Черное правосудие

Владимир Колычев, 2005

Цель Организации конкретна и проста: положить конец кровавому беспределу, захлестнувшему страну. Средства тоже просты – беспощадное истребление криминала руками завербованных киллеров. Ольга и Максим из их числа. В такой работе гарантий не бывает: верь только себе да надежному стволу, ведь в волчьих разборках побеждает не правый, а сильнейший…

Глава вторая

Четыре года прослужил Фюрер в доблестной Советской Армии, хрен бы ее побрал. Два года в строю и столько же — в дисбате. Козла одного молодого с корешами покалечили, всем срок навесили.

Домой вернулся в девяностом первом. И сразу к пацанам своим. Заждались они его.

Крепкую он сколотил когда-то команду. Почти два десятка пацанов у него было. С детских лет по дворам со всей округи их собирал. Банда Робина Гуда, племя индейцев-апачей, затем батальон дивизии СС «Мертвая голова». Для него это было всего лишь игрой, но в этих играх его команда крепла, пацаны учились подчиняться ему беспрекословно. И главное, отсеивался всякий мусор. Оставались только самые стойкие, самые преданные.

Где-то года за два до армии Фюрер устроил в своем подвале «качалово». Штанги, гири, снаряды самопальные. Крепко качались, все Шварценеггерами хотели быть. Сам он, конечно, тоже качался. И в армии он мышечную массу наращивал, и в дисбате удавалось форму поддерживать. И на гражданке за собой следит. Сейчас на него даже страшно смотреть. Здоровый как бык, руки с бревно толщиной, грудь колесом, мышцы так и выпирают. Любого в бараний рог свернет.

Тогда, два года назад, он вернулся в свой подвал. А там Мюллер, Адольф, Жук, Короб, Гиммлер, Мурзила, Лабаз, Эсэс, Сантер, Воняло, Шмайсер силу свою качают. Почти вся команда в сборе. Все после армейки, всем за двадцать. Каждый работает где может, никто не женат, за хибот никто не держит. С такими пацанами грех было не начать великое дело.

А дела его ждали и в самом деле великие. Грибовск — городок аграрно-промышленный. Со всего региона сюда свозят молоко, мясо, фрукты, овощи. Три мясо-молочных комбината, два перерабатывающих завода. У всех есть работа, все неплохо зарабатывают. А еще рынок колхозный здесь самый крутой, из соседних районов сюда и торгаши едут, и покупатели. Большие деньги здесь крутятся. Но и это все не самое главное. Два рыбколхоза здесь крупнейших. Осетров добывают, черную икру, а это живая валюта, покрепче доллара. Богатый город Грибовск, есть здесь чем поживиться.

Собрал Фюрер своих пацанов — и вопрос ребром. Кто не ссыт, тот в банду, кому слабо — пусть отваливает. Только отвалить желающих не нашлось. Рэкетиры живут кучеряво, это ни для кого не секрет. Правда, убивают их немерено. Но так это в Москве, в Питере, а у них город маленький, провинциальный, здесь конкурентов нет. Кто в них стрелять будет?

Действительно, до Фюрера некому было в Грибовске рэкетом промышлять. Блатные были, но так, по мелочовке. Да и жили они каждый сам по себе. Воровали, разлагались под водкой или на игле, а собирались вместе разве что на гульбищах. Так чтобы серьезную организацию составить — нет, до этого не додумались.

И кенты Фюрера до этого не додумались. Так накачались, что вместо мозгов у них мышцы образовались. А ведь могли под началом того же Мюллера рэкет-группу сколотить, и вперед, за бабками. Тогда бы он, Фюрер, после армейки оказался на вторых ролях. Но они тупые. И слава яйцам!

Первым делом Фюрер обложил данью местный, или, лучше сказать, межрайонный, рынок. Стволов ни у кого из пацанов не было. Нечем было «размен» вести, если вдруг что. Но обошлось без инцидентов. Торгаши и кооператоры как будто ждали их, рэкетиров ненаглядных. Когда же они, родненькие, наконец появятся?.. Вот и дождались на свою голову. Круто их в оборот взяли, каждого на карман поставили. Отстег пошел по полной программе. Через каких-то два месяца Фюрер уже на «Ниссане» с правым рулем разъезжал. Он мог бы и на «мерсе» или «БМВ» кататься. Но деньги он не транжирил. На стволы копил. Без стволов в его деле никуда.

Сначала в его арсенале появились обыкновенные «АКМы» и два «макарова». Затем партию польских «ТТ» подогнали. Еще через время огневую мощь его «бригады» пополнили два израильских «узи» и пять «лимонок».

Никто не препятствовал Фюреру обкладывать данью новоявленных коммерсантов. Даже когда он со своими пацанами наехал на акционировавшийся мясо-молочный комбинат, никто не дернулся. Накрыл он второй и третий комбинаты, перерабатывающие заводы под себя подмял. Все директора исправно платили ему дань.

Но когда он сунулся на рыбколхоз, попытался обложить данью браконьеров, промышляющих красной рыбой и черной икрой, ему пришлось иметь дело с крутыми пацанами. «Рыбная мафия» в Грибовске существовала уже давно, с конца восьмидесятых. Она контролировала большую часть побережья Азовского моря, держала в узде рыбколхозы и браконьеров, а также занималась поставками левого товара в центральные регионы России. Прибыли колоссальные.

Тягаться с Дрезиной, матерым браконьером, заправлявшим рыбными делами, Фюреру было тяжеловато. Под ним ходило десятка два бойцов, все со стволами. Кроме того, он мог поставить под ружье и кое-кого из браконьеров. А это здоровенные бородатые мужики, кто с обрезом, кто с охотничьим ружьем, кто даже и с автоматом. Такой хипеж наведут, только держись!

Но Фюрер спать не мог спокойно, зная, что кто-то у него под носом ворочает нелегальными миллионами, а ему не перепадает ни копья. Поэтому он начал укрупнять свою банду, довел ее до трех десятков «пехоты». Арсенал пополнил. Даже гранатомет у него на вооружении появился. И настал тот день, когда у Сешского лимана сошлись две «бригады», его и Дрезины.

Против трех десятков Фюрера Дрезина вывел четыре. Ожидалась грандиозная бойня. Миром враждующие стороны договориться не смогли. Каждый хотел держать рыбно-икорный рынок под своим единоличным контролем. Когда слова были исчерпаны, в ход пошло оружие.

Стреляли из автоматов, пулеметов, помповиков, обрезов, даже из арбалетов — секретного оружия браконьеров. Палили из гранатометов, швыряли друг в друга «лимонки». Стороны несли большие потери.

Наконец гранатой оторвало голову Дрезине, и это решило исход битвы. Его «пехотинцы» и браконьеры дрогнули и стали рвать когти. Фюрер велел догонять их и бить в спину.

Фюрер потерял девятерых убитыми. Но игра стоила свеч. Теперь рыбно-икорный рынок Дрезины целиком принадлежал ему. Теперь он будет контролировать добычу и сбыт драгоценного товара.

Менты сработали оперативно. Вызвали отряд ОМОНа и повязали всех его бойцов. И самого Фюрера в их числе. Месяца два мурыжили их в областном следственном изоляторе. Как-никак больше двадцати трупов на них. Только попробуй разберись, кто в кого стрелял. Да и от стволов вовремя избавились. А тут еще целая армия адвокатов к делу подключилась. Короче говоря, менты остались с носом. Машина правосудия отхаркнула Фюрера и его бандитов как неудобоваримую вещь.

С тех пор Фюрер властвовал в Грибовске и его окрестностях безраздельно. Рэкет и контроль за рыбно-икорными потоками — на этом он делал большие деньги. И жил в полное свое удовольствие.

Роскошный двухэтажный особняк на берегу живописного озера, три иномарки в гараже: «шестисотый» «мерс», спортивный «Додж-Вайпер» и внедорожник «Рейндж-Ровер». А еще длинноногие красотки. Он меняет их как перчатки. Мог ли он надеяться на такую жизнь два года назад, когда вернулся из армии в убогую квартиру дряхлеющих предков?.. Он мог только мечтать. И мечта сбылась.

