Графиня де Брюли. Роман

Владимир Графский

Все изложенное в книге основано на реальных событиях, не без фантазии автора, конечно. Любые совпадения с исторической действительностью являются случайностью.

Глава 2

Какое-то время, выжидая своего шанса, Савелий тоже считал, что он чего-то в этой жизни значит. Но, как часто бывает, человек не видит своих недостатков, а своих достоинств — тем более. Так и Савелий не знал, что лгать, претворяться, жить под маской, угодной современной столичной жизни, у него не было никаких способностей. Правда, в отличие от многих, он смог понять, что с его никому не нужной профессией филолога ни на какое место у «шведского стола» ему рассчитывать не стоит. И тогда наступила ломка. Ожесточенная борьба между наивными юношескими мечтами, пламенными мыслями о свободе, интересной работе, будущем — с одной стороны, и диким, морально опустошенным и даже позорным настоящим, в котором он оказался, — с другой. Битва в душе Савелия изматывала его, вгоняла в глубокую депрессию, убивала интерес к жизни. Но, к счастью, продолжалось это сражение недолго. Однажды, потеряв контроль над собой, он сорвался. Отчаявшись, он выхватил из рук инкассатора метро сумку и сбежал. Так Савелий неожиданно для себя стал вором. Налетчиком. На вопрос, почему он это сделал, Савелий ответить себе так и не смог. В сумке оказалась мелочь, с которой даже Савелий не захотел связываться. Он выбросил сумку в Яузу. Но начало было положено.

После этого Савелий стащил церковную казну, но не из церкви, не в присутствии образов и даже не потому, что ни в каких отношениях с богом не состоял. Деньги он украл из дома батюшки, который почему-то обратил пожертвования прихожан в доллары и хранил их в блестящем сейфе в своей загородной резиденции. Только это, да еще, может быть, наличие трех поповских квартир в центре столицы и пристрастие их хозяина к прелестям современной жизни, убедили Савелия в непогрешимости своего поступка.

Церковных денег ему хватило на несколько лет совсем не нищенского существования, и все эти годы он жил честно, по крайней мере, без стыда перед прихожанами. А вот помыслы о будущей жизни у Савелия были грешны и нередко вызывали у него отвращение к самому себе.

Рано или поздно все заканчивается, и деньги в этом смысле часто опережают время. Савелию надо было снова думать, как сделать так, чтобы деньги были всегда. И в голове вора-филолога созрел сумасшедший замысел. К новой краже он готовился долго, все до мелочей продумывая.

День, который изменит жизнь Савелия, начался необычно. Во время утренней зарядки в окно с силой ударилась птица и безжизненно упала на балкон. Савелий соскочил с велотренажера, распахнул балконную дверь, но птицы нигде не увидел. Позже, за завтраком, Савелий снова вспомнил о птице.

«Как-то все очень быстро произошло…» — подумал он.

И действительно, послышался глухой удар в стекло, перед глазами на мгновение застыла распластавшая крылья птица, ее серо-белая грудка, повисшая набок крохотная головка с длинным черным клювом, и все бесследно исчезло, как сон.

«Трагедия! Несчастный случай! Точно так же и я сегодня, быстро и без следа, должен исчезнуть…» — психологически накачивал себя Савелий.

В машине он опять вспомнил птицу. Когда-то он слышал, что это примета, но вспомнить, какая именно, не смог. А вспомнить очень хотелось, потому что сегодня он собирался вытащить все содержимое из домашнего сейфа известного московского богача, мецената, всеми уважаемого и, может быть, порядочного, неплохого человека.

После этой кражи Савелий серьезно подумывал о переменах в своей жизни. Собирался уехать за рубеж, заняться бизнесом… Представлял себя благородным, уважаемым господином. Планировал зажить честно, обеспеченно, как все миллионеры.

