Возвращение к Натали

Владимир Беляев (2023)

Если бы в сюжете Бунинского рассказа "Натали" случайно появились новые герои, немного старше и немного опытнее, чем Натали, Соня и Виталий, смогли бы они спасти любовь Натали и Виталия в грозу от разрушительной Сони? А может быть, нужно понять и Соню, обречённую на пожизненное заточение с отцом? А что думает, и почему молчит Сонин отец?Но и новые герои вовсе не бездушные люди — и у них свои симпатии, и свои взгляды на ситуацию, в которою они попали. И у них есть своя история, которая начинается задолго до попадания в Бунинский сюжет, и не обрывается на нём. И связь с Бунинскими героями тоже не прекращается.И главными для них всегда (в предвкушении и продолжении Бунинской "Натали", и в её боковых ветвях) остаются любовные переживания.

Возвращение к Натали

1

Как только коляска, в которой были мы с Наташей и нашим, уже давним, знакомым — студентом Виталием, подъехала к дому, дверь его сразу открылась, и из неё выскочила миловидная и улыбающаяся девушка:

− Ах, вечно опаздывающий молодой человек! Да ты не один?

В этот момент улыбка на её лице сменилась удивлением − вместе с ожидаемым весь вечер гостем (из рассказов Виталия я уже смог сделать вывод, что это его кузина, и она ждала именно его), перед крыльцом стояла ещё и совершенно незнакомая пара.

− На этот раз опоздал не молодой человек, а поезд. А это — Владимир Иванович, уже известный в Москве писатель, и Наталья Сергеевна.

− Известный уже десяти читателям, которые купили мою книжку — это пошутил я. Шутка имела успех, потому, как и эта милая девушка, и Виталий коротко засмеялись. Надеюсь, и сама строгая Наталья Сергеевна улыбнулась. Жаль, я не смотрел в тот момент на неё и не узнал − улыбнулась, или"изволила улыбнуться", так как всю дорогу от станции, в коляске, показывала — как ей неловко ночью приезжать в незнакомый дом.

… Они прошлым летом снимали у моих папа и мама дачу и сговорились на это лето опять. Мы поехали в одном поезде, но поезд так опоздал, что ночью уже невозможно было нанять для них извозчика в нашу усадьбу, и я взял на себя смелость предложить переночевать у вас. Надеюсь, дядя не будет против?

− Ну конечно нет. Он будет только рад. Сейчас все уже спят, садитесь, я напою вас хотя бы вином, чтобы не ставить самовар.

− А это моя кузина, Соня. Я вам о ней столько рассказывал.

− Что, интересно, он обо мне наговорил? (Соня кокетливо улыбнулась, взглянув мне в глаза. Вообще, очень приятная, живая, естественная девушка, видно, стосковавшаяся в этой глуши по новым встречам и знакомствам).

2

Утром мы с Наташей никуда не уехали — нас представили хозяину усадьбы, дядюшке Виталия, который вмиг расположил нас к себе. Он горевал, как скучает здесь без общества его дочка, Соня, искренне радовался, что наш поезд вчера так опоздал, что нам пришлось заехать к нему, и, в заключение, просто упросил нас задержаться здесь ещё. Мы не посмели отказать ему в этой малой просьбе, так как ничто не торопило нас в дальнейший путь.

В первый же день мы ближе познакомились с Соней, и увидели её подругу по гимназии, Натали, какой-то очень скромной и пугливой девушкой. Тем не менее, и она мне очень понравилась (не меньше, чем Соня, хотя и совсем иная).

И Наташе она, кажется, понравилась — они, вдруг, стали проводить время, прогуливаясь вдвоём по парку, отдельно от меня.

Мне оставалось составлять компанию Соне, Ивану Алексеевичу (так звали дядюшку Виталия) и, чаще всего, − самому Виталию, который уже на третий день спросил:

− Владимир Иванович, скажите, а кто Вам больше понравился — Соня или Натали?

− Ты же и сам понимаешь, Виталий, что мне более всех нравится Наталья Сергеевна. Но ты спрашиваешь о другом. А из твоих невест (он вспыхнул) — даже не знаю, обе чрезвычайно милы и достойны твоей любви. А не запланировал ли ты для меня роль Евгения Онегина? Ну, так знай, что я оружия не держу, и на дуэлях не стреляюсь — мне приятнее провести это лето на даче в имении твоих родителей, чем в тюрьме или в больнице.