Держать под собой чересчур большую группировку не имело особого смысла. Расширять территории чревато пулей в затылок. Фюреру вполне хватало того, что он имел. А с его «пастбищами» и браконьерскими угодьями вполне справлялись два десятка крепко накачанных пацанов на «Мицубиси-Паджеро». Мобильность в его деле значила многое, поэтому Фюрер не жалел денег на дорогие тачки. И на пацанов тратился немало. У каждого квартира, тачка, по штуке баксов как минимум на карманные расходы. За это они всегда в готовности умереть за него. И умрут не задумываясь. Только вот за последний год в городе не прозвучало ни единого выстрела. Никто не зарился на его территории. И менты не трогают. Все они у него на прикорме. Тишь, одним словом, и благодать. Собирать дань с коммерсантов и браконьеров — ума не много надо. И немудрено, что попасть к нему в банду мечтает всякий. Да только он берет самых лучших.

Сегодня он приехал домой после двухнедельного отдыха в Анталии. Вот где рай земной! И сразу на него навалились дела. Впрочем, какие тут дела? Подумаешь, какой-то коммерсантишка доход утаивать вздумал, полгода всего половину отстегивал. Но Боровик его вычислил. У него своя «налоговая инспекция», толковые мальчики в ней обретаются.

— Кто такой? — вальяжно развалившись в кресле домашнего кабинета, спросил Фюрер.

— Олегом его, бля, зовут. Олег Пролозгин, хрен ему в грызло, — Боровик просто не умел разговаривать без «связующих» матюгов. — Три магазина у него своих, мать его за ногу, все продуктовые. Бабки немалые, в рот его дери, заколачивает, падла.

— Подпали ему один магазин. Пусть знает, как нас кидать. И главное, иск вчини, на счетчик поставь.

— Без проблем, долбаный он урод. Слушай, Фюрер, жена у него телка клевая, в рот ее. Может, не будем магазин, чтоб он сгорел, палить? Жену его, сучку стебаную, к себе утащим, на «хор» поставим?.. И фотку ему, как ее в зад, бля, жарят, подбросим.

— Клевая телка, говоришь, — задумчиво протянул Фюрер. — Глянуть бы на нее.

— Да без базара, — растянулся в довольной улыбке Боровик и протянул ему фотографию жены Пролозгина. — Жаль, не в бане, очко ее дери, снимали.

— Во, блин, да это же Маринка, — усмехнулся Фюрер. — Она и раньше вся из себя была. А сейчас вообще писец какой стала. Сколько же ей сейчас, лет двадцать? Ну да, где-то так. Слушай, а я бы ее трахнул.

Они жили тогда в одном дворе. Когда он в армию уходил, ей было лет тринадцать-четырнадцать. Она уже была красивой, но Фюрер как-то даже и не думал клеиться к ней. Совсем малая. Видел он ее и после армейки. Тогда ей, по ходу, восемнадцать было. В самый раз трахаться без трусов. Да только ему было как-то не до нее. В такую круговерть дел втянулся. Сейчас вот у него есть на нее время. И насрать, что у нее есть муж.

— Так в чем же, бля, проблемы? — засуетился Боровик. — К тебе ее и притащим. Трахай ее себе на здоровье.

А действительно, в чем проблемы? Ни в чем!

— Вот на неделе ее и притащишь.

— В целости и сохранности доставлю.

Ну да, еще не хватало, чтобы ее сначала по кругу пустили, а потом к нему привели.

Сегодня их «бригаде» везло. Полдюжины осетров, пуда по четыре на каждого. Жаль, без икры нынче рыба. Не сезон. И все же навар будет. Подкоптят они сейчас рыбу, и зашевелятся у каждого «хрусты» в кармане.

В их браконьерской «бригаде» пятеро. Ребята все молодые и все после армии. Крепкие как на подбор и отчаянные. И дело знают. На двух лодках в море или на лиман выходят, сети в воду, глаза — по сторонам. Вдруг рыбинспекция нагрянет. С ней шутки плохи.

Скоро зима, а там весна. Сезон начнется. Осетры нереститься пойдут. Вот тогда самое время делать большие деньги. Только от рыбинспекции вовремя уходи да Фюреру, мать его так, отстегивай.

В этом году Толик хорошо наварился. Новую «Ниву» купил да предкам в доме ремонт капитальный сделал. И на дела свои молодецкие оставил.

Но куда ему до Фюрера! Вот кто по-настоящему круто развернулся. Все, что только можно, подмял под себя. Пацаны под ним серьезные ходят, все со стволами. Большими делами вертят. Рэкет, икорный бизнес. На крупных бабках сидят.

Толик мог бы стать «быком» в его «стаде». Подготовка у него высший класс. И машется, лучше не надо, и с любым стволом на «ты». Но не стал. Вообще-то ему по фигу всякая там мораль. Ничего предосудительного не видел он в том, чтобы стать бандитом. Тем более что в последнее время это стало даже как бы модно. Только не хотелось шестерить на кого-то, хоть и на того же Фюрера. Потому он в браконьеры и подался. Риск немалый, отстегивать приходится, зато он сам себе голова — старший бригады не в счет. Вот-вот из армейки Макс прикатит. Вместе они составят свою бригаду, все навары пополам.

Классный чувак этот Макс. Жаль только, Маринку у него отбил. Впрочем, он не отбивал, она сама за ним пошла. Он, Толик, на нее наехал сгоряча. Макс полез за нее заступаться. Молоток, не сдрейфил. Раз по шарам получил, два, а все лезет с кулаками. Круто он его тогда загасил, из-за чего и в ментовку попал. Но Макс не стал заяву на него катать. Не подлый он. За это, наверно, и протянул ему Толик руку дружбы. Надо же, в армейке с ним встретился.

Он тогда из отпуска как раз прикатил. Уже знал, что Маринка вовсю гуляет с Олегом, только не стал говорить об этом Максу. Зато сам расстроился. Вот уж, блин, ко всем Маринка липнет. К Максу — из-за того, что он красивый. К Олегу — из-за того, что у него свой бизнес, машина, деньги. Перед свадьбой еще и квартиру трехкомнатную купил.

Впрочем, Олега Толик не осуждал. За что? В чем его вина, если он влюбился в Маринку. Для него она как богиня. Молится на нее, каждую пылинку с нее сдувает. А она его только терпит. По глазам видно. Хотя и старается выглядеть счастливой. Да ну ее!

С Олегом он и сейчас в дружбе. Мало того, он ему балыки осетровые сбывает. Три магазина у Олега в Грибовске, и еще один вроде в областном центре открывает. Хоть и не очень большие у него магазины, но свои и не в убыток. Только вот дома у него он почти не бывает — не хочется видеть, как он обнимает Марину.

Полтора года, как он уволился в запас, но с Максом связи не терял. Нет-нет да и черкнут друг другу письмецо. Далеко шагнул Макс. Из отстающих в передовики выбился. На конкурсах союзных первые места брал. Уж кто-кто, а Толик знает, что это значит. На собственной шкуре испытал.

Неплохая у них выйдет команда. Он и Макс. Всего двое, но стоит каждый не меньше десятка. Что ни говори, готовили их по высшему разряду. Кого хочешь на уши поставят. Лишь бы только стволы были да тротил или лучше пластит для подрывных устройств. Любую диверсию организуют.

Толик подъехал к магазину «Радужный», зашел туда и отыскал Олега.

— Привет, братан! — хлопнул он приятеля по плечу.

Олег одевался изысканно. Дорогой двубортный костюм, галстук за двести баксов, золотые часы. Сам весь ухоженый такой, лощеный. Толик одевается просто. Джинсы, кожаная куртка. С ног до головы забрызган грязью, и рыбой от него прет. Но Олег не морщит нос при встрече с ним. Друзьями они были, друзьями и остались.

— А-а, это ты, Бугай, — поморщился Олег.

Какая муха его укусила?

— Мы тут с пацанами осетров надыбали, классные балыки будут, скоро подвезу.

— Подвози, — вяло кивнул Олег.

— Че ты такой кислый? Стряслось что?

— Фюрер наехал.

— Во дела! Какого хрена ему надо?

— А такого. Недоплачивал я ему, видишь ли, — вскипел Олег. — Паразит долбаный, как пиявка к моей мошне присосался. Давай, давай, давай! А за что, спрашивается?

