Дело рук Сталина. Том 1

Владимир Ильич Титомиров, 2019

Книга эта уникальна. Чтобы её написать, надо было там, и столько, и именно в то время прожить. Её часть занимает рассказ участника событий о своей семье, судьба которой – характерный пример для сталинизма, до войны и после неё. Особое место занимает в книге «Ленинградское дело», коснувшееся семьи автора вошедших в книгу повестей. Исключение из партии, аресты, лагеря, расстрелы, война, блокада Ленинграда, «Ленинградское дело», реабилитация невиновных – всё это было в истории России ХХ века и отражено в вошедших в книгу документальных автобиографических повестях и цитируемых материалах.

Глава III. Предисловие к повестям

Посвящаю эти повести памяти моих отца и дяди, честно, верой и правдой, служивших Родине, в блокаду участвовавших в защите города-героя Ленинграда, и невинно, безмерно несправедливо, пострадавших от репрессий, а затем реабилитированных, чем их, как и всех остальных, невиновность уже неопровержимо доказана, причём те, кто в этом виноват, в должной мере так и не осуждены, и не наказаны.

Автор повестей.

Это был мой долг перед родителями, родственниками, всеми жертвами репрессий. Задумал я это давно, но подходящий момент всё не приходил. Было ещё слишком рано, и не всё и с полной откровенностью можно было рассказать. Но наступило время, позже которого рассказывать могло стать бессмысленным. И ко всему я расценивал, что лучше, чем я, никто это не сделает. А самым важным было то, что судьба объединила такие события, что было достаточно о них рассказать, ничего не прибавляя и не убавляя. Так и родились эти повести.

Эти повести — документальные. В них приведены голые факты и даны перечисления, и к ним — некоторые комментарии. Из них, очевидно, можно было бы сделать художественные произведения или фильмы. Но такой задачи нет. Цель иная, более злободневная, с годами назревшая и ставшая безотлагательной: показать факты и убедить в правде их существа.

Факты моей биографии, на мой взгляд, очень характерны для того, чтобы по судьбе одной семьи читатель представил себе, что переживали репрессированные при сталинизме.

Но писать о себе самом первоначально я не хотел, т. к. о себе откровенно положительное писать трудно. А о другом, да ещё если его назвать другим именем, можно писать всю правду, списывая с себя всю свою судьбу и все факты из своей жизни. Это я поначалу и сделал, а потом так и оставил, лишь поставив на титульном листе своё имя. Этим и можно объяснить некоторую «нескромность» моего рассказа.

И в этом предисловии к повестям я соответственно объяснял такую подмену. Но потом, когда книга была полностью завершена, и её, позже появившаяся, вторая часть оказалась как бы записками другого автора, я решил «вернуть» повестям имя их подлинного автора, — моё. Я рассудил, что своими комментариями всё поставлю на свои места, и читатель всё поймёт и всё простит. А по сути дела намного важнее подлинность во всём. Ведь я ничего не приуменьшаю и не преувеличиваю. Что было, то было. И чем тут особенно хвастать?! Кое-что потом, уже после сталинизма. Ну, так до этого ещё надо было дожить! И если дочитаете, то поймёте, что написал о дальнейшем не ради хвастовства, а чтобы читатель сопережил со мной и последующие, счастливые и необычные, моменты моей жизни, пережить которые, да ещё после всего предшествовавшего, мало кому удалось, и тем интереснее будет прочесть.

И добавлю. Я надеюсь, что некоторые читатели даже найдут в этих особенностях «земные» качества, и к тому же перестанут видеть во мне представителя «коммуняк». Этому же, судя по отзывам, уже способствовала написанная мною ранее книга о блокаде.

Если человек не известен, для читателя его имя ничего не говорит. Главное — содержание. Именно это — в данном случае: воспоминания неизвестной личности с интересной судьбой. Повезло мне и с местами, где я жил и бывал. И так как моя судьба весьма характерна для XX века в России, я и включил её составной частью в книгу, призванную помочь людям окончательно определить, кто виноват в массовых репрессиях при сталинизме, и решил представить себя и свою семью характерным конкретным примером из множества преступлений — массовых репрессий.

У каждого в памяти история собственной жизни, свои «детство, отрочество и юность». И тем не менее я уверен, что многим будет интересно прочесть мой вариант. В нём вы найдёте много необычного и как бы проживёте ещё одну содержательную жизнь. И прочтёте ещё один взгляд на прошлое и в будущее, который, надеюсь, будет и интересен и полезен. Более того, я считаю, что настолько злободневная, необходимая, книга — большая редкость, а может быть, и вообще — единственная, как уникальна и злободневна тема книги в таком освещении.

Ведь дело в том, что в описываемое мною время было множество писателей. И, сознавая необычность и «величие» этого времени, очень многие советские писатели оставили великое множество сочинений. Однако, по прошествии времени, по этим книгам нет возможности хорошо себе представить истинное положение дел, поскольку книги эти были идеологизированы и не отражали истинное положение дел. Иными словами, это был «социалистический реализм», творения которого были мало похожи на истинную правду. Печатались только такие книги, которые были угодны партии и восхваляли советский строй. Многих и многое заставляли «подстраиваться», а многое и попросту запрещали. Широко известный тому пример — роман Пастернака «Доктор Живаго».