− Ну, я же совсем не для того! И, пожалуйста, не говорите со мной как с гимназистом. Просто они и мне обе нравятся — сразу по приезду, в первый же вечер влюбился в Соню, но не был еще знаком с Натали.

− Не обижайся − это я ответил тебе, как был должен ответить"известный в Москве писатель", как ты меня отрекомендовал. А по-приятельски назвать тебе лучшую из двух я не готов − и вкусы у нас с тобой могут быть разными, и я ещё не так долго знаком с ними, чтобы узнать их хорошо. Но даже если был бы готов сделать такой выбор — могу ли я обидеть любую из них, сказав тебе, что другая лучше? И чем — красивее, веселее, добрее?

− Да, действительно, это был вопрос от гимназиста. Но всё же, не можете же Вы ко всем относиться одинаково. И я не могу — мне давно нравится Соня, а Натали − вот так, понравилась сразу. Но я же должен сделать выбор, не может же это длиться бесконечно.

− Ну, вот и делай − сам и выбирай. Ты ехал сюда зачем? Ты хочешь романа? любви на всю жизнь? хочешь жениться? и остаться жить в деревне? Или вернуться в университет — с женой? без жены? оставив её своим родителям, а самому вести весёлую студенческую жизнь?

− Ну, обо всём этом ещё не думал, просто не могу выбрать — кого из них любить?

− Но видишь же, что нельзя дать такого ответа — мы с Натальей Сергеевной задержались тут на несколько дней из-за уговоров твоего дядюшки, милейшего человека. И за это время ты можешь спрашивать у меня — а почему, по моему мнению, Соня или Натали — сказали так, или поступили эдак, что это может значить? И я, может быть, смогу тебе чем-то помочь и что-то объяснить. Но только с уговором, что никогда не передашь моих слов ни Соне, ни Натали. Ни Наталье Сергеевне.

− Нет, конечно, никому! Но Наталье Сергеевне почему?

− Не знаю. Быть может потому, что мои слова выдадут меня, что кто-то из твоих барышень мне нравится больше, и это ей может показаться обидным, и она станет дуться на меня, причем совершенно зазря, безо всякой моей вины.

3

На следующий день с подобным вопросом, но уже к Наташе, обратилась и Натали:

− Наталья Сергеевна, а Вам понравился Виталий?

− Натали! Какие опасные вопросы ты задаешь! Ну, какая женщина готова признаться, что ей нравится мужчина, который не сможет её полюбить (хотя бы из-за такой страшной разницы в возрасте)?

… Конечно же, я буду любить Владимира Ивановича, а он будет писать стихи и посвящать их мне. И у нас уже миновал тот период, когда он не знал — понравится ли он мне, а я не знала — нравлюсь ли я ему уже? Или он ждёт моего первого шага, или взгляда, чтобы решиться на какие-то глупые, как у всех влюбленных, поступки.

− И как у вас всё получилось?

− Ну, милая моя, я думала, что ты будешь рассказывать мне о своей любви, а ты ждёшь того же от меня? Не стоит — я уже слишком взрослая для этого…

Ты ещё не можешь признаться, что любишь Виталия — не только ему, но и мне, ты трепещешь от самой этой мысли о том, что ты влюблена… (не надо отрицать — мне это видно). Это очень трудное время, я ещё помню его в своей жизни. Но большего счастья, чем это, ты никогда не будешь испытывать. Наверное. Я сама не уверена в правоте своих слов. Но, увы, сейчас я при всем желании не смогу повторить те восхитительные (страшные, как мне иногда казалось) минуты.

Ты волнуешься перед каждой встречей с Виталием? Может быть, плохо спишь ночами, но хотела бы ты, чтобы этого не было?

− Нет, нет, Наталья Сергеевна! Спасибо, что Вы это всё мне сказали — я действительно перестаю бояться своих чувств.

Хотя боюсь, что Виталий любит Соню. И что Соня любит его, пусть и не показывает этого. А почему ему не любить Соню? Соня такая лёгкая, смелая, не боится ничего сказать… никому (иногда даже папа). А я? Что во мне может полюбить Виталий? И зачем ему? Чем я лучше неё?