— Сейчас все бандитам отстегивают, — рассудил Толик.

Он и сам отстегивал.

— Никуда от них, гадов, не денешься.

— Никуда. Так что он от тебя хочет?

— Доплаты. А это два «лимона» и еще счетчик накручивается.

— Ну и отстегни.

— Отстегну, куда деваться!

— Ну ладно, крутись. Дай знать, если моя помощь понадобится.

Толик отлично дрался, стрелял из всех положений. И Олег это знал. Только против Фюрера он вряд ли потянет. Хотя как сказать.

Поезд подошел к мрачному, еще довоенной постройки зданию вокзала в семь утра. Остановился, содрогнулся всем своим составным телом. Молоденькая пышная проводница недовольно глянула на Максима и открыла дверь тамбура.

Сходя на перрон, он услышал за спиной легкий вздох.

— Счастливо, — обернувшись к ней, бросил Максим.

— Пока.

Двое суток он добирался домой из Питера. И все это время проводница Танечка напрашивалась на «палку чаю». То посмотрит на него жарко, то пройдет мимо, прижавшись к нему всем телом. Потом к себе в служебное купе стала звать. Помоги, мол, солдатик: то нужно сделать или это. Только он ее «не понимал». Так ничего у них и не вышло.

А как он мог залезть на какую-то там Танечку, если он только от Ольги едет.

Ольга. В его жизни она значит многое, если не все.

Он воспринял ее всерьез с первого дня, как их свел вместе ее отец, подполковник Желудев. Хотя, было дело, чуть не поднял ее на смех. Рука у нее от волнения дрогнула, когда она показывала ему, как надо стрелять из пистолета. Влюбилась в него, он это сразу понял. Только о любви с его стороны тогда и речи быть не могло. Совсем еще девчонка, нескладная, глянуть не на что.

Только девчонка эта такие фортели выкидывала! Никакой ниндзя с ней не сравнится. И рукопашным в совершенстве владела, и со стрелковым оружием никаких проблем, и по разведке и диверсиям шарила здорово. Подполковник Желудев называл ее гением. Шутка ли, он с пеленок ее как пацана растил, всю жизнь с ним ездила по полигонам. Многому она Макса научила. Только тогда он это не очень ценил. Хотелось побыстрее от нее избавиться.

А потом у Оленьки кончились летние каникулы, и она прекратила заниматься с Максимом. Теперь с ним работали штатные инструкторы. Он продолжал делать успехи. Далеко пошел, первым из всех стал. И все благодаря Ольге. Хороший она ему толчок дала. Если бы не она, возможно, до конца службы он бы так и остался тюфяком.

Она кончила школу, поступила в институт. И только после этого он по-настоящему обратил на нее внимание. Она стала настоящей красавицей. В такую нельзя не влюбиться. И он влюбился, только не давал знать ей о своих чувствах. До тех самых пор, пока из армии не уволился. Были у него кое-какие деньги, на них он номер в затрапезной гостинице снял, цветы купил. И к Ольге. Хорошо им было вместе. Они любили друг друга горячо и страстно. С Мариной ему не было так хорошо.

Скоро он вернется к Ольге. Погостит у бабушки, отдохнет чуть-чуть и снова в Питер. Там с работой проблем нет, а летом можно в институт поступить. Будет и учиться и жить вместе с Ольгой.

Максим обогнул здание вокзала, направился к остановке, сел в автобус, доехал до центра города. К дому своему шел мимо двухэтажного универмага.

— Макс! — послышался за спиной до боли знакомый голос.

Он остановился, обернулся и увидел Марину.

Эффектная блондинка в норковом манто нараспашку. Красивая, свежая, желанная — и замужняя. Она больше не принадлежала ему. Но и он не принадлежал ей.

— Привет.

Она подошла к нему и ослепительно улыбнулась.

— Привет, — нехотя ответил Максим.

— Чего такой сердитый? Все обижаешься?

— Да нет, — пожал он плечами.

Вообще-то он был на нее в обиде за предательство, но сейчас это не имело никакого значения. У него есть Ольга. И Марина ему не нужна, пусть она будет хоть в сто раз красивей.

— Обижаешься, вижу. Ты уж меня прости.

Она чувствовала себя виноватой, но это уже ничего не могло изменить.

Максим хорошо помнил тот день, когда узнал, что она выходит замуж за Олега. Он только что приехал в отпуск, собирался к Маринке, а тут на тебе, такой конфуз. Крепко он переживал, слов нет. И в ресторан, где свадьба гуляла, пришел, встал в уголке. Она его заметила. Тайком от жениха, вернее, уже мужа, вышла на улицу, поманила его взглядом за собой.

— Как ты могла? — с упреком спросил он. — Я думал, ты дождешься меня.

— Ну и дождалась бы. А дальше?.. Ты пойми, мне не нужен рай в шалаше. У тебя ничего нет, ни машины, ни квартиры.

Да, ни машины у него, ни квартиры, ни тем более дачи. Но есть он сам. Только зачем он ей без атрибутов красивой жизни? А у ее мужа было все.

На этом их разговор тогда и закончился. Вот и его продолжение. Но Максиму больше не хотелось с ней говорить. Да и ей, как видно, тоже.

— Я тебя прощаю. Пока!

Он повернулся к ней спиной и зашагал прочь. Шагов через сто он остановился и обернулся. Увидел, что Марина стоит у своей иномарки и открывает дверцу ключом.

Она уже открыла дверцу, когда к ней подъехал серебристый «БМВ». Из машины вынырнули два крепыша в спортивных костюмах и кожаных куртках. Они схватили Марину и силой затолкали в машину.

Любил Максим ее или нет, сейчас это не имело никакого значения. Не мог он спокойно смотреть, как ее похищают какие-то ублюдки. Поэтому рванулся с места и на полной скорости помчался к «БМВ». Но не успел. Машина умчалась, оставив ему только запах сгоревшего бензина.

Замуж Марина вышла не по любви. По расчету. Жизнь такая короткая, и прожить ее хотелось красиво. Квартира, машина, дача, деньги, много денег. У Олега все это было. И бизнес у него свой, он не последний в городе человек. Быть его женой — это еще и престижно. А Максим? Ни кола ни двора. Бабушкина квартира не в счет. Может, годам к сорока он что-нибудь и наживет, но к этому времени жизнь для нее утратит интерес.

Каждый человек должен стремиться к лучшему. И она стремится. Максим этого не понимает.

Сзади остановилась машина, открылись дверцы. Она и ойкнуть не успела, как сильные мужские руки впихнули ее внутрь салона. Двое крепких мужчин в кожаных куртках зажали ее с обеих сторон. Захлопнулись двери, и «пиратский» «БМВ» резко рванул с места.

Марина закричала, но тут же ей на рот легла широкая лента скотча.

Куда ее везут? Зачем? Кому она понадобилась? Что, если ее хотят изнасиловать? Вывезут за город, остановятся, швырнут на капот, разденут и начнут, каждый по очереди. А если все сразу?.. Марина в ужасе закрыла глаза.

Может, ее просто хотят ограбить? Но тогда почему с нее не снимают манто, не роются в сумочке?

Наверное, ее похитили с целью выкупа. А что, очень даже может быть. Муж у нее бизнесмен, деньги водятся, и «деревянные» и «зеленые».

Машина выехала за город, по узкой, но гладко асфальтированной дороге подъехала к озеру, остановилась у ворот роскошного дома в два этажа, окруженного высоким забором. Ворота автоматически сдвинулись в сторону — путь открыт.

— Выходи, — не грубо, но и не особо вежливо сказал ей крепыш справа и сам первым вышел из машины.

Руки он ей не подал. Кретин невоспитанный!

Марину провели в дом. Просторный холл в мраморе, гранитный пол, все блестит, все сверкает. В воздухе запах богатства. Марина была в восторге. Кто же хозяин сказочного дворца?

Ей отвели отдельную комнату. Мягкий персидский ковер на полу, золоченые обои, итальянская мебель под старину, роскошное двуспальное ложе, полная ваза фруктов на мраморном столике.

Вечером она узнала, кто хозяин этого дома. Им оказался Фюрер. Да, тот самый Васька Рогов из их двора. Высоко взлетел. Банда у него, весь Грибовск с окрестностями к рукам прибрал.

