Внук Великого князя. Вторая жизнь

Виталий Свадьбин (2021)

В Солнечную систему, к планете Земля, прилетели гуманоиды из Галактической Империи для проведения эксперимента по переносу сознания землянина в другой параллельный мир, который отстаёт от нашего времени на сто лет. Цель эксперимента — понять сможет ли один человек направить развитие истории по другой ветке. Донором взят наш современник, отставной полковник разведки. Дмитрий Рюмин. Его сознание переносят в тело молодого офицера царской армии, внука Великого князя и бастарда. Дмитрий просто служит новому Отечеству. При этом зная по своей истории все проблемы, принимает меры, порой радикальные. Но это не смущает его. Ведь ему предстоит прожить в этом мире вторую жизнь. Будет или нет эксперимент инопланетян удачным? Узнаем прочитав книгу. (обложка выполнена автором в нейросети Mijourney)

Глава 1.

Межгалактический форпост в солнечной системе, рабочее место

наблюдателей.

У монитора с приборами сидел наблюдатель «7», он недавно закончил Академию и был распределен в Корпорацию наблюдателей. Контракт ему подписали на три года и отправили на задворки Вселенной, в систему звезды Жёлтый Карлик. И вот сегодня его первое дежурство. В помещение зашел наблюдатель «5».

— Ну как твое первое дежурство? Не скучаешь, коллега? — смеясь спросил он у молодого соратника.

— Вроде некогда скучать. Вон целая стопка методичек и уставов, изучаю, — ответил молодой, хотя разница в их возрасте была всего лишь пять лет.

— Тебе повезло, в твое дежурство будет проведен прокол в слоях параллельных реальностей. Через несколько часов закончат настройку, и ты поучаствуешь в знаменательном событии, — снова засмеялся наблюдатель «5».

— Чего уж тут знаменательного? — полюбопытствовал наблюдатель «7».

— Разве не знаешь? Такие эксперименты проводят не так часто, в лучшем случае раз в пятьдесят лет, по времени этой планеты. Скажу тебе по секрету, ни разу не проходил эксперимент удачно. Как правило энергетический набор донора гибнет, не приживаясь в реципиенте. Для меня это тоже в первый раз. Если все пройдет удачно всех участников ждет повышение в корпорации, или хорошая премия, — пояснил наблюдатель «5», усевшись в соседнее кресло.

— Зачем нужны такие эксперименты? Разве мы не для того, чтобы просто наблюдать, не вмешиваясь? — спросил наблюдатель «7», проявляя неподдельный интерес.

— Высоколобые умы в Корпорации получили разрешение от Императора на проведении коррекции исторического развития. Кто-то отхватил Грант на это дело, в том числе на изготовление оборудования. Параллельные слои идут в одном направлении развития, с небольшими отклонениями, вот и хотят иметь доступ к коррекции. Хотя всё находится в стадии эксперимента. Вроде и прошлый раз эксперимент прошел неудачно, реципиент погиб. Может у нас что-то получится более успешно. Тогда нас ожидает звездопад поощрений, хотя не факт, — снова пояснил наблюдатель «5».

— Интересно, как это все происходит? — снова спросил молодой сотрудник.

— Знаю, что в прокол зайдет энергетический зонд, он же и заведет донора, а дальше мы будем получать картинку и писать отчеты о влиянии на историческое изменение, если таковое будет.

— А если не получится, тогда что? — снова спросил молодой наблюдатель.

— Если не получится, то проведут еще две попытки. При неудаче этот слой закроют, точнее прокол ликвидируют. Будут работать с другим слоем, а дальше вновь с другим, — пояснил наблюдатель «5».

— Слушай, а почему в нашем Секторе? — не унимался наблюдатель «7».

— Уровень развития гуманоидов влияет. Он слишком низкий в этом секторе. Вот учёные старательно экспериментируют. Хотя сказать честно, никто не обладает такой технологией, только Империя. Ты ведь тоже подписывал дополнительно к контракту документы о неразглашении, как и все остальные, — произнес старший соратник и посмотрел на молодого.

— Да, конечно, просто подробности не знал, — ответил дежурный.

— Кстати, донор уже определен и реципиент тоже, так что в твое дежурство все и произойдет, станешь, как и все мы участником знакового события, — вновь заулыбался наблюдатель «5».

По репродуктору прозвучало сообщение: «Наблюдатель «5», пройдите в бокс номер три». Таким образом сообщение повторили еще несколько раз.

