Вользевир

Владимир Биндей

Мир – весьма страшная штука, он скрывает в себе бесчисленное количество существ, готовых разорвать тебя в клочья. Лишь барьер, разделяющий миры, спасает от гибели человечество, но и его время не вечно…

Глава 7

Утром Ник, все-же решился задать матери несколько вопросов.

— Мам, а откуда у тебя шрам на брови?

(Линда, растерявшись, на секунду задумалась)

— С велосипеда упала (неуверенно сказала она, ее ввел в ступор этот вопрос. Перед глазами воссоздалась картина произошедшего, тяжелый удар Джерарда и ее бессознательное тело. Ник, заметил, что ее аура плавно перетекает из зеленного в желтый, она врет)

— Мам, как Джерард попал в психиатрическую лечебницу? (прямо спросил он, в глазах матери, побежала паника, она не хотела об этом говорить, тем более с Ником)

— Ник, давай больше не будем поднимать эту тему, Джерарда положили в больницу потому что он болен. (Ей было не приятно об этом говорить, и Ник это заметил. Линду захватывала всепоглощающая боль утраты, она понимала, что отца в добром здравии больше не увидит. Год назад она навещала его последний раз. Джерард был одним из буйных пациентов, поэтому она видела отца, привязанного ремнями к кровати. Джерард находился в своем сознании, но разум его по-прежнему одурманен, речь была тихой, но внятной.

— Ааа… пришла, подстилка бесовская, а где твой выродок?

— Прекрати, Пап… (По ее лицу покатились слезы, печаль заполняла ее душу. Она видела, как родной отец, лежал прикованный к кровати, с полностью обезумевшим лицом, которое походило на звериный оскал, он суетливо дергался, пытаясь освободиться от ремней.

— Убей его Линда, пока не поздно, убей.

После этого визита, Ли поняла, что окончательно лишилась отца, нужно пережить эту утрату, и идти дальше. Ник видел, как ее глаза мокреют, а голос переламывается от печали.

— Ник, сынок, давай больше не будем подымать эту тему? никогда.

(Не успев задать самые главные вопросы, почему его сдали в школу при храме, и почему ему не сказали раньше, что Джерард был директором той школы, он твердо решил, что больше не будет напоминать матери про Джерарда, тем самым, избавит ее от лишней душевной боли.

***

— Здравствуйте мистер Вильямс (звонко проговорил, Ник)

— Ооо, юный джентльмен, здравствуй, здравствуй… или зятек? (он захохотал, и демонстративно поправил усы, пальцами, правой руки) — Мия, о тебе все уши прожужжала (мистер Вильямс снова захохотал) — Как же вы (дети) быстро растете… (он с ностальгией глянул в перед, и добавил)

— Проходи, малой, где первочки сидят знаешь.

Мистер Вильямс, подождал пока Ник займет свое место, наблюдая в зеркало заднего вида, и двинулся дальше по маршруту. Все уши прожужжала значит (щеки Ника порозовели, глаза засияли, а лицо растянулось в улыбке, он забыл обо всем, о монашке, о горе скрипаче, весь вчерашний день сдуло одной фразой «Все уши прожужжала»

Автобус резко затормозил, дабы не сбить, внезапно выбежавшую, собаку. Портфель Ника повалился на бок, из него посыпались книги, собранные на сегодняшний день, собрав их обратно, Ник взял книгу данную, Отцом Джонатаном, и затаил дыхание, медленно, перевернул лицевой стороной к верху, ее там не было, портфель дернулся и засиял красным, она там?

— Привет, Ник (сказал Майк, забрал портфель с сидения и плюхнулся в место него) портфель перестал сиять)

— Привет Ник (тоненьким голоском проговорила Мия)

— Привет, привет

Автобус чуть переклонился, и едва ощутимо со стороны в сторону покачнулся, девочка-желе приземлилась там же где и вчера (круглое как репка лицо, светилось от счастья, причиной того послужила, начатая плитка шоколада в руке)

Класс вошел на территорию храма, погода сегодня хорошая, пели птицы, светило солнце, приятно согревая кожу, дул легкий ветерок. К храму вела длинная асфальтированная дорожка, с множеством лавок, за которыми, красовался осенний парк, здесь было приятно находится, в воздухе висело спокойствие, умиротворение, общую картину портил, лишь пристающий ко всем Джош Тейлор (плакса-наглец)