Не красавец он. Казалось, когда-то его лицо было из мягкого воска, и кто-то нехороший бросил в него мячом, попал в переносицу. На лице осталась вмятина, а потом оно так и застыло. Но какая разница? Ведь он баснословно богат. Олегу до него далеко.

— Ну ты даешь, Максим, — возмущенно протянула бабушка, глядя, как одевается внук. — Не успел приехать, а уже уходишь.

— Дела, бабушка, дела.

Дома он побыл совсем немного, часа три, не больше. Выкупался, наелся до отвала, полежал с часик. Потом засобирался к Толику. Из головы не выходила Марина. Ей сейчас плохо, а он тут бока на диване отлеживает. Выручать нужно женщину из беды.

Он надел старые джинсы-«варенки», болоньевую куртку, шапочку-петушок. Такое давно никто не носит, но ничего другого у него нет.

— Не унывай, я скоро.

Толик жил в частном доме на окраине города. Город небольшой, за полчаса пешком к нему добрался. Звонок на калитке. Интересно, дома ли дружок его армейский? Вряд ли…

Но нет, дверь открылась, и на пороге появился Толик. Лицо заспанное, а ведь времени уже почти двенадцать.

— Макс! — обрадовался Толик. — Ну наконец-то, братан!..

Они пожали друг другу руки и обнялись. Как будто сто лет не виделись.

— Заждался я тебя, в натуре, — пропуская в дом, похлопал его по плечу Толик.

Они прошли на кухню.

— Тяпнем по сто грамм?

— В самый раз.

А почему бы и не выпить с дорожки? Можно даже не по сто, а больше.

Толик достал из холодильника вазочку с черной икрой, тарелку с нарезанным балыком. Деликатесы. Только в Грибовске этим никого не удивишь.

Они выпили, закусили. Еще выпили.

— Отдохнешь после армейки, а потом я тебя к делу пристрою. Браконьерничать на пару будем, — выдал перспективу Толик.

— Извини, брат, отпадает, — развел руками Максим. — Я в Питер уезжаю. Уже все решено.

— Чего?

— Работать там буду, потом учиться.

— Да, плохо, — почесал затылок Толик.

— Ты с мужем Марины вроде знаком, — перешел Максим к главному.

— Ты об Олеге? Мы с ним вась-вась. Что, все по Маринке сохнешь?

— Уже отсох. Теперь у меня Ольга есть. К ней и еду в Питер.

— Какая Ольга?

— Ты ее знаешь. Помнишь, когда ты на дембель уходил, командира нового нам прислали? Подполковника Желудева.

— Ну чего же не помнить? Помню.

— И дочь его, наверно, помнишь.

— Такая маленькая, худая, косички такие смешные. Она еще с тобой занималась. В карате она вроде как большой спец. Крутая девчонка, ты писал.

— Не только в карате. И не смешная она уже вовсе. Повзрослела, изменилась. Вот смотри, — Максим вынул фотографию Ольги и положил на стол перед Толиком.

— Ну ваще!.. — только и сказал тот.

Высшая степень восхищения.

— Я тоже так думаю.

— А Маринка тебе зачем?

— Муж ее мне сейчас нужен.

— Отношения выяснять будешь? — нахмурился Толик.

Он явно не собирался давать друга в обиду. А ведь друг-то женился и на его любимой девушке, не только Максима.

— Буду, но не с ним. Марину похитили.

— Че?!

— Что слышал. Сегодня утром я ее видел, разговаривал с ней. Потом видел, как она к своей машине пошла. А тут уроды какие-то в кожаных куртках ее схватили, в свою машину затащили и увезли. Я к ней, но не успел, далеко было.

— Понятно.

Рука Толика потянулась к бутылке. Разволновался парень.

— Надо мужу сообщить.

— Сейчас хряпнем еще по чуть-чуть и поедем.

И тут зазвонил звонок.

— Кого там хрен принес? — Толик пошел открывать.

Через минуту в кухню вошел Олег, муж Марины. Бледный как мел, руки трясутся. И еще сильнее затряслись, когда он увидел Максима.

— Ты?!

Что и говорить, не любил он Максима, ревновал к нему жену.

— Ну я.

Казалось, Олег сейчас бросится на него с кулаками.

— Сядь, остынь, — урезонил его Толик. — Что там у тебя стряслось?

Олег сел на табурет, не спрашивая, взял бутылку, налил себе полный стакан и залпом выпил.

— Марину вроде как похитили, — наконец выдавил он из себя.

— Что значит «вроде»?

— Люди видели, как ее в машину какие-то качки силой затаскивали.

— Макс тоже видел.

Олег встрепенулся и впился в Максима злым взглядом.

— Ты видел?

— Допустим.

Максим мог вырубить его одним ударом, но даже не думал об этом. Понимал, как человеку хреново.

— Ты разговаривал с Мариной?

— Разве это важно?

— Для меня важно! — выкрикнул Олег. — Только попробуй тронь ее!

— Слушай, ты! — зарычал на него Толик. — Ты мне друган, но я тебе сейчас, бля, по чайнику настучу. Че ты, в натуре, пургу несешь? Ты зачем пришел?

Только грубостью Толик мог остудить Олега. И у него это получилось.

— Ты, Толик, должен мне помочь. Ты же обещал.

— Понял, без проблем. Ты это, случаем, в ментовку не заявлял?

— Какая,, ментовка? — Олег снова начал заводиться. — Марину Фюрер похитил, а у Фюрера вся ментовка на прикорме.

— Стоп! С чего ты взял, что ее похитил Фюрер?

— Я же говорил тебе вчера, что Фюрер на меня наехал. Деньги он свои получит, тут мне деваться некуда. Только ему одного счетчика мало. Вот он Марину к себе и забрал. Что, если он ее изнасилует?

Олег низко опустил голову и обхватил ее руками.

— Гасить, бля, надо этого ублюдка! — сжал кулаки Толик. — Если Маринка у него, мы ее из этого дерьма, бля буду, вытащим. Так, Макс?

Максиму невольно вспомнился подвал, где его запер вместе с Мариной и Толиком этот самый Фюрер. Уже тогда он был тем еще подонком. Потом он вспомнил тот же самый подвал, куда заглянул случайно. Шестнадцать лет ему было тогда. Видел он, как здоровенные пацаны тягают железо, качают мышцы. Раньше они в фашистов играли, а сейчас серьезными делами заправляют, рэкетом занимаются. И все под Фюрером ходят. Далеко этот гад прыгнул, и никто его не остановит. Ну, это еще как сказать!

— О чем разговор?

Если Марину похитил Фюрер, он же ее и вернет. Изнасилует он или нет, это другой вопрос. Но Олег ему заплатит, и он вернет Марину. Их помощь ему вроде как и не нужна, они только хуже могут сделать. Олег скоро это поймет и начнет отговаривать, но пока он порет горячку, нужно пользоваться моментом. Уж больно хотелось Максиму и Толику самим вырвать Марину из рук Фюрера.

— Братан, мы найдем твою Маринку, зуб даю, — заверил Олега Толик. — И на Фюрера наедем. Только нам стволы нужны.

— Да, стволы в этом деле не помешают, — согласился Максим.

В очень серьезное дело они ввязываются, тут уж крови бояться нечего. Возможно, придется кого-то подстрелить, хотя лучше было бы обойтись без пальбы.

— И пару-тройку тротиловых шашек, — добавил он.

Может, им понадобится что-то взорвать. А с минным делом они знакомы.

— Стволов у меня нет, шашек тоже, — сказал Олег. — Но есть деньги.

— Тогда о чем базар?

Толик подмигнул Максиму.

Они начинают серьезное дело. Они одна команда. Непобедимая.

Марина стояла под тугими струями душа, смывала с себя мыльную пену. Голова вскинута, глаза закрыты, рука заброшена на мокрые волосы. А фигурка у нее высший класс. Ножки, животик, груди — все в идеале. Залюбуешься. И Фюрер любовался. Он наблюдал за ней через глазок скрытой видеокамеры, выходящий на метровый экран «Панасоника».

