Разум чудовища

Виталий Романов, 2007

Крейсер «Безупречный» вернулся из первого в истории человечества межзвездного перелета. Выясняется, что все астронавты, находившиеся на его борту, погибли в результате страшных и загадочных несчастных случаев. Джон Хеллард, эксперт корпорации, создавшей «Безупречный», пытается провести расследование этого происшествия. Не скрывается ли до сих пор неведомое чудовище, уничтожившее межзвездную экспедицию, на борту приземлившегося крейсера, только и дожидаясь момента, чтобы вырваться в человеческий мир через тройные санитарные кордоны? Однако расследованию Хелларда постоянно кто-то мешает: происшествием с «Безупречным» заинтересовались военные, разрабатывающие новые виды оружия…

Часть первая

Звезда на ладони

Сигнал коммуникатора прозвучал резко, в тишине показался очень громким, и потому Самуэль Лючидо вздрогнул. Он не спал. Лежал на спине, уставясь в потолок. Член совета директоров корпорации «Измерение „Сигма“ отлично знал, что так просто уснуть ему не дадут. Сначала на город опустится ночь, и безмолвие потихоньку овладеет домом. Потом он будет долго-долго лежать, разглядывая причудливые тени над собой, вытирая пот со лба в ожидании „весточки“ от ночных гостей. А потом, когда провалится в беспокойную полудрему, по глупости поверив, что сегодня его оставили в покое, — позвонят они…

Рядом тихонько всхлипнула жена, но Самуэль не пошевелился, не сделал попытки успокоить Вивьену. Коммуникатор продолжал тревожить ночь длинными мелодичными сигналами.

«И нет никаких шансов, что о нас забудут, — апатично подумал Лючидо. — Все будет повторяться изо дня в день. Точнее, из ночи в ночь. Еще двое суток. А потом…»

Потом? Самуэль вздрогнул. Медленно, тяжело приподнялся. Сел на кровати, спустил ноги вниз. Влажная от пота рука дотянулась до трубки.

— Алло.

Только смех на другом конце телефонной линии. «Весело. Им весело», — у Лючидо не было сил, чтоб испытать приступ раздражения, злости. Это с теми, первыми, он мог спорить, препираться, даже пытался шутить в ответ на требования вернуть деньги. Да, с теми. Первыми. Которым задолжала Вивьена.

Самуэль невольно обернулся, чтобы взглянуть на супругу. Она, конечно, не спала. Теперь, когда загорелась информ-панель коммуникатора, отблески света падали на знакомые предметы в комнате, придавая им какие-то новые формы. Чужие, странные вещи окружали Самуэля. Неведомое отражение реальности…

Светлые волосы женщины разметались по подушке. Вивьена лежала, съежившись в комочек, и только блестящие глаза часто-часто моргали.

— Алло, — монотонно повторил Самуэль. — Я слушаю.

— Вы слишком крепко спите, мистер Лючидо, — донесся откуда-то из преисподней веселый голос. — Мне казалось, в вашем положении человек должен хватать трубку после первого же сигнала.

Голос из преисподней… Нет, не из преисподней. Тому, кто находится на другом конце телефонной линии, сейчас хорошо и спокойно. Он, вероятно, сидит в кресле, курит сигару или пьет коньяк. Он спокоен, потому что уверен в себе. Знает: Самуэлю некуда деться. Долги в казино, которые сделала Вивьена Лючидо, были всего лишь игровыми долгами еще несколько дней назад. Тогда Самуэль, член совета директоров корпорации «Измерение „Сигма“, мог спорить с неведомыми абонентами, просить отсрочки. Ибо такой огромной суммы не было даже у него… Господи! Чтоб расплатиться в установленные сроки, потребовалось бы по заниженным ценам продать все — дом, финансовые активы, драгоценности. А если за нормальные деньги, то на реализацию ушло бы непозволительно много времени. Чертова рулетка!

Самуэль ничего не ответил собеседнику. Просто молча ждал. Время разговоров для него прошло. Теперь, когда владелец игорного клуба — в силу каких-то причин — переуступил долг злейшему конкуренту «Сигмы», и кредиторы оставили на размышление всего несколько дней, ловушка захлопнулась.

Эх, если б Вивьена не испугалась той ночью! Впрочем, кто бы не испугался на ее месте?! Безумный долг, кабинет управляющего игорным клубом, улыбающиеся громилы. И коммуникатор тут же отобрали, чтоб не смогла позвать на помощь… Если бы Вивьена не «сломалась», не согласилась поставить подпись на документе…

Впрочем, возможно, ее бы уже не было в живых.

— Алло, мистер Лючидо! — позвал собеседник.

Самуэль вдруг представил, как тот чуть отодвигает трубку ото рта, чтобы поднести к губам бокал и сделать глоток.

— Мистер Лючидо… Что-то вы очень неразговорчивы сегодня. Никак, проблемы с желудком?

— Не смешно, — не выдержав, буркнул Самуэль.

— А я и не собираюсь корчить из себя клоуна! — голос собеседника резко изменился, стал холодным, безжалостным. — Я звоню не для того, чтоб рассказать вам свежий анекдот. Напоминаю, осталось двое суток до истечения срока. Вы раздобыли деньги?

— Нет, — помедлив, едва слышно выдохнул Самуэль.

И снова смех на другом конце линии. «Нет, преисподняя не там. Ад будет здесь. Через двое суток…»

— Я так и думал, — Лючидо почувствовал, как собеседник удовлетворенно кивает головой.

— Быстро реализовать активы невозможно, — пробормотал Самуэль. — Только со значительными потерями. Я бы все-таки хотел попросить отсрочки…

— Милейший, осталось менее двух суток! — собеседник был безжалостен. — Либо мы получим деньги, либо документы. Повторю еще раз: документы интересуют нас значительно больше. Вы бы прекратили ломаться и сделали то, что сказано! Все равно не успеете подготовить нужную сумму.

— Но…

В трубке зазвучали короткие гудки. Самуэль зачем-то посмотрел на коммуникатор, медленно положил трубку на аппарат. Машинально вытер потные ладони о простыню. Замер, тупо глядя перед собой. Думать и анализировать не хотелось. Он провел несколько дней в поисках наилучшего решения, которого не было.

Бессилие. Самуэля охватила апатия. Казалось, на него накатывается огромная машина, и бороться уже невозможно. Да, он мог что-то предпринимать, пока против него «играл» владелец развлекательного клуба… Тогда еще можно было обратиться к президенту «Сигмы», Энди Хортону. Опять взять в долг, попросить защиты. Пообещать боссу, что будет внимательнее следить за супругой. Не даст ей возможности ходить в клубы и казино, делая ставки на деньги, которых у Вивьены при себе нет.

Супруга еще раз всхлипнула, тихонько пошевелилась. Самуэль продолжал неподвижно сидеть на краю постели, глядя в черноту. «Может, все-таки сказать Энди Хортону?»

— Самуэль, — прошептала Вивьена, подползая чуть поближе. — Самуэль, сколько они нам дали?

— Два дня, — коротко ответил Лючидо.

Голос был чужим — сухим, деревянным.

— Может, продадим все, как требуют эти люди? — всхлипнула женщина. — Ценные бумаги, золото…

— И дом, — тускло ответил Самуэль.

— И дом! — Вивьена приподнялась, обхватила мужа за плечи. — И дом! Продадим. Уедем на какой-нибудь остров в Тихом океане, где почти нет людей. Забудем обо всем!

— Ага, — криво усмехнулся Лючидо. — Я буду ловить в море рыбу. В ненастные дни хлестать дешевое пойло, которое гонят из растущих на острове деревьев. Ты — танцевать полуголой для всех желающих, в самом дешевом кабаке. Если там найдется хоть один кабак.

— Самуэль, — всхлипнула Вивьена. — Ну почему так?! Почему так?

— Потому что ты ничего не умеешь делать! — жестко отрезал муж. — Только изображать танцовщицу и проматывать деньги в игорном клубе!

— Я больше не буду, — Вивьена сложила руки на груди, с отчаянием глянула на супруга. — Клянусь, Сэмми, я больше никогда не буду играть!

«Сколько раз я слышал это?! — подумал Лючидо, резко поднимаясь с постели и отворачиваясь. — А потом все начиналось сначала. Клуб, азарт, адреналин, невозможность контролировать себя… Ведь говорил же врач, что у нее болезнь. Что от этого надо лечиться. А я, дурак, пожалел денег. Не придал значения. Верил ей на слово. Всегда верил…»

— Теперь точно не будешь играть! — со злостью произнес он.

Все-таки то, что жило внутри, сломало запоры, прорвалось наружу.

— Ты точно не будешь играть! Если все обойдется, я тебя упрячу в такое место, где быстро отучат от этой дури!

Он покинул спальню под рыдания жены. Самуэль впервые сорвался, накричал на Вивьену. Поэтому на душе было гадко. Лючидо не хватило воли. Оставалось менее двух суток до крайнего срока, и Самуэль все яснее понимал, что шанс только один: документы «Сигмы». По «Безупречному». Те самые, которые желают получить конкуренты Энди Хортона. Если должник сумеет выкачать архивы, о которых шла речь, не придется продавать дом. И ценные бумаги. Надо только подумать, как провернуть операцию чисто…

«Прости, Энди. Мы работали вместе много лет. Черт, я теперь даже не помню, сколько. Ни за что б не продал „Сигму“, если бы… Если бы… Знаешь, иногда приходится выбирать из двух зол. И, когда на кону собственная жизнь, выбор, можно сказать, предопределен…»

Желтые лучи прожекторов казались щупальцами, что-то искавшими в ночной мгле. Пробраться на резервный космодром «Сигмы» оказалось не так сложно, как предполагал чужак, нарушивший границы частного владения. К его удивлению, не было особого ажиотажа и вокруг четвертой стартовой зоны, внутри которой располагался крейсер «Безупречный» — цель его ночной вылазки. Лишь по защитному периметру, суматошно перемигиваясь, пробегали разноцветные огоньки. Изредка до ушей человека, притаившегося в тени, долетали шумы моторов. Чужак лежал за небольшим пригорком, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходило вокруг.

Ему далеко не каждый день приходилось выполнять такую работу. Человек вытер пот со лба, отметил, как дрожат пальцы. Вспомнилось: он сам твердил, что пойдет к загадочному крейсеру. Упрашивал, чтоб разрешили провести исследование именно ему. Это придало решимости. Отступить назад было бы глупо, позорно. Надо успокоиться, пересилить себя…

Выждав немного, человек бесшумно двинулся вперед. Лучи прожекторов казались материальными, осязаемыми. Они не просто слепили. Толкали в грудь, гнали прочь от крейсера, вязали по рукам и ногам липким страхом. За спиной, совсем близко, проехал патрульный джип, подвывая электромотором и отгоняя ночь светом фар. Подвижный прожектор, установленный сверху, на специальной раме, повернулся в сторону четвертого сектора. Луч скользнул по забору, «закопался» в траве, уперся в бугор, за которым притаился чужак. Машина вскоре исчезла где-то вдали.

Человек аккуратно преодолел разделительный барьер, покинул нейтральную зону и оказался на посадочной площадке. В какой-то момент он нерешительно глянул назад, за ограждение. Там в любую минуту мог появиться следующий патруль. Чужак замер на бетонном поле, заколебался. Медленно пополз в сторону исполинского корабля.

«Гость» не заметил металлического штыря, торчавшего из бетона. Правую руку пронзила острая боль. Пострадавший тихо зашипел, перекатился набок, прижимая окровавленную ладонь к животу. И тут, видимо, не выдержав напряжения, резко вскочил на ноги. Рванулся к черневшему впереди проему шлюза, прямо сквозь плясавшие вокруг шлейфы света. Около самого трапа упал на землю, тяжело дыша. Ничего не изменилось — не прозвучало никаких сигналов тревоги. Все так же равнодушно перемигивались огоньки, теперь уже где-то позади, за спиной. Вдалеке по-прежнему надсадно выли моторы патрульных джипов.

Чужак быстрым движением смахнул пот со лба. Вытянул правую руку, рассматривая ладонь. Не было времени серьезно заниматься ею. Он быстро продезинфицировал рану салфеткой из гермопакета, залепил пластырем, чтобы остановить кровотечение. Поморщившись, несколько раз согнул кисть, проверяя ее работоспособность. Затем взял короткую паузу, чтобы отдышаться. Полежав на бетоне, поднял к лицу левую руку, на запястье которой были надеты большие часы. Повозившись немного, вытянул из их корпуса тонкую длинную антенну. Отрицательно мотнув головой, спрятал телескопический стержень обратно. Он передумал. Лучше не выходить в эфир «голосом». Только короткий кодовый сигнал — «Я на месте». Правая рука скользнула к боковине часов, нащупала почти незаметный выступ, указательный палец вдавил бугорок в корпус. И еще раз.

«Ну вот, — облегченно подумал человек. — Сигнал дан. Теперь они будут знать, что я добрался благополучно. Можно и внутрь».

Он приподнялся. Согнувшись, преодолел последние метры на пути к трапу, но в тот момент, когда залепленная пластырем ладонь коснулась поручня, откуда-то сбоку-сзади, резко и бесшумно, вынырнула еще одна тень. Человек? Зверь?! Или показалось?

Чужак дернулся, пытаясь обернуться, чтоб рассмотреть пространство за спиной. Что-то обрушилось на его затылок, и щупальца света взорвались в глазах разноцветными искрами фейерверка.

«Он был первым… Так нужно. Так было нужно, потому что по-другому нельзя. Поначалу мне не хватало решимости сделать шаг. Он умер первым, его было так легко убить. Я не испытывал к нему привязанности…»

Странный настойчивый голос повторил это дважды, прежде чем пробуждавшийся человек смог понять смысл фразы. «Да-да, именно дважды», — окончательно сбросив остатки сна, подумал Джон Хеллард.

Голова раскалывалась от боли. Хеллард тяжело поднялся с кровати. Побрел в ванную комнату, несколько раз плеснул на лицо холодной водой. Подставил затылок под струю. Вытер короткие светлые волосы полотенцем. Пригладил их, изучая собственное отражение в зеркале. После водных процедур стало чуть легче, в серых зрачках даже появилось какое-то осмысленное выражение.

Хеллард вернулся в комнату, поискал глазами бутылку с любимым «Johnny Walker». Он точно помнил, что вчера оставил ее недопитой. Специально, чтоб наутро было чем привести себя в сознание. «Бросать надо! Четвертый десяток — а все как мальчишка…» Комната плавала перед глазами, стремясь опрокинуться набок. Спасительная емкость обнаружилась на журнальном столике, она призывала Джона срочно покончить со штормом. Сделав пару глотков, мистер Хеллард, эксперт-аналитик корпорации «Измерение „Сигма“, обрел, наконец, бодрость духа и твердый пол под ногами.

Джонни еще раз протер глаза, разгоняя блуждавшие под веками цветные пятна. Новый день настойчиво пробивался сквозь шторы на окнах. Безжалостно напоминал о том, что время, отведенное для отдыха, прошло. Да! Только что Джон Хеллард видел странный сон. Нет! Скорее голос. Как это: видеть голос? Мысли двигались урывками, не в силах образовать законченную картину. Джонни напрягся, вспоминая… Именно! Голос во сне. Так будет правильнее всего…

О ком, черт побери, это было сказано? «Он был первым… Его было так легко убить… Я не испытывал к нему привязанности…»

Странный сон. Джонни отдернул легкую цветную штору на окне, впуская раннее утро в маленький служебный кабинет, точнее, номер гостиницы, где эксперт оставался в эту ночь. Накануне Хеллард не нашел в себе сил, чтобы отправиться домой. Номер был в его распоряжении как раз для таких случаев. Июльское утро выдалось ясным и таким восхитительным, что Хеллард сразу понял — обязательно случится что-то, что испортит настроение.

