Галкиниада, или Байки от Максима

Владимир Анатольевич Кашин

Мой герой – «Максим Галкин». Не Максим Галкин с конкретными паспортными данными и сведениями о месте регистрации, а персонаж «Максим Галкин», в чем-то, возможно, похожий на настоящего М. Галкина, в чем-то, возможно, близкий к нему, но все же во многом от него отличающийся. В полностью придуманных мною ситуациях мой Максим Галкин иногда ведет себя так, как мог бы вести себя настоящий М. Галкин, иногда – близко к этому, но нередко и так, как М. Галкин никогда бы не поступил.

Чужой в доме

Да, везде и всюду были Галчок да Алчок. А с ними — и Алчата-Галчата!

Везде они были: и всюду пели-гуляли, плясали-танцевали, ели-пили. И в Каннах всяких, и в Юрмалах разных. А также и в Сочах, и на Брайтонах, и на других прочих бичах загорали-плавали. Ну и, конечно, в разных куршавелях с горок катались. И с ленинских горок катались тоже, наверное. И вот не укатали их никакие сивки-бурки. А дома, на родине не всё иногда идет у них гладко да ладно.

Вот решили они как-то пойти в лес. Вот вышли они из своей родной избушки — Галчок да Алчок, а с ними Галчата-Алчата. Вышли и пошли по тихой лесной дорожке. Лес везде густой, блестит свежей росой! Красота, благодать!

— О-о-о! Да ведь это гриб!

— Нет, милый, ты ошибаешься, это охранник.

— Ладно. Ну, тогда вот эт-то уж точно гриб?

— Да нет же, дорогой, это тоже охранник.

— А уж тогда эт-тот, отдай, не греши, и есть самый настоящий гриб! Смотри, какой! Большой, серый…

— Серый, серый, серый волк, — дружно закричали Алчата-Галчата.

— Да нет же, ребята. Это, наверное, просто местный житель, Потапыч, охраняет свалку мусора. Или, может, не местный. Тогда Хоттабыч. Слышите — как храпит. А грибы ведь не храпят.

— А может…

— Нет, не может, они все в зоопарках. И потом, если были грибы, так они же белые. Совсем белые.

— Ну, может, еще зеленые. Если их какой-нибудь гринпис краской обольет. А это просто житель. А что мохнатый, так это он дубленку задом наперед надел.

— И не задом наперед, а шиворот-навыворот, — кричат Галчата-Алчата.

— Ну, вы тут мне будете еще взрослых учить!

— А ведь они правы, Алчонок!

— Малы еще — права качать!

— Качать-мычать, ногами-стучать!

— А чего тогда Хоттабыч лапу сосет? Нам мадемуазель Поппинс..

— Не мудмузель, а фрекен…

— Ну да, фрекен Эльза нам говорила, что лапу…

— Не лапу, а палец,

— Ну да, палец сосать — не гинично!

— Не гиги — е-нично, вот как!

— Знаю, знаю! Потому, что под когтями…

— Под ногтями, дубина!

— Сама дубина! Под ногтями-когтями много всяких микронов.

— Ну-ну, дети, не микронов, наверное, а микробов!

— Ну, в общем, всяких разных наников!

— Каких еще наников? Может нанороботов?

— Ну да, нанохоботов. Таких маленьких, но очень-очень вредных слоников.

— А что, это им всё наши фрекены-фройлины наболтали?

— А я откуда знаю, ты же сам их набирал.

— Да, я — набирал, а ты — отбирала. Вот и наотбирала.

— Отбирала-набирала, наболтала-уболтала!

— Ну, ладно-ладно. Так этот, как его там, Хоттабыч, что он здесь делает? Так, а откуда здесь этот мусор?

— Ну ты, Галчок, что ли, совсем тупой? Наш это мусор. По данным Росстата ты производишь в год 750 килограмм мусора.

— А что я, а ты — не производишь?

— Ну, я тоже, может даже и больше, 800 или там 900 килограмм в год.

— И мы, мы тоже, — кричат Алчата-Галчата.

— Ну вы что! — тормозит их Галчок. — Малы еще!

— Да ты что, дружок. Они-то, милый, и по тонне свободно на-гора выдают.

— Да не может быть!

— Может-сможет, не может-поможет! — кричат Галчата-Алчата.

— Ну да, вон та гора — вся ихняя. И я, извините, не Хаттабыч! Мой папа не Хаттаб. То не есть правда. То есть сплошная неправда. Мой папа — Курбат!

— Курабат-паша? Курбат-бай? Или Курбат-басмач?