Потом Марина ушла к себе в комнату сушить волосы, краситься, одеваться — словом, готовиться к ужину.

Ужин при свечах. Где-то Фюрер читал об этом. Вроде бы высший шик. При свечах так при свечах.

Они будут сидеть с Мариной за столом, пить шампанское, вспоминать детство. А потом он ее трахнет.

Можно взять ее силой. Пара пацанов заломает ее без проблем. Но брать ее силой неинтересно. Вот если она ему по доброй воле отдастся…

Если честно, то он сомневался в том, что Марина так вот и подставит ему свой передок. Не красавец он: обделила его природа. Но ничего, если баба заартачится, у него в запасе всегда есть верный вариант.

К столу Марина вышла с улыбкой. Обалденная баба, базара нет. Глаза сияют, лицо светится. Да она рада ему! Фюрер почувствовал, как у него забурлила кровь.

Она продолжала улыбаться и за столом. И глазки ему строила. Но она же вроде ненавидеть его должна. Он ее похитил.

— Все вспоминаю наш подвал, — она первой заговорила о детстве. — Только раньше ты, Фюрер, не больно-то меня жаловал.

— А сейчас жалую? — расплылся он в довольной улыбке.

— Жалуешь. Красивый у тебя дом, хорошо у тебя.

В ее глазах был восторг. Бальзам Фюреру на душу.

— Знаешь, почему ты здесь?

— Потому что я тебе нравлюсь?

— Нет.

— Я тебе не нравлюсь?

Она даже обиделась.

Фюрер хватил ртом воздух.

— Нет, ты-то как раз мне нравишься, гадом буду! Мне твой муж не нравится. На бабки он меня кинул.

— На бабки, кинул… Как это понять?

Святая невинность.

— Он мне недоплачивал.

— Ах вот оно как! — Марина нахмурилась. — Олег для меня деньги берег. Я женщина дорогая, на меня много денег надо.

— Я твоего мужа наказать хотел, вот и похитил тебя.

— Ах ты негодник! — Она погрозила пальчиком.

Эта женщина с ним играет, но игра кайфовая.

— Пусть негодник. А знаешь, что я хотел с тобой сделать?

Ладно пора переходить к самому главному. В штанах уже застоялось.

— Что?

— А то, что мужики с бабами делают. Марин, давай пойдем ко мне в комнату?

— Зачем?

— Ну ты же сама знаешь, — замялся Фюрер.

Он хотел быть с ней грубым, но почему-то не получалось.

— Не знаю…

Но она, конечно, все знала. Чего ломаться-то?

— Мы с тобой это, типа сексом займемся.

— Да что ты говоришь? — Ее губы изогнулись в гневную дугу. — Ты что, за шлюху меня принимаешь?

— Ты это, короче, не брыкайся! — рявкнул он, поднимаясь со своего места. — Хочу тебя трахнуть и трахну! И целку ты из себя не строй, не то все дыры распломбирую!

Наконец-то он разговаривает с ней, как со всякой другой женщиной. Они, суки, только такой язык и понимают.

— Ну зачем же ты так? — Марина сразу потускнела.

— Пошли, — он взял ее за руку и потянул за собой.

Но он недооценил ее. Она вырвала руку и отбежала в глубь комнаты.

— Василий, ну зачем же ты со мной так грубо? — со слезами на глазах спросила она.

Фюрер почувствовал, что начинает таять. И правда, чего это он с ней так грубо?.. Она не такая, как все.

— Ты же мне нравишься.

— Я думала, ты меня у мужа похитил. Думала, ты ко мне серьезно.

— Мало что ты думала, — голос его звучал неуверенно.

— Скажи, ты женат?

— Нет.

Зачем ему жена? В его распоряжении самые клевые девки в городе. Только свистни, гуртом набегут. Но Марина не девка, она особенная. А что, если?..

Он даже затаил дыхание.

Что, если он женится на ней? Заберет у мужа и женится. Идеальной женой будет. Вряд ли он найдет себе лучшую… А еще за ней богатое приданое.

Фюрера осенила блестящая, как ему показалось, мысль. Муж Марины владеет тремя магазинами в Грибовске и еще одним в областном центре. И все это, видать, завещано любимой жене. Проблема в одном — исполнить завещание. Но для Фюрера это не проблема. Чик «пером» по горлу — и куда только все проблемы подеваются.

— А знаешь, мы ведь по-хорошему можем быть вместе, — загадочно улыбнулась она.

— Как это по-хорошему?

— Нам нужно пожениться. И тогда я вся твоя.

— Да ты мои мысли, блин, читаешь!

Он готов на ней жениться, базара нет. Она будет ему примерной женой.

— А как же быть с твоим мужем?

Впрочем, он и сам знал ответ на этот вопрос. Развод со смертельным исходом. Но Марина недолго будет вдовой.

— Мы разведемся.

— И чем скорее, тем лучше.

— Правда, я многое потеряю, — ее голос звучал озабоченно. — Дело в том, что Олег завещал мне все свое имущество. Когда я сообщу ему о моем желании развестись, он изменит завещание.

Не успеет!

— Ну и хрен с ним. Со мной ты в бедности жить не будешь.

Марина только этого и ждала. Глаза у нее радостно засверкали.

— Я тебе на свадьбу бриллиантовое колье подарю.

Ее взгляд вспыхнул еще ярче. Похоже, он нашел ее слабое место.

— А сегодня я подарю тебе кое-что другое. Золотой браслет.

Фюрер подошел к Марине, взял ее за руку. Она пошла за ним как зачарованная. Он провел ее в свою спальню на первом этаже, подошел к потайному сейфу, открыл его, достал футляр, обитый красным бархатом. В нем лежал золотой браслет в виде переплетенных змей.

— Это твое.

Он открыл футляр и протянул браслет Марине.

Она чуть не задохнулась от восторга. Бабы, они все такие. Им самую хреновую безделушку покажи, они и рады.

Марина рассматривала браслет, примеряла его. И даже не обратила внимания на то, что Фюрер подошел к ней сзади и начал тискать рукой ее груди. Вторая рука задрала ей платье и двигалась вверх по ноге.

Только когда он начал стягивать с нее трусики, она закинула голову назад и жадно задышала. Ее тело мелко дрожало.

Дальше все пошло по известной схеме. Шмотки в сторону, флаг — по ветру, ноги врастопырку, и, ура, на подвиг. Он не хотел ставить ее в неловкое положение, но пришлось. В позе крабом она выглядела убойно.

Стоило признать, что в постели с Мариной неплохо. Хоть и не очень горячая баба, но стоит на нее еще как. Стоит и стоять будет. Возможно, он даже не будет ей изменять.

Браконьеры — народ серьезный. Красная рыба — это естественная валюта, достаточно твердая. Все места на лиманах, на реках и на море давно уже проданы. Но залетных ой-ой как много. Только успевай отбиваться, отстаивать свое место под солнцем. Вот браконьеры и отбиваются. К тому же с рыбинспекторами у них самая настоящая война. В ход идет все, от «лупары», то бишь обреза, до дорогих арбалетов с оптическими прицелами. Оружие на деревьях не растет. Его добывают из надежных источников. Один из таких источников знал Толик. Вместе с Максимом выехал в Краснодар.

На городском рынке Толик разыскал высокого тощего парня с бегающими глазками.

— Дело к тебе, Лопата, — заговорщицки подмигнул ему он.

— Че, стволы? — тихо спросил тот.

— А ты догадлив, — усмехнулся Толик.

— Че надо?

— Пару «макаров» с «маслятами» да тротиловых шашек с пяток.

— С «музыкой» проблем нет. А чего «макары»? Могу «люгер» или «браунинг» предложить. Еще «беретта» есть, отличная штука.

«И стоит дороже».

Но дело в данном случае не в цене. Просто к «макарову» и он и Толик в армейке привыкли. На этих пистолетах их дрессировали. Привычки — дело серьезное, ими разбрасываться нельзя. Тем более туфта все это, что про «ПМ» говорят. Отличная вещь, если разобраться.

— Не, нам «макары» нужны.

— Еще «лимоны» есть, «эф-первые».

— Пара штук не помешает, — Толик раздумывал недолго.

— Бабки вперед.

Лопата назвал цену, Толик отсчитал деньги.