— Ладно не скучай, пойду на вызов. Через несколько планетарных часов начнется эксперимент. Как освобожусь еще заскочу к тебе, поболтаем, — произнес наблюдатель «5» и хлопнув по плечу соратника вышел из помещения.

Лето 2019 года. Россия, Москва.

Я сидел на скамейке в сквере и читал свежую газету «СПОРТ-ЭКСПРЕСС». После обеда двинусь в конную школу, есть у меня такое увлечение на лошадках кататься. Хотя увлекаюсь не только этим, регулярно посещаю спортзал занятий фехтованием, нравится казачьей шашкой помахать. А что еще остается отставному полковнику ГРУ шестидесяти четырех лет от роду, ни и понятно, что пенсионеру. Правда читаю лекции в спецшколе по нашему ведомству, да иногда приглашают как консультанта. Семьей я так и не обзавелся, все время служба забирала. Да и помотало меня по шарику нашей планеты. Какая уж тут к чертям семья? Была правда женщина в молодости, но увы не срослось. А позже только краткосрочные интрижки, не более. Такие романчики сделали из меня просто циника и закоренелого холостяка. Вот так и прошла жизнь Ивана Дмитриевича Рюмина, то бишь моя, по рельсам службы Отечеству. Потомственный офицер, потому, как и отец, и дед, и прадед все служили, так что и передо мной тоже не стоял выбор своей профессии, было все ясно сразу. Отец мой служил в СВР, служба внешней разведки, поэтому детство мое частично прошло за бугром. Мама лингвист и тоже имела отношение к русскому дипломатическому корпусу. Знание языков мне прививали с детства. Стандарт в нашей семье — это английский, немецкий, французский. Есть у меня еще и младшие брат с сестрой. Их эта стезя не обошла стороной. Братец служит в СВР, а сестра, поработав в дипкорпусе, сейчас преподает в МГИМО. Брат и сестра семейные и дети у них есть, а я вот бобылем живу. Хотя питаю слабость к племяннице, дочери сестры, Алёне. А она без стеснения пользуется моим расположением. У нее даже в моей квартире своя комната, а я не возражаю, все-таки родной человек, да и отношения у нас очень дружеские. Алёна историей России увлекается, так что через племянницу получаю интересную информацию, а иногда и она через меня. Вот сижу размышляю о том, как жизнь проходит, вспоминаю, как и где довелось поучаствовать. Знание языков, в процессе службы чуток увеличилось, добавился испанский, китайский, японский, могу и на арабском пообщаться, приходилось бывать в разных местах.

До генерала так и не дослужился, хотя предлагали остаться в рядах разведки, да только здоровье стало подводить. В прошлом году консультировал в Сирии и словил там пулю шальную. Видимо запас везения исчерпал за свою жизнь. Решил «баста», поживем гражданской жизнью, ну или почти гражданской, таких как я бывших не бывает. Взглянув на часы, пошел на выход из сквера, сейчас перекушу и в конную школу. А вечером меня пригласил сослуживец у него юбилей шестьдесят лет, непременно надо будет поздравить, обязательно зайти на рюмку чая. В конной школе конюх предложил мне молодого жеребчика.

— Иван Дмитриевич, вы опытный наездник, может поработаете с Бураном, молодой жеребец, но объезжать всё равно надо? — обратился он ко мне.

— Почему бы и не поработать? Давай выводи своего мустанга, глянем на него, — смеясь согласился я.

Я, конечно, не ковбой в прериях, но в седле держусь уверенно. Вывели Бурана, а он строптивый по всей видимости, храпит и косит на меня своим лиловым глазом. Видимо недоволен. Оседлал его, уселся в седло, жеребец сначала подёргался, а потом вроде ничего, слушается. Проехал на нем несколько кругов, а потом он вдруг заскакал, запрыгал как козел. Я и не понял, что произошло со скотинкой. При падении я попытался сгруппироваться и сам не понял, чем, но получил удар в голову, в район виска. Черт! Неужели жеребец лягнул? Это последнее что пронеслось в голове. В глазах резко потемнело и последнее что я слышал «Иван Дмитриевич, Иван Дмитриевич!» Но чей это был голос я уже не разобрал.

2019 год. Межгалактический форпост в солнечной системе, рабочее место

наблюдателей.

В помещение дежурного снова зашел наблюдатель «5».

