Заложник

Владимир Дэс

«То, что наш самолет захвачен бандой террористов, мы узнали только перед самым концом полета. Мы, конечно заметили, что сразу же после взлета какие-то молодые люди, аккуратные такие мальчики лет по двадцать, встали со своих мест и все ходили туда-сюда…»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

То, что наш самолет захвачен бандой террористов, мы узнали только перед самым концом полета.

Мы, конечно заметили, что сразу же после взлета какие-то молодые люди, аккуратные такие мальчики лет по двадцать, встали со своих мест и все ходили туда-сюда.

Были они вежливы и предупредительны. Извинялись, если случайно задевали кого-нибудь из пассажиров.

А так полет был, как полет: тихий, уютный и сонный.

Лишь стюардессы были необычайно внимательны, а стюарды — особенно серьезны.

Так мы и летели: кто читал, кто дремал.

М — это дружный и сплоченный симфонический оркестр нашей городской филармонии.

Полный состав оркестра — это вам не квинтет какой-нибудь, так что заняли мы едва ли не половину самолета, почти весь экономический класс.

Правда, небольшая элитная группка во главе с дирижером обособилась и находилась где-то в середине бизнес-класса.

Мы им завидовали: там выпивку подавали в неограниченном количестве, а нам — по норме.

А я так и вовсе изошел завистью по поводу нашего дирижера.

Были мы с ним одного возраста, пола, цвета кожи, вероисповедания, оба музыканты.

Жили на одной улице.

Ходили в одну школу.

И музыкой начали заниматься почти одновременно.

С одной лишь разницей: я занимался из-под палки, а он — по призванию.

Впрочем, не скажу, что ненавижу музыку, я к ней просто равнодушен.

А он, когда играл, а затем дирижировал, прямо дрожал весь, словно улетал в такие дали, куда таким, как я, не заглянуть никогда.

В детстве я его всячески обзывал и пытался обидеть. И потом, когда мы подросли и родители пустили меня по его следам, я не видел в его одержимости ничего хорошего. А вот когда он стал за свой талант и эту свою одержимость получать материальные блага, причем немалые, стал я понимать, что он, а что я.

И женился он удачнее, и дети у него умнее, и сейчас вон сидит, виски пьет от пуза, а не по норме, как я.

Конец ознакомительного фрагмента.