тетрадь и посмотрел на окно, через которое пробивался слабый свет. Лес знал, что я прочитал.

Но что он ожидал от меня? Исправить ли ошибки прошлого или завершить то, что они начали? В любом случае, я чувствовал, что скоро придётся сделать выбор, от которого зависело не только моё будущее, но и будущее всего этого места.

Я перевернул страницу, и мои глаза выхватили последнюю запись старосты. Она была сделана небрежно, как будто в спешке, но её слова запечатлелись в моём сознании.

«Когда лес снова заговорит с нами, придёт последний из рода. Он услышит шёпот древних и узнает правду. Только тот, кто сможет вступить в контакт с душами деревьев, сможет снять проклятие. Но лес потребует своей цены, и она будет велика».

Моё сердце замерло. Последний из рода? Неужели речь шла обо мне? Я никогда не думал о себе как о ком-то, кто был связан с древними ритуалами, но теперь всё начало складываться в одну картину. Лес действительно ждал меня. И что-то подсказывало мне, что я — последний шанс для тех, чьи души требовали спасения.

Я закрыл тетрадь и встал. В голове царил хаос, но одно было ясно: теперь я знал, что впереди ждёт не просто путешествие в глубины леса. Я должен был встретиться с теми, кто был заключён в его корни, и решить их судьбу.

Я глубоко вздохнул и вышел на улицу. Воздух был свежим, но тяжёлым от ожидания. Тени деревьев передо мной раскачивались на ветру, и я понял, что их шёпот скоро станет громче. И я должен был быть готов ответить.

Тьма спустилась на меня неожиданно. Едва я сделал шаг за порог дома старейшины, как небо над Змеевкой стремительно потемнело, и ветер, казавшийся лёгким и безобидным, резко усилился. Весь мир будто остановился на мгновение, а затем рухнул в тягучую тьму. Деревья, которые раньше казались просто безмолвными наблюдателями, теперь наклонились ко мне, их ветви качались, словно пытаясь дотянуться. Лес, окружавший деревню, вдруг ожил, и его шёпот стал невыносимо громким, почти оглушающим.

Я чувствовал, как холод заползает под кожу, пробираясь к костям. Тьма сгущалась, обволакивая меня со всех сторон. В тот момент казалось, что время перестало существовать. Словно я оказался между мирами, в том самом месте, где тонкая грань между живыми и духами исчезала.

Шёпот, который я слышал раньше, стал громче, но слова оставались неразборчивыми. Всё вокруг заворачивалось в вихрь образов: те же деревья, которые я видел во сне, те же лица с капюшонами, древний дуб, его корни, тянущиеся к земле, и таинственные глаза, сверкающие в глубине тьмы.

И вдруг, как резко всё началось, так же неожиданно всё и прекратилось. Я стоял на пороге дома старосты, но уже не чувствовал той пугающей ауры, что исходила от деревни всего несколько минут назад. Небо над головой было чистым и голубым, ветер больше не трепал мои волосы, а лес снова казался тихим и неподвижным.

Стук моего сердца напоминал мне о том, что всё это было реальным. Я вытер со лба пот и оглянулся вокруг. Всё выглядело так, будто ничего не произошло. Но я знал, что это было не иллюзией. Лес говорил со мной, и тьма — это было его предупреждение, его способ дать понять, что он следит за каждым моим шагом.

Я не заметил, как оказался обратно у своей хижины. Взгляд Ульфии встретил меня, и её спокойная улыбка показалась странно неуместной после всего, что я только что пережил. Она стояла на пороге, как будто знала, что я скоро вернусь, и что-то в её взгляде говорило мне, что она уже ждала вопросов.

— Ты слышал их? — спросила она, шагнув ко мне ближе, будто пытаясь понять, насколько я глубоко погрузился в это.

Я кивнул.

— Я слышал их шёпот. Но я не могу понять, чего они хотят. Они предостерегают меня, но… Лес требует чего-то в ответ. Я чувствую это.

— Ты начинаешь понимать, — сказала Ульфия, её глаза блестели, словно она была довольна моим ответом. — Лес всегда что-то требует. Никто не приходит к нему без последствий.

Я чувствовал, как внутри меня нарастает напряжение, как будто невидимая нить связывала меня с теми, кто был заключён в лесу. Я знал, что теперь это было больше, чем просто легенда или история. Я стал частью этой истории, и лес не отпустит меня, пока я не сделаю выбор.

— Что я должен сделать? — спросил я, глядя ей в глаза, полные тайны и знаний, которых мне ещё предстояло коснуться.

Она помолчала на мгновение, потом снова улыбнулась, но в этот раз её улыбка была грустной, как будто она понимала, какой путь мне предстоит.

— Лес дал тебе знак. Теперь ты должен вернуться к нему и найти способ снять проклятие. Это не будет легко, но ты не можешь отказаться. Ты — последний из тех, кто может это сделать.

Последний из рода. Я снова вспомнил те строки в книге старосты. Лес выбрал меня, потому что я — часть этого древнего договора. Но смогу ли я справиться с этой задачей?

Ульфия отвернулась и посмотрела в сторону леса

Я молчал, осмысливая всё сказанное. Лес ждал меня. И я знал, что впереди меня ждали не только тайны, но и испытания, от которых зависело нечто большее, чем просто моя судьба.