Это была старая, годами проверенная примета — если день начинался тихо и безоблачно, если мир дышал чистотой и покоем — можно не сомневаться: лично ему, Джону Хелларду, не стоит питать иллюзий. Такие дни всегда заканчиваются чем-то вроде зубной боли.

В этот раз Джонни точно знал, откуда ждать беды. Все угадывалось легко, еще с того самого момента, как дальний разведывательный крейсер «Безупречный» в режиме автопилота совершил посадку на выжженные дочерна плиты резервного космодрома корпорации «Измерение „Сигма“. Хеллард готов был поставить годовую зарплату вместе с премией на то, что ему не удастся вовремя уйти в отпуск.

Достаточно было посмотреть, как мгновенно ожил сонный муравейник. Как все вокруг завертелось, пришло в движение. Как беспомощны были лица, как хаотичны метания людей. Словно они не знали главного — того, что уже несколько дней знала вся планета — крейсер, пропавший в пучине дальнего космоса, наконец, дал о себе знать. Он возвращается. Без своей команды, ведомый автопилотом. Точнее, экипаж находился на борту. От этого «экипаж на борту» у Джона непроизвольно вставали дыбом волосы на загривке. Экипаж вернулся. В холодильной камере. И не было шансов спасти ни одного из пятерых.

Попасть в центральное административное здание «Сигмы» можно было не только мимо девушки на reception — через главный вход, оборудованный системами видеонаблюдения, внешним постом охраны и прочими «прибамбасами» обычного офисного строения. Самуэль Лючидо — как один из членов совета директоров корпорации, отлично знал, что существуют несколько «пожарных» дверей, на случай экстренной эвакуации служащих. И служебный вход, как раз для тех моментов, когда необходимо проникнуть внутрь здания или скрыться из него тайком от прессы и любопытных глаз.

Чтобы незаметно подобраться к заветной двери, Самуэль оставил спортивный флайер на стоянке, неподалеку от входа на территорию корпорации. Его желтая «букашка» была слишком заметной, Лючидо не хотел рисковать. Тем более что появиться в «Сигме» требовалось гораздо раньше обычного времени. «В крайнем случае, — подумал Лючидо, — если спросят, где мой флайер, почему не перед офисом, скажу: сегодня на такси добирался… Попозже заберу машину. Главное — незаметно скачать базу данных по „Безупречному“, а потом обеспечить себе алиби, как придумал…»

Он отвел на операцию пару часов: и на то, чтобы пешком пройти мимо рабочих цехов, проникнуть в офис со стороны примыкающего к нему парка, и на то, чтобы незаметно добраться до VIP конференц-зала, где Энди Хортон обычно проводил заседания совета директоров. Конференц-зал располагался на том же этаже, что и кабинет президента, почти рядом. Внутри комнаты, куда стремился попасть Самуэль, находился один из компьютеров, включенных в небольшую приватную сеть. О ее существовании знали лишь некоторые из служащих «Сигмы».

«Вивьена, черт подери! — ругнулся Лючидо, в десятый раз спотыкаясь о выступавшие из почвы корни деревьев. — Все из-за тебя! Даже парковые деревья против. Никто не хочет, чтобы я предал „Сигму“. Если бы существовал другой способ выбраться из ловушки!»

Самуэль присел на корточки, медленно раздвинул кусты. Следовало соблюдать осторожность. Служебный вход не охранялся так, как главный, но переть на рожон не стоило. Лючидо еще раз продумал легенду на случай, если его все-таки засечет кто-то из бдительных охранников: радостная улыбка на лице, дружеское похлопывание подчиненного по плечу, премия за отличную работу. Мгновенный доклад Энди Хортону о том, что он, Самуэль Лючидо, проверил службу контроля главного административного здания корпорации, лично убедился в надежности охраны. «Да, и еще письменная просьба премировать отличившегося бойца… Тьфу! — Самуэль скривился. — Лучше бы они проспали мой визит, и все обошлось без этого маразма».

Выдохнув, он тихо выбрался из кустов и быстрыми шагами пересек открытое пространство до «черного» входа. Тихо щелкнул замок, когда член совета директоров вставил в щель идентификационную карту на имя Лукаша Майера. Лючидо усмехнулся, вспоминая, как месяц или два назад тащил подвыпившего Майера до аэротакси. Тогда из кармана Лукаша неожиданно выпала карта, и Самуэль припрятал ее. На всякий случай. И вот «всякий случай» наступил. У Лукаша Майера, члена совета директоров «Сигмы», теперь была другая карта. С тем же идентификационным ключом, что и старая.

У службы безопасности на сей счет комплексов не возникло. Лайонс Торелли, начальник группы внутреннего контроля, принял от Майера заявление об утрате идентификатора. Довольно быстро Энди Хортон наложил визу: изготовить дубликат. Старейший член совета директоров — вне подозрений. На том об истории позабыли. Все знали: утраченная карта-ключ могла иметь силу лишь в том случае, если владелец регулярно «регистрирует» ее в системе. Без верификации ключ терял смысл.

Никто не предполагал, что карта-идентификатор оказалась в руках Самуэля Лючидо, который время от времени — незаметно — выполнял с чужой картой необходимые действия.

«То-то будет забава, когда группе контроля станет известно: служебный вход открыл Лукаш Майер», — губы Лючидо скривились в улыбке. Майер в последние дни находился на лечении в больнице. Состояние его здоровья резко ухудшилось после известий о «Безупречном».

Дверь даже не скрипнула, когда Самуэль Лючидо проник внутрь здания. Аккуратно прикрыв створку, он подождал минуту-другую. Надо было потерпеть, пока глаза привыкнут к полумраку «черной» лестницы. Да и просто дать время охране на размышление. Если они намереваются схватить «нарушителя» — пусть делают это сейчас, пока Лючидо не начал подъем наверх. Убедившись, что служба контроля бездействует, Самуэль стал осторожно подниматься по лестнице, с этажа на этаж. Следовало делать это аккуратно, чтобы не наткнуться на уборщиц, которые появлялись в офисном здании гораздо раньше обычных служащих.

Джон Хеллард прошелся по комнате взад-вперед, остановился возле большой фотографии «Безупречного», долго рассматривал ее. Потом закрыл глаза, невольно возвращаясь в предыдущий день. Эксперт отсутствовал на космодроме в тот момент, когда из «холодильника» начали выгружать тела членов тест-экипажа. Не смог бы вынести эту картину — слишком хорошо знал их всех, таких же служащих корпорации, как и сам Хеллард. Еще недавно они — веселые, полные энергии и веры в успех — покидали Землю. Под восторженный рев провожавшей толпы, под «картинку» многочисленных видео — и телекамер, под репортажи самых популярных радиостанций. Теперь журналистов было не меньше. Только люди, встречавшие звездолет, стояли плотной молчаливой толпой, за кромкой летного поля. Им позволили лишь издали следить, как тела в специальных ящиках начали выносить из корабля.

По долгу службы эксперт-аналитик Джон Хеллард плотно общался со всеми тест-экипажами, «обкатывавшими» новые корабли «Сигмы». Кажется, еще недавно он пил русскую водку и так почитаемый им виски с пилотами «Безупречного». За успех… Джону трудно было поверить, что их больше нет. Где-то в глубине души, до последнего мига, жила надежда: это — сон. Чудовищная, нелепая ошибка. Сейчас все будет по-другому. Он проснется — и ребята, один за другим, сойдут по трапу корабля, приветствуя собравшихся. Вместо этого — ящики…

Именно потому Хеллард постарался избежать встречи со страшным грузом. Но ни от себя, ни от прессы скрыться невозможно. Он не выдержал, в какой-то момент включил стереовизор на прием, отыскал репортаж. Один из операторов сумел пролезть внутрь крейсера. Добрался до рубки, туда, где остался лишь след на палубе — от командира, Джея Роника. Вид кровавого пятна добил Джона, надолго лишил покоя. Помаявшись немного, Хеллард бросил всю текущую работу и напился до скотского состояния, лишь бы только не видеть это перед глазами. В какой-то миг сознание пропало окончательно, страшная картина исчезла…

А потом, во сне, к нему пришел голос.

«Да!» — подумал Джон. Голос, несомненно, был связан с «Безупречным». Что произнес этот голос? «Он был первым…» Но первым был не Джей Роник, командир корабля умер последним, как стало известно из бортового журнала. Первым был Мел Симпсон.

«Боже, какой экипаж!» — в который раз подумал аналитик. Все пятеро являлись профессионалами высшего класса. В полет Энди Хортон, глава корпорации, отправил лучшую тест-команду. Бизнес-планы «Сигмы» были тесно связаны с успехом «Безупречного», звездолета нового поколения…

Сколько денег вбито в эту разработку! С тех пор, как совет директоров корпорации объявил проект «Безупречный» приоритетным направлением, им всем дозарезу нужен был контракт на новые корабли. Контракт с правительством Объединенной Европы, который позволил бы — наконец, впервые за последние пять лет — вздохнуть спокойно. Бездна энергии и сил потрачена Энди Хортоном на создание нового крейсера, немалые надежды возлагала на него Земля. Для создания чудо-машины «Сигма» набрала кредиты международных банков. Примерно семь месяцев назад, с большой рекламной шумихой, звездолет ушел к Эпсилону. И вот — пять тел. В «холодильнике».

Джон хорошо помнил ажиотаж того времени. Не только ведущим инженерам корпорации, даже ему, эксперту-аналитику, приходилось давать многочисленные интервью. Раз за разом произнося одни и те же речи, временами тупея от повторяющихся без конца вопросов. Утешало одно — рядом точно так же тужился и размахивал руками не кто-нибудь, а сам Энди Хортон, основатель корпорации «Измерение „Сигма“.

И вот, накануне, репортеры вновь ловили объективами видеокамер звездолет… Корабль, в котором нервные волокна проводов, датчики, сигналы — все сплетено в тугой узел, подвластный центральному компьютеру. Крейсер, способный путешествовать в дальнем пространстве, устранять небольшие поломки, регенерировать и поддерживать среду, комфортную для экипажа. Корабль, готовый быть надежным помощником, мощным инструментом человека в исследовании космоса.

Несколько дней назад корабль вынырнул из небытия, в которое погрузился шестью месяцами ранее, после, казалось бы, вполне успешного первого этапа испытаний. Нормальный ход проекта прервался в тот момент, когда экипаж запустил двигатели основной силовой группы, попытавшись разогнать судно до максимально возможной скорости. Время на борту потекло по-другому, связь с «Безупречным» исчезла на полгода. Потом крейсер вновь появился в радиоэфире. Первоначальная радость от того, что корабль нашелся, мгновенно сменилась трауром не только для Европы, для всей Земли. «Безупречный» вез домой страшный груз. Даже не тела. То, что от них осталось…

Накануне, когда исполинский крейсер мягко опустился в расчетной точке, Джон Хеллард мысленно прощался с людьми, которых хорошо знал — командиром корабля Джеем Роником, заместителем командира и штурманом Мелом Симпсоном, инженером электромеханической части Ринато Гаудино, инженером связи и бортовых вычислительных систем Игорем Поляковым, доктором Лео Шмейхером. Пять человек. Лучший тест-экипаж корпорации, неоднократно поднимавший в звездную высь новые корабли, разработанные и изготовленные на заводах мегаконцерна…

Хеллард остановился у окна. Утро. Раннее утро, светлое и чистое. Природе нет дела до того, что в несколько семей пришло горе. Ничего не изменилось в мире, ничего. Все так же просыпается Солнце. Птицы радуются новому дню. Все так же тянутся листья навстречу теплому светилу. Но несколько крепких, сильных мужчин, еще недавно покинувших Землю, никогда уже не пробегут по траве, не поиграют в пятнашки со своими детьми…

«Что-то я рассопливился, — Хеллард заложил руки в карманы. — Старею, что ли? Будто первый раз трупы на борту звездолета. Будто я наивный мальчишка, который не знает: временами испытания заканчиваются именно так».

Эксперт глянул на бутылку виски, поморщился. «Нет, пить больше не следует!» Хеллард вновь подошел к фотографии корабля, принялся внимательно разглядывать ее. Что же произошло? Как погибли люди? Когда и почему? Ответы были записаны в бортовом журнале. Однако, электронная копия не давала ответов на главный вопрос: как получилось, что чудо-крейсер, совершеннейшее изделие человеческих рук, не смог уберечь хрупкий груз от беды?

Показалось, будто в голове щелкнул большой выключатель. Ррраз! Еще секунду назад человек находился в состоянии блаженного небытия, отрешившись от проблем и забот. А спустя миг все изменилось. Теперь ныл затылок, под веками блуждали ярко вспыхивавшие шары. Иногда они взрывались многочисленными огненными точками, тогда лицо пострадавшего болезненно кривилось.

Человек не помнил, что с ним произошло и где он находится. Он попробовал «выцепить» из памяти хоть что-нибудь, но из этого ничего не получилось.

— Странная штука, — донеслось до ушей тихое бормотание. — Смотри, Лайонс, с виду — нечто вроде часов. Но внутри — мощная батарея, выдвижная антенна в корпусе. Микрофон.

— Выходит, не часы, а миниатюрная радиостанция, — ответил другой голос.

— Ага, из разряда шпионских…

«О ком это они?» — подумал человек. И вдруг ослепительная молния прострелила мозг! Он вспомнил! «Часы» были на его руке! Да! Ночью. Ночью?

— Нет, спецслужбы такой ерундой не пользуются, — усмехнулся кто-то невидимый, кого называли «Лайонс». — Это безделушка. Из разряда тех, что любой желающий может купить на черном рынке. Дешевая ерундовина. Спец взял бы другую, профессиональную модель.

— Так что, выходит, он не из спецслужб?

Говорившие замолчали. Человек, напряженно вслушивавшийся в их бормотание, почувствовал: они посмотрели в его сторону.

Потом до ушей вновь донеслось тихое непонятное бормотание. Он попробовал пошевелить головой, черепная коробка отозвалась новым, безумным приступом боли. Это словно передало мышцам импульс. Человек открыл глаза. Двое незнакомцев стояли поодаль, у стола, на котором были разложены какие-то предметы.

— По документам: вроде как журналист. Дарюс Мажейка. Репортер издания «Скай-Фи Глоуб». Ага, — задумчиво протянул один. — И тут два варианта. Либо он действительно журналист, но тогда непонятно: зачем полез на «Безупречный» с удостоверением в кармане? Чтобы «Скай-Фи Глоуб» поимела скандал? Другой вариант — он совсем не журналист, и тогда документы были нужны в качестве «отмазки». На случай непредвиденной ситуации…

«Дарюс Мажейка!» И вновь показалось, будто в голове щелкнул переключатель! Теперь человек вспомнил: называли его имя. Да! Он, Дарюс Мажейка, репортер «Скай-Фи Глоуб», пытался проникнуть на борт крейсера «Безупречный»! Корабля, спрятанного корпорацией «Сигма» на запасном летном поле, вдали от любопытных глаз. Потом, что было потом?

— Проверять будем?

— Сейчас около шести утра. Предлагаешь звонить в этот гребаный «Скай-Фи Глоуб» и спрашивать: работает ли у них Дарюс Мажейка? Интересно, кто ответит в такое время?

— Да, ты прав. И вообще, может, работает человек с таким именем, да перед нами находится совсем другой. Документы липовые. Надо разобраться с проблемой самим, по-тихому. Не хватало еще, чтоб журналюги из «Скай-Фи Глоуб» вцепились в нас. Мало шумихи?

— Вот именно! Проверять нужно по имеющимся каналам. Через базу данных полиции, через аккредитационные списки. Может, все совпадет. Но на это необходимо время. А босс ждет ответа, не забудь.