− Перестань! Ты никогда не должна говорить, и даже думать, что Соня лучше тебя. Иначе Виталий может тебе поверить…

4

Так мы постепенно влились в спокойную, размеренную жизнь этой усадьбы. Но проходящие дни вовсе не были скучны и дарили нам с Наташей радость общения с нашими новыми знакомыми, каждый из которых, кажется, только и искал повод побеседовать с каждым из нас наедине о самом сокровенном, что не может не польстить даже столь взрослым душам как мы.

Но эта тихая солнечная погода вдруг сменилась во всех смыслах. Солнце уступило место ливню, перешедшему в страшную грозу, во время которой в одном из коридоров Натали, вся в слезах, налетела на Наталью Сергеевну. Та не смогла просто проявить вежливость и не заметить её состояние:

− Натали! Натали! (она схватила её за плечи) Что с тобой?! Что произошло?!

− Ах! Наталья Сергеевна! Не держите, отпустите меня. Пожалуйста!

− Но что же произошло?

− Там Виталий и Соня! Они! Они!

− Успокойся же. Пойдем ко мне (Владимир Иванович сейчас в гостиной) и ты мне всё расскажешь. Ну, пойдём же…

Наверное, в это же мгновение в гостиную, где я сидел в одиночестве, ворвался Виталий, на ходу застегивая ворот рубахи. Увидев там меня, он остановился в растерянности:

− А где Натали?

− Которая из них?

− Владимир Иванович! Ну, не надо Ваших шуток! (Он почти плакал).

− Прости, я вижу, что ты не в себе. Отчего же?

− Сейчас, из-за грозы, ко мне прибежала испуганная Соня, я начал её успокаивать. А в открытую дверь это увидела Натали… А я только час назад признался ей в любви. И всё уже было так хорошо…

− Ну что же плохого в том, что ты утешал кого-то. Или, как ты утешал, что сейчас разыскиваешь Натали, которой уже решился признаться в любви?

− Да, я обнял Соню, и целовал её! Но что же я мог сделать — сказать Соне, что я полюбил Натали, и теперь не могу её успокоить даже в страшную грозу?

− Ты должен прикрывать двери, когда у тебя женщина!

… Ну, конечно, ты же не можешь в одночасье разлюбить Соню, которая твоя кузина, и с которой дружен с детства. Это ты хочешь сказать?

− Да, да! Но Вы опять смеётесь надо мной?!

− Нисколько! Это я просто представил — какими словами ты будешь пытаться оправдываться перед Натали. Но она им не поверит. Вернее — они не оправдают тебя перед нею. Девушкам этого мало − им нужно самим прочувствовать это.

− Но как?

− Я могу представить, что может задеть её сердце. Но если это ей скажешь ты, то тебе теперь она уже не поверит…

Разговор в спальне Натальи Сергеевны не был столь спокойным:

− Сядь, Натали, и всё расскажи. Теперь тебе уже не с кем больше поделиться.

− Да, Вы правы. Сегодня Виталий признался мне в любви. И я ему. А спустя час он в своей спальне при открытых дверях обнимает и целует полураздетую Соню!

− В комнате Виталия? Ну, значит, это же Соня пришла к Виталию, а не он к ней! А ты зачем-то оказалась рядом? (Я, испугавшись, сначала прибежала к Соне, но её не было, и я уже не знала куда бежать — оправдывалась Натали). Ну вот, так же, как и она, наверное. А если бы Соня немного опоздала, то такую картину могла уже увидеть она, а не ты. И сейчас в слезах сидела бы здесь вместо тебя.

− Ну, Наталья Сергеевна! Зачем Вы так?! Я бы никогда…!

− Успокойся, Натали! Всякие грустные и неприятные моменты в жизни могут случиться… Вот сейчас − Владимир Иванович сидит и курит в гостиной, а я одна ушла в спальню. И уверена, что он придёт, когда я уже усну − сегодня днём, когда Виталий читал тебе в саду книгу, а Соня стала варить варенье, он целый час вертелся вокруг неё. Соня отказалась от моей помощи и я, сказавшись усталой, ушла в спальню. А Владимир Иванович остался с ней и лишь спустя час пришел справиться о моем самочувствии!