— Какой-такой паша? Какой-такой бай? Какой-такой басмач? Мой папа — уважаемый Курбат-ага! А что до Курбат-басмач, то он никак не мог быть мой папа. Когда я народился, он турма сидел! А что он папа для наш начальник райкома, то есть правда. Но то — особ-секрет. Ой! А вы откуда знаете? Ваш папа служил в нашем ГеПеУ?

— Слушай, Алчок, тут разговор что-то не туда пошел. Пошли отсюда скорее. Извини, уважаемый, мы твой местный диалект не очень понимаем.

— Какой-такой дилект для местный? Я тут на работе, у меня и начальник есть. А рюсски язык я сдавал, «совсем хорош» поставили! И меня даже участковый понимает!

— Всё-всё, отдыхай, уважаемый… То есть продолжай нести службу! Идемте, идемте, нам пора!

— Нам пора и вам пора. Убираться со двора!

— Да-да, давай все заходим в дом!

— Ой-Ёй! Что это монитор мигает? Кто это забирался на мою кровать в седьмой спальне?

— А кто валялся с ногами на моей кровати в шестой спальне?

— И в нашей тоже кто-то валялся! Валялся-валялся, ногами махался!

— Нет, ну смотри, сколько охраны, а и в пятой спальне на нашей кровати на самом деле кто-то дрых.

— И в нашей тоже дрыхнул!

— Ну, вы, потише! А ведь, и в третьей-четвертой — там тоже кто-то славно повалялся.

— Кто валял-повалял, навалял-увалял! И у нас тоже!

— А вот мы сейчас заглянем в нашу Отдельную первую спальню. Ты смотри — закрыто! Эй ты, там, открывай, а то хуже будет!

— Хуже-туже, кто-там-в-луже!

— Ой, а что это там за грохот? Никак, мой трельяж Королевы Елизаветы упал? Или твой комод Людовика Шестнадцатого?

— Сколько раз повторять — Людовика Четырнадцатого! Оригинал, с большим желтым пятном от Людовика Пятнадцатого!

— Слушай, давай лучше грибов — тьфу-тьфу! — охрану позовем.

— Ох, рано, встает охрана!

— Да тихо вы!

— Ну, и где твои бойцы?

— Идут, Алчок, ведь им надо еще усиленные броники одеть. И подкрепление по второму номеру вызвать.

— Почему по второму, а не по первому?

— По первому они должны тогда спецназ вызвать и пустить усыпляющий-ослепляющий газ!

— Ты что, тут же дети!

— Полковник сказал: порядок для всех один!

— И газ для всех один? Ты не обалдел, Галчок? Для детей нормы должны быть совсем другие!

— Понял, Алчок, будет сделано. Поменяем инструкцию!

— Полковника поменяй, а потом и инструкцию! Так, так, погоди. Что-то у меня такое ощущение, что тут был Филипп!

— Носками пахнет или следы чужой пудры заметила?

— Филипп-Филип-пок, он же жо..

— Эй-эй, по лбу захотел?

— Филипп-Филип-пок, он же ротой чпок!

— Не ротой, а ротом!

— Ртом, дети, ртом! О, бой! Алчок, что они несут?

— Что-что, всё — твое воспитание!

— Короче, Фил, тебя опознали. Давай, выходи!

— Выходи, Филип-пок, вылезай, подлый трус! Вы-ле-зай! Вы-ле-зай! Вы-ле-зай!

— Ну-ну, дети, так уж совсем не надо!

— Так, а эт-то что еще такое?

— Тук-тук! Бум-бум-бум! Позвольте войти! Мы при исполнении. Нам не препятствовать, поскольку… И всем слушать сюда!

— Да-да! Я зачитываю! У нас по этому адресу числится некий Филипп. Эт-то вы — Филипп? Или вы? Кто не Филипп — заберите детей!

— А вы — кто? И — откуда?

— Мы — это мы! У нас приказ — произвести опись. Начинайте, капитан!

— Позвольте, позвольте! А вы кто это — мы?

— Мы — служба! Налоги и сборы. Представляем специнспекцию по сбору задолженности. Пени, штрафы и всё прочее… В общем, по делам долгов.

— Каких еще к черту долгов?

— Не выражайся, Галчок, здесь — дети!

— Что это еще за наезд? Так, я звоню! Телефоны, телефоны… Савелий, Зураб, Юрий Михайлович, Борис… Какой еще теперь Борис? А, Джонсон Борис! Нет, нет, всё не то… Вот, Медведев, а, и этот не тот. Шойгу? При чем здесь Шойгу? Не при чем. А вот он!