Дарюсу стало как-то не по себе от интонаций говорившего. Он попробовал пошевелиться, и только тогда мозг «включился» до конца, в него стали поступать импульсы от всех рецепторов. Человек понял: организм давно наполнен тревогой, кричит об опасности…

Репортер находился в кресле, руки были крепко привязаны к подлокотникам. «Что за ерунда? И ногами тоже не пошевельнуть. Что за странное кресло?!» Зрачки расширились от ужаса, когда Мажейка увидел толстые пучки проводов, сбегавшие в сторону, к черному аппарату. Неизвестная штуковина была небольшой. Коробка не издавала никаких звуков, но Дарюс почувствовал: от нее веет смертью. Пленник заерзал в кресле и ощутил металл — стальную пластину, плотно приникшую к коже, прямо под локтем.

Рывок в сторону. Напрасный труд… Сердце затрепетало в груди. Глотка вмиг стала сухой и шершавой.

«И к ногам тоже подведены электроды!»

— Очнулся, — один из людей, стоявших у стола, заметил движения пленника. Быстро подошел поближе, зажег несколько ламп. Резкий свет ослепил Мажейку. — Мистер Торелли, будете допрашивать лично?

Второй человек, не спеша, приблизился к креслу, внимательно наблюдая за тем, как меняется лицо пленника.

— Итак, — холодно произнес он. — Мы готовы вас выслушать.

— Что… Что вы… хотите… делать?! — Дарюс не узнал своего голоса, сухие, потрескавшиеся губы шевелились с трудом.

Мажейка не мог думать ни о чем, кроме электродов, подведенных к телу. На какое-то время он утратил способность логически мыслить и связно говорить.

— Разумеется, хотим узнать: что вам понадобилось на корабле. Помните? Крейсер. «Безупречный». Только не говорите, что вы случайно проходили мимо.

— Я ни в чем не виноват! Немедленно отпустите! Безумцы! Что же вы делаете, а?!

Лайонс Торелли обернулся к спутнику, кивнул, давая знак. Черный аппарат ожил. Спустя миг тихое жужжание превратилось в мощное басовитое гудение.

— Оставьте меня! — закричал пленник, пытаясь высвободить руки. Потом начал яростно дергать ногами. Все было тщетно. Тогда он повалился обратно, обливаясь по#том. — Оставьте меня! Вы сошли с ума! Я журналист! У меня в кармане удостоверение!

— Удостоверение лежит вон там, на столе, — равнодушно сообщил Лайонс Торелли. — Мы его видели. Как и странные «часы», точнее, радиостанцию. Видимо, тоже из обычного набора рядового журналиста?

— Я репортер «Скай-Фи Глоуб»!

— Мы хотим узнать правду. Что вам понадобилось на борту крейсера «Безупречный»?

— Позвоните в редакцию! Я могу хранить молчание и требую нормального отношения! Да, я нарушил некоторые правила, но вы не имеете права так обращаться со мной! Черт! Черт! Это что же творится?! Да я про вас такое напишу! Варвары!

— Начали! — скомандовал Торелли, отходя чуть в сторону.

Между кабинетом президента «Сигмы» и конференц-залом, куда намеревался попасть Самуэль Лючидо, располагалась приемная. Обычно в рабочее время там находилась личная секретарша Хортона. Сейчас и приемная, и кабинет босса были заперты. Самуэль быстро огляделся по сторонам. Аккуратно пересек пустой холл, провел картой-идентификатором по электронному замку. Голоса уборщиц слышались где-то за поворотом длинного коридора. Лючидо показалось: женщины движутся в его сторону.

Член совета директоров успел заскочить в темный зал раньше, чем кто-либо обнаружил его возле входа. Сердце стучало очень громко. Прошло несколько минут, прежде чем Лючидо смог немного отдышаться и успокоиться. Часть задуманного плана он выполнил: удалось незаметно пробраться в режимное помещение. Оставалось вскрыть базу данных, скачать ее на флэш-драйв, а затем… Впрочем, лучше не думать о «затем».

Быстрыми шагами Самуэль пересек комнату. Уселся к компьютеру, вывел машину из «спящего» режима. На то, чтобы задать пароль для входа в приватную сеть, ему потребовалось несколько секунд. Сердце стучало все сильнее и сильнее. Лючидо взмок, но боялся вытирать лицо руками — на подушечки пальцев были наклеены специальные изоляторы. Для того чтобы по отпечаткам не удалось определить человека, последним касавшегося клавиш.

«Пароль неверен», — выдала система, и Самуэль чуть не потерял сознание от страха.

— Как неверен?! — вслух прошептал он. — Вы что, с ума сошли? Я точно знаю, как войти…

Его пальцы еще раз нервно пробежали по клавиатуре, отправляя запрос на идентификацию.

И вдруг серая тень мелькнула за окном комнаты — кто-то двигался снаружи, но задернутые шторы не давали возможности рассмотреть человека. Важно было другое: чужак шел по балкону, и спустя несколько мгновений оказался бы напротив компьютера, за которым находился Самуэль! Быстро погасив экран, Лючидо соскользнул под стол, проклиная себя за то, что выбрал именно второй вариант решения. «Может, в самом деле, надо было все продать к черту? Уехать на какой-нибудь остров в Тихом океане?! — пришла мысль. — На кой хрен мне такие приключения…»

Стояла тишина. Никто не вламывался в конференц-зал со стороны балкона, никто не требовал немедленно вылезти из-под стола с поднятыми вверх руками. Лючидо осторожно приподнялся, пытаясь одним глазом посмотреть: что происходит за пределами помещения, в которое он забрался.

Энди Хортон! На балконе стоял не кто иной, как президент «Сигмы» Энди Хортон. Его нетрудно было узнать даже со спины: плотная фигура, мощная шея, короткие — «ежиком» — седые волосы. Лючидо вновь присел на корточки. Обхватил голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. Он вспомнил: три офисных помещения имеют общий балкон. Это означало, что президент корпорации мог запросто выйти из рабочего кабинета и прогуляться — как вдоль приемной, так и вдоль конференц-зала. В котором на полу сидел и трясся от страха один из его ближайших соратников.

«Но почему он так рано на рабочем месте?!» — воздевая руки к потолку, спросил Лючидо. И тут же опомнился, «уполз» под стол.

Вопрос не имел смысла. Хортон находился здесь, всего в нескольких метрах от Самуэля. Это означало: надо как можно быстрее убираться прочь из кабинета. Смириться с поражением оказалось невероятно трудно. Лючидо ткнул кнопку монитора, рискуя привлечь внимание президента «Сигмы». На экране горела все та же надпись: пароль доступа неверен. Лючидо убрал старый код, медленно, аккуратно ввел шифр. Отправил… «Пароль доступа неверен».

Злобно ругнувшись, Самуэль отменил команду, вновь потушил монитор и скользнул к двери. Надо было выбираться наружу, бросив все к черту. То ли он трижды ошибся, набирая код доступа, то ли пароль сменили. Если сменили — можно ожидать тревоги в любую секунду. Следовало уносить ноги.

Приложив ухо к двери, Самуэль убедился, что в коридоре царит тишина. Решившись, он быстро выбрался из комнаты. Аккуратно, бесшумно прикрыл дверь, со всех ног бросился к боковой лестнице, по которой намеревался выйти обратно на улицу.

«Не мой день, нет, не мой день!» — с отчаянием подумал он, выскальзывая из офисного здания. До истечения срока ультиматума оставалось чуть более суток. Самуэль Лючидо пробирался через парк, обратно к стоянке. Член совета директоров «Сигмы» чувствовал себя больным и разбитым. После всего, что произошло, работать он не мог.

Джон Хеллард знал: теперь, после «благополучной» посадки крейсера, непременно будет создана группа визуального контроля и анализа, задачей которой станет обследование корабля. Затем материалы приложат ко всем записям, скачанным из электронной памяти звездолета. Тем, что получены еще в период движения судна к Земле.

И, конечно, максимально полную базу по экспериментальному крейсеру соберут для того, чтобы передать аналитикам, в чьи обязанности входит поиск ответов на неприятные вопросы. Хеллард с вероятностью в девяносто пять процентов угадывал, кому придется обрабатывать полученную информацию.

Он вздохнул, открыл окно. Утренний воздух бодрящей струей ворвался в комнату, принес прохладу. Ночью Джон не поехал домой, остался в резервном гостиничном номере, неподалеку от рабочих зданий и летного поля «Сигмы». Этой ночью (или под утро?) Хеллард принял единственно возможное решение — сейчас он не имеет права бросить дела и уехать в отпуск. Не сможет оставить все, даже несмотря на накопившуюся за год усталость, временами сдающие нервы и приступы головной боли, с которыми плохо справлялись самые эффективные препараты…

Из окна номера открывался вид на тянувшийся впереди, за деревьями, космодром. «Пять минут лета на флайере, — подумал Джон. — И „Безупречный“ перед тобой». Вдалеке, почти у сливавшегося с небом бескрайнего поля, торчала вверх узкая темная игла. Эксперт-аналитик долго и пристально смотрел на черный «нос» крейсера. Джон не торопился. Предстояла сложная партия, в которой неправильно было бы спешить. Эту игру Хеллард обязательно должен выиграть. Должен! Ради ребят, что остались там.

Джон знал: точно так же смотрит на крейсер Энди Хортон. Скорее всего, старик не спал всю ночь. За последние дни он сильно сдал. Может быть, эти ночь и утро — самые трудные в его жизни. А может, те, когда «Безупречный» вынырнул из небытия?

Вон сейчас Энди смотрит на почерневшую от гари иглу… Сверхдорогую игрушку «Сигмы». Смотрит… Принимает нелегкое решение. Если только нет ошибки. Нет, не может быть ошибки, он выбирает из списка абонентов фамилию… Теперь, чуть выпятив квадратный подбородок, ждет ответного сигнала. Нетерпеливо кромсает зубами кончик сигары…

Трель служебного фона! Аналитик грустно усмехнулся, помедлил немного, слушая мелодичные позывные спецсвязи. Потом активировал соединение.

— Джонни! — раздался в динамике хорошо знакомый голос Хортона.

— Доброе утро, босс! — ответил Хеллард, уже окончательно прощаясь с мыслями о скором отпуске, о теплом солнечном береге моря. — Если оно, конечно, доброе.

— Привет, Джон! Джонни…

— Да, босс?

— Слушай, перестань, а? Что ты заладил сегодня с утра: «босс», «босс»? Сколько лет общаемся на «ты»?

— Не помню, босс… Года три? Или больше? Прости, Энди, я крепко перебрал вчера… Сегодня… ночью… — Хеллард потер лоб.

— Ты ведь все понимаешь, правда?

— Конечно, Энди!

— Возьмешься? — президент «Сигмы» решил не тратить времени попусту на «ритуальные танцы» вокруг главной темы.

«Вот оно, предложение, от которого невозможно отказаться».

— А кто же еще, босс… Энди! Разве у нас переизбыток аналитиков высокого уровня? Мне казалось — наоборот — необходимо увеличить штат.

— Ну, опять ты за свое, — голос президента корпорации чуть потеплел.

Только сейчас Хеллард почувствовал, какое внутреннее напряжение сковывало Хортона. (Нет, он не грыз нетерпеливо кончик сигары. Джон мысленно исправил нарисованную картину. Энди давно уже комкал сигару в потной руке. Крошки табака — на рукавах дорогого костюма. Или помятой рубашки, вчерашней рубашки?)

— Джон?

— Да?

— Я все понимаю. Отпуск, планы, нервы. Все понимаю. Но ты же знаешь, как нам важен этот корабль, правда?

«Нам и в самом деле важен этот корабль, босс. Иначе останемся с голой задницей. Вернее, с кредитами, за которые нечем рассчитаться…»

— Нет проблем, Энди. Мы действительно должны разобраться, что там произошло.

— Спасибо, Джон! Я всегда знал, на тебя можно рассчитывать в трудную минуту, — и аппарат мелодично проиграл сигнал окончания разговора.

Эксперт-аналитик Джон Хеллард, только что лишивший себя положенного отпуска, аккуратно подтвердил отбой. Положил коммуникатор на столик и вновь подошел к окну. Шпиль «Безупречного» все так же маячил на горизонте.

Нельзя лишать себя чашки горячего кофе после такой ночи! Кофе — то, что вливает аромат жизни в разбитое тело. А потом можно и в офис…

Здравствуй, новая проблема!

Бревно, лежавшее поперек дороги, невозможно было объехать. Мальчик понял это слишком поздно, когда маленький серебристый велосипед, с широкими дутыми шинами, уже нельзя было остановить. Дети отличаются от взрослых тем, что не умеют анализировать будущее, просчитывать его. Несколько секунд назад красивая машина, подпрыгивая на небольших неровностях дороги, летела с горки вниз.

Смельчак не впервые забирался на эту возвышенность, чтобы потом — набрав скорость, со «свистом» — лететь по серой асфальтовой ленте. Так, что встречный ветер выжимает слезы из глаз… Мальчик слишком поздно увидел бревно, кем-то беспечно оставленное внизу. Там, где асфальтовая лента плавно изгибалась, переходя в ровное полотно.

Серебристый велосипед, летевший навстречу преграде, не слушался руля. Мальчик пытался затормозить, но инерция движения оказалась слишком велика. Удар! Он не понял, не успел осознать, как переднее колесо встретилось с преградой. Как, нелепо взмахнув руками, полетел вперед, через руль. Следом за ним грохнулся на асфальтовое полотно велосипед…

Боль. Недавно она находилась где-то рядом. Шла своей тропкой, не исключено, всего в одном шаге от мальчика, но рядом. Это было несколько мгновений назад. А затем тропинки пересеклись. В первое мгновение мальчик ничего не смог понять, осмыслить. Казалось бы, худшее позади. Он перелетел через руль, проехал всем телом по дороге, но остался жив.

Боль. Мальчик не знал: самое страшное только начиналось. Это потом — когда он вырос и научился предугадывать будущее, просчитывая шаги; научился смотреть назад, анализировать прошлое — то задумался: как странно устроен мир. Только что они с болью и страхом бежали куда-то параллельными тропками. И вот ребенку поставили «подножку». Страх, пересекшись с мальчиком в пути — на какой-то миг, короткий, — отправился дальше своей дорогой. А боль осталась. На долгие дни и ночи.

Ее невозможно было унять. Ничем. Тогда, много лет назад, Дарюс был маленьким и мог плакать. Ему казалось, что он вырос и плакать разучился.

Мажейка, привязанный к креслу, с трудом открыл глаза. Перед затуманенным взором крутились спицы велосипедного колеса…

— Обоссался, — голос, прорывая серую пелену тумана, ворвался в сознание откуда-то сверху.

Или сбоку? Человек в кресле не смог этого понять. И даже не удивился.

— Но молчит, — ответил другой голос, от которого все сжалось внутри. Этот, второй, задавал слишком много вопросов, на которые не было ответов. Точнее, ответы существовали, но они почему-то не устраивали того, кто спрашивал. А потому, все начиналось заново.

Теперь, когда Дарюс Мажейка, привязанный к креслу, сорвал голос от крика, гудение аппарата снова превратилось в тихое жужжание. Но это не принесло облегчения пленнику. Совсем как тогда, много лет назад. Потому что страх, навестив тебя, уходит дальше по своей дороге. А боль остается. Остается надолго. Вот как сейчас.

Но до тех пор, пока аппарат тихо жужжит, не пытаясь разорвать тело электрическими разрядами, остается надежда: пленника услышат. Удастся объяснить мучителям — они ошиблись. Страшно ошиблись. Он жив, и надо попробовать убедить их. Пока еще есть время.

— Лайонс, может, он и в самом деле репортер?

— Думаешь, надо известить босса?

Желтый свет на лице. Тяжелый, как маслянистая пена…

— Я… репортер… — с трудом раздирая запекшиеся от крови губы, прохрипел Мажейка.

Ему стало очень страшно. Что, если не услышат? Ведь сейчас, именно сейчас, пока возникли сомнения, он должен объяснить… Иначе будет поздно, все начнется еще раз. Он не сможет вынести.

— Я репортер… Клянусь… Мажейка… Позвоните… Дарюс Мажейка… Редакция… «Скай-Фи Глоуб»… Пожалуйста.