Через час, «подкованные», они ехали к Грибовску.

Вечером того же дня они уже забирались на высокую сосну в роще неподалеку от особняка Фюрера.

— Классный он, бляха, «рейхстаг» отгрохал, — сказал Толик, настраивая оптику.

— Надо думать, — отозвался Максим.

Он сидел на «этаж», то есть на ветку, ниже.

Толик рассматривал дом через окуляры мощного полевого бинокля. Без него он не отправлялся ни на одну рыбалку. И сейчас они вроде как на рыбалке. Ловят рыбу в мутной воде.

— Блин, все окна зашторены, — сообщил он.

— Снайперов опасается.

— Бандитский век недолог. И на этого козла пуля уже отлита.

Толик продолжал смотреть в бинокль.

— Вряд ли он здесь Маринку прячет, — рассудил Максим.

— Почему так думаешь?

— А вдруг менты?

— Ты слышал, что Олег тер? Менты у Фюрера все куплены. Они при нем как полицаи при фашистах. Есть!

— Что там?

— Да занавеска на первом этаже откинулась. Бля буду, Маринка в окне засветилась. Все, исчезла.

— Ну что, братан, проводим рекогносцировку, — вставил армейское словцо Максим.

Если Марина в доме у Фюрера, надо составить план дальнейших действий, хотя бы визуально прощупать все подступы к объекту, определить слабые места, вероятность проникновения и все такое прочее.

А дом охраняется отлично. Два охранника постоянно дежурят, камеры наружного наблюдения везде понатыканы, на ночь спускают собак. Поверх забора колючая проволока, похоже, под током. Не так-то просто к пленнице подобраться.

Следующим вечером в темноте они снова пробрались к роще, влезли на сосну. И снова Толик увидел Марину все в том же окне. Теперь они стопроцентно знали, где ее комната.

— Окно зарешечено, — задумчиво проговорил Толик. — Решетка ажурная, декоративная, но крепкая, падла, на глаз видно. Только танком ее и сдернешь.

— Чем?

Максима осенила блестящая мысль.

— Танком. А что?

— Да ничего. Надо танк угнать. Тут неподалеку мотострелковая бригада дислоцируется.

— Слушай, а черепок у тебя варит!

План проникновения на территорию воинской части был составлен во всех деталях. Ночь, холод, луна за облаками. Сама природа помогала им. Да еще навыки разведчиков-диверсантов свежи в памяти.

Часть стояла на возвышенности. Вокруг забор из бетонных плит, старый, с дырами. Дыры заделаны латками из колючей проволоки. Но это не препятствие.

Толик перекусил проволоку, пропустил вперед Макса. За ним пробрался за забор и он. Крадучись они дошли до автопарка. Снова работа мощным кусачкам. Перерезали «колючку» во внутреннем ограждении. Тишина, в будке КПП свет не горит. Спит служба. Но осторожность все равно нужна. Они бесшумно подобрались к двум «сто тридцатым» «ЗИЛам». Явно списанные машины. Лобовых стекол нет, капоты сорваны, моторы тю-тю. На металлолом давно пора, но военные тяжелы на подъем.

— Давай, — Толик протянул руку и взял у Макса самопальную мину, закрепил ее под подножкой. — Нормалек.

Осталось запустить часовой механизм, но это уже плевое дело.

Все, с первой частью плана почти закончено. Теперь только покинуть пределы части. Что они и сделали. А потом снова проникли на ее территорию. Но уже с другой стороны. К танковому парку.

Часовой в тяжелом тулупе ходил вдоль утепленных боксов со вскинутым автоматом. Не подходи, мол. Да только туфта все это. Сонный часовой, на ходу спит. Находка для шпиона, одним словом. А Толику даже интересно быть шпионом.

Он подкрался к часовому со спины, заткнул ему рот и пережал сонную артерию. Готов. Тело обмякло. Толик бесшумно опустил часового на землю. Скоро очухается, а это ни к чему. Толик достал шприц-тюбик с быстродействующим снотворным и вколол часовому дозу. Теперь будет спать долго. Он оттащил беднягу в темное место, стянул с него тулуп, шапку, забрал автомат. Утеплился, вооружился. Медленно двинулся вдоль боксов. Как он и ожидал, ворота и калитки в них были закрыты. Ключи у дежурного по парку, а тот в своей будке кемарит. И на все замки закрыт. Надо дверь ломать, но нельзя. Вмиг тревогу подымут.

С Максом у них все рассчитано по минутам, даже по секундам. Через пять минут грянет взрыв. Самый раз.

Ленивой походкой Толик подошел к кнопке звонка, через который часовой связывался с караулкой. Нажал четыре раза. Мол, не сплю я, часовой Пупкин. Затем он все так же неторопливо двинулся к будке КПП. Подошел к двери.

И тут со стороны автопарка ухнула мина, взлетел на воздух списанный «ЗИЛ». Жертв нет, но шум изрядный. Дежурный по танковому парку как ошпаренный выскочил из своей конуры. Но в грудь ему ткнулся штык-нож автомата.

— Тихо, дядя, — гробовым голосом предупредил Толик.

Солдатскую шапку он уже снял. Сейчас на нем была вязаная шапочка «ночь», натянутая до подбородка. Вырезы только для глаз.

Он затолкал побледневшего прапорщика в дежурку.

— Где помощник?

— Там, — в испуге тот кивнул на дверь в закуток.

За спиной появился Максим. Он слышал разговор. Его лицо тоже скрывала маска. Он без слов отодвинул прапора в сторону, открыл дверь в комнату отдыха и нейтрализовал дневального. Все, теперь порядок.

— Жить хочешь? — спросил Толик и для убедительности передернул затвор.

— Да, — пробормотал прапор.

— Тогда вскрывай бокс. Танк нам нужен. И чтобы на ходу.

Наступил самый ответственный момент. Если прапор полезет в бутылку, начнет строить из себя Александра Матросова, тогда им придется ой как плохо. Но вояка решил, что его и в самом деле могут грохнуть. Долго упрашивать его не пришлось.

Вся дежурная служба бригады и караул были подняты по тревоге, но все внимание — на автопарк. Там произошел инцидент. О танковом парке забыли напрочь. На то и был расчет. И он оправдался. По логике вещей охрану парка нужно было усилить. Но Толику хорошо была известна логика военных, поднятых по тревоге ночью. Наспех во всем разобраться, вовремя доложить куда следует. Все остальное потом. К этому времени танк будет уже далеко.

Прапорщик явно дорожил своей шкурой. Открыл бокс, сам завел танк, уступил место Максу. Толик открыл выездные ворота.

Макс прогрел машину, выкатил ее из бокса и спокойно выехал за территорию части. К этому времени прапор уже лежал в своей дежурке. Минут на десять вырубил его Толик. Больше не надо. Все равно о пропаже вот-вот узнают.

Он скинул с себя тулуп, забрал с собой автомат, быстро закрыл за собой ворота, подбежал к боевой машине и забрался в нее.

— Два танкиста, два веселых друга! — заорал он в возбуждении, когда танк набрал полный ход.

Да, они настоящие диверсанты. Не зря их два года гоняли как сидоровых коз.

Макс уверенно вел машину. Управление «Т-70» входило в курс их боевой подготовки. Да что там наши машины, их и натовские танки водить учили.

В танке отсутствовал боекомплект, пулемет. Но Фюреру все равно писец.

Позавчера и вчера Марина была в постели не очень. Фюреру тем не менее с ней было хорошо. И так он ее и этак. Но инициативы с ее стороны почти никакой. Трахай, дескать, а я в потолок погляжу. Сегодня она загорелась, как будто сатана в нее вселился. Такое вытворяла! Если так и дальше пойдет, то он уж точно изменять ей ни с кем не будет.

Фюрер — мужчина здоровый, только вот, если честно, с потенцией у него что-то не очень. Больше одного раза ни-ни. А вот с Мариной у него и по три раза получалось. Кончит, заставит ее к окну подойти, нагнуться, выставить на обозрение свой роскошный зад. Ядерная картинка получается. «Болт» сам в «гайку» просится. Только Марине стыдно. Она прячет лицо за занавеской. Ничего, пусть посмотрит в ночь. Долго смотреть у нее не получается. Минута, две — и он снова зовет ее к себе.

