Два лика Луны

Владимир Гурвич

Одному молодому журналисту главный редактор дает задание взять интервью у забытой кинозвезды, в молодые годы гремевшей по всей стране, и известной своими бурными романами с весьма популярными людьми того времени… Журналист должен выудить у экс- кинодивы подробности ее личной и такой яркой жизни, а в особенности, имена ее известных в то время покровителей, желательно с "клубничными" подробностями, до чего так охочи любители "желтой" прессы…

НОСОВ И НИКОЛЬСКАЯ

Носов приближался к квартире Никольской. И чем ближе он подходил к ее дому, тем сильней колотилось его сердце. Он еще никогда не попадал в подобную ситуацию. Он должен втереться в доверие к женщине, выведать всю ее подноготную, а затем сделать ее достоянием всей страны.

Не то, чтобы эта задача была для него неприемлемой. Перед тем, как идти сюда, он прочитал о Никольской все, что только мог. И был согласен со своим главным редактором — эта еще та штучка. Она использовала других людей, точнее, мужчин на протяжении всей своей артистической карьеры, как используют своих слуг для получения услуг. А когда их получала, то бросала своих партнеров, как ненужный порванный полиэтиленовый пакет. Так что жалеть ее нет оснований.

И все же Носов никак не мог побороть какой-то внутренний дискомфорт, он, словно корабль, бороздил по его душе и лишал покоя и уверенности. Но при этом журналист отчетливо понимал, что на кону большой приз — его будущее. И ради него он должен сделать то, чего от него ждут. А сантименты оставить на потом. Тем более, победителя не судят.

Носов посмотрел на номер дома. Он пришел по правильному адресу. Теперь осталось войти в подъезд, подняться на нужный этаж. И он увидит свою героиню уже не только на фотографиях и фильмах, но воочию.

Звонок домофона застал Никольскую за важным делом — она варила кофе. Еще в молодости она пристрастилась к этому напитку и с тех пор не могла прожить без него и дня. А точнее, нескольких часов. Сегодня это была уже его вторая порция.

Никольская не сразу поняла, что звонит домофон. Она никого не ждала, а потому его зов не сразу добрался до ее сознания. Скорей всего кто-то по ошибке набрал номер ее квартиры, это случается довольно часто. В любом случае у нее нет желания никого видеть.

Звонок в домофон повторился, и Никольская поняла, что это все же не ошибка, кто-то, в самом деле, хочет ее видеть. Она подошла к домофону и надавила на кнопку.

— Кто там ко мне рвется? Я никого не жду, — прокричала для убедительности она в домофон.

Из него раздался мужской голос.

— Здравствуйте, Юлия Владиславовна. Это Вадим Носов.

— Не знаю никакого Вадима Носова. До свидания.

— Да как же, мы же с вами вчера говорили по телефону. Я журналист. Вы сказали, что могу приходить. И час назначили. Вот я и пришел минута в минуту.

Никольская внезапно вспомнила: в самом деле, был вчера какой-то разговор, кто-то позвонил ей и попросил о встрече. В тот момент она была не совсем трезва, перед завтраком выпила пару рюмочек. И не помнит, что она сказала своему абоненту. Кто ее знает, возможно, действительно согласилась на встречу. Вот дура! А теперь неудобно отказывать в ней. Он же не знает, что она в ту минуту мало что соображала. Вечно она заложник своего характера.

— Теперь помню, в самом деле, кто-то вещал по телефону. Так я вам обещала аудиенцию? — на всякий случай спросила Никольская, хотя уже не сомневалась, что так оно и было.

— Вы разве забыли? — донесся сквозь помехи до нее мужской голос.

— Дел других у меня нет, как только помнить всякую ерунду, — буркнула она. — Ладно, верю, что обещала. Я такая, много чего обещаю, а потом жалею. Но раз так, проходите. Только предупреждаю, что я не в настроении с вами разговаривать. И вообще с кем бы то ни было.

— Я готов это вытерпеть, — пообещал ее невидимый собеседник.

— А вам разве не сказали, что когда я не в настроении, то меня невозможно вытерпеть, — сделала она последнюю попытку отменить встречу.

— В общем, говорили, что у вас тяжелый характер.

— И зачем вам его испытывать на себе. Впрочем, если вам так угодно. Входите.

Никольская надавила на кнопку домофона.

«Что ему надо, давно ко мне никто из журналистов не заглядывал на огонек. Ладно, посмотрим, что это за фрукт», произнесла она мысленно короткий монолог.

Носов позвонил в дверь, которая отворилась почти мгновенно. Он вошел в квартиру.

— Здравствуйте, Юлия Владиславовна.

Никольская окинула его изучающим взглядом.

— Вот вы какой, — неопределенно произнесла она.

— Какой?

— Да, совсем молодой. И как только вас ко мне послали.

— А что это, так страшно?

— Некоторые считают меня чуть ли не исчадием ада, — усмехнулась женщина. — Я бы на вашем месте сто раз подумал, прежде чем оставаться здесь.