— Ну, звони!

— Ну, звоню. Не отвечает.

— Понятые, просьба — не расходиться и не садиться. Тут везде могут быть отпечатки пальцев.

— А мы все их стерли! А мы все их стерли! Еще вчера! Стерли-стерли!

— Так, уничтожение вещественных доказательств, статья номер…

— Ну-ну, капитан, придержи лошадей…

— Придержи лошадку, скушай шоколадку! А сожрал лошадку, вы…

— Эй, там, придержи язычок-то!

— Так, идем дальше. У вас неустойка за 442 года. И еще за восемь месяцев!

— За сколько-за сколько?

— Простите, поправка — за 44,2 года. Всего на сумму в 428 миллиардов.

— Чего?

— Да вы так не волнуйтесь, граждане. Это же в рублях. Мы вот перед вами у вашего соседа были, так он всё сразу и заплатил. Наличными. Правда, он сам вносить не стал, старенький уже. Пришлось вызвать грузчиков. Три часа уже трудятся — и никак еще не закончат! А мы вот теперь и к вам!

— Ну, спасибо, уважили. Алчок, что скажешь? Какой тут конец обнаружился?

— Конец-венец, кто попался, тот…

— А ну, молчать!

— Тот не спец!

— Вот-вот! А вот, взгляните, у меня на паспорт, мне даже еще и до 44 лет не хватает.

— Так, а вам вдвоем? Если считать на пару?

— Как-как? Что они имеют в виду, Алчок?

— Ладно, Галчок, давай замнем для ясности.

— Итак, начинаем по протоколу. Первый вопрос: когда и как вы заработали первый миллиард?

— А можно там у вас посмотреть? Что, так там и написано, миллиард? Ну-ка, ну-ка. Вот она где — сумма — цифрами! И вот здесь теперь посчитаем нули. Сколько? Всего шесть, всего шесть нулей. Шесть, а не девять!

— Ну, цифры, тут может быть и ошибка. А вы смотрите там, где точно. Где сказана сумма — прописью.

— Ага! Но и прописью — тоже миллион!

— Ну, ладно — миллион. Миллион долларов.

— Миллион, миллион, миллион до-охлых коз!

— Ты научил?

— Да ты что, Алчок! Я говорил — бикоз. Это по-английски.

— Я знаю. Бикоз ю мэйк ми сэд энд мэд.

— Сори, хони!

— Переводи, капитан!

— Да они это не по-нашему!

— Тогда попрошу не выражаться! Прекратить передачу кодированных сообщений!

— Так, что тут с долларами? Бакс — ай мин, май кидз!

— Опять?

— Ладно-ладно! Так вот, тут нигде про доллары ничего не написано.

— Это подразумевается.

— Но про долг вы раньше говорили в рублях.

— Ну и что? Долги — это в рублях, заработки — это в долларах. Чего тут непонятного?

— Слушай, Алчок, они нас с олигархами спутали.

— Нет, у олигархов наоборот: у них заработки в тоннах…

— Тоннах чего?

— Ну, коробок

— Каких коробок?

— Больших, из-под холодильников. Типа Филиппс.

— Вот-вот! О нем и речь. Об этом Филипсисе!

— Да подождите вы! Так вот, о заработках. Здесь они колотят деревянные, а за бугор везут доллары. Или, может, наоборот? Ну, неважно! Главное, что налоги они всегда платят в долларах. Потому что там, за бугром, где они платят налоги — там наши российские рубли не признают!

— Ладно, хватит! Прекратить фейковые рассуждения про российскую национальную валюту!

— Да-да. Отставить вредоносные разговорчики в присутствии малолетнего поколения! Немедленно! Немедленно отставить!

— Отставить-оставить, некуда приставить!

— Эй, да что это такое? Кто, наконец, уберет эти шумовые помехи? Для отсталых и малолетних напоминаю: мы здесь при исполнении! И никаких перерекательств не потерпим! Настоятельно рекомендуем искренне сотрудничать со следствием!

— Итак, начинайте отвечать на вопросы, осужденный. Тьфу-ты, обвиняемый! Или привлекаемый?

— Товарищ майор, тут написано «подозреваемый»! Но раз подозрения оправдались, то, наверное, этапируемый. Или подконвойный?

— Это пока рано. Пусть будет просто — гражданин, привлеченный, подследственный.

— Итак, гражданин, привлеченный, подследственный, отвечайте на прямо поставленный вопрос! Начинайте! И без уверток и уклонений!