— Эксперимент запущен, — без приветствия сообщил он соратнику.

— Будем надеяться, что все пройдет штатно, — поддержал его наблюдатель «7».

— Кое-что разузнал, у донора будут увеличены параметры, — поспешил поделиться наблюдатель «5».

— Параметры?

— Ну да. Добавят по физическим данным и по интеллектуальным. Будет физика у реципиента чуть выше, чем средний стандарт, ну и умственные способности, память или доступ к подсознанию гораздо выше, чем у стандартного землянина. А подсознание донора будет качать информацию из Вселенной, правда в ограниченном доступе, по уровню развития того слоя, откуда сам донор. Перестраховываются скорей всего, хотят, чтобы эксперимент чище сработал, — пустился в объяснения наблюдатель «5».

Оба наблюдателя сосредоточили внимание на экране монитора.

Май 1900 года. Маньчжурия. КВЖД южное направление. Харбин.

Я очнулся, хотя нет. Правильно сказать сначала я услышал голоса, а перед глазами по-прежнему стояла темнота. Говорили девушки или молодые женщины, а может просто голоса молодые звучат.

— Матушка, Ирина Ивановна, что деется. С утра снова казачий офицер приезжал, как его… ага, полковник значитца. Ругался снова на Романа Исидоровича. Все о нашем пациенте выспрашивал. А ведь он христовый ужо пять деньков, как лежит без сознания. Спаси и сохрани его Царица небесная, аминь! — говорит одна женщина, по разговору вроде из простого народа.

— Ты Анастасия, не части так. Роман Исидорович хороший врач и хирург неплохой, все что нужно он уже сделал, а остальное в руках Божьих. Здоровье молодого офицера должно быть сильным, глядишь и очнется, — отвечает вторая, видимо Ирина Ивановна.

— Жалко его, молоденький, да ладненький офицер. Эх, горюшко какое. Видно, важная птица, раз его казаки охраняют, даже вон возле окна двое сидят. А кто он такой? Может вы, Ирина Ивановна, знаете? — снова проговорила простая женщина.

— Хватит причитать! Давай-ка Настя, открой окно, проветрить палату требуется, через час закроешь. Да пойдем отсюда, у нас дел невпроворот, — снова ответила Ирина Ивановна.

Послышался звук открываемого окна и звук шагов, видимо женщины ушли. Темнота в глазах стала проходить, и я попытался открыть глаза. Белёный потолок, светло-зелёная окраска стен. На улице похоже тепло, приятный такой ветерок задувает в окно. Возникает вопрос, где я и что со мной. Что я там последнее помню? А, точно, кто-то меня по голове приложил. Мустанг наверно копытом поблагодарил, а сейчас я в какой-то санчасти. Попробовал пошевелиться. Черт! Болью как прострелило во всем теле, аж голова закружилась. Успокоившись, немного полежал, закрыв глаза. Так попробуем снова осмотреться. Голова перевязана и рука вроде вместе с плечом, а нога-то зачем перевязана бинтами. Это что, злобная коняшка потопталась на мне? Ничего не помню толком. В открытое окно послышались мужские голоса, я прислушался.

— Степан, табачком не поделишься?

— От чего же не поделиться, угощайся. У меня ноне с табаком порядок. Обменял карамультук и ещё кое-чего на базаре, которые давеча у узкоглазых забрал. Сапоги гляди новые у меня, а табаку прилично китаёза мне отвесил, — ответил видимо Степан.

— Которые торгаши? А то у меня тоже трофеи есть, съезжу обменяю.

— Вечерком сменимся, съездим я тебе покажу. Слухай, Петро, урядник сказывал, что на довольствие нас поставил, дескать полковник приплатил местной харчевне, чтоб значит нам сюды прокорм подвозили и для коней тоже, — говорит Степан, я начинаю различать голоса.

— Точно так, не поспоришь. От нас требуется беречь их благородие. А мы что? Мы запросто. За такого командира хоть куда. Слышь, Степан, правду говорят, что наш командир из казаков будет?

— Утверждать не буду. Знаю, что точно он из благородных, княжеской крови, а вырос в нашей станице, в одной дворянской семье жил, все думали, что казачьего роду он, а потом оказалось, что князь.

