Визит в прошлое

Владимир Дмитриевич Окороков, 2021

Два друга: журналист Стас и молодой ученый-физик Валентин, оказываются в другом временном измерении. Их перемещение произошло не случайно. Они становятся невольными участниками военной операции, по спасению Российского императора Николая Второго. Месяц проведенный ими в 1918 году, был насыщен приключениями и опасными событиями.

Г л а в а 12.

Внутри относительно небольшого домика, была довольно просторная комната, вероятно выполняющая роль гостиной, куда Елизавета Павловна и препроводила скромно топчущихся на крыльце молодых людей.

— Присаживайтесь господа — она на правах хозяйки, принялась разливать кофе — я надеюсь, господа вы все кофе пьете?

— В основном господа пьют водку — с сарказмом усмехнулся Валентин.

— Могу предложить коньяк и ликер — нисколько не обратив внимания на сарказм, парировала Елизавета Павловна, и действительно принесла две бутылки с незнакомыми этикетками и поставила посреди круглого стола, накрытого к кофе.

— Я слышала, как вы профессионально выпытали у Алексея нашу маленькую тайну — повернулась она к Стасу — не в полиции ли служите молодой человек?

— Да нет, я журналист, но это то же самое, что «опер», ведь добывать информацию мне тоже приходится разными путями, иной раз и хитростью и при помощи дедукции тоже, в общем, вы не сильно ошиблись Елизавета Павловна.

— А вы, Валентин вероятно инженер, я даже полагаю, что ученый. Не так ли?

— Абсолютно справедливо заметили мадам — профессор изыскано наклонил голову — кандидат технических наук.

— Он скоро доктором будет — наконец то подал голос Вадик — он профессор.

— Скажите пожалуйста, профессор. Вы говорите на французском?

— И на английском и на немецком тоже мадам — радостно заулыбался Валентин, если вы Елизавета Павловна сочтете это возможным, мы как ни будь вечерком поговорим с вами и на языке Шекспира и Вольтера и Гете.

Сейчас я считаю это неудобным, так как наши друзья, за исключением писателя — он кивнул в сторону Стаса — нас просто не поймут и могут обидеться.

— Разумеется, профессор, я так рада и так давно не говорила на английском, что вам наверняка придется меня поправлять.

— С удовольствием мадам — Валентин быстрее всех понял, что мадам, это очень удобное короткое и универсальное обращение, вместо — Елизавета Павловна, вполне уважительное и учтивое.

— Отхлебнув из ликерной рюмочки — Елизавета Павловна перешла к другой теме — Вы наверное уже поняли, что по воле судьбы оказались в другом временном периоде — она пристально посмотрела почему то только на Валентина. Вероятно считая, что только он был в состоянии это осознать, хотя обращение было направлено всем сидящим за этим столом, так как и касалось оно всех.

— Мы начали об этом догадываться еще вчера вечером, во время беседы со случайно повстречавшимся нам человеком — вместо Валентина, заговорил Стас — зовут его Тимофей Федорович и он по его словам уроженец вашей деревни.

— А, это Поликарпов — Елизавета Павловна немножко призадумалась, обвела взглядом своих односельчан, и улыбнулась — Вадим, это твой прапрадед, вот как бывает, господа.

— Не поверите, но мы уже и это просчитали — вежливо, но строго ответил Стас — хотелось бы перейти к делу, о котором вы хотели поговорить, а заодно узнать какие наши возможности на возвращение в наш, как вы правильно заметили, временной период.

— Простите великодушно господа, заговорила вас совсем, но это не страшно, у нас с вами времени впереди еще будет много, обо всем успеем поговорить, я надеюсь — она вдруг встала и вышла.

— Ну что по коньячку, сроду такого не пробовал, он только в бутылке уже более ста лет стоит — проговорил Валентин глядя на этикетку.

— Вы все учились в школе — заговорила Елизавета Павловна, тихо входя в гостиную — некоторые в институте, и вот есть даже целый профессор. Она помолчала и вдруг внезапно резко и одновременно с горечью и печалью спросила — а знаете ли вы, что должно случиться через неделю — и обвела всех взглядом полным отчаяния и тоски.

— Сегодня 8 июля 1918 года, — задумчиво произнес Стас, пытаясь уловить какой то намек на исторический факт. Внезапно его осенило, он посмотрел на Елизавету Павловну и вдруг приобняв ее за плечи, тепло и по доброму, произнес — 17 июля состоится казнь, семьи бывшего императора России, Николая Александровича Романова. Вы вероятно являетесь близким человеком этой семьи — продолжил он — примите наше сочувствие.