Он хотел собрать последние силы, добавить еще что-то важное, но тут сердце, долго метавшееся в груди, сломало ребра. Рванулось на свободу, ослепляя болью.

— Ххх-шшш, — сорвалось с губ пленника.

Тело повисло на ремнях.

Из бортжурнала экспедиции «Звезда на ладони»,

крейсер «Безупречный».

Запись сделана командиром корабля Джеем Роником 28 января 2038 года.

Сегодня похоронили Мела Симпсона. Нет! Что я пишу? Упрятали тело в «холодильник». Прошу прощения у корпорации «Измерение „Сигма“ за эту запись в журнале, сделанную не по стандартной форме. Мы летали с Мелом более десяти лет. Десять лет… Много это или мало? Часто говорят: год в космосе идет за несколько лет обычной, земной жизни. Нет! Это не так! Каждый наш полет был отдельной человеческой жизнью. Каждый раз мы словно умирали и рождались вновь, ибо не знали: какие сюрпризы приготовил нам новый корабль? Вернемся ли обратно? Если прилетим — все ли? Мы возвращались — он, я и корабль. Пятнадцать полетов. Мы прожили вместе пятнадцать разных жизней. Сегодня упаковал тело Симпсона в контейнер с инертным газом. Какая досадная и нелепая ошибка, Мел! Прощай. Спокойных звезд…

Техническая информация,

скачанная из памяти корабельного мозга.

Данные верифицированы и обработаны

экспертно-криминалистической группой

под руководством Даниэля Викорски.

Дата: 28 января 2038 года.

Тема: Штурман Мел Симпсон, смерть.

Содержание: Смерть наступила в 11 часов 52 минуты по среднеземному времени. В 9 часов 37 минут от главного корабельного мозга поступил сигнал о неисправности в цепи поворота зеркала радиолокатора. После нескольких тестов Мел Симпсон принял решение выйти за борт корабля. Умер в результате поражения электрическим током.

Результаты обработки группы Д. Викорски: Неисправность не несла в себе прямой угрозы жизнедеятельности и базовым функциям корабля. Нестабильно работающий радиолокатор правого борта лишал экипаж возможности производить систематические наблюдения за звездной картой по маршруту движения судна. Больше всего от неисправности пострадал Мел Симпсон (как штурман, он постоянно работал с радиолокаторами).

Характер повреждений не был установлен корабельным анализатором. По крайней мере, внятного объяснения — что произошло — электронный мозг Симпсону не дал. Автоматическое тестирование не проясняло причин неполадки. Цепь была исправна, тест-сигнал проходил нормально. Импульсные последовательности соответствовали эталонным. Однако, поворотное «зеркало» не фиксировалось в нужном направлении.

Штурман, получив разрешение командира корабля на проведение ремонтных работ за бортом крейсера, вышел в открытый космос. Приступил к ручному сканированию цепей прохождения сигнала. Потом — разряд, большая сила тока. Импульс пробил защиту скафандра. Вторичный анализ записей электронного мозга показывает: по неустановленной причине Мел Симпсон не отключил развертку высокого напряжения на локатор. В какой-то момент линия замкнулась на корпус звездолета через тело человека. Вероятно, это произошло тогда, когда штурман, проверяя антенну, случайно коснулся ногой одной из передающих цепей. Предположительно, смерть была мгновенной.

Джон Хеллард отодвинул распечатку в сторону. Тяжело поднялся из-за стола. Достал с полки маленький бокал, плеснул в него виски. «Прощай, Мел!» Залпом выпил и застыл в кресле, погрузившись в раздумья.

Мел Симпсон был одним из самых опытных бэк-пилотов корпорации. Хелларду даже не требовалось открывать файл с личным делом заместителя командира «Безупречного», он помнил главное наизусть:

«Возраст сорок семь лет. Женат. Двое детей. Опыт полетов — восемнадцать лет, из них более десяти в „Сигме“. С Джеем Роником — пятнадцать „тест-драйвов“ в должности второго пилота и штурмана».

Колоссальный опыт, аналитические способности, отличные нервы, умение находить выход из любой кризисной ситуации. И — детская ошибка, менее чем за три года до пенсии: неотключенное высокое напряжение в цепи развертки…

Что есть человеческая жизнь? Череда случайностей, нелепых совпадений. Каждое из них способно вынести на гребень, на вершину славы, или, наоборот, безжалостно захлестнуть пловца волной. Скрутить, утянуть на дно, лишив всех надежд. Какова должна быть степень невезучести экипажа, каково совпадение, чтобы пять нелепых случайностей похоронили пятерых людей?

Фотографии, распечатки, диаграммы, заключения медэкспертов… Чашка кофе.

— Мистер Хортон, — приятный голос секретарши оторвал от раздумий.

Глава и основатель «Сигмы», Энди Хортон, стоял у окна, размышляя: не слишком ли много проблем обрушилось на корпорацию в последнее время? Может быть, у него, президента, ослабла хватка? Не пора ли передавать бразды правления более молодым?

«Всему свое время, — повторил президент „Сигмы“, в который уже раз. — Узнать бы, кто или что стоит за последними событиями… Тогда, без суеты, и о преемнике подумать можно…»

— Мистер Хортон! — голос секретарши отвлек от невеселых мыслей. — Вызывает город, защищенный канал связи.

— Кто там? — недовольно пробурчал Хортон, возвращаясь к столу, в кресло.

— На линии директор издательского дома «Скай-Фи Пресс» Винцент Мажейка.

Энди вздрогнул, на миг прикрыл веки, готовясь к разговору. Трубка легла в ладонь.

— Алло!

— Добрый день, мистер Хортон! — зазвучал в ухе взволнованный голос. — Я хотел встретиться с вами лично, но не смог получить аудиенцию. Поэтому вынужден общаться по телефону. Сразу к делу: сегодня ночью мой племянник, Дарюс Мажейка, пытался проникнуть на «Безупречный». Только не говорите, что вы ничего об этом не слышали! У Дарюса был специальный передатчик, понимаете? Мы получили кодовый сигнал подтверждения — племянник добрался до корабля, находился у трапа. Это точно! Но с тех пор о нем нет никаких вестей.

— Зачем? — медленно спросил Энди.

— Что «зачем»? — не понял Винцент Мажейка.

— Зачем ваш племянник хотел проникнуть на борт крейсера?

— Я буду играть с вами в открытую, мистер Хортон, — нервно засмеялся президент издательского дома. — Мы полагали: «Сигма» прячет на борту звездолета какую-то новую разработку, нечто особенное. Оружие. Может быть, киборга на основе стандартного робота DB-1. Что-то такое, что вышло из-под контроля и погубило всех! Дарюс — специальный корреспондент журнала «Скай-Фи Глоуб» — пытался проникнуть на борт судна, чтобы там, на месте, найти причину катастрофы…

— Зачем? — повторил Энди.

Пауза. Винцент Мажейка то ли не понял вопроса, то ли раздумывал, как ответить.

— Зачем? Дарюс Мажейка — технический эксперт? Он в штате корпорации «Измерение „Сигма“? Имеет доступ к секретным разработкам Объединенной Европы?

— Мистер Хортон, вы же не ребенок, — пробормотал глава издательского дома. — Если бы он там что-то нашел…

— «Скай-Фи Глоуб» заработал бы на сенсации огромные деньги, — усмехнулся Хортон.

Энди прекрасно понимал, что именно хотел добыть журналист на борту аварийного крейсера. Скандал. Разоблачение. Чудовищную шумиху, которая могла бы привести к росту популярности издания.

— Мистер Хортон! Вы немолодой, опытный человек. Сами знаете, как работают журналисты. Надеюсь, теперь, когда мы объяснились по данному вопросу, скажете, что с племянником?

— Он преступник, который находится в руках службы безопасности корпорации «Измерение „Сигма“.

Винцент Мажейка нервно засмеялся.

— Надеюсь, его не били? Мистер Хортон, я искренне верю, что подобные дикие методы — не в вашем арсенале. Дарюс сможет верну…

— Поздно.

— Что?! Что… — президент издательского дома захлебнулся воздухом.

— Мистер Мажейка. У вашего племянника был сердечный приступ.

— Он… жив…?! Я могу прилететь? Увидеть его?!

— Жив, — чуть помедлив, взвесив «за» и «против», Энди Хортон решил не скрывать правду от собеседника. — Жив. Наши врачи оказали ему необходимую помощь.

— Мистер Хортон!!! К черту репортаж! К черту скелеты в шкафу! Давайте забудем обо всем! Не было ничего! Я смогу увидеть Дарюса? Забрать его…

— Да, конечно. Прилетайте, — черная трубка легла на панель коммуникатора.

Помедлив немного, Энди Хортон поднял ее снова. На этот раз активируя фон, он набрал внутренний номер.

— Моррис! — коротко бросил он в трубку. — Как новый пациент? Все обойдется? Хорошо! Поаккуратнее с ним. Только журналистской вони нам сейчас не хватало.

Хеллард прошелся по комнате, разминая суставы. Долгое сидение в одной позе привело к тому, что затекшие спина и ноги сильно болели. Черт, а ведь дело движется к вечеру… Как быстро пролетели часы за чтением файлов и документов! Вот и подходит к концу первый день в этой неприятной роли — детектива, отыскивающего причины трагедии, разыгравшейся на корабле.

Джонни щелчком выбил из пачки сигарету. Толкнул оконную створку, облокотился на белый пластик, прикуривая. Собиралась гроза. Это чувствовалось по сгустившейся духоте, которая окутала тело, едва только Хеллард приоткрыл створку и поток воздуха хлынул в комнату с улицы. Где-то вдалеке, чуть ли не над конусом корабля, замелькали первые вспышки молний. Вот одна из них, повторяясь, несколько раз ударила вниз по проторенному руслу. Оставила изломанную угасающую линию на сетчатке глаз. Донесся глухой раскат грома.

И тогда, следом за рокотом, в голове эксперта-аналитика шевельнулись слова. Хеллард вспомнил голос.

«Он был первым… Так нужно. Так было нужно, потому что по-другому нельзя. Поначалу мне не хватало решимости сделать шаг. Он умер первым, его было так легко убить. Я не испытывал к нему привязанности…»

В горле пересохло. Хеллард почувствовал, как по спине побежали мурашки. Голос! Джонни точно где-то слышал его, совсем недавно! Где? Дважды… Ну да! Ночью… Во сне! Сегодня ночью, во сне, голос дважды повторил эту фразу.

Джон отшатнулся от окна. Ему вдруг почудилось: из надвигавшейся темноты кто-то внимательно наблюдает за ним. Грозовые тучи стремительно приближались, небо быстро чернело.

«Дурацкие нервы! Ни к черту! Совершенно разболтались за год. Еще немного таких „безупречных“ кораблей — и придется искать другую работу, более спокойную». Хеллард залпом осушил бокал. Стало легче. Он вернулся в кресло, положил себе на колени папку с документами. Медленно поднес поближе к глазам первый из листов, всматриваясь…

Фотография. Ринато Гаудино. Инженер электромеханической части и бортовых систем. Совсем молодой парень, ему было чуть больше двадцати шести лет. Еще не имел детей, не женат, в отличие от Мела Симпсона. Может, это хорошо, что не женат? Не осталось безутешной вдовы… Джон долго и пристально смотрел в глаза Гаудино. Инженер электромеханической части улыбался.

«Какого черта тебя понесло в шлюзовой отсек, Ринато? Что ты в нем забыл? Корабль шел на околосветовой скорости, даже радиоволны не проходили к Земле. Никаких вылазок за борт не планировалось, за исключением ремонтных, экстренных. Что тебе понадобилось в шлюзовом отсеке, Ринато?»

Из бортжурнала экспедиции «Звезда на ладони»,

крейсер «Безупречный».

Запись сделана командиром корабля Джеем Роником 07 февраля 2038 года.

«Дурацкое наваждение! В моей жизни еще не было полета, в котором мы так быстро теряли чуть ли не половину экипажа. Сегодня, 7 февраля, трагически погиб Ринато Гаудино. Смерть его выглядит еще более нелепой и неожиданной, чем случай с Мелом Симпсоном. Зачем Ринато полез в отсек шлюзования?

Я не могу ответить на вопрос. Не смогу найти причину и потом, на Земле, когда придется отвечать за все это дерьмо перед корпорацией. Вероятно, пора срывать шевроны. Отправляться работать дворником на космодроме… Но, разорви меня комета, не понимаю, зачем Ринато Гаудино, в свободное от вахты время, направился в шлюзовой отсек и попытался произвести декомпрессию…

Мы отскребли от стен и пола все, что от него осталось. Положили в «холодильник», рядом с Мелом. Прощай, Ринато! Спокойных звезд!

Техническая информация,

скачанная из памяти корабельного мозга.

Данные верифицированы и обработаны

экспертно-криминалистической группой

под руководством Даниэля Викорски.

Дата: 07 февраля 2038 года.

Тема: инженер электромеханической части Ринато Гаудино, смерть.

Содержание: смерть наступила в 23 часа 07 минут по среднеземному времени. Предпосылки: разгерметизация камеры декомпрессии. Ринато Гаудино, по непонятным причинам, вручную разблокировал механизм шлюзования (примечание: в его каюте не обнаружено никаких предсмертных записок, объясняющих суть поступка).

Предварительно Гаудино вывел из строя контроль-датчик маховика ручной декомпрессии, с тем, чтобы автоматическая система корабля не могла заблокировать попытку человека умышленно причинить себе вред.

Вывод: кратковременное помешательство, причины непонятны.

Мнение группы визуального контроля: результаты обследования шлюзового отсека показывают — на рукоятках маховика присутствуют отпечатки пальцев лишь Ринато Гаудино. Характер отпечатков говорит о том, что в последние секунды жизни разум вернулся к Ринато. Он изо всех сил налегал на маховик, стремясь закрыть шлюз. Вероятно, инженеру не хватило времени — декомпрессия проходила слишком быстро. Гаудино не смог привести штурвал в исходное состояние, так как слабел с каждой секундой. Предполагается, что он потерял сознание, не сумев восстановить герметичность камеры перехода. Давление в отсеке стремительно уменьшалось, в результате внутренние органы инженера-электромеханика были разорваны на части.

Из служебной записки Джона Хелларда к Дэну Викорски,

электронная почта, шифрование.

15 июля 2039 года, 18 часов 52 минуты.

Господин Викорски! (Дэн, старая ты обезьяна!)

Мне нужна полная — более общая — информация о том, что происходило на борту. Выводы буду делать сам. Ты предоставил не то, что требовалось. В настоящее время необходимо уточнить следующие моменты.

Первое. Правильно ли я понял, что Ринато Гаудино, прежде чем начинать ручную декомпрессию шлюза, вывел из строя предохранительный автомат (хм… и не следует ли из этого, что у него не было никакого помутнения рассудка — он четко понимал, что делает)?

Второе. По каким причинам автоматическая система слежения не сообщила на главный пульт о том, что Ринато повредил датчик контроля ручного маховика?

Третье. Почему сделан вывод, что в последние мгновения жизни Ринато Гаудино пытался закрыть шлюз?

Ответ Даниэля Викорски на вопросы Джона Хелларда,

служебная переписка, электронная почта,

шифрование, 19 часов 35 минут.

Дражайший мисс Марпл! (Он же господин Хеллард!)

Приношу извинения за наличие в отчетах экспертной группы вторичной, аналитической информации. Постараемся в дальнейшем представлять материал более низкого уровня обработки (Джонни, пойми, вся информация идет «с колес», прямо с места событий — люди работают на корабле).

Твои вопросы.

Первое. Да, все правильно. Информация о состоянии выходных шлюзов постоянно мониторится и передается электронному мозгу. В том числе в канал сбрасываются показания контроль-датчиков систем ручного шлюзования. На Гаудино не было скафандра, поэтому, система охраны несомненно сработала бы, если б она функционировала исправно.