Он как назойливая муха, докучал всем, так и ждал пока кто-то прихлопнет его скрученной в цилиндр газетой. Дети подошли к большим могучим дверям. Сомнений не было, это был тот самый Храм с обложки книги. Находясь перед Храмом Ник не чувствовал тревоги или страха, только любопытство, и еще чувствовал, как беспокойно бьется сердце Мии (она стояла и накручивала волосы на указательный палец) Ник посмотрел на нее, стоит, дрожит, как у кабинета стоматолога, когда подходит очередь) Он взял Мию за руку, и сказал

— Все будет хорошо, не бойся

— А я и не боюсь (уверенно прошептала она, не решаясь признаться, что на самом деле ее пугала, одна из статуй в Храме. Мия чуть сжала пальцами, руку Ника и сказала)

— Я уже здесь была, с родителями, там внутри странные люди, они сидят у дерева, и молятся днями на пролет, а молитвы у них на каком-то стронном, не понятном язык, от этого немного жутко, но мама говорит, Храм, это самое безопасное место на земле, и в любой ситуации, бог поддержит, и защитит.

Миссис Куппер, велела детям оставаться у ступеней, сама молодая учительница поднялась и зашла в могучие, дубовые двери Храма, здесь явно почитали этот вид древесины, перила и ступени тоже были дубовыми. Джош Тейлор, не смотря на указание Миссис Куппер, побежал по ступеням, и что есть силы, пнул по дверям ногой, он стал нелепо кривлять рожу, на закрытую дверь или на недавно вошедшую учительницу. На этот звук, практически сразу откликнулась богослужительница, дверь приоткрылась и бледная не видящая солнца рука, затащила хулигана вовнутрь, не уважение к святым местам, каралось розгой, дети не исключение, это будет для него сюрпризом…

Через некоторое время вышел, Святой Отец, в торжественном наряде, ухоженная борода опускалась на новую черную рясу, по плечам свисали, будто два полотенца доставая до пояса, это были письмена Аринуэля, на груди висел золотой медальон, в виде дуба и сына божьего на нем. В руке Святой Отец держал кадил, из него шли тоненькие струйки дыма, они практически мгновенно растворялись в воздухе. Запахло жженной древесиной и ментолом, пахло еще чем-то слегка слащавым. Ник так и не смог разобрать что это было.

Святой Отец, пригласил класс в Храм. Деревянный, слегка скрипучий пол, закрывала длинная красная дорожка, идущая от двери, вдоль скамеек, и до начала не большой сцены, от куда Святой Отец вел проповеди.

— Присаживайтесь, дети (шепнул Отец Джонатан) вам будет полезно это послушать.

В это время, в Храме проводился обряд «привязи» новорожденное дитя, помещали в церемониальную чашу, прежде заполненную водой, из озера «Горя» и читали письмена светлого пути, дабы привязать дух к душе новорожденного, который будет охранять дитя, от того что скрывается во тьме, от одержимости, от безумия. Самое тяжелое для младенца его возраста, не то что его бросят в медную чашу с холодной водой, и прочтут молитвы «привязи», а то что по завершению обряда, ему выжгут клеймо «светлого пути»

Класс сел на скамью ближе к месту «привязи» Монахи в черных рясах, и капюшонах на головах, окружили церемониальный алтарь, Отец Джонатан поднял нагое тело младенца выше головы, и протянул слова, будто запел.

— Защити отец небесный, юное чадо, да воздай ему по заслугам.

Во имя «светлого пути»

И булькнул в чашу дитя, полностью с головой, по храму раздалось эхо, звонкий вой грудничка, резал уши, где-то в дали слышался знакомый плач, Джош Тейлор получал свою плату.

Монахи стали на колени, и начали не внятно бормотать, молитвы себе под нос

DEVERTO-ZERINO-POERRE

— Вот, слышишь? (Мия ткнула мне локтем по ребрам) — слышишь, как они говорят?

Я знал этот язык, не представляю откуда, но я понимал каждое сказанное слово.

