Хороший день, чтобы воскреснуть

Влада Ольховская, 2015

Бывшая известная спортсменка Эмилия Стрехова выходит на свободу из тюрьмы, где отсидела два года за зверское убийство человека, изнасиловавшего и убившего ее трехлетнего сына Тимура. Вернувшись в свою квартиру, она видит призрак погибшего сына, который требует от нее, чтобы она наказала его убийц, которых на самом деле было несколько. Вот только выяснить, кто они такие, вряд ли Эмилии под силу одной. За помощью она обращается к Даниилу Вербицкому, защищавшему ее в суде, и его жене Агнии…

Глава 5

Лия еще не определила для себя, как реагировать на сложившуюся ситуацию.

С одной стороны, слова эксперта заставили Агнию поверить ей. С этим делом точно что-то не так, раз правду скрыли! Причем сделали это очень умело, на официальном уровне… Кто, как — вообще непонятно. Но можно в этом разобраться! Чувствуется, что Агния заинтересовалась, а у нее связи есть, да и опыт имеется…

С другой стороны, произошедшее доказывало, что ребенок, которого она видит, — не просто галлюцинация. А что — Лия не знала. Она не хотела верить в призраков, отказывалась просто, а по-другому объяснить фигурку, то и дело появляющуюся прямо перед ней, не могла.

— Мама…

Ну вот опять! Опять он это делает! Лия не видела его отражения в зеркале там, откуда доносился голос. Это к лучшему. Она не хотела больше видеть, заставила себя не реагировать. Женщина продолжила красить ресницы.

Впервые с момента гибели Тимура ей было не все равно, как она выглядит. Не потому что она вдруг заинтересовалась жизнью и хотела быть привлекательной. Просто Лие необходимо было производить впечатление солидности, чтобы с ней желали говорить.

— Мама… Ты больше меня не любишь?

Сердце болезненно кольнуло. Сколько бы она ни убеждала себя, что это не ее сын, сколько бы ни ссылалась на доводы разума, полностью отстраниться от него не получалось. Это ведь был Тимур, его голос и глаза его!

— Что ты хочешь? — она резко повернулась к нему, чуть не выронив тюбик с тушью. — Что ты еще хочешь от меня? Я ищу тех, кто тебя убил! Понял? Уже ищу…

Она пробовала спрашивать его напрямую, кто убил его, как это произошло, и не раз. Он никогда не отвечал. То взгляд отводил, то вообще выходил из комнаты и молчал.

Лия все равно не сдавалась. Она должна была добиться правды, если не ради этого призрака, то ради настоящего Тимура, который когда-то был в ее жизни!

— Я хочу, чтобы ты меня не забывала…

— Я не забуду, — прошептала Лия. — Но… не приходи больше!

Все-таки потекла тушь. Придется все смывать и начинать сначала.

Тем не менее на встречу она приехала вовремя. Для Лии это было важно, она безумно боялась потерять доверие Агнии, чем-то спугнуть ее интерес. Что у нее тогда останется? У нее таких друзей нет… вообще никаких уже нет. Одно то, что Агния согласилась помогать ей, можно назвать чудом.

Но даже на фоне всего этого Лия не готова была признаться ей в том, что видит. Она надеялась, что призрак просто исчезнет… он ведь и так не настоящий, не может быть настоящим!

Она уже знала о том, что Андрей Макаренко погиб. Агния рассказала ей об этом. Вроде бы речь шла о несчастном случае, но… очень уж «удачно» все совпало по времени! Как только принципиальный эксперт начал разбираться, кто скрыл его заключение, его жизнь оборвалась. Бывают ли такие совпадения?

Еще утром Агния пообещала раздобыть дело того урода, которого убила Лия. Сама Лия тогда не вдавалась в подробности, не собирала о нем факты. Ей важно было знать, что это он, чувствовать это, чтобы решиться на тот шаг. Да и сейчас она не рвалась познакомиться с его жизнеописанием. Однако это вдруг стало необходимостью. Он погиб, но… сообщник мог остаться.

Они встретились в небольшом кафе в центре города. Когда Лия добралась туда, Агния уже ждала ее за столиком. Перед девушкой не было никаких бумаг, зато она просматривала изображения на планшете. Это несколько огорчало.

— Как ты? — спросила Агния.

— Хорошо… Даниил Владиславович не смог получить это дело, да?