Да, ему очень нравятся юные девушки, особенно такие милые как вы. Ты ушла с Виталием в сад, и он с радостью остался с Соней.

Но любит он одну меня. Ну, буду показывать я ему свои обиды, а он пойдет искать утешения у тебя или у Сони. Зачем же мне это? — я ведь тоже люблю только его!

И в чём я могу его упрекнуть? − что вы ему обе понравились, что он сегодня развлекал Соню, когда та варила варенье?

Так и мне вы тоже понравились, и я тоже предлагала Соне свою помощь сегодня. Просто мою помощь Соня, с благодарностью, отвергла (чтобы не утруждать меня, наверное). А как ей было отвергнуть его:"Вы, Владимир Иванович, пожалуйста, не развлекайте меня — подите-ка лучше отдохните с Натальей Сергеевной"? Фу, как это было бы пошло…

Я тебе сейчас всё правильно говорю. Но, сегодня же днём в гостиной я начала дуться на него, всячески показывая своё недовольство. И теперь он один курит в гостиной, а я… Но это и хорошо — иначе бы я не столкнулась в коридорах с тобой, которой была нужнее.

− Да, да, всё верно. Но Виталий с Соней! В его же спальне… Нет, я завтра же утром уеду!

5

На следующее, после грозы, утро (то есть после всех пронёсшихся гроз) я гулял опять в одиночестве по саду, пока, наконец, не увидел Натали:

− Натали! Какое счастье, что, наконец, тебя встретил — хожу с завтрака один.

− А Наталья Сергеевна?

− Утром её в спальне уже не было. За завтраком (куда ты не пришла, а Наталья Сергеевна говорила за тебя) она была очень холодна со мной. Я знаю эту её отстранённость, боюсь, что она не простила мне моего вчерашнего невинного ухаживания за Соней, и после нашего отъезда отсюда не захочет ехать на дачу, а сбежит в Москву (поскольку сбежать от меня прямо отсюда было бы неприлично!).

− Но как же так, почему?! Она же сама говорила мне, что всё понимает, и не держит обиды на Вас, потому что знает, что Вы любите только её!

− Да, а потом всячески показывала мне, насколько ей это неприятно!

− Но, Владимир Иванович, милый, она никуда не уедет и Вас не бросит, это неправда! Она рассказала это уже после! Не может такого быть, чтобы из-за кокетства Сони с Вами вчера, всё так произошло!

− Да, вчера… Как я догадался по Виталию, Соня вчера была охвачена огнем разрушения чужой любви.

− Перестаньте о Виталии, видеть его больше не хочу! Не говорите мне о нём! А что Наталья Сергеевна?

− Я всё же надеюсь, что не всё потеряно — если Наталья Сергеевна не уехала сегодня, а отложила свой побег, то у меня ещё есть шанс объясниться и переубедить её. И, наверное, раз она ещё не уехала, то сама ждет моего объяснения и моих попыток нашего примирения.

И ты, Натали, пожалуйста, помоги мне — покажи Наталье Сергеевне, что тебе очень нужна её поддержка сейчас. Она, мне кажется, ужасно переживает из-за вашего разлада с Виталием (Натали вспыхнула) — пусть она поверит, что если она останется, то сможет вас помирить. А если мы с ней поедем сегодня же, то боюсь худшего исхода.

− Но я не буду мириться с Виталием — там всё кончено. Я его не прощу.

− А почему тогда ты думаешь, что Наталья Сергеевна захочет простить меня?

− Но это же совсем другое!

− Да, наверное, другое. Мы не были связаны с Соней ни родственными отношениями, ни годами детской дружбы. И я, впервые познакомившись с ней, начинаю кружить вокруг неё, забыв о Наталье Сергеевне. Да, конечно, это во многом меня оправдывает. А почему же ты не простишь Виталия тогда?

− Но перестаньте о нём — Вы же не обнимали Соню в спальне!

− Да, не обнимал. Иначе перепачкался бы вареньем (прости за неуместную шутку). И Соня не прибегала ко мне в спальню!

Но разве может мужчина оттолкнуть женщину, которая ищет его внимания, защиты, поддержки, любви, и каким-то образом показывает ему это? Даже малейший намек интересной женщины, что ты ей нужен, заставляет желать свершить что-нибудь для неё, и уж никак не оттолкнуть!