— Так, дайте подумать… Вспомнил, я как раз пришел из школы. Мама спрашивает: почему так поздно? С девочкой гулял. Вот тебе миллион — купи мороженое себе и девочке. А потом на такси отвези ее домой. И сразу обратно. В общем, помню: в миллион я как раз уложился!

— Это ты с кем?

— Ну с тобой же, ясно.

— А это.. Когда же это было?.

— Погоди, дай подумать…

— Ладно, ладно, не думай. Замнем для ясности.

— Закончили? Теперь — отвечайте! Ведь это вы — Филипп?

— Нет, я не Филипп.

— Тогда, может, вы — Филипп?

— Какая я вам Филипп? Вы что, не видите?

— Ну, сейчас Филиппы всякие бывают. Бывают, что эти, типа сменившие кибернетику.

— Да не кибернетику, а генетику, болван.

— Раз я болван, товарищ майор, то сами и разбирайтесь.

— Так, последний раз спрашиваю — кто из вас Филипп? Не увиливать и не выкручиваться. Чистосердечное признание уменьшает вину.

— Уменьшает-уменьшает! Раз признался — два признался — есть конфетка! Три признался — будет елочка! Будет елочка, дружок, на, понюхай пирожок!

— Хватит, дети. Майор уже покраснел.

— Я не покраснел, у меня дед был из настоящих белых, офицер! А папа — заслуженный целый диссидент. Итак, повторно предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний. Кто из вас — Филипп, и кто — просто уклоняется! Капитан, проверь ситуацию в доме! Проверить и доложить — немедленно!

— Звони, Галчок. Майор в разнос пошел.

— Кому звонить?

— Филиппу и звони!

— Алло!

— Алло!

— Это кто сказал алло?

— Первый раз — я, а второй — нет, не я. Может, это ты сказала алло?

— Я сказала алло филлиповским голосом?

— Верно. Ну, давай еще раз. Алло!

— Алл… ххрхр…

— Кончай эти твои аллохрр! Короче, ты — кто?

— А ты кому звонишь?

— Я звоню Филиппу.

— А ты бы не звонил, а лучше помог бы мне из-под комода вылезти.

— А что ты под ним делаешь?

— Ты лучше спроси, что комод на мне делает.

— У кого, у комода?

— У того болвана, который его на меня опрокинул.

— Я попрошу: я при исполнении.

— А что ты вообще у нас в доме делаешь?

— Ну, я пел в Лужниках, а какой-то хмырь..

— Я вас повторно строго предупреждаю!

— Какой-то в погонах вручает мне повестку налоговой инспекции о даче показаний по неуплате налогов. И в ней указан этот мой старый адрес. Ну, и я — дабы не усложнять — и приехал сюда, чтобы дать ему показания. Чтобы показать этим, м-м-м, служивым, что здесь ничего моего нет. И что у меня вообще ничего своего нет. Кроме того, что на мне надето.

— И еще то, что на вас лежит.

— Что на мне лежит не мое.

— А чье?

— Вот хозяев и спрашивайте.

— Значит, хозяева все же вы. И кто тогда из вас Филипп? Или Филиппа? Или оба вы — Филиппы?

— Но, послушайте, вот же он — Филипп!

— А тогда почему вы только сказали, что он говорит филипповским голосом? Может, этот, под комодом, говорил именно вашим голосом?

— Нет, он говорил своим филипповским голосом.

— А почему он тогда не признается?

— Да он вообще что-то замолчал, товарищ майор!

— Имеет право, он просто ждет адвоката.

— Да он и не дышит вроде…

— Тоже имеет право… ээ, погоди, понятые, быстро убрали комод!

— Не нанимались, вон — хозяева, пусть они и убирают.

— У нас мама-папа не убирают, у нас уборщицы убирают.

— А где эти уборщицы?

— Одна — вон, под комодом. Я ее по платью узнала. И по туфле от Гуччи.

— Так, пишите, капитан. Хозяева в своем доме укрывают шайку преступников, укрывающихся от налогов…

— В одном предложении два раза «укрывают» — это неграмотно.

— Пиши — «скрывающихся»…

— А корень один и тот же, однокоренные слова тоже нельзя повторять.

— Ну, вы, мелкие, учить нас вздумали!

— А нам учительница сказала: будете неграмотными — пойдете в менты.

— А ну, молчать, эт-то что такое? Алчок, прими меры!

— Дети, дети, здесь вам не школа. В приличном доме так не выражаются.

— А Филипп выражается!

— Где Филипп? Какой Филипп?

— Да вот, один он Филипп. Тот, что под комодом. Он сейчас такое сказал, что я повторить не могу.