— Да конечно… Если Даниил Владиславович хочет что-то получить, беда тому, кто не хочет это отдавать! Другой вопрос, что он устроил мне всестороннюю критику за мой интерес к этому делу.

— Мне жаль, что вы из-за меня ссоритесь…

— Ой, да перестань, — беззаботно отмахнулась Агния. — Это и ссорой назвать нельзя. Так, творчески поспорили, даже азарт определенный отношениям придает. Дани считает, что интерес к таким вещам негативно на меня влияет.

— А разве не так?

— Может, конечно. Но надо уметь абстрагироваться, а я умею. Мне приходилось сталкиваться и с психами, и с вполне вменяемыми убийцами, которым на чужую жизнь просто плевать. Но это вовсе не значит, что я возьму и стану такой же! Я не принимаю все это близко к сердцу, знаю, что могу кому-то помочь, и это спасает. Да и Дани это все понимает, поэтому ограничивается простым бурчанием.

Слушая ее, Лия невольно подумала, что именно о таких отношениях она когда-то мечтала сама. Не идеальный принц, который молча засыпает ее розами, а человек, способный понять ее. Ей казалось, что такой человек нашелся…

Видно, она не из тех, у кого получается быть счастливыми в личной жизни. На этом Лия предпочитала ставить точку и больше не мучить себя размышлениями.

— Кстати, Дани сразу заметил, что в этом деле много косяков, — продолжила Агния. — Очевидно, некоторые заключения вилами по воде писаны, кое-какие документы подделаны, но подделаны хорошо. Кто бы ни занимался этим, у него был неслабый бюджет!

Это и так понятно, раз он ушел безнаказанным! На тот момент ходили слухи, что и Сумин сможет оправдаться… Но Лия не допустила этого.

— Известно, кто мог сделать это? — спросила Лия. — В смысле, запутать расследование?

— Если бы это было известно, мы бы тут уже ничего не обсуждали, а упрашивали Дани устроить нам допрос подозреваемого! Нет, такие люди на пустом месте не попадаются, они умеют заметать следы. Зато ясно, кто был нанятым исполнителем. Олег Леденин.

— Следователь?

— Он самый, — кивнула Агния. — Тот еще служитель закона был… Жалобы на него регулярно поступали, работал нагло, но умно, поэтому на взятках не попадался. Отличался скорее смекалкой, чем высоким интеллектом, знаешь, бывают такие мужички: мерзкий, всех раздражает, а ничего с ним не сделаешь.

— Почему его вообще поставили расследовать такое дело?

Здесь Лия не могла скрыть горечь, да и не пыталась. Это же убийство ребенка! Если все знали, что следователь нечист на руку, то как можно было доверить ему подобное расследование? Надеялись, что у него совесть проснется? Не просыпается то, чего нет.

— Насколько я поняла, у него какая-то родня имелась в кругах руководства. Не сильно покровительствующая, но достаточная для того, чтобы он не сидел на карманных кражах. Так вот, подозреваемый появился сразу, Валерий Сумин… ты знаешь. Но и его Леденин мог попытаться оправдать, на это косвенно указывает то, как он начал оформлять дело.

Лия не была шокирована, память ее не подводила. Она и сама чувствовала, что Сумин попытается уйти. Как он это сделает с юридической точки зрения — девушку не интересовало, она была не в том состоянии, чтобы анализировать ситуацию. Лия только знала, что не хочет для него стандартного наказания. Даже если его посадят в тюрьму, этого слишком мало. Он должен испытать то, через что провел Тимура… и она это обеспечила.

— Значит, ему платил сам Сумин? — предположила Лия.

— Это был бы очевидный вариант, но я в нем сильно сомневаюсь. Потому что после того, как ты… ну… в смысле…

Агния замялась, смотрела на нее испытующе, явно не зная, оскорбит она сейчас очевидным или нет. Лия только усмехнулась:

— Можешь смело называть вещи своими именами. Я убила Сумина. Так что там было после того, как я убила Сумина?

— Твою честность и открытость я ценю, но ты хоть не кричи об этом! — Агния украдкой указала на людей, косящихся в их сторону. Впрочем, интерес других посетителей кафе быстро угас. Должно быть, они решили, что девушки просто обсуждают фильм — не были они похожи на тех, кто всерьез способен говорить об убийстве! — После того как ты убила Сумина, поведение Леденина кардинально поменялось. Он начал собирать доказательства того, что это сделал именно Сумин. Доказательств, кстати, было много, Сумин вообще обнаглел. При этом старательно подчеркивалось то, что Сумин был психом-одиночкой, асоциальным типом, лишенным друзей. Лично меня это напрягает.