− Владимир Иванович! Я всё поняла! — Вы хотите оправдать Виталия передо мной. И ещё − я так защищала Вас сейчас (как бы перед Натальей Сергеевной) из-за Сони − а не хотите ли Вы мне этим показать, как я неумно поступаю, не прощая Виталия?

− Нет, это ты сама так подумала. А я лишь заметил, как ты, успокаивая меня, впервые назвала меня милым (Натали снова вспыхнула). Нет большого греха ни в том, ни в этом.

А разве было бы правильно, если бы я развернулся и молча пошел следом за Натальей Сергеевной (когда Соня не пожелала принять её помощь) и оставил бы Соню за вареньем в одиночестве? Или, когда Соня, испугавшись грозы, прибежала к Виталию за успокоением, он бы сухо сказал ей, что грома бояться не нужно, и вежливо похлопал её по плечу? Или, когда ты, видя, как я расстроен размолвкой с Натальей Сергеевной и её возможным побегом в Москву, обратилась бы ко мне:"Уважаемый Владимир Иванович"вместо"милый"?

Конечно, я ни к чему тебя не склоняю — мы и с Виталием знакомы недолго, а с тобой — ещё меньше. И в чём корысть для меня в вашей любви? Разве только, иначе будут плохие воспоминания, как мог бы быть свидетелем начала вашей любви, но всё пошло иначе.

6

К вечеру моё участие в приготовлении Соней варенья было, кажется, окончательно забыто и прощено. И снова для нас важнее стал разлад Натали с Соней и Виталием:

− Знаешь, Наташа, я, кажется, сделал что-то не то — сказал Натали, что ты обиделась на меня из-за Сони, готова бросить меня и уехать в Москву. А потом оказалось, что вы об этом с Натали говорили, и она знала, что ты меня простила.

− Ну конечно — в последние дни ты больше общаешься с Соней, с Натали, и даже с Виталием, чем со мной!

− Беру пример с тебя, дорогая, ты же тоже ни на минуту не отпускаешь от себя Натали. Лишь сегодня сумел поймать её одну в саду.

− Да, чтобы наговорить ей всяких глупостей, не поговорив сначала со мной!

− Но мы же не строим заговор против неё — и ты, и я говорим ей (да, и не только ей) только то, что думаем, а не плетём интриг, вроде бы, ради её пользы. Да, я мог ошибиться, когда предположил твой отъезд. Но это была моя искренняя ошибка − ты вечером обиженно ушла от меня из гостиной, а утром исчезла, не пожелав повидаться со мной.

А если бы я знал, что ты меня простила, и лгал Натали? Был бы я тогда порядочнее Виталия? — он просто обнимал Соню и не пытался потом как-то солгать… Хотя в чём тут можно кого-то обмануть − если это было, и Натали это видела?

А вот почему и для чего было — это уже должна определить для себя сама Натали. А мы с тобой, как я вижу, то ли помогаем, то ли мешаем ей сделать выводы и принять решение. То ли просто оттягиваем это время.

И зачем ты рассказала Натали о нашей размолвке из-за Сони? Ты меня обрисовала почти Виталием?

− Я очень надеюсь, что до такой низости, как Виталий, ты не опустишься!

− Понимаю — ты полностью встала на сторону Натали (а как же ещё? − резко вставила она). Нет, ты совершенно права — все глупости наделал только Виталий, вины Натали тут нет ни в чём. Но неужели невозможно найти хотя бы мелких причин, смягчающих его вину?

− Ты же не слышал наших разговоров с Натали — думаешь, что я только и ругаю Виталия, чтобы Натали ещё и ещё убедилась в его низости и в своей правоте − что нужно немедленно бежать отсюда? Да, я прониклась обидой Натали на Виталия. Но всячески стараюсь её не показывать. А чем ты можешь попытаться обелить Виталия?

− Если я сейчас начну искать и находить исключительно оправдания ему, то это будет выглядеть надуманно и неправдоподобно. И ты начнешь со мной спорить, находя новые и новые его грехи. И невзлюбишь его еще больше.

− Ну, давай, находи оправдания, обещаю, что буду внимательно выслушивать и стараться не спорить.

