Царская опрометь

Владимир Горбань

Жил-был Царь. И было у него большое богатое царство с огромным количеством верноподданных чиновников, начальников и генералов. А вот народец Царю достался не в радость: пьющий, не желающий работать, скандалящий… И решил Царь, начитавшись диссидентской литературы, провести в своем царстве радикальные реформы, ввести в стране демократию… Нововведение по разным причинам было активно поддержано отдельными представителями многих социальных групп населения… Эта политическая сказка посвящена Перестройке, событию давнему, интересному и неоднозначному…

Глава 2

Запретил Царь народу чифирить и чаевничать, да, как испокон века до него то не раз было, маху дал, просчитался. Опустела казна без главной статьи доходов. Не на что стало в достатке содержать могучую армию, непотопляемый флот, тайную полицию, скорый суд, свирепую прокуратуру, министерства и ведомства, бюро и главки, канцелярии и конторы, паспортные столы и прочие государственные структуры. Заверещали генералы и министры, судьи и прокуроры, чиновники и паспортистки. И цены за кордоном на нефть и газ, как назло, упали. Рухнули цены буквально, как гнилое дерево от легкого ветра.

А народу все нипочем. Исчезли чай и сахар, стали граждане мяту и куриный помет заваривать. Исчезли сигареты, народ принялся сухую листву курить. В магазинах шаром покати: ни колбасы, ни сыра, ни куриных ног. А в холодильниках у людей все есть: и пупки индюшиные, и ливер трех сортов, и пара бутылок чая на всякий пожарный случай. Парадокс! Никто не худел и в голодный обморок не падал. Даже в неурожайные годы народ продолжал анекдоты сочинять. Один похабнее другого. Талоны в гастрономе отоварят, и давай над Царем и Царицей угорать. Особенно угорала и чумилась опять таки творческая интеллигенция. Получили высшее образование на халяву, им бы Царю — батюшке ноги за это целовать и оды хвалебные сочинять. Так нет, чаи на кухне гоняют, жизнью политической недовольны. Гражданские права и свободы вынь им и положи на блюде.

А Царь — то в душе добрым был. Сам родом из крестьян, все детство в лаптях проходил. С мальства сопливого в колхозе на быках зябь пахал, трудовой орден, трудясь комбайнером, заработал. Потом его как орденоносца отправили всем колхозом в стольный град учиться на философа, гибкого ума — разума набираться…

Быстро сказка сказывается, да не быстро политическая карьера делается. Однако стал бывший колхозный паренек Царем…

И вот однажды нашло на Царя затмение ума, какое — то. То ли пирожок с капустой несвежий съел, то ли чаю крепкого накануне лишку выпил. Пелена, какая — то густая на мозги его опустилась. Придремал Царь на троне, а во сне ему вроде как внутренний голос чушь всякую взялся нашептывать. В общем, помутился в рассудке слегка Царь — батюшка. И сам того не заметил. И Царица сразу внимания не обратила.

Долго сказка сказывается, да быстро дело лихое делается…

Едва оправился Царь от бодуна, начался у него реформаторский зуд. Да такой чесучий, спасу нет! Вызвал Царь к себе в палаты каменные Змея Горыныча, начальника тайной полиции и спрашивает его с колхозной хитрецой в голосе:

— Ну, как там, Горыныч, народец мой поживает, добра наживает? Нет ли у него обид, каких и пожеланий?

— Да ничего, не жалуется народ, — отвечает генерал, — недавно провели митинг в поддержку голодающих за бугром. На прошлой неделе бревна на субботнике таскали. Новая партия молодежи уехала за Байкал строить узкоколейку.

— Пьют? — голос Царя посуровел, а глаза заблестели.

— Врать не стану, не без этого, батюшка. Но ситуация находится под неусыпным моим контролем.

— Где берут?

— Сами заваривают.

Царь почесал лысину, задумался. Он же по молодости в столичном университете диалектику пять лет изучал. Но многое не мог понять. Многого та диалектика не объясняла.

— Тут вот что, — Царь вдруг пододвинулся вплотную к Змею Горынычу и перешел на едва слышный шепот, — пора нам какие — то радикальные меры принимать. Понимаешь, о чем я?

— Сажать будем? — оживился генерал.

— Типун тебе на язык. Я что — Ирод? Я сам на сеновале родился, плоть от плоти народной. Да и ты, согласно личному делу, в бане зачат был, а не в палатах каменных.

— Стрелять будем? — обрадовался Змей Горыныч, потирая мозолистые от «Маузера» руки. Он одинаково замечательно стрелял с обеих рук.

— Да ты что, совсем офонарел в своем пыточном подвале? — Царь замахнулся на генерала своим тщедушным кулаком. — Где мы раздобудем столько сухих патронов?! Надо как — то иначе действовать, как — то перестраиваться надо. Ты бы заслал верного казачка за бугор. Надо разведать их секреты, опыт передовой перенять.

— Травить будем?

— Да ну тебя к лешему! — Царь совсем рассвирепел. — Перестраиваться будем. На английский или французский манер. Может, правы наши диссиденты, может, действительно нам забугорной демократии не хватает?

— Чего? — у Змея Горыныча от удивления все шесть глаз вылезли на лбы. — Может, лучше десяток — другой свинокомплексов построим или полсотни бараков со всеми удобствами? Народу такие фокусы нравятся.

— Этим потом займемся, при развитой демократии. Всех потом накормим и переселим. Короче говоря, ступай восвояси, через недельку отчитаешься мне о проделанной работе.