— Меня в этой истории много что напрягает. Все и перечислять не буду.

— И не надо, слушай, что дальше было! После того как дело об убийстве твоего сына было закрыто, Леденин проработал в полиции где-то месяц. Думаю, для отвода глаз, потому что коллеги помнят: он не напрягался, вел себя отвязно и разве что начальству в чай не плевал. Когда он уволился, его никто особо не держал. А он вскоре открыл свое дело.

И снова Лия не почувствовала никакого удивления:

— Еще бы он не открыл! Думаю, денег у него хватало.

— Нормально у него все было. Он занимался прокатом машин. Бывшие коллеги из полиции говорили, что он всегда был на тачках помешан. Кстати, бизнесмен из него оказался никудышный. Он не мог найти толкового бухгалтера, не умел привлекать клиентов и теоретически должен был не вылезать из долгов. А в реальности дела обстояли по-другому, деньги у него водились всегда.

А вот это известие уже заставило Лию изумленно приподнять брови. На деньги, полученные в качестве откупа по делу, Леденин мог открыть бизнес — и скоро прогорел бы. Друзей в полиции у него не осталось, не тот человек, чтобы кто-то захотел помогать ему, значит, исключается и вариант высокого покровительства. Поддержала высокопоставленная родня? И снова вряд ли, если бы у них водились такие финансы, Леденин ушел бы в бизнес с самого начала.

Выходит, кто-то продолжал ему исправно платить. Но кто? И за что? Он уже не был полицейским, не мог никого прикрывать!

— Нужно поговорить с этим Ледениным! — заявила Лия. — Думаю, он шантажировал человека, который был сообщником Сумина!

— А вот я так как раз не думаю. Настолько влиятельный и беспринципный тип убил бы его сразу. Нет, Леденин что-то делал, и за это ему платили. Вопрос: что?

— Ты этот вопрос не мне задавай, а ему! Неужели у Даниила Владиславовича нет никакой возможности вызвать его на допрос?

— Нет, поскольку Даниил Владиславович — не экстрасенс, — вздохнула Агния. — И слава богу, с ним и так тяжело общаться! Олег Леденин умер примерно полгода назад. Повесился во дворе собственного дома. Его нашли соседи, рядом обнаружили записку со словами «Я так больше не могу». Вроде бы почерк его, оснований сомневаться в том, что это действительно самоубийство, не было: он довольно много выпивал, повесился тоже пьяным.

И на этом история обрывалась. Это было настолько не к месту, несправедливо, что Лия поверить не могла! Что им теперь делать? Нет, конечно, остается официальное дело Сумина. Но там четких ответов точно нет! А Леденин наверняка знал того самого сообщника…

Погруженная в свои мысли, Лия не сразу обратила внимание на маленькую фигурку, остановившуюся у их столика. Решила — чей-то ребенок гуляет, сейчас постоит и дальше пойдет.

Оказалось, ребенок уже пришел, куда хотел…

— Мама, вы должны поехать туда…

— Что? — непонимающе посмотрела на него Лия.

При его появлении уже не шел мороз по коже. И это привыкание Лие совсем не нравилось.

— Вы должны ехать туда, — пояснил Тимур. — Где он был мертвый… Там что-то есть, я чувствую!

Тут Агния снова привлекла ее внимание:

— Ты про что спросила?

— А, это я так… Сама себе.

Лия перевела взгляд на собеседницу, а когда вновь захотела посмотреть на Тимура, его возле столика уже не было. Женщина поймала себя на мысли, что почти сожалеет об этом.

— Нам нужно осмотреть то место, где он умер! — твердо произнесла Лия. И, как оказалось, слишком громко, потому что на них снова начали оборачиваться.

— Я тебя прошу, потише… Ценю решительность, но ты хоть здравый смысл не выключай! Такой возможности у нас могло и не быть. Например, московскую квартиру Леденина уже активно делят между собой наследники, там из его вещей ничего не осталось.

— Но ты сказала, что повесился он не в квартире…

— На нашу удачу, если можно так сказать. У Леденина в собственности еще был участок под Владимиром. Домишко там — дрянь, сарай просто, если судить по фото. Но земли много. На это место пока никто не позарился, так что… если там не повозились мародеры, у нас есть шанс что-нибудь обнаружить, и довольно приличный, потому что никто самоубийство толком не расследовал. Выезжаем завтра утром, сегодня не могу: Дани не поймет, если я ночами буду по местам преступления шляться.