− Не Виталий пришел к Соне, а она к нему. А что обнимал её? — но чем ещё можно успокоить плачущую женщину? − слава Богу, что Соня прибежала к Виталию, а не ко мне, иначе мне пришлось бы оправдывать себя, а не Виталия (прости, опять не к месту пошутил!).

А ты — разве не обняла сразу Натали, когда встретила её в слезах, в грозу?

− Я? Да, но я же женщина. Но я не стала бы обнимать Виталия!

− Так ли? А представь, что гуляешь по саду, а там, на скамье сидит Виталий и плачет (например, из-за отъезда не простившей его Натали). Разве ты не села бы рядом? И разве, в утешение, не положила бы руку ему на плечо?

− Но положить руку на плечо или страстные объятия…

− Если тогда Виталий положил бы Соне руку на плечо — это было бы пощёчиной для неё, а не успокоением! − попробуй представить себя на её месте. А страстными ли были их объятия — этого мы не знаем.

− Ну, ладно. Ты будешь еще находить оправдания для него?

− Наверное, этого достаточно (мне надо было учиться на адвоката). И будь я Плевако, то сказал бы:"Из цепких объятий Сони трудно вырваться".

− Ты о себе?

(Владимир Иванович хмыкнул, так что невозможно было понять — угадала ли Наталья Сергеевна, или понимает, что это о Виталии, но всё ещё стремится уколоть его).

7

Задушевные разговор в саду продолжились и на следующее утро — значит никто никуда не сбежал, несмотря на такие желания и угрозы:

− Наталья Сергеевна, я понимаю, что мне нужно будет выходить замуж. Но мне же не всё равно − за кого. Вот Вам так повезло с Владимиром Ивановичем − так легко и спокойно в жизни с таким замечательным и любящим мужем…

− Натали… Должна тебе признаться, что он мне не муж

− Но как же?

− А вот так!…

Мы с ним знакомы давно (хотя и не столь давно как Соня с Виталием). Ещё когда я только закончила гимназию, а он был студентом. И он, и я ходили в литературный кружок на Маросейке (я тогда тоже писала стихи…). Он тогда очень мило общался со мной.

А потом он полюбил — не меня! Я никогда её не знала, хотя он по-дружески постоянно делился со мной своей любовью. Она тоже училась на каких-то курсах. Почти год они ходили по выставкам, театрам и концертам — иногда он стал пропускать занятия в нашем кружке.

Но потом между ними что-то произошло, и он больше никогда не упоминал о ней. Но ещё до этого по выставкам и театрам стала ходить уже я — тогда за мной ухаживал высокий, статный юнкер. Он, кажется, хотел жениться на мне, чтобы ехать на Кавказ, где ему предстояло служить, уже с женой. Я, впрочем, не хотела покидать Москву (даже с ним), и он уехал один. Но за это время я тоже стала чаще пропускать занятия, а потом и вовсе забросила наш кружок.

Я не буду тебе пересказывать всю свою жизнь (я даже Владимиру Ивановичу не всё рассказываю), но прошлой весной я встретила его в Третьяковской галерее… А летом мы снимали дачу в имении родителей Виталия.

− Простите меня — я не знала! И допустила такую бестактность!

− Да нет, извиняться тебе не за что − раз я сама тебе это рассказала, значит зачем-то хотела этого.

− Но как мог так поступить Владимир Иванович?! Это же…

− Слава Богу, ты не спрашиваешь — а как же так могла поступить я? Вот так всё и получилось…

8

Неделю спустя, когда мы перебрались уже на дачу в имении у родителей Виталия, в наших разговорах об этих событиях мы стали вспоминать всё реже. Но совсем забыть это было невозможно — наверное, такое остаётся в памяти навсегда. И вопросы о минувших событиях ещё всплывали в памяти:

− Наталья Сергеевна, Наташа! Ты так никогда и не откроешь мне — какие слова ты сумела найти тогда для Натали?

− Нет, − это не для ушей мужчин!

− Ну, ладно, не слова и речи, но почему Натали всё же простила? Это же всё твоими трудами?!

− Да… мне было очень трудно… Даже тяжело. Но Натали… очень помогла мне тогда своей поддержкой!

− Ты о чём? Что там произошло?

− Да нет, любимый, пустяки. Просто Натали смогла показать мне, как нужно прощать человека, которого любишь!