— И не повторяй!

— А чего он тогда повторяет?

— И он пусть не повторяет.

— А хрипеть ему можно?

— Спроси майора — он знает.

— Гражданин майор..

— Пока — товарищ майор..

— Ну ты же сама нам говорила, что тамбовский волк нашим ментам товарищ.

— Когда?

— Вчера!

— Так, капитан, что это за бумажка из рук у гражданина выпала?

— Повестка, товарищ майор!

— На чье имя?

— На его, на Филиппа!

— А что же ты молчал?

— А я только узнал, когда он захрипел. Я сначала думал — Высоцкий, а потом вспомнил, что Высоцкому обвинение уже предъявлено и он уже осужден.

— Ты, что, дурак. Высоцкий давно умер.

— А у нас давность по неуплате налогов уже отменена, так что тут всё в порядке.

— В каком порядке? Это же не Высоцкий?

— Ну да, не Высоцкий.

— Ну так, браслеты на него — и поехали!

— Вместе с комодом?

— Извините, комод — это наш!

— Капитан, комод в судебном ордере присутствует?

— Нет, товарищ майор.

— Оставь комод, грузи преступника.

— А он дышит?

— Проверь!

— Дышит-дышит, дышит-не надышится! До свидания, зайка, до свидания! Арриведерчи, Филиппусик ты наш! Доунт вори, би хэпи! Кип ё вэй! И возвращайся скорее, наш ласковый Филя!

— Э-э-э… Фил, не бери в голову, это они так шутят.

— Эгэйн! Ол тогэзэ! Аста ля виста, амиго! И до новых, до радостных встреч!

— Совсем дети распустились. Обрати внимание, Галчок!

— Это твой Филипп их вывел из равновесия. Обрати внимание, Алчок!

— Поговори у меня, мигом на его месте окажешься!

— Простите, гражданка, а этот… он тоже замешан?

— Нет-нет, это у нас тут свое, семейное! А вы поезжайте, майор, поезжайте! И передавайте привет Мих… А, вот, дозвонилась наконец! Михал Владимыч, тут у нас мундирный! Даже двое! Не из ваших? Нет? Куда-куда их послать? Да вот они вроде уже и сами собираются…

— Да-да, нам уже пора. Простите, я должен ответить на звонок. Звонок служебный! Есть, товарищ генерал! Подозреваемого изъяли! Есть, хозяевам больше не докучать! Есть, если надо — извиниться! Есть, приступаем к исполнению… Звиняйте, хозяева, если что там… И за капитана — тоже. Он у нас немного замедленный, так что…

— Пока-пока, майор!

— Пока, Филиппыч, не тужи! Алчок, забери у него ручку от комода!

— Отставить! Это наручники. Госсобственность!

— Да помолчи ты! А то еще вернутся!

— Да нет, они вон к соседу скорую вызывают!

— Ладно-ладно! Все — успокоились! Всё — тип-топ!

— Топ-топ, по лужам шлёп!

— О! О! Да это Курбатыч идет! Ты это куда? Вахту сдал?

— Да ну вас, с вашим мусором. Третий месяц зарплату не платят, живу только на вашей просрочке, от ваших выносов… Поеду домой, отару надо с горы спускать!

— Ну, ты что, Курбатыч? Не обижайся! Вон, мы завтра будем как раз два холодильника освобождать! Приходи пораньше!

— Нет, я уж и билет взял. Здоровеньки булы!

— Бывай и ты здоров, Курбатыч!

— Бывай здоров, не ешь коров!

— Тихо-о-о! Что же, раз решил — поезжай! Когда вернешься?

— Да и не думаю!

— А что такое, почему?

— Почему? Потому, что русские стали хуже арабов!

— Почему это русские стали хуже арабов?

— Потому, что у арабов есть нефть, и они возносят хвалу Аллаху. И у русских есть нефть, но они в Бога не верят и Бога не благодарят.

— Да как же, вон, везде строятся храмы!

— Да, храмы-то строятся, но души в них нет. И народ в них не ходит. А если ходит, то только для вида. Типа как начальники: чтобы отметиться и попасть в телевизор, по праздникам.

— Ну и что тогда будет?

— Что будет, когда нефть закончится?

— Ну да!

— У арабов — останется вера, а у русских — пустая труба!

— Ура-ура! Ура — трубе! Труба — трубе! Ура — уре!

— Оле-оле-оле! Оле-е-е-е! Идет бычок, качается, по самой по трубе, но вот труба…

— Ну, дети, хватит. Еще накаркаете тут!