— Это на каком языке? (Мия вопросительно смотрела на меня, большими голубыми глазами)

— Я не знаю, может у Святого Отца спросить?

_Спроси, а потом мне расскажешь (она хитро улыбнулась, словно лиса)

У одного из монахов, слегка сполз капюшон, и при определенном ракурсе, можно было разглядеть его лицо, бледное, как у Изабеллы Джейсон (директриса) они явно не любили прогулки под солнцем.

Его кожа отчетливо обтягивала скулы, бровей не было, а на правой стороне лица, написаны молитвы, начинались ото лба и заканчивались под нижней губой, эти письмена отличались от тех что были на Святом Отце.

Он словно почувствовал, что я разглядываю его, монах зыркнул исподлобья, и одернул капюшон, его глаза, в прямом смысле светились голубым цветом. Я не произвольно, произнес себе под нос, слово, едва слышное для себя самого.

AVERUNOSS

Монах снова, поднял голову, его глаза и в правду светились.

— Эй, Мия (я сжал ее руку, сильнее чем это требовалось) — ты это видишь? Его глаза, они светятся.

— Ты хочешь сказать, будто светятся? Я вижу только жутко-бледную, худую рожу (она резко прикрыла рот ладошкой, сама не ожидая, что так скажет)

— Я надеюсь, этого не кто не слышал? Мне мама говорила, что за такое, здесь дают розги (Мия немного покраснела, и тихонько засмеялась)

Монах снова вернулся к молитве. «Averunoss» — «Всевышний» я знал значение этого слова, но ранее такой язык я не встречал.

Ник осмотрелся, в зале не было не кого постороннего, в смысле, класс, младенец, Миссис Куппер, монахи и Святой Отец, но где родители посвящаемого?

В Храме запахло, нагретым железом, в руке Отца Джонатана был метровый прут, на конце которого, находился раскаленный узор, в виде дуба с могучими корнями и мучеником на нем. Святой Отец, взял правую ручонку малютки, перевернул ладонью вверх, и ткнул в область запястья, Отец прижимал руку малыша, к жгучему узору. Крик младенца, сменился на дикий вой, малыш, начал извиваться в церемониальной чаше, как уж на сковороде.

— Терпи, дитя! (вскрикнул Отец Джонатан, святой Аринуэль терпел, и ты должен!)

Мне вспомнились слова Мии (Это самое безопасное место на земле, Бог поддержит и защитит)

От запястья малютки, шел дымок, кожа слегка посвистывала, в зале повис запах горелой, человеческой плоти, это тот самый, едва слащавый запах, что исходил из кадила, что-же они в нем жгут?

Отец Джонатан, извлек из-под рясы, не большой спрей с обезболивающим, и побрызгал выжженное клеймо, дитя продолжало извиваться в чаше, расплескивая воду вокруг себя.

— Нам тоже это будут делать? (нерешительно, спросил Майк, голос его исказился из-за вдохнувшего запаха, жженной плоти)

— Нет, вам еще рано (раздражено ответил, Святой Отец, его совершенно не смущал скверный запах, повисший в воздухе, он дышал полной грудью, создавалось впечатление, что он пытался вдохнуть как можно глубже, будто наслаждался ароматом, впрочем, это только впечатление)

— В смысле рано? (прошептал Майк, поворачиваясь к Нику) — этот вообще младенец, и где его родители?

— А ты так хочешь себе клеймо? (несдержанно сказал Ник, его просто в момент поглотила злость, не на Майка, а на сам факт клеймирования. Дитя все еще выло и извивалось, слегка захлебываясь водой.

— Нет (растерянно произнес Майк)

Монахи окончили обряд, Отец Джонатан вручил им, плачущего ребенка, и они скрылись так же быстро как появились. Ник задался вопросом, можно ли доверять Отцу Джонатану, вменяем ли он?

Как сильно он удивится, если я задам ему несколько совсем не детских вопросов? Если он участвует во всех этих обрядах, значит и про сияние должен знать, а может даже и на послание не из этого мира «Освободи нас» у него найдется ответ. Ответы были сейчас важнее всего, а Отец Джонатан, тот кто мог дать эти ответы.

Эх… знал бы я тогда то, что знаю сейчас…