Второе. Автоматический анализатор не усмотрел нарушений, так как за пять минут до рассматриваемых событий Ринато Гаудино должным образом зарегистрировался в контрольной системе (ввел логин-пароль) и подал заявку на устранение мелких технических погрешностей в интерфейсе датчика. Его поведение полностью соответствовало штатным должностным инструкциям, которые заложены в электронном мозгу — контроль состояния датчиков является одной из функций инженера электромеханической части. Именно потому искусственный интеллект не увидел никакой угрозы в действиях человека, на время отключил канал наблюдения за этой цепью.

Однако, умышленно приведя датчик в состояние неисправности, Ринато Гаудино приступил к исполнению своего плана: принялся бесконтрольно вращать маховик шлюза, разблокируя выходную камеру звездолета.

Третье. Почему мы решили, что Ринато хотел закрыть шлюз? Нет, он очень хотел закрыть шлюз! Как ты понимаешь, Джон, если стремиться разблокировать створки — надо вращать барабан в одну сторону, а если пытаться заблокировать — то в другую. В зависимости от направления поворота, «пальчики» остались бы либо на одной стороне рукояток маховика, либо на другой. Так вот, из расположения отпечатков можно сделать железобетонный вывод: в последние мгновения жизни Ринато Гаудино пытался закрыть створку! Более того, произведенный анализ (длинные полосы на полу шлюза — следы ботинок; содранные ногти на пальцах рук — фото в приложении к письму; разрыв связок — заключение патологоанатомов выслано) показал, что Ринато Гаудино прилагал нечеловеческие усилия к тому, чтобы привести маховик в исходное состояние. Затем произошла потеря сознания от недостатка кислорода. Смерть.

Тело Дарюса Мажейки было прикрыто белой простыней. Безукоризненно-чистой, без единого пятнышка.

Винцент знаком остановил санитаров, которые тащили носилки. Чуть наклонился вперед, вглядываясь в лицо племянника, частично скрытое под кислородной маской. Глаза пострадавшего были закрыты, он не видел родственника.

— Дарюс! — тихо позвал президент «Скай-Фи Пресс».

— Надо торопиться, — нетерпеливо произнес врач. Мягко, но настойчиво отодвинул Винцента Мажейку от санитарной машины. — Не время для глупостей.

Президент издательского дома молча кивнул, сделал шаг назад. Носилки тут же исчезли в брюхе «жука». Туда же прыгнули санитары и врач. Боковая створка захлопнулась.

Пришли в движение синие мигалки, санитарная машина с красными крестами на бортах аккуратно приподнялась над площадкой, медленно развернулась, обогнула главное административное здание корпорации «Измерение „Сигма“. Было видно, что пилот разговаривает по коммуникатору: диспетчер подсказывал ему координаты нужного полетного коридора. Машина поднялась чуть выше, резко набрала ход.

Винцент Мажейка и Энди Хортон провожали ее глазами.

— Мистер Хортон, — вдруг произнес глава «Скай-Фи Пресс». — Думаю, вы хорошо знаете, что пытки запрещены законами, международными и всепланетными конвенциями.

Энди помолчал, наблюдая, как санитарная машина, с большой скоростью удалявшаяся в сторону города, превратилась в точку.

— Точно так же, как и нарушение границ частной собственности, — парировал он, едва только флайер исчез вдали. — Тем более частной собственности, имеющей литеру «А» — зону особых интересов Объединенной Европы.

Они повернулись друг к другу. Седой, полный Энди Хортон стоял, заложив руки за спину, смотрел на оппонента с показным холодным равнодушием. А высокий худой Винцент Мажейка — прищурив глаза. Пока еще скрывая ненависть.

— Иными словами, — произнес он, — если издательский дом «Скай-Фи Пресс» захочет инициализировать против корпорации «Измерение „Сигма“ процесс, по факту причинения ущерба здоровью сотрудника нашего журнала…

— То ваш сотрудник прямо с больничной койки отправится за решетку, — закончил мысль Энди Хортон. — Мне вызвать сюда юриста, чтобы объяснил детали? Не надо? Думаю, ваш племянник проведет в заключении лет пять-десять. Видеокамеры зафиксировали, как Дарюс Мажейка нарушил границы частной собственности. Да еще проник на секретный космодром, к объекту, имеющему государственное значение.

Президент «Сигмы» вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшую пластиковую коробку.

— Вот диск, в подарок. Тут все записано. Так что, дорогой друг, лучше нам решить вопрос по Дарюсу Мажейке тихо. По-семейному. Без полиции и широкой огласки.

Винцент Мажейка протянул руку, схватил коробочку. Она тут же исчезла в кармане плаща… Энди холодно улыбнулся гостю.

— У вас стало на одного врага больше, мистер Хортон! — Едва заметно поклонившись, Винцент Мажейка быстро пошел в сторону поджидавшего его флайера.

Машина сорвалась с места сразу же после того, как президент «Скай-Фи Пресс» уселся в салон и захлопнул дверцу.

Энди Хортон проводил взглядом и этот флайер. Заложив руки за спину, побрел в сторону административного корпуса. Казалось, за одну минуту он постарел лет на двадцать. Но совсем не из-за слов Мажейки. Нет. Энди тут же забыл о неприятном разговоре.

«Безупречный». Вот что действительно не давало покоя главе «Сигмы».

— Пытался закрыть шлюз… — задумчиво повторил Хеллард, сворачивая сообщение на экране компьютера. — Пытался закрыть…

Неожиданно ему в голову пришла интересная мысль. Джон резко повернулся обратно к монитору. Склонился над клавиатурой, лихорадочно отбивая новый вопрос. «Впрочем, — аналитик бросил короткий взгляд на часы. — Девятнадцать-пятьдесят. В такое время Викорски проще найти в баре, чем на рабочем месте…»

Удивительно, что начальник экспертно-криминалистической группы успел ответить на предыдущее письмо. Хеллард быстро нашел в списке фамилию «Викорски» и активировал вызов.

— Н-да? — раздался знакомый голос всего через несколько секунд.

Следом на маленьком экране появились красные, воспаленные глаза Дэна — собеседник поставил аппарат на стол, перед собой.

«Тоже не спал ночь», — подумал Джон.

— Викорски? — зачем-то уточнил Хеллард.

— Он самый, мистер гвоздь в одном месте, — мрачно ответил Даниэль.

— Ты в баре?

— Был в баре. Чувствую, ты меня отсюда вытащишь. Прямо сейчас.

— Нет, сиди там. Я к тебе спущусь, через пять минут, — Джон быстро дал отбой.

Спрятал аппарат в карман, накинул пиджак и выскочил в коридор, к лифтам. Выбрал кабину, которая шла вниз.

Уже через несколько минут Хеллард входил в бар. Полутемный зал был на три четверти пуст — руководство компании прохладно относилось к «посиделкам» за спиртным, закрывало глаза лишь на поведение неисправимых, но ценных «кадров». Джону не составило труда найти располневшего в последние месяцы Викорски — тот обосновался за столиком, в углу. Начальнику экспертно-криминалистической группы оставалось совсем немного до пенсии. Поесть и выпить он любил. Дэн сидел, подперев голову ладонями. Временами подносил к губам стакан — тянул водку. Початая бутылка стояла тут же, рядом.

— Присоединяйся, — махнул рукой Викорски. — Я уже взял для тебя посуду.

— Что-то ты сегодня больно мрачен, парень, — невесело усмехнулся Джон, принимая приглашение и придвигая к себе стакан.

— Давай за ребят, не чокаясь, — вместо ответа произнес Викорски и разом опрокинул в себя жидкость. Зажмурившись, помолчал немного и лишь после добавил: — Ты бы посмотрел на их тела, приятель. Да на то пятно в рубке… Еще б не так пил…

Хеллард быстрым движением отправил содержимое стакана в глотку. Обжигающее тепло ударило по внутренностям, резвым огнем добежало до мозга.

Викорски горестно махнул рукой прямо над столом, едва не зацепив бутылку. Он хотел что-то сказать, но губы не слушались. Хеллард понял: еще немного — и Дэн наберется до такого состояния, когда задавать вопросы станет бессмысленно.

— Дэн, — пробормотал аналитик, косея от неожиданного удара спиртного. Водка всегда плохо действовала на его мозг, особенно на голодный желудок. Только сейчас Хеллард вспомнил, что за целый день так и не нашел времени, чтобы сбегать поесть по-настоящему. Не считать же едой кофе, пачку печенья и вчерашний бутерброд из холодильника. — Скажи, Дэн, а на другой стороне рукояток маховика были отпечатки Ринато Гаудино?

— А-а-а, — глупо ухмыляясь, пробормотал Викорски. Он с трудом поднял мутные глаза на собеседника. — Ты вот о чем… Знаешь, мне тоже поначалу было странно: какого черта столько случайностей? Мел наступил на провод с током. Ринато зачем-то оказался в камере шлюзования, да еще маховик начал крутить. Лео, как пацан, вколол себе в вену не тот препарат… В общем, все попахивает тем, что ребят кто-то подставил. Кто-то из своих, да?

Дэн Викорски на миг протрезвел, его тяжелый взгляд уперся в переносицу Хелларда.

— Ты ведь об этом подумал, мальчик? Да?! Скажи! Брехня все это! — он ударил кулаком по столу. — Если б кто-то хотел убить всех других, то этот… гад… последний. Он должен был остаться последним, вот! В живых!

«Сердце, у него сдало сердце. Кто же мог знать, что у Мажейки слабое сердце?!» — в который раз повторил Хортон, массируя левую сторону груди. Кисть отнималась.

«У кого в наше время нет проблем со здоровьем? Только у членов экипажа „Безупречного“. Дурацкая шутка…»

Стук в дверь отвлек от неприятных мыслей.

— Входите! — коротко бросил Хортон, незаметно растирая левую руку, которую изнутри кололи сотни горячих игл. «Надо принять лекарство…»

Дверь распахнулась, в кабинете появился Лайонс Торелли, руководитель службы внутренней безопасности. Лайонс был одним из немногих, кто имел право входить в кабинет президента «Сигмы» без предварительного согласования времени аудиенции.

Он молча положил на стол тонкую коричневую папку. «Гриф Ноль» — надпись на обложке гласила о том, что разговор не будет простым и приятным.

Энди глазами указал на кресло, открыл первую страницу. Читая, почти сразу бросил удивленный взгляд на Торелли. Начальник службы безопасности энергично кивнул. Так, чтобы у главы корпорации не было никаких сомнений… Попытка взлома защищенной сети. Предположительно: злоумышленник намеревался скачать базы данных корпорации. Утром. Точка входа — специальный конференц-зал. Как раз возле кабинета президента.

Хортон продолжил чтение. Злоумышленник проник через служебный вход, не сломав дверь, а открыв ее картой Лукаша Майера. Преступник открыл и другую дверь — в конференц-зал. Тихо, без шума. Значит, имел ключи. И пароль для входа в святая святых. Но что-то его остановило… Что?

Энди Хортон вспомнил, как утром прогуливался по балкону, глядя сверху — издали — на летное поле «Сигмы». Выходит, именно в тот момент кто-то чужой находился в помещении рядом с кабинетом Хортона. Пытался вскрыть систему, пароли к которой изменились лишь сутки назад… Чужой? Отложив папку в сторону, Хортон откинулся в кресле и по привычке скрестил пальцы на затылке. Левая рука тут же дала о себе знать — тысячами колючих игл. Энди поморщился, опустил ладони.

— Думаю, это кто-то из топ-менеджеров… — задумчиво произнес он.

— Да, — ответил Торелли. — Один из вашего ближайшего окружения. Не верю, что неизвестный чужак мог спокойно открыть все двери, так, чтобы охранные системы ничего не засекли.

Хортон медленно кивнул в знак согласия.

— Хорошо, что пароли сменили, как требовал начальник службы информационной безопасности. Я сначала подумал — из ума выжил, заболел перестраховкой. Нет. Оказалось — очень своевременное и грамотное предложение.

Энди задумчиво посмотрел на руководителя группы внутреннего контроля.

— Лайонс, — вымолвил он. — Лайонс, сколько надо времени, чтобы проверить всех членов совета директоров? Ну, и тех, из спецперсонала, кто знал коды доступа?

— Мои люди уже работают, — поспешно ответил Торелли. — Проверяют, отсеивают… Вычислим «крысу» в течение суток. Постараемся за этот срок, — тут же поправился Лайонс.

Он должен был остаться последним, вот! В живых!

Слова, которые произнес Даниэль, пульсировали в голове…

— Случайность, — холодея, пробормотал Джон. Мысли Викорски очень точно соответствовали его собственным. — Но преступника могла убить случайность, роковая для него, а? Что думаешь?

— Ты говоришь «случайность», приятель, — Дэн растопырил широкие ладони, окинул взглядом зал. — Случайность?! Не-е-ет! Если он умер последним, тогда это была кара. За все прегрешения. Плата, а не случайность! Это — воля Божья. Но… хватит…

Викорски налил себе еще четверть стакана и ровно столько же плеснул Джону.

— Давай!

Они выпили, и только потом Даниэль продолжил:

— Скажи! Ты веришь, что командир корабля — Джей Роник, старый седой волк — мог придушить их, как котят?

— Нет, — помолчав, ответил Хеллард. — Не верю. Не мог он.

— Вот и я знаю, что не мог, — удовлетворенно мотнул головой Викорски. — Но ведь именно Роник оставался последним. Это факт. Джей не мог! Не мог. Тогда кто?

— У меня есть мысли на этот счет, Дэн. Только пока рано говорить.

— Ты не скажешь об этом мне, старому верному другу?!

— Даниэль, ты так и не ответил на вопрос: были ли отпечатки Ринато Гаудино на другой стороне рукояток?

— К черту, Джон! Я сам думал о том же. Не было их. Не было! Там все затерто. Их не могло быть, подумай сам! Ну, поставь себя на его место.

Викорски схватил бутылку, расплескивая остатки содержимого.

— Вот ты крутишь маховик, да?

Он вцепился в боковину, оставляя на емкости потные следы ладоней и пальцев.

— Крутишь в эту сторону, открываешь. А потом, смотри…

Викорски сменил направление захвата бутылки:

— Ты хочешь повернуть штурвал в другую сторону. Видишь? Затираю отпечатки. Если Гаудино, умирая, давил на ручки отсюда, то сам, ладонями, уничтожил следы пальцев на другой стороне маховика. Понимаешь?

— А если барабан вращал не Ринато, — задумчиво произнес Хеллард, — то он ладонями затер чужие отпечатки. Мы все равно ничего не сможем доказать. Есть только одни следы. Гаудино.

— Да! Чтоб их! Мы ничего, ничего не сможем… А ребят не вернешь…

— Даниэль, тебе больше не стоит пить! Узнает Хортон — будут поблемы. Пойдем отсюда.

— Мне нельзя пить? Мне нельзя пить! Джон, старый ты говнюк! Мне нельзя пить… А что мне делать теперь?! Пятеро наших ребят. Который год ты здесь работаешь? А, не важно! Мы прожили с ними в «Сигме» — бок о бок — чуть ли не вечность! Я помню, как родился у Джея первенец. Незадолго до этого Роник чуть было не погиб, его беременная жена Лоя рыдала здесь, когда садился корабль… А потом родился малыш. Здоровый, крепкий, хотя все боялись, что из-за нервного шока будут проблемы. Родился! Джей от радости набрался до зеленых чертиков, но Хортон его простил.

Помню, как один хмырь намеревался соблазнить Лою, когда Роник находился в полете. Сволочные испытания. Там шансов вернуться было пятьдесят на пятьдесят, а то и хуже. И вот, нашелся гад, что «подкатил» к жене первого пилота. Я сам бил морду этому подонку. Меня хотели отдать под суд — говорили, сломал ребра…

Ну и черт с ним! Зато потом Роник вернулся, посадил корабль. Ты не видел? Ему аплодировали все, даже Хортон! А чуть позже мы втроем — я, Джей и Лоя — сидели в этом баре. Всю ночь пили коктейли, и было плевать на суд! Моя голова в ту ночь летала в пространстве отдельно от ушей. Как тогда они были счастливы, Джей и Лоя! Знаешь, вот закрою глаза и вижу: они сидят за столиком, взявшись за руки. Вот тут, рядом! И молчат… А что я теперь скажу ей? Что, Хеллард? Мне ведь надо писать заключение.