— Да ну? Не уж-то князь. А науку нашу казацкую хорошо понимает, правильное воспитание у нашего командира, без казачьей науки точно не обошлось. Вот взять, к примеру на кулачках, может получше любого казака помахаться, да и прихватки наши ему знакомы. А такому делу казаки чужого учить не будут, — рассуждает Петро.

— Петро, ты хорунжего Григория хорошо знаешь? Тот, что из Рытиковых, Василия Кузьмича сын.

— А как же? Знаю неплохо, он с Марьинской станицы, да и дворянского роду они.

— А я о чём говорю. Я с Рытиковыми с одной станицы, почитай Григория с детства знаю. Отец его ноне генерал-майор. А наш командир воспитывался у них с самого сопливого возраста, от бабьей сиськи. Поначалу их совсем за братьев принимали, уж потом выяснилось, что наш командир Иван Дмитриевич, князь. Самый что ни наесть настоящий. Но об этом в станице не болтают, старый атаман, Кузьма Тихонович, крут был всегда, за длинный язык быстро плетей выпишет. Вот языки особо и не чешут. Даже бабы. А обучали казачат, старые пластуны. Есть у генерала на Кавказе знакомцы. А пластуны кому попало наукой не разбрасываются, не всякого казака в учение берут.

— Слыхивал я Степа, что нашему командиру чин скоро поднимут.

— А как же, да и есть за что. Глядишь штабс-капитана дадут, хоть и молод он. С полусотней казаков две сотни узкоглазых в клинки взяли. Эх! Все-таки лихой казак их благородие, хоть и князь, — сделал вывод Степан.

— Я тоже так думаю. Пока мы в патруле были по железной дороге, вы говорят полусотней с командиром здорово порезвились, — продолжает разговор Петро.

— Было дело. Пограбили хунхузы русское поселение и рабочих железной дороги, даже кого-то побили до смерти. Ну наш поручик и взъярился, хвать полусотню и айда галопом. Догнали и в клинки. Славно шашками помахали! Вот только их благородие там и ранили. Но свезло, пуля вскользь у виска прошла. Плечо да ногу еще зацепило. Там такая кутерьма была, сам черт не разберет, полтора десятка потеряли, а косоглазых всех в капусту. Как командира ранили, мы думали, что убили его, вот казаки и осатанели. В общем всех посекли, никто живым не ушел. А за то, что командира живым привезли, полковник десять рублей на пропой дал, — рассказал Степан.

Лежу и думаю. Про что они там рассказывают? Какие казаки? Какие хунхузы? Кого здесь шашками рубят? Мать моя! Куда я попал? Что со мной? Прикрыв глаза постарался успокоиться и видимо задремал.

Проснулся от шума, кто-то что-то уронил, наверно железная вещь упала, открыв глаза увидел девушку. Возраст лет двадцать или около того, на ней одет то ли халат, то ли платье белого цвета, длина до середины икр ног. Из-под халата видна темная юбка, длиной до щиколотки, а поверх одет белый фартук с красным крестом на груди, голова покрыта вроде платка, я такое видел в фильмах о революции. Девушка увидела, что я на неё смотрю и воскликнув «Матушка, Царица небесная», выскочила за дверь и убежала. Через несколько минут она вернулась, с ней была молодая женщина, лет двадцати пяти и одета почти так же, как и первая, на ногах у обоих что-то вроде ботиночек.

— Добрый день! Меня зовут Ирина Ивановна, я медицинская сестра и помощница хирурга. Как вы себя чувствуете? — обратилась она ко мне.

Понятно, хотя ничего мне не понятно. К казакам добавилась медсестра. И одежда на них какая-то древняя.

— Вы меня слышите? — спросила она, я медленно закрыл и открыл глаза, а она продолжила, — Настя, позови Романа Исидоровича. Скажи, что поручик пришел в себя.

— Где я? — с трудом прошептал я, но она меня услышала и поднесла к губам маленький чайничек с водой, а я сделал несколько глотков.

— Вы в госпитальном приюте, на окраине Харбина. Получили множественные ранения, а оперировал вас, наш хирург Роман Исидорович, он хороший доктор, — пояснила она.

Я обратил внимание на её правильную речь, хоть и было много старых, для меня несовременных слов. Делаю вывод, что я в санчасти, ну или в госпитале. Но кто же меня ранил? Что за ерунда? Кто мог стрелять в конной школе? Я ведь не шпион, а практически пенсионер на отдыхе, ну почти на отдыхе. Тем временем в палату вошел доктор, в белом халате, с завязками на спине и в шапочке, тоже белой.

