Малахитовый Лес

Влада Астафьева, 2022

Малахитовый Лес – затерянный в глуши поселок, способный изменять судьбы. Там, прячась от мира, живут художница, обреченная носить маску до конца своих дней, композитор, который боится людей, настоящие гении и купленные «звезды». Тори приехала в Малахитовый Лес для того, чтобы выполнить непростое задание и, вместе с тем, раскрыть тайну собственного прошлого. Она еще не знает, что сама стала объектом охоты, и смерть уже дышит ей в затылок.

Глава 5

Это место оказалось куда лучше, чем ожидала Тори. Она ведь до последнего не знала, что увидит: информации о поселке в интернете было совсем мало, в основном фотографии, сделанные теми селебрити, которым удалось сюда прорваться. Поэтому она и ожидала, что увидит здесь расписных див из телевизора и полупьяных артистов, которые считают, что им все можно.

Но в Малахитовом Лесу ее встречала совсем другая атмосфера. Здесь было спокойно, тихо и удивительно красиво. Весна наступала идеально, словно хотела показать, какой совершенной она может быть. Во многих дворах доцветали белым и розовым деревья, унаследованные из деревенского прошлого. Среди их корней густым ковром взошла свежая трава, в ней раскрылись первые солнышки одуванчиков. В воздухе пахло сладостью и свежестью, а вот выхлопными газами — никогда, на машинах по поселку никто не ездил, в этом просто не было нужды.

Так что знакомство оказалось неожиданно приятным. Ей даже позволили выбрать один из пустующих домов — и она предпочла самый отдаленный. Здесь было спокойней, да и в постороннем внимании Тори не нуждалась. Она ни на секунду не забывала, ради чего на самом деле приехала в поселок.

Но и с выполнением задания Тори не торопилась. Не важно, чего ей хочется и что она чувствует. Она по опыту знала, что спешка не приносит ничего хорошего. Да, нынешняя работа особенная, однако выполнять ее можно было по прежней схеме. Для начала Тори требовалось изучить Малахитовый Лес — и приучить Малахитовый Лес к себе.

В поселке все должны были поверить в легенду о фотохудожнице, мечтающей найти необычные виды. Тех, кто попроницательней, необходимо убедить, что она просто бездарь, которой очень хочется причислить себя к творческой элите, или, на худой конец, золотоискательница, приехавшая сюда за очередным «папиком». И уж точно никто не должен был догадаться, что она кого-то выслеживает.

Немного подумав, Тори решила, что изображать наивную дурочку намного выгодней, чем знатно пожеванную жизнью светскую львицу. Поэтому джинсы и косухи пришлось оставить в городе, чемоданы были преимущественно забиты нежными платьями, бусами, браслетами, воздушными шейными платочками и прочей милой сердцу фотохудожницы белибердой. Расчет оправдался неожиданно быстро, когда Тори случайно столкнулась с одним из братьев Градовых.

К такому Тори не готовилась. Во время первого осмотра поселка, при первых знакомствах с местными, она выяснила, что в Малахитовом Лесу постоянно ошивается младший из братьев, Лев. Но сторониться его оказалось просто: он постоянно был чем-то занят, на кого-то отвлечен, и заинтересовать его удалось бы, только прыгнув ему под ноги. Желательно голой.

Про второго брата она слышала, только собирая информацию о компании. Старший, судя по всему, был поумнее. Роман руководил финансами «ГрадСтрой», и за ним не вился такой шлейф светских сплетен и скандальных новостей, как за его родственником. И конечно, Тори знала, что стала его соседкой, она бы перестала себя уважать, если бы упустила такую деталь.

Подвох заключался в том, что соседкой она собиралась оставаться лишь условно. Люди, работающие в Малахитовом Лесу, почти сразу доверительно сообщили ей, что Роман Андреевич не появлялся в поселке больше года, хотя у него тут дом. Тори быстро налаживала такое вот дружеское общение, оно было лучшим источником информации и обычно давало надежные сведения.

Так что осматривать его дом она отправилась без тайного умысла, исключительно ради эстетического удовольствия. Она еще во время первых прогулок заметила, что коттедж очень интересный: не милая побеленная хатка, а строгие прямые линии, многоуровневые террасы, много стекла. Этот дом даже рисковал испортить общий вид поселка, если бы не был стратегически прикрыт старыми яблонями.