— Я пришел не для того, чтобы сразу уйти, — заверил ее Носов.

— Я вижу, ради встречи со мной вы готовы на многое. И что вы от меня хотите? Я по телефону ничего не поняла, да и не пыталась понять.

— Наш журнал хочет написать о вас большой иллюстрированный материал. В свое время вы были известной артисткой, вас называли секс-символом эпохи. Читателям будет интересно вспомнить о тех временах. К тому же известно, какая у вас бурная биография. Я в последние дни ее внимательно изучал.

— Вы решили стать моим биографом?

— В каком-то смысле, да. А чем я вам не подхожу?

Никольская еще раз окинула его изучающим взглядом.

— Да нет, вполне. Мордашка симпатичная, рост высокий. Терпеть не могу низкорослых мужчин. Ни с одним низкорослым не спала.

— Какой интересный факт! — радостно воскликнул Носов.

— Я так понимаю, вас интересуют только такие факты. С кем спала, сколько раз, кому и с кем наставляла рога, кого отправила на тот свет и каким способом?

Носов в словах Никольской почуял подвох, но и отступать ему было некуда. Он в очередной раз вспомнил наставление главного редактора.

— По-моему, очень даже интересно. Читатели в восторге от таких подробностей.

Никольская задумчиво покачала головой.

— Значит, моя задача привести в восторг ваших читателей? Очень почетная миссия. И что я должна для этого сделать. Позировать в голом виде?

— Если вы не против, то завтра я приду с фотографом. Он все сделает в лучшем виде.

— У меня дряблая грудь. Он может как-то поправить эту ситуацию?

— Он все может, вы себя не узнаете. Поверьте, все будут в восторге.

— Какая заманчивая перспектива. Вы ко всем с такими предложениями подкатываетесь. Или это только я удостоилась такой великой чести?

— Разумеется, не ко всем, а только к тем, кто этого достоин. В свое время вы были очень известны.

— Я прекрасно знаю, какая у меня была репутация. И вы решили ее использовать по полной программе.

— Что ж в этом такого. Сейчас все так поступают. Да и вы свое получите.

— И что же я получу?

— Очень даже много получите. О вас уже совсем забыли. А после репортажа снова вспомнят. Так что вам есть прямой резон согласиться.

— И я так понимаю, чем пикантней, тем лучше. У вас как в журнале принято давать снимки совсем голых дам или немножко одетых?

— А по-разному. Я бы вам предложил совсем голой. Это всегда больше привлекает. А вы даже очень неплохо для своих лет сохранились. Многие на вас западут.

— Это чрезвычайно лестно, что найдутся те, кто на меня западет. А то уже давно никто не западал.

— Вот видите. Может, прямо сейчас и начнем. А то мне главный редактор отвел совсем немного времени.

— Я должна раздеться?

— Не сегодня, когда придет наш фотограф.

— Как жаль, — разочарованно вздохнула Никольская. — А мне просто не терпится предстать голой. Давно со мной такого не случалось. Может, и вы заодно западете.

— Не исключено. Вы мне нравитесь.

— Я польщена. А вот вы мне — нет. По-моему вы очень наглый примитив. В свое время подобных вам экземпляров я табунами выпроваживала пинками из своих будуаров. Конечно, я была тогда моложе, и мне это легко давалось. Но ради вас чего не сделаешь. Я могу вспомнить былые навыки. И тоже выпроводить вас пинками. Или вы сами уйдете? Как вы предпочитаете?

Носова охватила паника. Еще минуту назад все так прекрасно шло, а сейчас он на грани полного фиаско. Что-то надо срочно делать.

— Послушайте, мы же можем обо всем договориться, — почти взмолился он. — Журнал даже готов вам заплатить. Подумайте.

— Да я еще на этом могу и подзаработать. Какое счастье. Вы правы, от вас надо избавляться только пинками, сами такие, как вы, не уходят. Всегда терпеть не могла наглых юнцов. А знаете, я даже получу удовольствие, выпроваживая вас. Считаю до трех — и начинаю.

— Пожалуйста, я сам уйду. Только потом жалеть будете всю оставшуюся жизнь. Ведь о вас все напрочь забыли, так больше никогда и не вспомнят. Кто теперь знает, что была такая артистка Юлия Никольская? Да расспросите прохожих на улице, никто из них вашего имени и не припомнит. А мы даем вам шанс.

— Начинаю пинать, — предупредила женщина.

— Ну и сидите в этом своем склепе.

— Не твое дело, идиот, — вдруг грубо произнесла она. — Где хочу, там и буду сидеть. И чтобы я больше твою наглую физиономию никогда не видела здесь. И совсем у тебя мордашка не симпатичная, а очень даже противная. Ни одна приличная женщина не захочет иметь с тобой дело.

Носов вдруг почувствовал сильную обиду.

— Если под приличной женщиной вы понимает себя, то мне таких и не надо. А вот вы вышли в тираж и никогда уже в него не войдете.

— Катись.

— Качусь. Счастливо оставаться.

Носов сделал всего несколько шагов и оказался за дверью квартиры Никольской.