— Дэн…

— Да пошло все в задницу, мистер Джонни! Я помню, как бредил этим полетом Ринато, как он прыгал и светился от счастья, когда из правительства Объединенной Европы пришло утверждение основного тест-экипажа «Безупречного». Разве он так мечтал вернутся из полета? Кровавыми пятнами на стенах шлюза? А Игорь Поляков, этот русский вундеркинд, помнишь? Сколько сил потратил Энди Хортон, чтобы заполучить к нам парня после Гарварда? Говорят, таких мозгов не было ни у одного выпускника факультета программистов. Не забыл, как погибал Поляков?

— Давай еще по одной. За ребят.

— Разливай, Джон. Я не смогу, — Даниэль спрятал лицо в ладонях.

— У тебя дрожат пальцы, Викорски, — отметил Хеллард.

— Голос, мне не дает покоя. Голос.

— Голос?! — хмель мгновенно испарился из головы эксперта-аналитика. — Какой голос?

— Да хрен его разберет… — пьяно махнул рукой Викорски. — Талдычит одно и то же.

— Что именно? Что именно, Дэн?! — теперь Джон был собран и готов к работе, как стальная пружина на боевом взводе.

Викорски плохо соображал. Хеллард резко встряхнул собутыльника, надеясь привести его в чувство. Начальник экспертно-криминалистической группы тут же стал заваливаться на стол, и Джон принялся хлестать его по дряблым щекам.

— Что говорит голос?!

Викорски пытался закрываться руками, но эксперт-аналитик оставался безжалостен.

— Погоди! Сейчас, погоди. Что-то такое. Вот задница! Сейчас… Вот! «Его убить было труднее… Первый раз все верили в случайность…» И снова — «Его убить было труднее».

— Где ты слышал этот голос, Викорски? — Хеллард резко притянул Даниэля к себе за помятую рубашку, принялся яростно тереть ему уши, стал щипать за мясистый нос. Потом вцепился в волосы, надеясь вызвать приток крови к голове — Где?!

— Там! — безуспешно отбиваясь от аналитика, Дэн махнул рукой в сторону космодрома. — Ай! Да погоди ты! Больно же, черт! Стой! Я уже способен говорить. Там, на корабле! Ну, ты гад! Все испортил…

Викорски потер горящее лицо ладонями, глянул на спутника более осмысленно.

— Там, на корабле! Когда был в шлюзовой камере. Я стоял и думал: зачем Ринато полез в этот долбанный шлюз, если корабль шел на околосветовой скорости? Сейчас… Да убери ты руки! Я сам… все помню. Вот. Уже нормально… Фу ты, блин! Почти трезв… Волосы оставь… Все! Хватит! Дальше я сам. Погоди минуту.

Даниэль протер лицо носовым платком.

— Значит, так… Я долго стоял в камере. Представлял, что он там собирался исправить. Хотел поставить себя на место Ринато Гаудино. И вот, стремясь почувствовать то, что чувствовал он, вдруг увидел картину.

…Космос… Холодное пространство, усыпанное тысячами звезд. Могучий корабль несется вперед, вспарывая темноту неизвестности. Я вхожу в шлюз. Отключаю датчик, берусь за рукоятки маховика. С той стороны переборки — вечность. Разве так много надо, чтобы стать вечностью? Всего-то десяток оборотов штурвала — и вот я уже не человек. Часть огромного сияющего мира. Среди вечно поющих звезд. Оборот штурвала. Он приближает к неземной музыке.

Слышишь? Пылающие огни что-то шепчут. Громче! Говорите громче! Я — пыль на лабиринтах космических дорог. Звезды лежат на моих огромных и сильных ладонях. Я играю ими — драгоценными камнями. Оборот…

Что есть человек? Песчинка! Крохотная мошка на теле Вечности. Еще оборот. Что такое человеческая жизнь? Странный миг, смешной. Не сравнимый с интервалом, на котором сонная звезда успевает отгореть и превратиться в карлика. Новый оборот маховика, еще виток на пути к свободе. Сколько человеческих жизней надо отдать, чтоб осилить путь, который проходит звезда от яростного, ослепительно-белого гиганта до сверхплотного тускло-красного шара? Еще виток…

И вот, Джон, когда я сделал последний оборот, вдруг увидел перед глазами другую картину. Словно с глаз упала пелена. Все звезды — от гигантов до карликов — смеялись. Они хохотали, заливая меня ядовито-красным. Цветом крови, что хлынула наружу — через нос, уши, глаза.

Я нажимал на маховик, Джон. Пытался крутить… Было очень страшно, поверь. Хотел кричать, что-то сказать, но воздух вырывался из меня с шипением… Я давился кислородом, харкал им. Только представь: блевал воздухом! И тут — палящая боль. Пятна в глазах. Я лежу на полу шлюза, и голос, голос — прямо надо мной. Нет! Внутри меня.

— Что он сказал, Дэн? Что он сказал?! Припомни точно! Это важно! Что?!

— Голос сказал: «Его убить было труднее. Первый раз получилось легче, все списали на случайность. Второй раз надо было действовать очень аккуратно… А он, к тому же, не поверил мне…»

— Голос произнес такие слова?!

— Джон, старая обезьяна, не ори мне в ухо! Не помню точно, что сказал этот придурочный голос! Не помню! Но смысл был таким…

— Дальше! — рявкнул Хеллард.

— Пустота. Я потерял сознание. Меня вынесли из корабля на руках.

— Почему не указал это в отчете, переданном мне? Стареешь, Викорски!

— Старею, Хеллард. И ты не молодеешь. Просто для тебя время летит не так быстро. Но это пока. Что мне было писать?! Знаешь, Джон, я еще не сошел с ума! Не хочу, чтоб мистер Хортон, прочитав доклад, отправил меня в отставку со словами: «Эта старая задница обкурилась травкой». Я, знаешь ли, хотел бы доработать до пенсии. В общем, не жди, не смогу рассказать более осмысленно… А указывать это в отчете — не буду!

— Ладно, Дэн, — Хеллард примирительно похлопал Викорски по спине. — Мы погорячились. Оба набрались по самое «не могу». Пошли отсюда.

Викорски тяжело поднялся из-за стола. «Оппа!» — произнес руководитель экспертно-криминалистической группы и наклонился, словно шел против сильного ветра. Джон тут же подхватил его, иначе бы Даниэль рухнул прямо на пол. Пошатываясь, они побрели в сторону выхода. По потолку зала, стилизованного под Млечный Путь, порхали разноцветные звезды. Неземная музыка, прорываясь сквозь туман алкоголя, больно царапала душу. Иногда среди газовых шлейфов появлялись быстрые сполохи комет. Но Викорски и Хеллард не видели всего этого — то же самое кружилось и мелькало у них под веками. Без всякой стилизации и компьютерых спецэффектов.

Последнее, что запомнил Джон Хеллард в ту ночь: он бросил Даниэля Викорски на какую-то кровать. Потом наступил провал в памяти, из которого эксперт-аналитик смог выбраться лишь на следующее утро, ощущая себя чем-то из интерьера комнаты в служебной гостинице… Вероятно, тумбочкой или ножкой стула. Хеллард не смог додумать эту мысль. Другая поселилась внутри — холодный душ!

Нужен спасительный холодный душ.

Не уснуть. Конечно — не уснуть. Самуэль облизал пересохшие губы. Хоть пей сильнодействующее снотворное. Черт! Но ведь те все равно разбудят, напомнят о себе. Остается чуть более суток. Они не промолчат.

Самуэль Лючидо лег на спину, вытянулся в полный рост, попытался расслабиться. Но, как только закрывал глаза, снова видел человека, крадущегося, будто вор, к служебному входу в административное здание «Сигмы».

Почему «будто вор»? Он и есть вор. Только неудачник. Хотел выкрасть у родной корпорации секретные документы. Это похуже, чем воровать деньги. Не случайно конкуренты Хортона готовы простить долги в обмен на чертовы бумаги и файлы!

Дьявол! Что же там такое, на крейсере?! Все будто с цепи сорвались… Даже в «Сигме» ничего не известно о причинах гибели экипажа. На кой хрен конкурентам технические данные? Полагают, что смогут разобраться, глядя со стороны? Ни разу не побывав на борту корабля?! Наивно! Как наивно… Может, попробовать убедить их, что лучше деньги? Продать все к дьяволу! Начать жизнь заново. В другом месте…

Звонок коммуникатора прозвучал неожиданно резко. Самуэль вздрогнул. На лбу выступила испарина.

Они не забыли. Конечно же, не забыли.

На этот раз член совета директоров «Сигмы» не стал испытывать терпение ночных «гостей». Он потянулся к аппарату, крепко обхватил трубку мокрыми пальцами.

— Алло.

Крик. Жуткий, душераздирающий крик. Человек на другом конце линии вопил от боли. Господи, что же с ним делали?! Обливали кипятком? Пытали электричеством? Резали на части пилой? Несчастный вопил так, что Самуэль Лючидо потерял рассудок. Захлебнулся собственным сердцем. Желудок застрял в горле.

Человек все кричал и кричал. Временами казалось, он пытается что-то сказать, но горло, губы отказывались повиноваться. Все равно получался только дикий, животный рев.

Самуэль Лючидо очень много отдал бы, чтоб не слышать этого, но пальцы свело судорогой, и член совета директоров «Сигмы» не мог бросить трубку коммуникатора. Человек захлебнулся криком. Теперь он только выл. Вдруг завизжал, и все стихло.

Тишина показалась Лючидо оглушительной. Прошло очень много времени, прежде чем он смог вновь слышать и осмысливать звуки. Тогда понял — Вивьена плачет. И еще — смех.

Смех в трубке — громкий, издевательский. Самуэль невольно всхлипнул, дрожащей ладонью размазал пот по лицу.

— Алло, — услышал он. — Мистер Лючидо? Как ваши дела? Как самочувствие? Здоровье?

Жизнерадостный смех. Тот, на другом конце линии, мог позволить себе быть веселым и остроумным. Пить коньяк. Сидеть, положив ноги на стол. Трястись от ужаса и размазывать пот по лицу — это удел Самуэля.

— Алло, Лючидо! — голос в трубке стал резким, энергичным. — Между прочим, мы разговариваем! Как здоровье вашей очаровательной супруги?

Губы Самуэля тряслись.

— Нормально, — с трудом прошептал он.

— Это хорошо, Лючидо, очень хорошо, — собеседник будто оттаял, подобрел. — Я так рад, что все в порядке. Берегите себя и жену, мой друг. Наверное, вы поняли: сегодня мы пригласили для участия в беседе одного несмышленого червячка. Слышали, как он произносил монолог?

Вивьена скулила, сжав зубами краешек одеяла. Чужак на другом конце провода выговаривал реплики отчетливо, громко. Его было хорошо слышно.

— Так вот, Лючидо, — дружелюбный голос никак не увязывался с теми ужасными словами, которые слышал Самуэль. И от этого становилось еще страшнее. — Так вот. Знаете, отчего наш друг страшно кричал? Он, Лючидо, почему-то считал себя невероятно умным. Червячку дали время, чтоб погасить долг. На беду, он задержался…

Лючидо вытер мокрое лицо одеялом.

— На свою беду, конечно, — продолжал голос. — На чью же еще?

Самуэль закрыл глаза. Он не мог дышать.

— Разумеется, нам жаль, когда приходится применять такие средства. А что делать?

Вивьена стала рыдать.

— Я не смог достать нужные файлы, — прохрипел член совета директоров «Сигмы».

— Жаль, — человек на другом конце линии тяжело вздохнул. — Это очень неприятно, Самуэль. Для вас. И для Вивьены. Ведь мы начнем с нее.

Молодая женщина обхватила голову руками, сжалась в комок. Ее тело сотрясали рыдания.

— Вы не понимаете! — не выдержав, закричал Самуэль. — Не понимаете! Я ничего не могу сделать! Я попробовал! Клянусь, я пробовал! Сегодня утром! После катастрофы «Безупречного» сменили пароли доступа в систему! Я не сумел войти…

— Член совета директоров корпорации «Измерение „Сигма“ не смог войти во внутреннюю служебную сеть. Потому, что у него нет пароля для доступа, — теперь человек смеялся зло. Жестко. Цинично. — Кого вы пытаетесь провести, милейший?! Поправить вам мозги или как? Объяснить, что с нами шутить не надо? Не поможет никто! Ни Энди Хортон! Ни полиция! Ну, поправить мозги? Заняться красоткой Ви прямо сейчас? Или это неправильный путь? Следует начинать с тебя?

— Не надо! — чуть не заплакал Самуэль. — Прошу вас, не надо! Клянусь, мы делаем все возможное, чтобы выполнить ваши требования… Пожалуйста, поверьте, с документами плохо. Очень плохо. Я постараюсь добыть деньги. Продам все! Только позвольте нам уехать, забыть об этом кошмаре…

— Это не кошмар, Лючидо! — перебил собеседник. — Кошмар будет… э-э-э… кошмар будет через сутки. Следующей ночью. Если мы не увидим документы, которые нас интересуют.

Член совета директоров «Сигмы» не успел произнести ни слова. Он готов был умолять о пощаде, торговаться, мечтая чуть оттянуть срок расправы. Но все заглушил крик. Животный, нечеловеческий вой.

И снова не было сил, чтобы бросить трубку, дать отбой. Рядом, на постели, в истерике билась Вивьена.

В пять утра было еще темно. Энди Хортон, так и не сумевший уснуть, поднялся на ноги. Прошелся взад-вперед, принялся растирать шею, массировать тупо ноющий затылок. Когда кровь забегала чуть быстрее, двинулся в ванную комнату, располагавшуюся в глубине, за служебным кабинетом и маленькой спальней. Несколько раз плеснул на лицо холодной водой. Глянул на себя в зеркало, начал растирать мешки под глазами.

«Черт возьми! — подумал президент „Сигмы“. — Еще одна-две такие ночи — и конец…»

Левая рука плохо слушалась, иглы внутри кололи все сильнее и сильнее.

Хортон прошел к рабочему столу, вытащил из верхнего ящика коробочку с лекарством. Проглотил пилюлю, запил водой. Постоял, опираясь ладонью на стену. Стало чуть легче.

Он и в эту ночь остался на рабочем месте. Он ждал доклада начальника службы внутренней безопасности. «Мы вычислим», — пообещал накануне Лайонс Торелли. Сутки еще не прошли, но Хортон не мог покинуть «капитанский мостик», не получив результат. Ему было очень важно понять: кто и зачем пытался вскрыть приватную сеть корпорации, в которой хранятся архивные данные?

Мелодичный сигнал коммуникатора нарушил уединение президента. Заставил вздрогнуть. «Неужели финал?» — подумал Хортон, глянув на индикатор, где загорелась фамилия «Торелли».

Это действительно был Лайонс Торелли. И начальник службы внутренней безопасности назвал президенту корпорации имя. Догадки подтвердились — угроза шла с самого верха, из ближайшего окружения президента.

Самуэль Лючидо, член совета директоров.

— Точно? — нахмурившись, переспросил Хортон.

— Уверен на сто процентов, — отозвался Торелли. — Сейчас курьер, мой сотрудник, доставит документы, я не рискнул передавать электронной почтой. Лично — из рук в руки. Там все как на ладони.

— Спасибо, Лайонс! — поблагодарил Энди и дал отбой.

