Римские каникулы

Владимир Владмели, 2020

Герои рассказов В.Владмели – наши современники. Они спорят со своим начальством, ссорятся и мирятся, переживают горе и радости, победы и поражения. Автор с тонким юмором описывает их жизнь, но отсмеявшись над забавными эпизодами, иногда хочется плакать. Эта трагикомедия человеческого существования сопровождает героев книги и на родине, и в эмиграции.

Происшествие

(Советский Союз, Москва, 1970е годы)

1.

Я ужасно себя чувствовал, и мне очень не хотелось выходить из дома, а поскольку еды у меня не было, я позвонил своему лучшему другу.

— Серёга, привет. Это Женя говорит. У меня ангина, я хотел бы её вылежать. Ты можешь мне продукты привезти?

— Конечно, привезу, жди.

Вскоре в моей квартире раздалась звучная соловьиная трель. Это была моя гордость: электронный дверной звонок собственной конструкции и я ожидал, что Сергей непременно спросит, где я его взял. Я думал, что ему на это ответить, но открыв дверь, увидел двух незнакомых мужчин.

— Вы Александр Иванович? — спросил один.

— Какой ещё Александр Иванович, — недовольно ответил я, пытаясь захлопнуть дверь, но незваный гость был уже в квартире.

— Еще кто-нибудь дома есть? — спросил он.

В городе в последнее время участились квартирные кражи и жителям советовали не открывать незнакомым людям, но я занимался боксом и был уверен, что в любой ситуации смогу за себя постоять. Отправив вошедшего в нокдаун, я уже готов был разделаться и с его напарником, но тот успел набросить мне лассо на руку и дернул на себя. Меня выбросило на лестничную площадку, а первый нападавший аклимавшись, стал тащить меня в квартиру. Я сопротивлялся, как мог, но воры действовали очень слаженно. Все мои попытки вырваться оказались безуспешными, и один из них стал давить на сонную артерию. Он лишь чуть-чуть промахнулся, но я притворился, что теряю сознание. Нападавшие поддались на уловку и немного расслабились. Я воспользовался этим и, вырвавшись, бросился на лестничную площадку, однако уйти от преследователей не успел. Они вновь навалились на меня и потащили обратно в квартиру. Я решил, что дома меня наверняка убьют, и уперся ногой во входную дверь. Грабители пытались меня связать, но схватив одного из них за пальцы, я стал их выламывать. Бандит взвыл, однако его сообщник добрался-таки до сонной артерии и моя хватка ослабла.

Понемногу начали собираться соседи. Близко они не подходили, но на сражение смотрели с интересом, а из боковой квартиры, приоткрыв дверь на всю длину цепочки и удобно устроившись на стуле, за дракой наблюдала баба Настя. Рядом, покачиваясь и икая, стоял её сын Саша.

— Помоги-и-и-ите, — кричал я, — мили-и-и-цию!..

Одежда моя была изорвана, лицо в крови, а глаза, и без того болезненно слезившиеся, сверкали сумасшедшим блеском.

Нападающие в кратких промежутках между бросками, захватами и попытками меня связать, сказали соседям, что они санитары из психоперевозки и приехали за пациентом, а у подъезда их ждет машина. Соседи послушно выглянули в окно — там, действительно, стояла «Скорая», потом они перевели взгляд на дерущихся и под пальто увидели белые халаты.

Я же машины видеть не мог, а халаты меня не убедили. Ведь наиболее изощрённые домушники ходили на дело с инструментами водопроводчика или в костюмах Снегурочки и Деда Мороза.

Соседи продолжали наблюдать за происходящим. До сих пор никто из них не видел, как фиксируют психа. Правда, до сих пор они и меня считали нормальным, но ведь чего в жизни не бывает. Тем более, выглядел я, действительно, странно: небритый, взлохмаченный, со слезящимися глазами. Возможно, по их мнению, такие глаза не могли быть у нормального человека.

— Милицию, — хрипел я, уже не в состоянии сдержать натиск санитаров. После длительной борьбы им удалось затолкнуть меня в квартиру и связать.

— Ну что, — спросил один из них, когда я уже беспомощно лежал на полу, — позвоним шефу?

— Нечего звонить, и так всё ясно, — ответил другой, — только паспорт надо взять.

Он обшарил комнату взглядом и, обращаясь ко мне, спросил:

— Где документы, дурила?

Я молчал, твёрдо решив продать свою жизнь как можно дороже. Когда один из нападавших подошёл к телефону, я оттолкнулся грудью от пола и, изловчившись, так укусил его за ногу, что сразу же уперся зубами в кость. Они стали бить меня, чем попало и куда попало, но я только сильнее сжимал челюсти.