Сегодня она заводила его аж целых пять раз. Таски такие, охренеть можно. И сама измочалилась, и его измотала. Даже в душ пойти времени не было. Как откинулась на спину, так и заснула. Он только на бок ее повернул да простыней накрыл. Пусть поспит. А утречком он еще палочку ей поставит. Ох и женщина!

Марина не любила, когда он курит в постели. И он, как ни странно, не курил. Но сейчас она спит, можно и курнуть. На душе-то как хорошо!

Фюрер достал сигарету, щелкнул зажигалкой. И вдруг услышал со стороны озера подозрительный шум. Погоди, да ведь это рев мотора.

Он подошел к окну, отдернул в сторону занавеску. У него на глазах въездные ворота с грохотом слетели с петель. По бетонированной полосе дороги прямо на дом медленно катил боевой танк. С ума сойти! Остановился, грозно повел орудием, снова тронулся с места и двинулся прямо на его окно.

Дальше Фюрер это кино смотреть не стал. Он пулей выскочил из комнаты. Не дай бог, сюда въедет танк!

О Марине он даже и не думал. Каждый за себя.

Максим подогнал танк вплотную к зарешеченному окну. Открыл люк водителя-механика, высунулся через него, накинул стальные тросы на оконную раму и на решетку. Снова сел за рычаги, дал задний ход. Рама и решетка вырвались с мясом.

И снова танк вплотную подошел к окну. Башня была развернута в сторону входных дверей. Толик держал автомат в пулеметном гнезде. Тра-та-та!

— Получили, гады? Теперь будут знать!

— Что там? — спросил Максим, натягивая шапочку.

Он уже был готов покинуть танк и пробраться в дом.

— Да охранники, бляха, из норы своей высунулись. Я этих крыс, блин, обратно загнал.

— Держи их на прицеле.

— Да без базара.

— Верхний люк откинь, и за рычаги.

Что сказал Толик в ответ, Максим не слышал. Он через оконный проем уже впрыгивал в комнату.

Марина полулежала на постели и с ужасом смотрела на него. Кроме нее, здесь никого не было. Значит, она ночует одна.

— Тише, Маша, я Дубровский, — весело сказал он, открывая лицо.

— Макс? — удивленно воскликнула она.

— Где Фюрер?

Она обвела взглядом комнату, как будто Фюрер мог быть именно здесь.

— Не знаю, — пожала она плечами.

— Ладно, трали-вали потом! Мы с Толиком за тобой.

Максим схватил ее за руку и сдернул с постели. Да она голая. Одежда лежала рядом. Он и ее загреб в охапку. Марина потянула за собой простыню. На ходу завернулась в нее.

Он вытащил ее через окно на броню машины, помог влезть на башню.

— Давай пролазь, — показал он на открытый люк.

Она послушно забралась в машину. Хотя, похоже, ей вовсе этого не хотелось. Вслед за ней пролез и он. И вовремя. Едва захлопнулся люк, как по броне зацокали пули. Расшевелилась наконец охрана.

Толик сидел за рычагами.

— Давай жми! — крикнул Максим, устраивая Марину поудобнее.

Но тот и сам знал, что нужно делать. Надо как можно скорее отсюда убираться. Вдруг у охранников РПГ найдется?

Все обошлось. Гранатомета у охраны не было. Танк беспрепятственно вырвался на оперативный простор.

Толик о чем-то весело рассказывал, но к ним не оборачивался. Все внимание на дорогу. Иначе беда. Марина слушала Толика, Максим ее как будто бы и не интересовал. И он тоже делал вид, что не замечает ее.

Через полчаса были на месте.

Все втроем они покинули танк. Оставили в нем автомат. Меньше проблем будет. Метрах в двадцати от боевой машины стояла в укрытии «Нива». Они пересели в нее и взяли курс на город. Танк остался стоять посреди дороги с включенным прожектором. Они уже проехали с километр, как навстречу им проехал военный грузовик. Ну все, считай, нашли пропажу.

Машину вел Толик. Максим сидел рядом с ним, Марина сзади. До города минут пятнадцать езды.

Они подъехали к пятиэтажному дому, где жили Марина с мужем.

— Ну все, вот ты и дома, — весело изрек Толик, открывая дверь.

Он выбрался из машины и помог выбраться Марине.

— Макс, я сейчас. Ты побудь в машине.

Они с Мариной скрылись в подъезде.

— Лихо вы, — сказала Марина, поднимаясь на третий этаж. — Самого Фюрера с носом оставили.

Особой радости в ее голосе не чувствовалось. Странно. От бандитов ее избавили, к мужу в упаковке доставили, а она не рада. Может, просто устала?

Толик остановился перед массивной бронированной дверью. Позвонил. Никто не открывал. Он позвонил еще. Результат тот же. Но Олег должен быть дома.

На всякий случай Олег дал ему запасные ключи от квартиры. И этот «всякий случай», видимо, настал. У Марины ключей не было. Они остались в доме у Фюрера, урода этого долбаного.

Толик открыл внешнюю и внутреннюю двери, пропустил вперед Марину. Она направилась в зал. Он шагнул на кухню: знал, что в холодильнике у Олега всегда есть «чекушка». На грудь принять сейчас в самый раз. Боевые сто граммов.

Марина вошла на кухню, бледная как смерть. Руки трясутся. Глаза как чайные блюдца, того и гляди, на пол вывалятся.

— Что такое? — Толик почувствовал неладное.

— Там, — еле выдавила она и рукой показала куда-то в глубь квартиры.

Толик обошел ее и двинулся в зал. Она пошла за ним.

На крюке вместо люстры висел Олег. Толику стало не по себе, но он нашел в себе силы подойти к висельнику, взять его за руку. Рука холодная — все, не жилец он на этом свете. Ну какого хрена он в петлю полез?..

— Это я во всем виновата, — услышал он за спиной голос Марины.

Она невидяще смотрела на покойного мужа. Глаза ее безумно блестели.

— В чем ты виновата?

— Фюрер жениться на мне хочет. Я не хотела, чтобы он меня изнасиловал. Поэтому я согласилась, — на одной ровной интонации проговорила она. — Вот, значит, как он избавился от Олега.

Она замолчала, села на диван и превратилась в каменное изваяние.

— Ты думаешь, это Фюрер?

Схитрила, называется. Неужели Фюрер всерьез решил жениться на ней? А почему бы и нет?

Марина молчала.

— Ну, сука! — обращая свой гнев к Фюреру, сжал кулаки Толик. — Я его, падлу, своими руками…

В это время во дворе прозвучали два выстрела. Это мог стрелять Максим. У него «макар» без глушителя. А зря.

— Ты сиди здесь! — срываясь с места, велел Толик.

Марина даже ухом не повела.

— Я щас. Если через час не вернусь, вызывай милицию, расскажи все как есть.

Последние слова он договаривал, уже закрывая за собой дверь. Слышала его Марина или нет?..

— Ублюдки, бля! — орал Фюрер, хлобыстая охранников по щекам. — Че, бля, в штаны навалили? Ни одного козла не загасили!

Не, в натуре, целый танк к дому подкатил. Ублюдок из него вылез, решетку сорвал, окно выдавил. Потом в комнату залез, Марину с собой забрал. Да его раз сто за это время можно было пристрелить. А у этих козлов очко сыграло. Танк, видите ли, с пулеметом. Одному козлу даже ухо пулей обожгло. Лучше бы ему яйца в клочья разнесло! Впрочем, и он сам был не на высоте, выскочил из дому и дал деру. Хорошо хоть вовремя остановился.

Охранники, два мордоворота в кожаных куртках, молчали. А что они еще могут сказать?

Теперь, когда танк исчез из виду, Фюрер мог соображать спокойно. Куда могли увезти Марину? Скорее всего домой, к мужу. А мужа уже нет, его Мурзила с Лабазом под суицид сработали, повесился, мол, горемыка.

Минут через пятнадцать к дому подъехал «БМВ». Боровик и Мюллер подкатили. Две первые скрипки в его криминальном оркестре.

— Че такое? — спросили они, подходя к Фюреру.

Вот на кого вся его надежда.

— Тут, короче, козлы какие-то на танке прикатили.