Все притихли, сидели и просто молчали, так прошло минут наверное пять.

— Я много читала различных публикаций по поводу, казни семьи Романовых, я знаю их всех лично, знаю характер каждого члена семьи, их привычки, взгляды и суждения по всем жизненным вопросам, их менталитет как принято говорить в вашем мире, я никогда не встречала таких добрых, порядочных, честных и чистых душой людей. И вот через неделю, близких мне людей убьют, как убивают домашних животных сознательно и хладнокровно, и я намерена не допустить этого — Елизавета Петровна встала, и приблизившись к Стасу почти вплотную тихо сказала — а вы мне в этом поможете.

Все сидели ошеломленные ее словами и молчали. Наконец Стас встал прошелся по комнате — вы кажется хотели на языке Шекспира с дамой пообщаться — сказал он Валентину — и вышел во двор.

Все происходящее, было таким нелепым и комедийно-фантастическим, что вызывало одно желание проснуться и забыть все, как забывается дурной сон. Все вокруг казалось каким то нереальным, еще вчера, расскажи кто ни будь про это Стасу, в лучшем случае он бы расхохотался и покрутил у виска пальцем. Даже как сюжет, для психологически-фантастического романа и то был явный перебор, слишком много было лишних и неуклюжих нагромождений, он уже запутался и чувствовал, что теряет ориентацию и не может сосредоточиться в этой веренице невероятных событий и неожиданных известий.

— О чем думаете, Станислав? — сзади к нему бесшумно подошла хозяйка дома. — Вы не хотите мне помогать? Вам безразлична судьба ни в чем неповинных людей?

— Да что вы заладили, уважаемая Елизавета Павловна, в обычных условиях я непременно помог бы вам, разговоров нет. Но в сложившейся ситуации, в которой я еще не могу разобраться сам, что то обещать вам было бы вопиющим безрассудством, я не могу ничего вам обещать, неужели вам это неясно, и не потому, что я бессердечный, бездушный и черствый человек — я просто ничего не могу до сих пор понять. Окружающие меня события, не поддаются моему пониманию.

— Я вас понимаю Станислав, время еще есть, поговорите с Валентином. Остальных, я думаю в подробности посвящать не обязательно, лучше использовать их в темную, стратеги они никакие, а вот нечаянно испортить мероприятие могут. Да и им же лучше «меньше знаешь — лучше спишь» — старая истина, и как жизнь доказала, результативная. Я ребятам постелила в бане, а чтоб не скучали, столик им накрыла, а вас с профессором, во флигеле размещу, вот и поговорите там, наедине. Я вас только очень прошу Стас, не принимайте скоропалительных решений.

Еще никогда, старые друзья не вели таких жарких споров, как в эту ночь. Собственно говоря и спором то это никак не назовешь — объекта спора потому, что как такового не было. Была просьба, одинокой пожилой дамы о помощи, и пусть даже просьба эта была странной и практически невыполнимой, они сейчас находились у нее в гостях и как порядочные люди не могли вот просто так, взять и отказать ей.

— Ты пойми — орал Стас — это все равно, если бы нас попросили достать луну с небес, ты тоже не смог бы отказать?

— Ну, слава Богу, луну достать нас все-таки не попросили. Нас если мне не изменяет память, попросили помочь не допустить казнь царской семьи, это раз. Во вторых еще никто нам не озвучил, в чем будет выражаться наша помощь. В конце концов, я повторяю, что если чему суждено было случится, оно обязательно случится, хоть ты голову себе разбей, все во вселенной запрограммировано, и даже это происшествие, которое с нами произошло.

— Ты в этом уверен?

— Я физик и биолог, Стас, поверь профессионалу, ничего в этой жизни не бывает просто так.

Уснули они под утро, так и не притронувшись к бутылке коньяка.

Не спала в своей спальне и Елизавета Павловна. Она долго перебирала фотографии, читала старые письма, плакала, потом долго молилась на икону Казанской Божьей Матери и только когда уже первые солнечные лучи осторожно выглянули из-за леса, Елизавета Павловна забылась в чутком тревожном сне.

Василий, Леха и Вадим, изрядно приняв вечерком на грудь, еще пытались вести кое-какие разговоры, но алкоголь и непростой прожитый ими день, насыщенный столь яркими и невероятными событиями, сделали свое дело, сон пришел мгновенно и неотвратимо.