***

Очнулся я на кровати, руки и ноги мои были развязаны. Я с трудом дотянулся до телефона, набрал 02 и сказал, что меня пытались ограбить.

— Фамилия?

— Брускин.

— Адрес?

— Железнодорожная 1, квартира 27.

— Сейчас приедем.

Голова у меня кружилась, меня тошнило, а правый бок болел так, как будто были переломаны рёбра. Я пошел в ванную и поставил голову под холодную воду. Стало немного легче. Я накинул полотенце на голову и собрался лечь, но в этот момент зазвонил телефон.

— Товарищ Брускин?

— Да.

— Дежурный Фролов, тридцать пятое отделение милиции. Выяснили мы ваше дело. Это не ограбление. Люди, которых вы не хотели пускать — санитары из психоперевозки. Они перепутали Железнодорожную улицу и Железнодорожный проезд. Так что всё в порядке, можете не беспокоиться.

— Конечно, всё в порядке, — сказал я, — только у меня сотрясение мозга, перелом двух ребер и синяки по всему телу, — я перевел дыхание: мне трудно было говорить, однако, я все-таки закончил, — но разве это повод для беспокойства?

Повесив трубку, я вызвал"Скорую".

— Что у вас? — спросили меня.

— Перелом двух ребер и сотрясение мозга.

— Где это вас так угораздило?

— Ваши коллеги из психушки поработали.

— А вы у них на учете?

— Нет, это они по ошибке.

— Адрес?

— Улица Железнодорожная 1, квартира 27. Только не спутайте с Железнодорожным проездом. Там как раз и живет их клиент.

Повесив трубку, я стал переодеваться. Простые движения давались мне с большим трудом, и вся процедура заняла около получаса. Не успел я её закончить, как запел мой электронный соловей. Наученный горьким опытом, я взял молоток и заковылял к двери.

— Кто там?

— Открой, это Марков.

По голосу я узнал друга своих родителей Виктора Николаевича Маркова, который был участковым терапевтом и иногда подрабатывал на «Скорой». Войдя, Виктор Николаевич внимательно посмотрел на мою избитую физиономию, разорванную одежду и остановил взгляд на молотке.

— Что случилось? — спросил он.

Я рассказал.

— Ложись, я тебя посмотрю. Только сначала молоток отдай.

***

На следующий день позвонил Сергей.

— Алло, Женя? Ты еще не выздоровел?

Я набрал воздуха, желая высказать своему приятелю всё, что о нём думаю, но глубокий вдох больно отозвался в правом боку и я лишь сказал:

— Нет, не выздоровел, а пока ты ехал, на мне испытали новое лекарство и теперь у меня кроме ангины ещё сотрясение мозга и перелом двух ребер.

— Ну и шутки у тебя, старик.

— Это не шутки, старик.

— Ну, не мог я вчера приехать, извини. Ты знаешь, иногда бывает такое

стечение обстоятельств, что трудно поверить.

— Знаю.

— Но сегодня, я кровь из носу к тебе приеду.

— Не надо, старик, ко мне уже приезжали и кровь из носу пустили.

2.

Когда я пришёл к врачу, он сказал:

— Я смотрел рентген, у тебя все рёбра целы.

— Отлично, — обрадовался я, — но тело у меня ломит так, что я не могу пошевелиться.

— Это нормально, ты ведь дрался с двумя здоровыми мужиками и, судя по всему, довольно долго, а это большая физическая нагрузка, после неё мышцы и должны болеть.

Я вспомнил, что иногда после длительных тренировок я чувствовал то же самое.

— Я выпишу тебе бюллетень на две недели, — сказал Марков, — а ты подай на санитаров в суд.

— Так ведь они меня по ошибке.

— Какая разница, ты на себя в зеркало посмотри.

Вернувшись, я так и сделал, а затем после некоторых колебаний позвонил в психоперевозку.

— Да, мы уже знаем, — сказала секретарша, — бригаде объявили выговор и лишили квартальной премии. Они хотели приехать к вам извиниться, но не знали, когда вы будете дома.

— После их визита далеко ходить я не могу, так что могут приезжать в любой момент.

— Одну секундочку, они только что вернулись с вызова, передаю им трубку.

— Добрый день, дорогой, — раздался бархатный голос, — ты уж нас извини, мы ведь не со зла, да и то лишь после того, как ты у моего напарника пол ноги откусил. Теперь он по твоей милости с палочкой ходит, и уколы от бешенства делает.

— Так ведь у вас работа такая, не бей лежачего.

— Ха-ха-ха, — а ты остряк. Как тебя зовут?

— Женя.

— Так вот, Женя, ты лучше нам посочувствуй, ведь если сумасшедшим что-нибудь придёт в голову, у них силы удесятеряются и с ними даже тренированным людям не сладить. У нас ‘такие случаи бывают, рассказать — не поверишь.