Он был великолепен и снаружи, и внутри — Тори не преминула зайти, раз уж дверь оказалась не заперта. Она очутилась среди светлых комнат, безупречно оформленных, но при этом не вызывающих ощущение, будто интерьеры созданы для страниц мебельного каталога. Здесь как будто становилось легче дышать, весь дом был наполнен светом, он создавал впечатление, что в этих стенах не может произойти ничего плохого. Тори невольно подумала, что, если бы она однажды захотела где-то остаться навсегда, она бы предпочла именно такой дом. Но, поскольку мысль о постоянстве неизменно приводила ее в ужас, по-настоящему завидовать владельцу коттеджа она не собиралась, а собиралась полюбоваться и уйти.

И вот тогда приперся Роман Андреевич, которого тут год не было и не предвиделось. Тори не обрадовалась, но и позориться не собиралась. Если что-то пошло не так, почему бы не превратить это в ценный опыт?

Так что она решила протестировать на нем свой образ наивной романтичной дурочки, посмотреть, поверит ли он. Если клюнет этот, остальные тоже не станут сомневаться, по Градову сразу было видно, что циник еще тот, да и репутация у него соответствующая.

Старательно оправдываясь перед ним, Тори изучала своего соседа, которому теперь предстояло стать больше чем теорией. Градов оказался неожиданно высоким — на фото в интернете он в основном сидел за столом, и ей почему-то показалось, что он будет из тех дядечек-квадратиков, которые будто природой созданы для заполнения офисных кресел. Но тут она прокололась: собеседник оказался на голову выше ее, значит, рост там был примерно метр восемьдесят, а то и больше. Телосложение плотное, та самая пресловутая широкая кость, но сам он не расплылся, явно следит за этим. Черты лица обычные — не красавец и не урод, гармоничная часть толпы, тот, кого не так-то просто запомнить. Волосы светло-русые, брови и ресницы — тоже, и это отнимает у лица объем. Под такую непримечательную внешность подошли бы, пожалуй, серо-голубые глаза, и все, типичный персонаж с любого стокового фото, где нужен «мужчина лет сорока». Однако с глазами ему более-менее повезло: четкий голубой цвет, привлекающий внимание. При этом взгляд жесткий, оценивающий, будто сканирующий собеседника.

Даже при коротком разговоре с Градовым создавалось впечатление, что он видит собеседника насквозь. Тори не поддалась, она таких уже встречала, просто почувствовала привычный мороз по коже и не обратила на это внимания. Она играла свою роль до конца и уже видела, что Градов не поверил в безмозглую фею, зато наверняка решил, что она тут ради мужика. Ну конечно, что ж еще женщине по жизни надо? Пусть думает, что хочет, лишь бы до правды не докопался. Тори повезло в том, что Градову было на нее плевать, он просто принял одну из удобных и понятных версий. Но на глаза ему лучше лишний раз не попадаться, и тогда он ей не помешает.

Время показало, что сделать это будет не так уж сложно. Градов не гулял по поселку просто так, редко заглядывал в кафе, он если и выходил из дома, то отправлялся сразу в лес или к озеру. Так что его из списка проблем можно было вычеркнуть.

Второй проблемой являлась психолог — женщина лет пятидесяти, определенно работавшая в Малахитовом Лесу не первый год. Сначала Тори надеялась, что речь идет о какой-нибудь «психологине», устроившейся в такое уютное место по блату. Из тех, что мыслят и говорят штампами, ни на что по-настоящему не способная. Однако пара бесед с Лидией Княжиной показали, что в Малахитовый Лес она попала не просто так. Вот эта женщина как раз могла раскусить Тори: она не верила отработанным улыбкам и задавала грамотные вопросы. К счастью, никто не обязывал гостей поселка посещать психолога, так что для успешного выполнения плана достаточно было обходить Княжину за километр.

Остальные жители Малахитового Леса были не столь примечательны. Кто-то из них умнее, кто-то — глупее, но всем им Тори оставалась безразлична, и это служило ей лучшей защитой. С чего им вообще присматриваться к ней, зачем сомневаться? Она предусмотрительно ходила по поселку с большим фотоаппаратом, и это вроде как стало гарантией ее честности. Фотоаппарат есть? Значит, фотограф, все же понятно!