Эту кражу Савелий не отменил бы в любом случае. Даже если бы вспомнил, что птица, ударившаяся в окно, приметой была самой нехорошей, чуть ли не к самой смерти подводила, а в квартире, которую он собирался обчистить, такая возможность была очень даже вероятна. Но к этому последнему своему шагу он проникся так, что считал его неизбежным поворотом в своей молодой, но уже запутанной жизни, поэтому готов был идти навстречу любым последствиям. Другого пути удержаться в ошалевшей московской жизни он не видел.

Савелий рассчитал все до мелочей. Именно в этот день в квартире не должно было быть ни одной живой души, и пройти незамеченным мимо охраны можно было только сегодня. Такого совпадения Савелий выжидал долго. Изо дня в день он ждал, когда в доме будет что-нибудь ремонтироваться.

И вот день настал. Хозяин квартиры по некоторым данным был в отъезде, а в доме с самого утра трудилась бригада ремонтников лифта, что давало возможность, надев строительную каску, под видом рабочего пройти мимо охранника.

К замкам у Савелия был природный интерес, возможно, даже талант. Они его с детства интересовали больше, чем бесполезные игрушки, кубик-рубик, головоломки, шахматы. Проникая в секреты замочных скважин, прислушиваясь к скрежету металла, он получал истинное удовольствие. Кто знает? Если бы не это его увлечение, может быть, он так и прожил бы жизнь учителем русского языка?

Квартира была напичкана антиквариатом, старинными картинами, драгоценными камнями, золотом и прочей дорогостоящей мишурой, но все это Савелия не интересовало. В ценностях домашней обстановки он не разбирался. Да и деньги его интересовали лишь как средство выживания.

К любой неожиданности хороший вор всегда должен быть готов, но к такому… Савелий только успел подобрать код к сейфу, как откуда-то из глубины квартиры донесся разговор. Разговаривали мужчины. Савелий закрыл сейф, осмотрел комнату. Ни балкона, ни шкафа… Единственное, что оставалось, — тяжелые, как занавес в театре, шторы по обеим сторонам окна. Беззвучно скользя по паркету, он затаился за ними.

Дверь распахнулась так резко, что штора шевельнулась, коснулась лица Савелия. Ощущение страшное, будто по ту сторону штор образовалась пропасть, и пол под ногами вот-вот обрушится. Ощущение, при котором хочется крикнуть: «Мама!». Мгновение и осознание неизбежной гибели сменяется поиском спасительного выхода. А его нет. И вот, Савелий уже начинал придумывать легенду, по какой такой нелепой случайности он оказался за шторами. Первая мысль: ошибся квартирой… домом… улицей… городом? Но кто в это поверит?

Мысли прервал нервно дрожащий писклявый мужской голос.

— Хотел посмотреть на деньги? Смотри! Но получишь ты их только в обмен на бумаги, из рук в руки.

Савелий почувствовал, как под ногами содрогнулся паркетный пол от колес тяжелой двери сейфа.

— Все знают, у тебя денег много, но сам говоришь, из рук в руки… Мы должны видеть деньги! — послышался голос с кавказским акцентом.

— Смотри! Доволен? — снова взвизгнул дрожащий голосок.

«По всей видимости, этот писклявый голос принадлежит хозяину квартиры, — подумал Савелий, — странно, как быстро он слетал в Лондон и обратно».

— Не нужно кричать… Что ты так нервничаешь? Вижу, деньги есть… — обнаружился еще один мужской голос, уже без акцента.

— Ну а теперь я хотел бы посмотреть на бумаги! Куда нам за ними теперь ехать? Как в детском саду! Я, братцы, миллиардами ворочаю! Для меня все, что ты видишь здесь, — копейки, мелочь, мусор, а ты: «Покажи, покажи деньги!» — передразнил кавказца писклявый голос. — Чего молчишь? Куда за бумагами-то ехать? — неуверенно, но с гонором взвизгивал голосок.