— Ты серьезно?

Когда первый пыл угас, пришел шок. Агния не должна была заходить так далеко! Одно дело — пообсуждать что-то в теории, за чашечкой кофе, другое — взять и поехать на место преступления, и не такого уж давнего. Но сама Агния, похоже, не видела в этом ничего сверхъестественного.

— А что такого? Не так уж далеко!

— Я не об этом! Это же… ну… опасно?

— Не думаю. Если бы я считала, что это опасно, я бы не поехала. У меня двое детей — мне что их, на попечение Дани оставлять? Они тогда мангустами вырастут!

Двое детей… Лия никогда не спрашивала, сколько у Вербицких детей. К слову не приходилось, в газетах же просто писали, что они есть. А значит, их двое. Один, может, мальчик. Или два мальчика. Агния и Даниил молодые, дети у них определенно маленькие, могут быть на Тимура похожи…

Лия отогнала эти мысли усилием воли. От них становилось не по себе.

— Поедем завтра, — заключила Агния. — Я заскочу за тобой… Дани, скорее всего, говорить не буду, а то он нам охранника на хвост посадит. Но… ты ведь знаешь, что в доме Леденина может не быть ничего связанного с твоим сыном?

— Я знаю. Но мы должны проверить.

Потому что сам Тимур так хочет. Но этого Лия озвучивать не стала.

— Вот тут все, что было в официальном деле, — Агния протянула собеседнице флешку. — Фотографии и сканы, конечно, нелегальные, но нам с тобой это и неважно. Посмотри на досуге… Хочешь, вместе посмотрим?

— Не нужно, ты и так слишком много времени проводишь со мной! Я справлюсь.

Здесь Лия не бравировала, она действительно была уверена, что справится. На нее давила неизвестность. А прошлое… После того как она держала на руках мертвое тело сына, Лия не боялась уже ничего.

Так что, вернувшись домой, она скачала файлы на свой компьютер.

— Мама, ты хочешь пить, — Тимур сидел на подоконнике и болтал ногами. — Сделай себе чай, потом смотри это.

Он был прав, Лия действительно вдруг почувствовала жажду.

— Ты что-то делаешь со мной? — насторожилась она. — Можешь влиять на меня?

— Мама, ты что! — рассмеялся мальчик. — Я просто знаю тебя. А меня и нет ведь… Как я могу на тебя влиять?

— Никак… — еле слышно проговорила она.

Слезы обожгли глаза, а это было ей совсем не нужно сейчас. Чтобы отвлечься, Лия приступила к изучению файлов.

Валерий Сумин не представлял собой ничего особенного — по крайней мере, в положительном смысле. Выдающихся достижений у него не было, но не было и тех обстоятельств, которые киношники так любят приписывать жизни маньяков. Он родился в обычной семье среднего достатка, у интеллигентных родителей и не заявлял о том, что его бил отец и унижала мать. Его любили, о нем заботились. Он казался обычным, средненько учился, ничем особенно не увлекался…

А в четырнадцать лет изнасиловал соседского пятилетнего малыша. Он был неопытен, да и далек от той жестокости, которой достиг перед смертью, поэтому его жертва не получила серьезных травм. Физических. О психологических последствиях и говорить не приходится.

Тогда Валерия пожалели. Пошли обычные аргументы: он всего лишь мальчишка, зачем ему жизнь ломать, у него еще все впереди. Малолетку отправили в специнтернат. Его родители поднакопили денег, заплатили кому надо, и на свободу Валерий вышел уже через год. Естественно, на прежнем месте семья не осталась, они переехали в другой район, Сумин сменил школу.

Его родные хотели верить, что жизнь налаживается, кошмар и позор больше не вернутся. Они рано расслабились. Его второй жертвой стала семилетняя девочка. Он мог убить ее — но тогда не сумел, и она рассказала все полицейским. Суд счел данный факт смягчающим обстоятельством, а Валерий — своей ошибкой, которую он решил не повторять.

Сумин получил пять лет и весь срок отсидел, потому что кротостью не отличался. Когда он вышел на свободу, за ним стали наблюдать, потому что ждали рецидива. Не без оснований, потому что добропорядочным гражданином он так и не стал. Валерий жил замкнуто, работал из дома, ни с кем не общался.

Конец ознакомительного фрагмента.