Могу сказать, что советская литература весьма обширна. В «Союз советских писателей» входили сотни талантливых поэтов и прозаиков. Думаю, что эти произведения стоило бы читать и сейчас, но с соответствующими предисловиями и комментариями, т. е. если бы осуществилась официальная разборка и оценка того, что произошло в России в XX веке. Шаг в этом направлении — эти мои повести и книга в целом, в которую они, эти повести, теперь включены составной частью.

Эти повести отличаются тем, что они написаны о том же, советском, времени, но тогда, когда правду писать стало можно и нужно. И разумеется, они тем и ценнее, — что написаны участником событий, — кто тогда жил и пережил всё это, и ещё оказался в числе тех немногих, кто обрёл и сохранил способность об этом написать, несколько десятилетий спустя, уже в XXI веке, тем самым уже оказавшись современником россиян постсоветского времени, сумевшим переосмыслить всё происшедшее с Россией в XX веке и донести постигнутую им правду до современного читателя, живущего уже в стране, ставшей на путь демократии.

[Сознаю, что некоторые истины я здесь повторяю. Но всё это писалось долгое время, многое вставлялось потом, но изымать повторы, к тому же не дословные, не поднималась рука, в надежде, что кому-то это не повредит. Вот и надеюсь, что читатель поймёт, что я затратил на эту книгу, для её создания, намного больше времени, чем он, чтобы её прочесть, и сделал я это именно для него.]

А теперь — прочтите, что за время было в России до войны, — каким я его помню, что в нём было такого особенного, что было подлинное, хорошее, достойное, что любили и зашищали, за что потом не жалели сил, отдавали жизни. Как поётся в блатной песне «С Одесского Кичмана», запрещённой в сталинское время: «За что же-жь мы боролись, за что же-жь мы страдали, за что-ж мы проливали нашу кро-о-овь?..» (Старинную заезженную пластинку с записью этой песни в исполнении Л. Утёсова мой отец хранил втайне, и при особенных случаях давал её послушать особенно надёжным друзьям, приходившим к нам в гости). Вот и постарался я ответить на этот вопрос. Считаю, что судьба дала мне для этого всё необходимое и достаточное, в чём, надеюсь, вы убедитесь.

Но предупреждаю сразу, что пишу только о близких. Писать шире не было необходимости, поскольку именно такой формой удалось достичь максимальной концентрации обличительной информации и её максимального воздействия.

Вспоминается наше счастливое довоенное детство и наше счастье, в XX веке, в России, завоёванное нашими предками. Что-то с годами утратили, не донесли до потомков, и только помнили, пока сами жили; что-то потом осталось, а что-то с лёгкостью отбросили, убедившись в его несостоятельности; в чём-то уверились, а что-то сочли заблуждением, и что-то так и не поняли бы, не пережив, не прочувствовав, не осмыслив с годами. Ну, а вы, если не пережили сами, надеюсь, по моему рассказу всё вообразите и поймёте. Без такого понимания трудно правильно представлять себе важное прошлое нашей страны, — XX век, наложившее неизгладимый отпечаток на её настоящее, уже в XXI веке.

И ещё отмечу характерное. Задавшись целью написать так, чтобы не было ни слова выдуманного, я не привожу здесь бытовые подробности из жизни моих родителей за время до моего рождения по одной простой причине, что их они мне не рассказывали, хотя теперь думаю, что это могло бы быть интересно, как интересно читать подобное в художественных произведениях. [Не пишу я и ничего, что могло бы быть неприятно кому-нибудь из близких. ] А поэтому я предлагаю читателю самому представить себе подобные детали, опираясь на личный жизненный опыт и прочитанное о том времени у других авторов, или — увиденное в фильмах. Мой же рассказ — чисто документальный, и подобные описания попросту здесь не нужны. А то, что важно по теме, я описываю здесь, как увидите, и так максимально подробно. Даже привожу некоторые бытовые подробности, как бы выходящие за рамки основной темы, уверенный, что многим читателям, не пережившим того же и не бывшим в подобных местах, это будет интересно. Иногда даже позволяю себе образные описания, чтобы читатель понял чувства, переполнявшие нас в то время. Надеюсь, что и это будет оценено по достоинству.

Я не знал, где лучше поместить ключевую мысль, из всего, здесь сказанного. Решил, что уместнее — сразу перед повестями. Вот она.

В мире — самая особенная, самая большая, страна — Россия. В ней — самый особенный город — Петербург. В истории человечества самое особенное время — XX век, с его революциями и войнами в России. Самое особенное в войну — блокада Ленинграда, после войны — сталинские репрессии, а в них — «ленинградское дело».

Во всём этом активно участвовали автор и герой повестей и его родственники. Поэтому рассказ — не понаслышке, осведомлённость — не со слов. Можно без всякого преувеличения сказать: судьба уникальна. И если бы я не был свидетелем и участником, обо многом можно было бы сказать, что такого быть не могло! Но это было!

Вот и читайте.