— Зачем гонишь, зачем кричишь! — спокойно, с издевкой шипел кавказец. — Бумаги уже здесь. Ты давай деньги отсчитывай!

— Ничего я отсчитывать не буду! Я сказал, из рук в руки! Ты не веришь — ты и считай!

Послышался шелест бумаг. Кто-то, видно, читая, проверял бумаги, громко перелистывал страницу за страницей.

На некоторое время наступала тишина. Такая тишина, что слышно было, как кто-то сопел и где-то в просторах комнаты тикали часы. Эта тишина, как пытка, изводила Савелия, заставляла сдерживать каждый вдох и выдох. Ему казалось, что он не выдержит, вот-вот упадет без сил. Нестерпимо хотелось ухватиться рукой за подоконник, а то и того хуже, отдернуть штору и сделать шаг.

— Как будто все на месте! — наконец раздался писклявый голос. — В этом чемодане половина. Если вы его поднимете. Можете проверить. Остальные складывайте в эти сумки! Только как ты собираешься все это вынести? Ладно, не мое дело. Я оставлю вас… Позвонить должен, а вы отсчитывайте, не стесняйтесь.

Комната ожила. Послышался звук застежек-молний и шелест купюр. Снова резко открылась дверь, и снова, неожиданно дрогнув, штора коснулась лица Савелия. Сил больше не было выдерживать эту пытку, и Савелий уже всерьез подумывал сдаться. Но вдруг раздались два щелчка, похожих на выстрелы из воздушного ружья.

«Выстрелы с глушителем…» — подумал Савелий. И от этой мысли у него открылось второе дыхание. Теперь ему казалось, что он может стоять так вечно.

— Я же просил, не здесь! Не могли вывести их? Теперь мебель от крови отмывать! Унесите их в ванную! — по-хозяйски взвизгивал обозленный противный голос. — Я же просил! Заклейте же им чем-нибудь дырки, в конце концов! Хлещет, как из поросят!

— Сейчас… Только фотографии сделаем и унесем… Да не волнуйтесь вы так… санитары все уберут! — вещал спокойный и уверенный, как у диктора телевидения, голос.

Несколько раз щелкнул фотоаппарат, сверкнула вспышка.

— Положите чемодан и сумки в сейф! — скомандовал тот же писклявый голос. — Да что же из них так кровища хлещет?! Сделайте что-нибудь! Я же просил! Уберите все это быстрее с глаз долой!

Не видя происходящего в комнате, Савелий уже так успокоился, что голоса напоминали ему трансляцию скучного современного детективного сериала, и ни о какой сдачи в плен он уже не думал. Наоборот, в нем поселилась уверенность, что, если его обнаружат, он сможет за себя постоять, и уже нащупывал в кармане ключи, брелоком для которых служил малюсенький перочинный ножичек с острым, как опасная бритва, лезвием.

— И как долго вы собираетесь хранить у себя эти деньги? — спросил спокойный голос.

— Сколько надо, столько и будут лежать, и хватит об этом!

— Интересно вы рассуждаете, Абрам Романович! Эти деньги мы в банке под расписку брали…

«Ага, значит, я не ошибся, писклявый голос — это Абрам Романович, он и есть хозяин квартиры, собственной персоной», — подумал Савелий.

— Прекратите! В банке, в склянке! Поживей уносите отсюда эту гадость в ванную. Вы долго возитесь! Вот-вот появятся санитары, и никого из нас они здесь не должны видеть!

В ответ послышались неразборчивые, еле слышные причитания. Все шло к концу. Савелий

почувствовал уверенность в своей безопасности, хотя и понял, что еще должны прийти какие-то санитары и что времени у него мало.

«Ничего, все замечательно… Не надо мешки затаривать, сами все уложили», — подумал Савелий

— Такой красивый и большой у вас сейф, Абрам Романович, но почему-то пустой, — пошутил спокойный голос.