Тори специально выбрала эту легенду, так было проще работать. Это художник привязан к мольберту, композитор — к роялю, писатель — к столу и ноутбуку. Фотограф может гулять где угодно, объясняя свое присутствие тем, что ищет лучшие виды. А поскольку каждый дом в Малахитовом Лесу был оформлен в уникальном стиле, у Тори имелось оправдание для того, чтобы надолго замирать у заборов, высматривая, что находится за ними.

Так что дом Ильи Шведова она нашла без проблем. Оставалось только понять, что делать дальше.

Илья не просто прятался от мира в Малахитовом Лесу — он и от жителей поселка укрывался на своем участке. Композитор появлялся на улицах даже реже, чем Градов. Его не привлекали прогулки, Тори ни разу не удалось рассмотреть Шведова. Его дом тонул в готовящихся к цветению кустах сирени. Окна постоянно оставались закрытыми. Сам Илья если и появлялся, то двигался быстро, как перепуганная мышь, и старался не оставаться на виду дольше минуты.

Да уж, рановато она поверила, что задание будет простым…

Ей следовало бы сосредоточиться только на Шведове, а у нее не получалось. Тори ни на секунду не забывала, что тот самый человек сейчас рядом. Впервые за десять лет. Ходит по одним с ней улицам, может, это он поздоровался с ней сегодня в кафе… Она напряженно вглядывалась в лица местных обитателей, стараясь не выглядеть при этом слишком наглой. Тори надеялась, что у нее получится вспомнить — должно получиться!

Но память отказывалась помогать. Кажется, Тори уже всех в Малахитовом Лесу видела, а чувство узнавания так и не появилось. Это же нечестно! Тот, от кого зависела вся ее жизнь, не мог остаться лишь частичкой толпы… Так не должно быть. Получается, Токарев солгал? Вряд ли. Тори уже достаточно знала о нем, чтобы понять: он дорожит своей репутацией. Он далеко не ангел, потому что бизнесмены такого уровня святыми не бывают. Но до откровенной лжи он вряд ли опустился бы, прекрасно зная, что это может аукнуться в будущем. Уже то, что он добыл информацию об этом человеке и нашел фото машины, доказывало, что Токарев докопался до самой страшной главы в жизни Тори.

Так что не нужно себя обманывать, этот человек действительно здесь. Когда Тори поняла, что просто узнать его и покончить со всем не получится, она хотела сосредоточиться на Шведове — и все равно постоянно оглядывалась по сторонам. Напряжение не отпускало, ей удавалось расслабиться лишь усилием воли — а потом паника накатывала вновь. Тори казалось, что она вот-вот упустит нужного человека, он уедет раньше, чем предполагал Токарев, и все будет кончено. Она только об этом и могла думать.

Попытка искать непонятно кого — сомнительная затея. Собака, преследующая собственный хвост, добьется лишь того, что вымотается и заснет. Только вот собаке это в радость, а Тори злилась все сильнее. Она ведь не маленькая девочка, что, так сложно взять себя в руки и действовать правильно? А она вместо этого теряла дни, думала о сроках и волновалась еще больше.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы остановить это. Просто в один из вечеров Тори заставила себя не тащиться в очередной раз на улицы, а остаться дома. Она стянула майку, замерла перед большим зеркалом и приказала себе смотреть. Даже если не нравится. Даже если образ вызывает боль, страх, и в памяти уже мелькают кровь, и крики, и волчий вой откуда-то издалека… Это с ней было, она это пережила. И, пережив такое, она не имеет права превращаться в идиотку, которая бесцельно мечется по поселку, как курица с отрубленной головой! Нужно следовать плану, сосредоточиться на Шведове и забыть о том, кто сейчас рядом.

Боль привычно помогла: отогнала волнение, заставила снова почувствовать себя сильной. Человеком, который справляется. Тори уже знала, что завтра она будет действовать иначе, она найдет способ подобраться к Шведову и втолковать ему, что своей кровью он откормил огромную жирную пиявку.

Но это завтра, потому что уже поздно и на улице темно. Спать Тори не хотелось, только не после такой встряски. Она решила закрепить успех еще одним проверенным приемом. Воспоминания о прошлом и взгляд в зеркало были ее личным кнутом, теперь же она готовилась выдать себе пряник. Тори хотелось сосредоточиться на настоящем моменте, больше ни о чем не думать, впитывать красоту, чувствовать себя живой, и Малахитовый Лес подходил для этого идеально.