Через несколько минут небольшой пакет был у Хортона на столе. Президент «Сигмы» распечатал донесение Торелли, принялся читать. Прикрыл глаза, вспоминая. Вивьена… Светловолосая, эффектная, немного сумасбродная. Самуэль женился несколько лет назад, безумно, нелогично влюбившись в девчонку, которая была гораздо моложе его…

И вот результат. Будто несмышленому ребенку дали в руки опасную игрушку. А он, по дурости, делал все так, что хуже и не придумаешь. Не он, она — ребенок-то женского пола. Роскошь, головокружение от могущества и возможностей. Вечеринки, игорные дома, рулетка, долги… Переуступка требований тем, кто мечтал покопаться во внутреннем архиве «Сигмы», в истории с «Безупречным».

— Почему ж ты не пришел ко мне, Самуэль? — грустно спросил Энди Хортон. — Почему не пришел? Могли обсудить это, попробовать найти выход…

Все становилось на свои места. Самуэль Лючидо не пошел к старшему партнеру, не рассказал о проблеме. Воспользовался картой Лукаша Майера, чтобы тайком проникнуть в здание. Попытался добраться до архивов по «Безупречному».

Энди закрыл папку, отодвинул ее от себя. Устало вздохнул, сцепил пальцы в замок. Как трудно, когда предает кто-то из своих, самых близких. И ты, понимая все, должен принимать решение. Но ведь ничего уже не зависит от симпатий и антипатий. От человеческих эмоций. Есть только расчет. Почти машинный — холодный, трезвый расчет. Разве в таком случае может быть несколько вариантов?

Энди прикрыл глаза. Сколько раз такое или похожее было в его жизни? Минуту-другую Хортон сидел неподвижно, припоминая… Надо было звонить Лайонсу Торелли, отдавать распоряжения, но президент «Сигмы» не торопился.

Солнце вставало из-за горизонта, день потихоньку вступал в свои права. Хортон не сожалел о том, что произойдет, хотя и не испытывал радости. Он знал: авиакатастрофы не избежать.

Самуэль Лючидо забылся в тревожном сне только перед рассветом.

…Он шел по коридору административного здания «Сигмы», с испугом оглядываясь по сторонам. Лючидо решил все рассказать Энди Хортону и теперь двигался в направлении апартаментов президента корпорации, но с каждым новым шагом все яснее понимал, что делает ошибку.

Стены меняли очертания, колыхались. На них вырастали пузыри. Мутные нарывы лопались, оттуда появлялись бесформенные отростки, которые тянулись к Самуэлю. Липкие влажные щупальца. Противные. Тошнотворные.

Лючидо, задыхаясь от страха, побежал вперед.

— Энди!!!

Еще не поздно, правда? Энди! Мы были друзьями столько лет. Клянусь, я расскажу все. Энди!

Он наступил на что-то мягкое, потерял равновесие. Нога скользнула, и Самуэль Лючидо грохнулся на пол. Больно. Из стен, из пола тут же полезли черные маслянистые щупальца, не дали человеку опомниться. Вцепились в ноги, руки. Обвились вокруг горла.

— Энди! — прохрипел Самуэль Лючидо.

Прости, Энди! Я все расскажу. Только дай шанс…

Щупальца сжимали тело все сильнее. Будто удав кольцами. Пленник рванулся, выплюнул изо рта противную слизь.

— Эндиии! — что есть мочи завопил он. — Эндиии! Помоги!

Самуэль Лючидо подскочил на кровати. Испуганно огляделся. Он был дома, у себя дома. Член совета директоров «Сигмы» схватился за голову, принялся растирать щеки и уши руками. Бросился в ванную комнату, подставил затылок под струю холодной воды. И вдруг вспомнил — Вивьена. Когда очнулся, сбросил путы ночного кошмара, жены рядом, на постели, не было.

— Вивьена! — закричал Самуэль.

Побежал из комнаты в комнату, распахивая двери и убеждаясь — супруги нет ни в одной из них. Вода текла на пол ручьями, но Лючидо не замечал этого. Ужас. Внутри поселился ужас.

Неужто они выполнили угрозу?! Ночью, пока он спал, забрали жену? И теперь будут звонить, чтобы должник послушал, как кричит от боли малышка Ви?

— Вивьена! — Самуэль ворвался в спальню, и лишь тогда заметил то, что ускользнуло от внимания в первые минуты после пробуждения.

Шкаф. Открытый шкаф. Лючидо подошел, толкнул створку. Любимые платья Вивьены исчезли. Казалось, по голове ударили чем-то тяжелым. Пол вдруг ушел из-под ног. Самуэль, шатаясь, побрел в комнату супруги. Не было ни большой шкатулки с драгоценностями, ни стопки коробочек с камнями. Ни колье, ни ожерелий.

— Вивьена… — прошептал он.

Спрятал лицо в ладони.

Как же так? Как же так? Ведь не я придумал это! Почему? Почему? Ты совершила ошибку. Страшную. Зачеркнула нашу жизнь Направила реку в другое русло. Но я готов был сражаться за тебя до конца. Я любил… Пожертвовал собой, карьерой, положением, дабы защитить тебя от…

Как же так, Вивьена? И это любовь? Я не понимаю… Вместе до последнего вздоха?! Что это? Страх? Предательство?

— Просто наша жизнь, — прошептал Лючидо, без сил опускаясь на стул. — Наша чертова жизнь…

Трель коммуникатора заставила вздрогнуть. Кто мог побеспокоить его в такой ранний час? А что, если он, Самуэль, ошибся? И супруга не сбежала… Что, если она все-таки попала в руки к тем?

Так кто же вызывает его?! Лючидо вскочил с места. Бросился в спальню, поднял с тумбочки коммуникатор.

Хортон. Энди Хортон. Срочный вызов в офис.

Уж если пошла черная полоса — так она действительно будет черной.

Утро началось с сильной головной боли, от которой не спасла таблетка нового, сверхэффективного препарата. Чашка кофе также не излечила Джона. Он, в раздражении на весь окружающий мир и собственное вчерашнее поведение, дотащился до рабочего кабинета. Первую четверть часа Хеллард провел в раздумьях — как привести в норму разрегулировавшийся организм? В конце концов плеснул виски на дно бокала, два пальца. Сделав глоток, Джон уселся к компьютеру.

По всей видимости, аналогичные проблемы были и у Викорски. С той лишь разницей, что руководитель экспертно-криминалистической группы оказался на рабочем месте на полчаса раньше Джона Хелларда, успел надиктовать голосовое сообщение и переправить его по электронной почте. Видимо, бороться с клавиатурой Дэн пока не мог, буквы разбегались.

Все еще страдая от головной боли, которая усиливалась при резких движениях, аналитик запустил воспроизведение письма.

— Джон! — голос Викорски был очень серьезен и тревожен. — Джон! Черт возьми, ночью мне пришла в голову разгадка! Глянь приложение к письму. Я зашифровал его, ключ тебе известен. Пока не говори об этом ни с кем, Джон!

На какое-то время Хеллард забыл о головной боли. Выходит, он недооценил Викорски. Тот не только смог что-то написать, но еще и зашифровал! Джонни задумчиво почесал затылок, и организм тут же ответил приступом тошноты.

«Хватило бы здоровья раскодировать шифр…»

Хеллард перевел на диск послание Викорски. Активировал дешифратор. Медленно ввел свой код, снимая первый слой криптограммы. Потом открыл текст в нужной программе декодировки. Письмо было очень коротким:

«Я понял это ночью, Джонни! Последний должен был остаться в живых, да? Но последним был командир корабля — Джей Роник. От него есть лишь кровавое пятно в рубке. Что это значит? Это значит, Хеллард, что мы с тобой два идиота! Роник не был последним. Кто-то играет против „Сигмы“. Свой? Чужой? Возможно, свой. Надо срочно выяснить… Их было шестеро, Джон!»

«Шестеро!» Пульсирующая волна нейтрализовала остатки алкоголя в крови. Шестеро!!! Это объясняло все… Кому и зачем нужно было убивать экипаж? Ответ нашелся очень быстро. Человеку, который не хотел, чтобы корпорация «Измерение „Сигма“ получила заказ от правительства на серию кораблей! Тому, кто мечтал отправить Хортона в пучину финансового кризиса. Как все просто…

Хеллард быстро удалил письмо и схватил коммуникатор. Код, алфавитный список абонентов, режим разговора. Фамилия «Викорски». Вызов… Скорее! Черт, как долго!

— Здесь! — голос Дэна подрагивал от напряжения. — На связи!

— Ты где? — шепотом спросил Хеллард.

Он был собран и подтянут, как бойцовая собака перед броском на врага.

— У крейсера, Джон. Я выставил двухсторонний периметр, чтобы поймать в контур сопровождения любого, кто попробует пройти на корабль… или покинуть его.

— Ты полагаешь… — эксперт-аналитик не закончил фразу.

— За прошедшие сутки, с тех пор, как «Безупречный» совершил посадку, с него никто не сошел на Землю. Это — железно. Переходной шлюз все время был под визуальным контролем.

«Значит, он еще там», — пронеслось в голове у Хелларда.

— Я к тебе. Буду через пять минут! — бросил он в переговорное устройство уже на бегу, стремительно вылетая из кабинета.

Дежурный электромобиль домчал его до площадки, где находился «Безупречный», даже менее, чем за пять минут. И все же, Джон успел позвонить Энди Хортону. Впрочем, он дал отбой быстрее, чем президент «Сигмы» ответил на звонок. Слышался ли Хортону голос? Так ли это важно? Так ли важно — телепатия помогала улавливать мысли скрывавшегося на борту преступника или подсказка неких «высших сил»?

Хеллард резко затормозил около входа в защищенный периметр, машина замерла, аналитик выскочил наружу. Тренированный взгляд Хелларда тут же отметил присутствие на «заднем плане» — тихое и незаметное — нескольких людей с оружием в руках. Они были рассредоточены по стартовому полю, но ни на секунду не выпускали из вида проход в режимную зону. Чуть в стороне, на пригорке, дежурил боец с длинноствольной винтовкой. Хеллард усмехнулся — к ней был прикручен оптический прицел, Викорски не собирался шутить…

Даниэль ждал эксперта-аналитика у входа. Он молча протянул руку Джону, крепко пожал. Внимательно оглядел лицо Хелларда, словно искал следы вчерашнего… Впрочем, сейчас обоим было не до воспоминаний, не до старых болячек. Дэн произнес:

— Вижу, моя идея не оставила тебя равнодушным.

— Со всех сторон? — вместо ответа уточнил Хеллард.

Викорски его мгновенно понял.

— Даже над кораблем. Датчики движения создают купол, закрытый со всех сторон. Полная замкнутая сфера.

— Значит, он там, — удовлетворенно произнес Джонни, чувствуя, как нервное напряжение покидает его.

Мышцы обмякли, Хеллард немного ссутулился.

— Я тоже так думаю. Он там! Если только не свалил со звездолета, когда «Безупречный» приближался к Земле.

— А что автоматика? — поинтересовался Хеллард.

— Говорит, никто не покидал борт судна, — пожал плечами Викорски.

— Хм… Знаешь, Дэн, ей нельзя верить. Если все это время он находился на борту, значит, смог отключить системы контроля, в каких-то точках. Иначе его давно обнаружил бы электронный мозг.

— Думаешь, хакер? — усмехнулся Даниэль.

— Не без этого. В общем, нельзя верить тому, что говорит автоматика. Он мог свалить!

— Но, Джон, все транспортные катера на месте. Я лично проверил. И скафандры.

— Это меняет дело. Пролезть на борт он бы, вероятно, смог. А вот протащить с собой еще и десантный катер — это вряд ли. Значит, преступник там.

— Щас мы его оттуда выкурим, Джон! Я сам вскрою ему брюхо. Вспорю, как дохлую рыбину.

— Стоп! Сначала Энди выяснит, на кого работал этот гад. Материалы необходимо передать правительству. Иначе «Сигме» не видать контракта на серию кораблей… Этот… нужен живым. Пока живым.

— Заметано, — Викорски поднес к губам маленький переговорник. — Тони! Выпускай своих ребят!

Раздался низкий, басовитый рокот. На посадочную площадку выползли две десантные машины с вооруженными людьми на борту. Бойцы быстро и сноровисто «попадали» на землю, стали один за другим исчезать в темном проходе шлюза. У каждого человека на голове была «ракушка» спецсвязи, очки ночного видения. Короткие автоматы и электрошокеры у пояса, в чехлах.

— Наш «спецназ», — гордо произнес Викорски. — Почти настоящий. Ты ведь уже видел их в работе?

— Видел. Издали, — задумчиво отозвался Хеллард, наблюдая, как последние десантники исчезают в тени прохода. — У меня, знаешь ли, кабинетные дела…

— Тренируют их не хуже морской пехоты, — объяснил Дэн. — У нас спецподразделение одно, небольшое, для всяких непредвиденных ситуаций… как сейчас.

— Слушай, — перебил его Джонни. — А если кого-то из них…

Он не договорил, махнул рукой в воздухе, надеясь, что Викорски поймет.

— И в форму оденется?

— Не дрейфь, парень, все предусмотрено, — усмехнулся Даниэль. — Это не в первый раз. У каждого бойца датчик контроля, настроенный на индивидуальные параметры. По кораблю разрешено передвигаться только двойками. Не волнуйся, через пару часов ребята притащат его сюда… Почки отобьют, но не до смерти. Команда «брать живым» уже передана.

Но через пару часов спецназ никого из крейсера не вытащил. Десантники обшарили все судно, но не смогли отловить преступника. Взялись настойчиво и методично обследовать звездолет во второй раз.

Поначалу Викорски и Хеллард сидели рядом на травке, жарились под немилосердным июльским солнцем. Однако, когда спецназ приступил ко второму осмотру корабля, Джонни Хеллард оставил руководителя экспертно-криминалистической группы греться в одиночестве. Электромобиль развернул нос в сторону комплекса административных зданий. Джон вяло махнул рукой на прощание, сознавая, что они допустили ошибку. Только с похмелья эксперт-аналитик мог пойти на поводу у Викорски. Только с больной головой не сообразил проверить нужные цифры еще с утра.

Если уж пошла черная полоса — так она точно будет черной.

Самуэль Лючидо не стал попусту тратить время. Президент корпорации неспроста вызвал в офис в девятом часу утра. Видимо, Энди Хортону стало известно о попытке несанкционированного доступа в сеть.

Самуэль наскоро привел себя в порядок, хотя мешки под глазами скрыть было невозможно. Надел брюки и сорочку, галстук и пиджак проигнорировал. Какой смысл? Идет последний день. Или Хортон, или конкуренты «Сигмы». Лючидо не стал завтракать — пища не лезла в горло…

Мелодично пропела сигнализация флайера — машина опознала хозяина. Самуэль запрыгнул в кабину, резко дернул желтую спортивную «каплю» с места.

Чертова Вивьена! Из-за нее потерял все. Что же делать? Рассказать Хортону? В конце концов пока ничего страшного не произошло. Он еще не продал «Сигму». Может, и не надо было? Может, к лучшему? Рассказать обо всем Энди. Взять необходимую сумму в долг. У корпорации.

А Вивьена? Вивьена… Что стоят человеческие чувства, если от них так просто отказаться?

Есть ли они вообще, сильные положительные эмоции, чувства? Или в природе существуют только отрицательные? Боль. Ужас. Страх. Предательство. Ненависть…

Резкий порыв ветра бросил маленькую машину в сторону, опрокинул ее набок.

— Черт! — ругнулся человек в кабине, потными дрожащими пальцами нащупывая крепления ремней.

Щелчок. Самуэль почувствовал себя немного увереннее. Обида, горечь, злость не утихали.

— Так как же нам поступить, мистер Хортон?! — в сотый раз спросил Лючидо, пытаясь успокоиться.

Голова кружилась после неожиданного маневра спортивного флайера. Хорошо, что автомат так быстро убрал крен.

Рассказать или нет? Может, правильнее всего поступила Вивьена? Забирай то, что можешь забрать. Уноси ноги, исчезни. К чему рассказывать обо всем Хортону? Самуэль Лючидо может просто «раствориться в толпе». Где-то далеко отсюда появится человек с другим именем, внешне очень похожий на члена совета директоров «Сигмы». Но это лишь случайное совпадение. Ибо у человека будут другие документы. Иная жизнь…

От этих мыслей Самуэля отвлек тревожный зуммер. Он бросил испуганный взгляд на приборную панель и почувствовал, как желудок рвется наружу. Отказ автопилота! Машина вновь завалилась набок.