— Не твое дело! Мне нет необходимости хранить наличные дома…

— А-а-а… Тогда понятно…

Паркет снова зашевелился. Сейф захлопнулся. У Савелия отлегло от сердца. Стало как-то совсем спокойно, будто опасности не было и в помине.

— Абрам Романович, дайте мне код от сейфа на всякий случай, — приказал уверенный голос.

— Это еще зачем?

— Говорю же, на всякий случай…

— Какой еще «всякий случай»? Почему я каждому должен давать ключ от своего сейфа?

— Я вам уже давно не каждый! Вам напомнить, как мы были связаны раньше, да и сейчас?

— А ты меня не пугай! Возьму и вас закажу! Как вы мне все надоели, боже праведный…

— Ну что прикажите мне делать? Звонить, жаловаться на вас? Я же отсюда без кода не выйду, да и вы тоже.

— Шесть восьмерок по часовой стрелке подряд, потом три раза букву «а» в обратную сторону и три раза букву «р» в ту же сторону.

«Все правильно», — подумал и как бы похвалил себя Савелий.

— А за деньги все равно вы отвечать будете, хотя для вас, как вы выразились, это мусор…

— Забери ты их, эти деньги! Я тебе в придачу еще сто миллионов дам! Забери их, но только навсегда забудь обо мне. Сгинь с глаз моих! Я порядочный, честный человек! Это твой хозяин наследил… Я тут ни при чем! — в бессилии, чуть не плача выкрикивал хозяин квартиры.

— Мне до вас тоже никакого дела нет. Я на службе, выполняю свои обязанности. Кто и где наследил — не мое дело! А вот доложить о вашем поведении и настроении я обязан по долгу службы.

— Напугал! Смотри, трясусь весь от страха!

Продолжение разговора доносилось уже из другой комнаты, а потом голоса стихли, и входная дверь захлопнулась.

Савелий открыл сейф, но снова услышал непонятные звуки. Из ванной доносилось хриплое дыхание. Один из застреленных очнулся!

— Прости, мужик! Рад бы помочь тебе, но никак не могу! — посочувствовал Савелий, подложил кавказцу полотенце под голову и вернулся к сейфу.

Рисковать Савелий не захотел. Он вытащил сумки и чемодан на балкон соседней комнаты, выходящий во двор, что-то привязал к перилам, сделал какие-то замысловатые петли. Выстрелом из рогатки перекинул тонкую леску в соседний двор и вернулся в ванную. Раненый в грудь человек лежал с открытыми глазами и был в сознании.

— Позвони… — не шевеля губами, прошептал еле слышно кавказец.

— Прости, мужик! Не могу. Я знаю, что произошло, но я вор, понимаешь? Не могу! Я должен уносить ноги, или меня так же, как и вас, шлепнут… Понял? Прости…

Но уйти оказалось непросто. Савелий чувствовал, что не сможет оставить человека вот так, без помощи.

— Ты кто?

— Шота… Малыш… — еле шевельнулись губы кавказца.

— Малыш? — удивился Савелий.

Кавказец показался ему великаном. Рослый, широкоплечий, он совсем не выглядел малышом.

— Кличка что ли? — спросил Савелий.

Кавказец в знак согласия кивнул, забегал глазами, неожиданно резко протянул перед собой правую руку, попытался поймать руку Савелия, вздрогнул и сделал долгий выдох. Бледное его лицо сделалось серым, каменным. Савелий закрыл ему глаза, нацепил каску и так же, как вошел, вышел из дома, столкнувшись в подъезде с двумя дюжими молодцами, совсем не похожими на санитаров, только что в белых халатах да с носилками в руках.

В соседнем дворике Савелий потянул на себя леску, на которой вытянул пластмассовую ленту, похожую на шпагат. Потом где-то за что-то дернул, и чемодан с сумками мгновенно, как будто падая с балкона, заскользили по шпагату вниз.