Она отошла от зеркала, больше не глядя на свое отражение, натянула платье с длинными рукавами, колготки и ботинки — искать джинсы было лень, они еще валялись где-то в чемодане. Тори подогрела на кухне молоко, сделала какао, перелила в термокружку и отправилась на прогулку.

Цель была простая: увидеть звезды. В большом городе это редкое удовольствие, особенно когда живешь и работаешь в центре. Фонари скрывают небо, и звезды вроде как есть, но слишком далекие и не для тебя. А Тори помнила ночи на юге, там, где электрический свет смиренно отступал, возвращая первенство ночному небу. Можно было смотреть на него, такое далекое, черный шелк, сияющие алмазы, чувство бесконечности — и бессмертия… Это она искала сегодня — и не без оснований: небо над маленьким поселком должно было оставаться первозданно уютным.

Вот только на улице ее ожидал неприятный сюрприз, даже не один. Рассматривать звезды со двора было неудобно — мешали ветви старых деревьев, бросившие между Тори и небом плотную сеть. На улицах же горели рыжим фонари, красивые, круглые, оформленные под старину — и поднимающиеся примерно на два с половиной метра. Этого света, пусть и не слишком яркого, было достаточно, чтобы слепить глаза при любой попытке посмотреть вверх.

Ну и что ей оставалось делать? Тащиться в лес, темневший вдалеке сплошной стеной? Тори для этого не была достаточно романтична — или безумна. Да и холодный ветер, проникающий под платье тысячами ледяных игл, дальним прогулкам не способствовал. В этом одна из ловушек весны: дни могут быть настолько теплыми, что ты веришь в раннее лето, а ночью возвращается призрак зимы, скалит клыки, покусывает иногда, и приходят сожаления об оставленной дома куртке.

Все указывало, что прогулка сорвалась. В этом не было ничего страшного, подумаешь, на небо не посмотрела! Однако Тори с удивлением обнаружила, что ей хочется расплакаться. Странная реакция, но по-своему понятная… Капля, переполняющая чашу. Бывают такие дурацкие дни, когда все идет не так, без катастроф, но с мелкими неприятностями, накапливающимися и срывающимися лавиной. Ты борешься с ними, держишься, ты обещаешь себе, что еще чуть-чуть — и все будет хорошо, ты обязательно завершишь день хотя бы маленькой наградой. А потом у тебя эту награду отнимают, и хоть потеря невелика, обидно до слез. Хочется кричать, что это нечестно, но слушать-то некому.

Тори растерянно замерла на ближайшем перекрестке, прикидывая, что делать дальше. Все-таки пройтись по улицам, кое-как согреваясь какао? Или вернуться домой и профилактически поплакать в ванной — ну так, для эмоциональной разгрузки?

Решение она принять не успела, потому что ее окликнул мужской голос — вроде как знакомый, но не из тех, которые мгновенно узнаются.

— Вы выглядите так, как будто потеряли что-то, но сами не знаете что.

Тори растерянно оглянулась по сторонам, однако и улицы, и дворы рядом с ней по-прежнему были пусты. Да и голос звучал странно: вроде близко, но… сверху? С дерева, что ли? Она удивленно посмотрела наверх, за что была мстительно ослеплена фонарем.

— Да здесь я, — пояснил голос. — Можете во двор зайти, даю разрешение, хотя в прошлый раз вы успешно обошлись без него.

Это было подсказкой, которой хватило, чтобы узнать голос. Градов, значит… И что, он теперь гнезда на деревьях вьет, как ворона?

Тори вошла во двор, то и дело косясь на деревья, однако у Градова было куда более комфортное место отдыха — он устроился на террасе второго этажа. Там были установлены плетеные лежаки, один из которых и занял теперь хозяин дома. Он наблюдал за Тори с каким-то усталым равнодушием, сквозь которое сумело пробиться лишь легкое любопытство. Но этого оказалось достаточно, чтобы Градов с ней заговорил.

— Так что вы потеряли? — уточнил он.

— Звезды, — буркнула Тори.

— Что, простите?

— Я надеялась, что хоть за пределами Москвы звездное небо увижу, а тут такой облом. Да, я собиралась стоять и смотреть на звезды. Странно, да?