— Ну здравствуйте, милейший! Вижу, что решили вы пойти на поправку. А ведь вы, Ваше Сиятельство, напугали нас, крепко напугали, — начал свой диалог доктор, присев рядом с кроватью на табурет, любезно подставленный медсестрой Настей.

— Чем же напугал? — едва слышно выговорил я.

— Ну как же? В вас была остановка сердца. Пришлось делать массаж и искусственное дыхание. Это знаете ли новые познания в медицине. Но с Божьей помощью, да моими стараниями, всё разрешилось, — продолжил доктор.

— Кстати, представлюсь вам, Роман Исидорович Панков. Заведую местным госпитальным приютом. Практикую терапевтическое лечение и хирургию. Вы представлены полковником Зиминым Сергеем Константиновичем, как Иван Дмитриевич Багратион. И да, я осведомлен, что вы сын князя Дмитрия Петровича, который в данный момент служит заведующим курсов обучения офицеров в Николаевском кавалерийском училище в звании полковника. Вас интересует характер ранений? Скрывать не буду. В голову пулевое повреждение, пуля прошла по касательной, чуть выше височной части, кость не повреждена. В плечевую область руки тоже пулевое ранение навылет, но кость не задета. И рубленая рана ноги, разрезана мышечная ткань. Вас зашили, раны обработаны, так что выздоровление зависит от только вашего организма, — сообщил мне Роман Исидорович.

Я лежал и молчал, пораженный такой информацией. Всё это походило на бред сумасшедшего. Доктор поводил пальцем перед моим носом, требуя следить за пальчиком, потом что-то промурлыкал себе под нос и простившись вышел. А я лежал и все не мог очухаться от шока. Судя по болевым ощущениям и по запахам приюта, в том числе запахи с улицы, вроде как реальная реальность. Но вот всё остальное ввергало мой мозг в неверие. Мне, конечно, попадались книжки про попаданцев и почитал я их несколько экземпляров. Но чтобы такое случилось со мной — просто не верилось. После некоторых процедур и кормёжки жиденькой кашей, я уснул.

Проснулся вероятно на следующий день, за окном рассвело, Анастасия принесла «утку», и я кое-как справил нужду. Дни были теплыми и по моей просьбе окно утром открывали. После завтрака пришел доктор, посмотрел, пощупал живот. Мы немного поговорили. На мои ответы «не помню», он сделал вывод, что у меня ретроградная амнезия. Но дескать чтобы я не пугался и память постепенно вернётся. До обеда я слушал разговоры казаков за окном, после обеда вновь уснул. Снился мне странный сон. Будто подхожу я к жеребцу ахалтекинской породы, масть редкая — изабелловая. Такой конь красавец, глаза голубые, шерсть кремовая, грива и хвост ближе к белому цвету. А главное во сне называю коня «Буян», потом достаю яблоко, и конь смачно хрупает этим яблоком. Снилась река и мальчишки, купающиеся в ней. Перед пробуждением приснилась кавказская шашка. При чём, я ясно разглядел серебренную рукоять, оголовье в виде морды волка и сам клинок дамасской стали. Впечатление, как будто я вижу это оружие наяву. Проснувшись, я долго размышлял над своим сном. Для себя решил, нужно попросить газеты, может они принесут ясность и стройность моих мыслей.

Мою просьбу по поводу газет, доктор уважил, даже не хмурился и не возражал.

— Возможно это поможет в лечении амнезии, как минимум я на это надеюсь, — с такими словами доктор записал что-то в своём блокноте.

Буквально на следующий день передали журнал «Вестник Маньчжурии» и пачку газет хоть и не свежих. Вот тут я окончательно убедился, что попал я в прошлое или в параллельную реальность, чёрт её побери. А именно конец весны 1900 года. Было над чем подумать. Самое лучшее для меня, постараться изображать амнезию. Не в дурдом же отправляться, со своими мыслями о будущем. Из газет и журналов пришёл к выводу, что все же попал я в параллель, были, так сказать, различия, например русско-турецкая война здесь длилась почти два года, а у нас её за год закончили. Оказывается, здесь не было восстания декабристов, точнее было что-то подобное, но без особой крови. Удивило и то, что здесь узаконены дуэли, у нас точно такого не было, меня в этом вопросе племяшка Алена информировала.