— На танке?

Да, в это трудно поверить. Но факт есть факт. Достаточно глянуть на снесенные напрочь ворота, чтобы убедиться в этом.

— Хорошо, что не на вертолете, — Фюрер уже мог относиться к этому с иронией.

Но еще совсем недавно ему было не до шуток.

— Кто?

— А это, пацаны, узнать надо, — хищно сощурился Фюрер. — Марину утащили. Через нее на козлов этих и выйдем.

— Сначала ее найти надо, — рассудил Мюллер.

— Вот этим и займетесь. Сами лично займетесь.

— Как скажешь, — пожал плечами Боровик.

Давно уже они не выходили на дело сами. Все «быков» своих выставляли. Но сейчас нет времени дожидаться рядовых исполнителей. Охранники не в счет. Этим лохам даже в помойке рыться не доверишь.

— По адресочку одному проедете.

— Мы без стволов.

А без стволов в таком деле никуда. Марина скорее всего под прикрытием козлов из танка. Танк-то, наверное, из части откуда-нибудь угнали. Может, она с танкистами любовь крутила?..

— Из моего арсенала возьмите.

Фюрер повел своих кентов в подвал, к тайнику. Одному дал «астру», другому «беретту», все пушки с глушителями.

— Сюда этих козлов притащите.

«БМВ» помчался к городу. Минут через пятнадцать будут на месте.

Максим сидел в «Ниве» и курил.

Курить он в армии начал. И не бросил вовремя — втянулся. А надо бы завязывать с этим делом.

Позади него остановилась машина. Он оглянулся. «БМВ» серебристого цвета. Именно в такой запихнули Марину. Максим напрягся, рука потянулась к «макару», клацнул предохранитель, щелкнул затвор.

Через минуту к машине подошли два крепыша в кожаных куртках. Глянули на него через окно. Ну и рожи, за три дня не обсерешь. Один потянулся к ручке двери с его стороны. Второй пристроился за спиной первого. Это явно люди Фюрера.

Дверь открылась.

— Ты чего здесь? — подозрительно прищурился качок.

Марину ищут. Врубились, где ее нужно искать. Что ж, Максим к такому повороту событий был готов. Ведь не зря они собирались с Толиком охранять ее до утра. На Олега надежда слабая. Он только петушиться умеет.

— Да так, к телке приехал, — словно бы нехотя ответил Максим.

Палец его лежал на спусковом крючке «макара», вместе с левой рукой опущенного за сиденье. Он и с левой руки стреляет отменно.

— В четвертом часу ночи?

— Наше дело молодое.

— А почему не за рулем?

Действительно, почему он сидит справа?..

— Слушай, ты что, из милиции? — вяло возмутился Максим.

— Почти. Ты это, козел, воду не мути. — Рука бандита полезла под куртку, там и осталась. — Говори, зачем здесь?

— Марину привез.

Хочешь правду? Получай!

— Так это ты, козел, на танке на Фюрера наехал?

— Я не козел.

— Поедешь с нами, — крепыш начал вытаскивать пистолет.

Хочешь пулю? И это можно!.. Максим никуда с ним ехать не собирался.

Бандит еще не успел направить на него ствол, как получил пулю в лоб. Второй дернулся, чтобы достать свою пушку, да уж куда ему! Пуля угодила ему в левый глаз. Побыстрее нужно было, ребята. Чего ж вы так?

Как ветром выдуло Максима из машины. Он ощутил мощный всплеск энергии. Руки обрели нечеловеческую силу. Он без труда забросил убитых на заднее сиденье через переднюю дверь. Затем занял место за рулем. Завел машину. Нужно бы как можно скорее уезжать, но без Толика нельзя.

Раньше, еще до армии, перед тем как кинуться в драку, его брал мандраж. Наливались свинцовой тяжестью руки и ноги, мелко колотило тело, адреналин в крови туманил мозги. Но в армии он стал сильным и вместе с силой обрел уверенность в себе. Теперь он не волновался. Ни разу даже не вздрогнул, угоняя танк и спасая Марину. Не дрогнула его рука и сейчас, когда пришлось убивать. Убивал без страха. Бандиты — не просто люди, они смертники и с самого начала знают, что их ждет гибель. А раз так, он убивал их легко и просто. За что боролись, на то и напоролись. Кроме того, сейчас действовал закон войны: или ты, или тебя.

Вот и Толик. Выбежал из подъезда и прямо к нему. Он уже все понял, поэтому без лишних слов занял место на пассажирском сиденье. Максим дал по газам, и «Нива» рванулась с места.

Водитель из него аховый. Но со двора и ночного города как-нибудь выедет. Сейчас нельзя терять ни секунды на пересадке.

— Во, бля! — выругался Толик, глянув назад. — Ты их?

Глупый вопрос.

— Да нет, пионеры тут проходили.

Но Толику было не до шуток.

— От Фюрера козлы?

— А то от кого?

— Олега убили.

— Что?

Максиму показалось, что он ослышался.

— Без мужа Марина осталась.

— Что так?

— Повесили Олега. Зашли мы в квартиру, а он висит, уже давно не качается.

— Почему убили?

— Марина говорит, что Фюрер замуж ее звал. Она боялась его, а потому согласилась. Но одна проблема — муж у нее есть. И Фюрер эту проблему, козел ублюдочный, решил. Я ему, падле, кишки на струны пущу!..

— В другой раз.

Сейчас не самое подходящее время выяснять отношения с Фюрером. Момент внезапности уже позади. Теперь этого урода врасплох не возьмешь. Он наготове. Уже огрызнулся. Правда, неудачно. Два трупа на заднем сиденье тому подтверждение.

— Когти нам из города рвать надо. — Толик и сам все прекрасно понимал.

Они остановились далеко за городом, в лесочке. Пока не начало светать, рыли могилу. Туда и сбросили трупы, к ним добавили засвеченный «макаров», два бандитских ствола — они также могли побывать в мокром деле. Закидали яму землей, сверху насыпали листьев. Снег в этих краях явление редкое и кратковременное.

Место за рулем занял Толик. Максим устроился сзади, принялся затирать следы крови.

— Слышно было, как ты стрелял, — сказал Толик.

— Понятное дело.

— Собак на нас не навешают. Ни трупов, ни орудия преступления. Кстати, тебе на руку надо бы парафина накапать. Так снимают следы пороховых газов, я слышал.

— Сделаем.

— Но искать нас будут. И менты, и Фюрер. Мы же еще и танк угнали, много дров наломали, — в голосе у Толика звучало сожаление. — Хорошо хоть при угоне никого на глушняк не пришибли.

— А танк на нас спишут. Марину на признание раскрутят.

Максим почему-то не сомневался в этом. Скорее всего она сама о танке и расскажет. Впрочем, это закономерно.

— Во всероссийский розыск подадут.

Что ж, вполне возможно.

— Да уж, повоевали мы с бандитами, — вздохнул Толик. — Кстати, бабки у тебя есть?

— Ни копья.

— Плохо. И я с собой не прихватил. Стольник только и есть. Но это на бензин. А еще в багажнике балычок лежит. Кстати, куда вострим лыжи?

— В Питер. Мне Ольгу повидать надо.

— А не повяжут?

— Питер — город большой, там легко затеряться. С Ольгой, пока ситуация не прояснится, мне жить не с руки, — рассуждал Максим. — В машине жить будем с тобой. Сегодня в одном месте заночуем, завтра в другом. Если что, скажем, что в городе проездом. Но лучше ментам не попадаться.

— Все это понятно.

— И ствол твой надо бы сбросить. Не дай бог остановят и обшмонают.

— Не, я со своей «волыной» не расстанусь, — покачал головой Толик. — Он у меня в тайнике, в двери в колонке спрятан. А еще у меня карабин есть. Для тебя.

— Ты что, серьезно? — удивился Максим.

— Разве я похож на клоуна?

— Да нет. Куда ж ты эту бандуру спрятал?

— Почему бандуру?.. Я из карабина еще до армии обрез смастерил. Аккуратненький такой обрезик.

— Смотри, как бы под монастырь не подвели нас твои стволы.

— Волков бояться — в лес не ходить.

Машина на полной скорости уносила друзей прочь из родного города.