— Расскажи, поверю.

— Хорошо, дорогой, к концу дня мы заедем к тебе с бутылочкой. Или ты спирт предпочитаешь? У нас ведь чистый, медицинский.

— Да, я не знаю…

— Ну, хорошо, жди нас часов в семь.

— Ну и ну, — подумал я, не зная, что делать: то ли накрывать на стол, то ли подавать в суд. А может сначала выпить, а уже потом в суд.

Я лёг на диван и задумался…

Проснулся я через несколько часов и, ничего не решив, вышел на улицу. На лавочке у подъезда сидела баба Настя.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Нормально, — ответил я, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «старая карга».

— Да, здорово они тебя отделали, но ты на этом можешь хорошо заработать.

— Я своим здоровьем не торгую.

— Ну и зря. Мой бы Сашка их так просто не отпустил. Мы бы с них тыщ десять сорвали.

— С этих бы не сорвали.

— Почему?

— Потому что они из КГБ, они только маскировались под скорую помощь, знаете как в сталинские времена.

— Что же ты такого сделал? — насторожилась баба Настя.

— Я ничего не делал, это они за Сашкой приезжали, они и меня первым делом спросили, не я ли Александр Иванович?

— А что им от него надо? — спросила баба Настя, которая слышала этот вопрос.

— Говорят, он в магазине выражал недовольство политикой партии в области цен на спиртное.

— Это он по пьяному делу, кто ж это всерьёз принимает?

— Вот вы им и объясните, когда приедут.

— А что, они собираются приехать?

— Да вот они, — кивнул я на подъехавшую раньше времени машину. «Скорая» остановилась и из неё вышли два санитара. Один из них шёл с палочкой и сильно прихрамывал.

Баба Настя с необычным для её лет проворством побежала к себе, растолкала сына, велела ему быстро одеться, спуститься по балконам на улицу и ехать в деревню. Саша, не проспавшись и не опохмелившись, понял только, что ему надо от кого-то бежать и, наскоро одевшись, вышел на балкон. Санитары между тем подошли ко мне.

— Привет, жертва ошибки. Ты прекрасно выглядишь для больного, на тебе пахать можно, пойдём, отметим знакомство. Они взяли меня под руки и не торопясь повели наверх, развлекая по дороге историями из своей практики. Около самых дверей нас остановил крик, раздававшийся с улицы:

— Помогите, спасите, врача!

Санитары переглянулись и, не сговариваясь, побежали вниз. При этом укушенный забыл и про боль в ноге и про палку. Я медленно пошёл за ними. Меня обогнала баба Настя, которая первая оказалась около своего сына. Она размахивала своей клюкой и, не подпуская санитаров, истошно голосила:

— Не дам, Сашка ничего не делал. Это вам не тридцать седьмой год, чтобы без суда и следствия. Вы должны ордер на арест показать. Товарищи, помогите, невинного человека с балкона сбросили, а теперь в тюрьму забрать хотят.

— Что ты мелешь, старая. Мы из «Скорой», — сказал один из санитаров.

— Знаю я вашу «Скорую», вы уже одного чуть на тот свет не отправили, теперь за другим приехали. Вас все видели, все засвидетельствуют, что вы тут творите!

— Как же, засвидетельствуют, — злорадно подумал я и посмотрел на окна своего дома. Как и накануне соседи с интересом наблюдали за происходящим, но вызывать милицию никто не торопился. Только хозяин клумбы, в которую упал Саша, высунулся из окна и сказал:

— Правильно вы его взять хотите, товарищи. По нему уже давно тюрьма плачет, он не первый раз мои цветы ломает. Его надо изолировать.

— Тебя самого надо изолировать, мичуринец, — закричала баба Настя.

***

К врачу я пошёл через неделю.

— Что, уже выздоровел? — спросил Марков.

— Да.

— Это санитары тебя уговорили на работу выйти?

— Виктор Николаевич, из-за этого случая им выговор вкатили, премии лишили и в должности понизили.

— А ты у них прощения попроси.

— Они тут не при чём, просто мне дома сидеть надоело.

— Ладно, если ты так хочешь, я тебя выпишу, а друзьям твоим из психоперевозки скажу, что не зря они за тобой приезжали. У тебя действительно с головой не всё в порядке. На Наполеона, ты, конечно, не потянешь, но если тебе отрезать ухо, то за Ван Гога сойдёшь.

***

Произошло это очень давно, но слова врача до сих пор беспокоят меня, и иногда я думаю: «А действительно, всё ли у меня в порядке с головой». После этого я обычно смотрю в зеркало и, убедившись, что оба уха на месте, успокаиваюсь. Конечно, с моей головой всё в порядке. Не хватает только треуголки, мундира и эполет.