Градов только хмыкнул, не ответил ей. Сначала Тори решила, что этот циник просто опять потерял к ней интерес, и без того мелькнувший вспышкой. А потом до нее дошло: он сейчас делает то же самое, что и она. Терраса была построена так, что располагалась как раз чуть выше фонарей, и вряд ли это являлось совпадением. Возможно, Градов и не любовался звездами, однако нет сомнений, что он создал место, где можно позабыть о цивилизации и представить, будто большой город со всеми проблемами взрослой жизни далеко, а тут снова деревня, лето и небо. Даже если не лето и тебе уже не десять лет, небо-то остается, в небе можно обмануться.

Но для Тори это ничего не меняло, стоять в чужом дворе она не собиралась и уже направлялась к выходу, когда Градов снова вспомнил о ней.

— Я могу пустить вас сюда, тут удобней осуществить ваше желание. Условие одно — вы будете молчать и не попытаетесь развлечь меня увлекательным, с вашей точки зрения, разговором.

— Годится! — тут же согласилась Тори. Разговоры с этим типом интересовали ее меньше всего, он не мог быть ей полезен. — У вас снова дверь открыта для всего мира?

Градов чуть приподнялся на лежаке, чтобы выудить из кармана джинсов ключи, и небрежно бросил за пределы террасы. Связка со звоном упала на посыпанную гравием дорожку.

— Заходите, — позволил Градов. — Лестница сразу справа, разуваться не нужно. Про молчание помните?

— Начинаю с этой секунды.

Тори пока не до конца понимала, что ему нужно, но решила проверить. Был еще вариант, что она ошиблась в первой оценке Градова — не сейчас, а в день их встречи в этом доме. Возможно, он уже пьян, он всех вокруг воспринимает как вещи, просто потому что богат. Сейчас начнется неумелый пошловатый флирт, который обернется попыткой завалить Тори на плетеный лежак. И тогда прекраснейший напиток из термокружки придется не выпить, а плеснуть кое-кому в наглую морду.

Однако Градов определенно не был настроен на злодейства. Когда Тори вошла, он на нее даже не посмотрел. Она заняла самый дальний лежак, так, что расстояние между ней и хозяином дома составляло не меньше трех метров. Но уже там Тори не удержалась и посмотрела на своего неожиданного благодетеля.

Градов действительно не собирался к ней приставать, он выглядел бесконечно уставшим, и эта усталость была ей прекрасно знакома. Так случается, когда приходится сесть за работу в восемь утра, раствориться в проблемах, своих и чужих, цифрах, подсчетах, документах. Ошибках и их исправлении. Злости на тех, кто не способен даже простейшее дело довести до конца. Мыслях, прогнозах, анализе… А потом ты будто просыпаешься, понимаешь, что уже темно, желудок возмущенно урчит, требуя хоть какой-то еды, губы пересохли от обезвоживания, в голове — гудящая пустота. Мыслей нет, эмоций нет, да и желаний тоже нет. Тори пару раз обнаруживала себя в таком состоянии и просто запретила себе работать настолько много, а вот Градов — нет.

Сегодня они и вовсе были чем-то похожи. Он измотал себя работой, она — постоянным напряжением последних дней. Зато благодаря этому ни одному из них не хотелось светских бесед. Тори позволила себе расслабиться и наконец посмотреть вверх.

Звезды здесь и правда сияли — мелкие, не алмазы, а осколки алмазов. Бриллиантовая пыль. Бесконечное сияние, глубина, которую невозможно рассмотреть до конца, утягивающая, как водоворот. Первобытная: такая же, как сияла когда-то над первыми людьми — и сияла до людей. Позволяющая почувствовать себя частичкой чего-то большего, чем вечная гонка за успехом, то самое «здесь и сейчас», которое так нужно было Тори.

Она наконец почувствовала, как усталость и тревога уходят — туда, в эту черную с белыми искрами воронку. Она улыбнулась, не для кого-то, а просто так, потому что не улыбнуться не получалось. Она по-прежнему чувствовала рядом с собой присутствие другого человека, но оно не тяготило, потому что у него сейчас был свой мир, у нее — свой, и миры эти уживались, не мешая друг другу. Забавное, странное, желанное чувство: хорошо, когда вместе и тихо.

Да, начало ее необычного проекта было неудачным. Однако Тори уже не сомневалась, что с завтрашнего дня все пойдет по-другому.