Через четыре дня я начал понемногу вставать, сам ходил в туалет. По вечерам беседовал с доктором Панковым, его приятно удивило то, что я неплохо говорю на французском, а также знаю немецкий и английский языки, про остальные я умолчал. В эти дни приезжал полковник Зимин, очень обрадовался, что я иду на поправку и немного огорчился из-за моей амнезии.

— Напугал ты всех, Иван Дмитриевич, своим ранением, видно у тебя протекция сильная в Петербурге. Мне сам Алексеев справлялся о твоем здоровье и велел раз в неделю докладывать, что да как. Привез тебе твоего ординарца, урядника Семена Петровича Акимова. Так что будет при тебе. Остальных казаков я заберу. Семён казак бывалый так, что справится и один. Зайдет попозже к тебе. Хочу обрадовать тебя, Иван Дмитриевич, представление на тебя и казаков ушло, тебе орден Святой Анны четвёртой степени, а казакам медали «За храбрость», Алексеев уже подписал, через пару деньков привезут. Если что потребно не стесняйся, поможем по мере сил. На том прощаться буду, выздоравливай, Иван Дмитриевич, — поговорили, полковник раскланялся и уехал.

Немного погодя в палату постучался и зашёл широкоплечий казак. Я разглядывал его, рост средний, волосы русые, хотя кое-где пробивается седина, возраст лет сорок, усы по-настоящему казачьи, кончики слегка закручены, из-под русых бровей смотрят серые внимательные глаза с лёгким прищуром.

— Доброго здоровья Иван Дмитриевич, вот теперь снова рядом буду. Слава Господу всемогущему, что живы вы, а то я совсем места себе не находил. Сегодня поутру в Харбине был забрал Вашу шашку у мастера, на набалдашнике рукояти надпись сделали «За храбрость» осталось только темляк с клюквой закрепить. Казаки гутарють, что наградные листы на всех подписали, вот я и озаботился, — Семен достал шашку и положил передо мной.

Я в удивлении уставился на клинок, это было оружие из моего сна, без сомнения. Решив проверить свои предположения, я обратился к Семёну.

— Семён Петрович, а как мой ахалтекинец поживает? — имя казака запомнил со слов полковника

Семён явно удивился, что я его по имени и отчеству назвал, но ничего не сказал по такому поводу.

— Не беспокойтесь Ваше благородие, Буяна я обиходил, порез был, мы зашили, и ранка заживает. Он ведь даже меня не всегда верхом пускает к себе, на аркане выгуливаю, чтоб не застоялся.

— А масти он какой? — решился спросить я.

— Масти? Это… из-за-беловой, вот. А что правда бають, что с памятью у вас… того… не того? — проговорил Семён, уставившись на меня с неподдельным вопросом во взгляде.

Я кивком головы подтвердил. А сам задумался: «Значит во сне мне память моего предшественника подсказывает. А что? Вполне возможно». Сомнения гуляли в моей голове, всё казалось каким-то театром абсурда.

— Семён, мы с тобой наедине общались без чинов? — спросил я, и казак подтвердил кивая.

В этот раз я использовал только имя, не произнося отчества, чтобы не смущать казака.

— У меня к тебе просьба будет, нужен портной, а то мой мундир наверняка в негодность пришел, привези портного сюда. Деньги есть, или нет? — продолжил я.

— Как не быть деньгам? Иван Дмитриевич, всё сделаю в лучшем виде. Вот и Буяна приведу с собой через пару деньков, скучает он по вам, сердешный. Хоть и строптивый жеребчик, но всё же живая душа, — посетовал Семён, а я подумал, насколько заботливо относятся казаки к лошадям.

— Скажи, Семён, откуда у меня шашка эта? — решил я продолжить расспросы.

— Да как же? Вы когда кавалерийское Николаевское училище закончили, дак в ту годину и подарили вам. Бають от самого Великого князя Михаила Николаевича Романова подарок. Таких клинков на весь Кавказ десятка два, может три, не более. Знатный клинок и древний, хороший мастер ковал. Оголовье волчье говорит о том, что принадлежал это клинок клану, которые не покорялись нам. На Кавказе их называют «непримиримые». Другой клинок и не выдержит удара этой шашки, а ей хоть бы хны, — пустился в рассказы и описания мой ординарец.

Семён еще что-то рассказывал из жизни моего предшественника, и под его спокойный говор я в очередной раз уснул.