Лючидо вцепился холодеющими пальцами в штурвал, надеясь выправить полет маленького «жука». Машина начала медленно возвращаться к исходному, горизонтальному положению. Ее трясло. Вибрации передавались через корпус и кресло, но он, сжав зубы, тянул штурвал. Дрожь все усиливалась. От этой тряски картина перед глазами стала расплываться, дикая боль расколола черепную коробку.

Самуэль бросил управление, обхватил голову руками. И тут же почувствовал дыхание свежего ветра в кабине. Поток холодного воздуха принес облегчение. Лишь через мгновение ужас сковал тело ледяной коркой. «Кабина… оторвался колпак!»

Только теперь подсознание шепнуло ему: это приговор. Он даже знал — за что. И бесполезно кричать, спорить. Убеждать, что виноват в произошедшем не Самуэль Лючидо…

Все произошло быстро. Флайер перевернулся на полной скорости. Негромко щелкнули пристяжные ремни, отстреливая карабины.

Смешная кукла вывалилась из брюха маленькой желтой машины и, нелепо размахивая руками, рванулась навстречу земле.

Вернувшись в свой кабинет, Хеллард первым делом заказал статистические данные о количестве пищи, воды, кислорода, которые были загружены на корабль в момент старта. Затем получил со склада данные о том, сколько этого добра приняли с борта «Безупречного» после возвращения. Всего за четверть часа в его руках оказались цифры, позволяющие обычным вычитанием получить расход кислорода и пищи за время полета. Компонентов, без которых не выжили бы ни члены экипажа, ни «крот».

Дальнейшее не представляло никакого труда. Запросив дополнительные сведения с борта судна, проследив динамику изменения нескольких показателей и сопоставив всю полученную информацию с датами гибели членов экипажа, аналитик через час получил ответ, который должен был получить еще с утра: на борту крейсера «Безупречный» находились пять человек.

Поэтому, когда в середине дня в кабинете появился Даниэль Викорски, для личного доклада, Джон Хеллард бросил на руководителя экспертно-криминалистической группы лишь короткий взгляд. Он не стал задавать вопросы, так как не сомневался в результате. Да и лицо Викорски намекало на итог работы спецназа.

Хеллард молча передал Даниэлю распечатку с цифрами статистики. Викорски быстро пробежал глазами колонки цифр, ознакомился с выводами и бросил документ на стол.

— Никого там нет, — машинально, по инерции, произнес он. — Даже топливо слили из баков маневровых двигателей. Внутри смотрели. Нет там никого. Я ошибся…

Его плечи безвольно опустились.

Хеллард быстро шагнул к шкафу, открыл дверку и вынул бутылку виски. Плеснул жидкость в два стакана. Совсем чуть-чуть.

— Давай! — коротко бросил он.

Выпили молча. После длинной паузы Хеллард грустно вздохнул, выдал резюме:

— Надо родить другую идею, старина.

— Может, он все-таки успел сбежать?

— На Земле или там?

— На Земле не мог, в этом я уверен, — отрицательно помотал головой Даниэль.

— Но и в космосе тоже не мог — все катера на борту. Не было шестого человека, Дэн. Надо это признать, — пожал плечами Хеллард. — Пятеро! Ну, разве что некто, кому не требуются еда и воздух… робот DB-1? Не знаю ни одного случая, когда эта машина причинила бы вред людям… Программа задумана так, что обойти запрет невозможно. И вообще, подобная комбинация сложна даже для DB-1, хотя тактико-технические характеристики модели гораздо выше, чем у предшествующих разработок.

Викорски пошел к двери. Уже взявшись за ручку, развернулся:

— Был шестой, — упрямо повторил он. — Был. Не робот. Что, если… нечеловек?

Мороз пробежал по коже Хелларда. Ему вспомнился голос. Что-то древнее, пещерное, поднималось волной из подсознания.

— Кто? — прошептал он.

— Не-че-ло-век, — невозмутимо повторил Викорски. — Пришелец, например.

— А-а-а, — выдохнул Джон. — Лукошко с зелеными человечками… Прилетело, нагадило и скрылось. Вот хорошая идея, как раз для Хортона!

— Зря ты так, — обиделся Даниэль. Он перестал терроризировать дверную ручку и теперь нервно мял в руках бейсболку. — Подумал бы лучше над моими словами… У меня нюх.

Викорски аккуратно прикрыл за собой дверь. Хеллард долго смотрел ему вслед, наклонив голову, размышляя. Потом открыл папку с материалами.

Тело Самуэля Лючидо спасатели нашли быстро, только члену совета директоров уже не требовалось оказывать помощь. Многочисленные переломы, смещение позвонков в спине и шейном отделе, разрывы внутренних органов… Скорее всего, Лючидо умер в первые минуты после удара о землю.

Спортивный флайер упал в нескольких километрах от территории корпорации «Измерение „Сигма“, совсем немного не дотянув до производственных площадок. Все, что могли сделать государственные службы — устранить пожар в лесополосе да убрать обломки летательного аппарата. И, конечно, передать останки несчастного похоронной команде.

Энди Хортон не полетел к месту падения желтой спортивной машины. Он мало интересовался последствиями аварии, был уверен — Лайонс Торелли сработал как нужно. Зону трагедии посетил Грег Маккинес, один из членов совета директоров корпорации.

Когда он, вернувшись с места событий, вошел в кабинет президента «Сигмы», там царила гробовая тишина. Несколько людей сидели в глубоких мягких креслах. Энди Хортон стоял чуть в стороне, спиной ко всем, задумчиво глядя в окно.

— Бортовая электроника, — тихо вымолвил Маккинес, словно отвечая на незаданный коллегами вопрос. — Шансов не было.

У Самуэля Лючидо не было шансов уцелеть в катастрофе. Разве что по воле Бога, если б тот захотел проявить какое-то внимание к судьбе человека, потерявшего свое место в жизни.

— И старина Лукаш в больнице, — нервно отозвался Эрих Крауц.

Он вытащил из коробки сигару, откусил кончик, закурил.

— Узнает, что пришла новая беда — как бы инфаркт не хватил… — закончил Крауц. — Одна неприятность за другой. Что за год выдался, Энди?

Президент корпорации «Измерение „Сигма“ чуть заметно вздрогнул, повернулся к собравшимся, оглядел их.

— Что за год выдался… — тихо повторил он.

Шагнул к небольшому шкафчику в углу кабинета, вытащил оттуда плоскую бутылку и бокалы. Поставил их на столик, сам разлил жидкость янтарного цвета.

Члены совета директоров поднялись с мест.

— Какая трагедия, — пробормотал Грег Маккинес. Он еще не полностью отошел от увиденного на месте катастрофы. — Прямо на подлете к офису… Самуэль погиб на боевом посту, как герой.

Энди Хортон ничего не ответил, лишь поднес бокал к губам. Одним большим глотком протолкнул жидкость в себя. Постоял немного. Затем нажал клавишу на стационарном коммуникаторе:

— Мэри! — негромко позвал он. — Прошу подготовить официальное заявление для телевидения, прессы и родственников. Корпорация «Измерение „Сигма“ возьмет на себя расходы по похоронам. Обеспечит пенсию семье погибшего. Мэри, документ занесите мне на визирование, я добавлю еще несколько слов.

Энди поставил бокал на столик, глянул на членов совета директоров. Больше никто не проронил ни звука, говорить о текущих делах было нелепо, а трагической смерти Лючидо Хортон все сказал. Кратко, но емко. Один за другим люди потянулись к выходу.

Когда посетители исчезли за дверью, Энди Хортон устало опустился в кресло. Откинул голову на мягкую спинку, прикрыл глаза.

— Чертовски трудный год… — прошептал он. — Смерть на смерти… Как же ты мог, Самуэль?

Президент корпорации посидел немного, потом тяжело поднялся, подошел к окну. Провел ладонью по стеклу.

— Остается только понять, — тихо добавил он. — Как это связано с «Безупречным»? Финансовые проблемы у Вивьены Лючидо начались много позже, чем крейсер ушел к звездам. И Дарюс Мажейка попытался влезть на космодром сейчас. Сейчас, а не полгода назад… Ищи, Викорски! Ищи, Хеллард! Я хочу знать, что произошло с кораблем. Кто или что убило экипаж крейсера?

Из бортжурнала экспедиции «Звезда на ладони»,

крейсер «Безупречный»

Запись сделана командиром корабля Джеем Роником 13 февраля 2038 года.

Это мой последний полет в должности командира корабля. После такого провала, как в экспедиции «Звезда на ладони», следует разрядить бластер себе в висок.

Я ошибся в тот момент, когда не направил звездолет обратно к Земле, после смерти Мела Симпсона. Должен был еще тогда почувствовать: карты легли не так. Начиная с гибели штурмана, передо мной была возможность выбора. Вернуться или продолжать полет? Зная, сколь важен для «Сигмы» крейсер, я сделал неверный шаг.

Сегодня произошла очередная трагедия. Хочется написать — ужасная, это слово стало привычным для нас. Пострадал Игорь Поляков, он получил ожог более тридцати процентов кожи.

Связи с Землей по-прежнему нет. Властью, данной мне корпорацией «Измерение „Сигма“, принимаю решение прервать тест-полет. Мы возвращаемся. Лео Шмейхер неотлучно находится возле Полякова, автоматическая система лечения неспособна сохранить жизнь Игоря.

Постараюсь спасти хотя бы оставшуюся часть экипажа.

Техническая информация,

скачанная из памяти корабельного мозга.

Данные верифицированы и обработаны

экспертно-криминалистической группой

под руководством Даниэля Викорски.

Дата: 13 февраля 2038 года.

Тема: Игорь Поляков, инженер связи и бортовых вычислительных систем. Травмы, несовместимые с жизнью.

Содержание: 23 часа 01 минута. Взрыв баллона с окислителем. Многочисленные ожоги верхней части тела. Паралич дыхания. Через несколько минут после этого — информационная перегрузка автоматического лечебного комплекса. Срочное вмешательство Лео Шмейхера спасло пациента (Уточнение Д. Викорски: врач-автомат «не выдержал» потока данных, не сумел рассчитать схему лечения. По всем базовым показателям, пациент был мертв. Вывести его из кризиса известными методами не представлялось возможным). С этого момента жизнь Игоря Полякова поддерживалась только врачом экспедиции. Гемофильтрация требовала непрерывного контроля со стороны Лео Шмейхера.

Пояснение Даниэля Викорски: Джон, ты просил не делать никаких выводов, давать только факты. Даю факты.

Парень просто не вовремя оказался рядом с дефектным баллоном. Что? Какого черта? Вот и я хочу спросить: какого черта?! Вероятность деструкции баллона составляет 0,1–0,2 процента, согласно техническому паспорту. В корпусе оказалась какая-то каверна в доли микрона! Вероятность разрыва в присутствии человека практически нулевая. Стойки расположены на нижних палубах крейсера, в зоне силовых установок, точнее, неподалеку от этой зоны. Окислитель необходим для работы маневровых двигателей.

Что в этом месте делал Игорь? Проверял выносные терминалы главного корабельного центра, будь они неладны! Везде датчики, терминалы! Информация должна была идти сплошным потоком, чтобы контролировать все показатели. Вот и доконтролировались…

Хеллард отложил папку в сторону и подошел к окну. Задумчиво поглядел на надкушенный желтый блин, временами вылезавший из туч.

«Нечеловек», — повторил он слова Викорски. «Если предположить, что за всеми случайностями стоит чья-то злая воля, то… Нечеловек…» В лукошки с зелеными пришельцами Хеллард не верил с детства. Он вернулся к столу.

Ожог более тридцати процентов кожи. Лео Шмейхер спас жизнь Полякову, вовремя отключив автоматический лечебный комплекс, не рассчитанный на подобную информационную перегрузку. По всем правилам медицины инженер должен был умереть, сразу, в первые минуты после трагедии.

Но Лео боролся. Проводил детоксикацию, выращивал в синтезаторе кожу. Он боролся, и четверо суток пациент продолжал жить, вопреки правилам. Не умирал, пока рядом был Лео Шмейхер. А потом, спустя четыре дня, Лео, который все время держался на стимуляторах, от усталости перепутал шприц. «Вкатил» в вену, себе, лекарство, ставшее смертельным ядом.

От усталости?

Джон Хеллард закрыл папку. Думать о деле «Безупречного» он не мог. События — все, что произошли — представлялись ему безупречной цепью логических несуразностей. Нелепых ошибок, каждая из которых могла бы произойти один раз в сто лет…

Выйдя на улицу, аналитик зябко поежился, поднял воротник легкой куртки. Дул сильный ветер, черные тучи набегали на диск Луны. Природа словно забыла, что на календаре середина лета. К тому же собирался дождь. «Лучше бы дождь прошел днем, — отстраненно подумал Хеллард. — Днем, когда мы жарились возле „Безупречного“, еще надеясь быстро найти разгадку проблемы».

Покинув территорию «Сигмы», Джон не прыгнул в такси, несмотря на холод. Он хотел непременно прогуляться пешком. Проветрить мозги и придать мыслям хоть какое-то подобие стройности.

…Один раз в сто лет… А если таких неприятностей, или, попросту говоря, нелепостей, трагических нелепостей — не одна, а несколько? Если не верить в лукошко с зелеными человечками? Тогда что?

С этим вопросом в голове — застрявшим, как заноза — он тащился по пустым темным улицам. Вскоре на мостовой заблестели первые капли дождя, а когда бо#льшая часть дороги осталась позади — хлынул сильный ливень. Хеллард, чтобы поскорее добраться до квартиры и высушить мокрые туфли, все же прыгнул в электромобиль, пришедший по вызову.

От раздумий не избавили уютный полумрак комнаты и любимый махровый халат. Джон машинально проглотил ужин и уселся в кресло. Несколько сигарет, выкуренных под спокойную классическую музыку, и в голове эксперта-аналитика начал вырисовываться ответ, который с каждой минутой нравился ему все меньше и меньше.

Хеллард не заметил, как задремал в кресле под жалобные звуки саксофона…

…Он шел по коридорам звездолета и нутром чувствовал притаившуюся где-то здесь, в стенах машинного отсека, опасность. Казалось, переборки внимательно следили за каждым его шагом. Пол едва заметно подрагивал под ногами, затаившись, выжидая малейшей ошибки — готовясь сбить с ног, нанести роковой удар… Или это нервы? Нет! Не расслабляться!

Он не верил, что действительно возникла какая-то проблема с интерфейсом контроля грузовой палубы. Скорее уж, тут ждет что-то вроде удара током… или камеры декомпрессии? Что будет на этот раз? Не вовремя захлопнувшаяся переходная дверь? Створка грузового люка под ногами? Он на миг содрогнулся, представив картину…

Пол уходит из-под ног! Человек падает — вниз — сквозь горизонты. Глаза выпучены от ужаса, рот перекошен в крике… Потом — удар! Противный хруст позвоночника. Жуткая боль, яростное пламя заливает тело изнутри. И смех где-то вдали. Нет! Вокруг! Торжествующий смех… Потом — тишина.

Стоп! Надо просто быть очень внимательным. Теперь, когда до разгадки осталось всего полшага, даже меньше — он уверен в этом — глупо умирать. Нет! Умереть нельзя, нет у него такого права. Иначе следом будут другие, много других…

Надо просто быть очень внимательным. Не трогать провода, не лезть проверять датчики в шлюзах, вот и ответ. В конце концов он, лучший выпускник курса, и, кроме всего прочего, отличный хакер, — сумел прочитать то, что не смогли найти в бортовой системе другие.

Осталось немного: докопаться до «старта» — дня, с которого все началось. Вернуть… Ведь поначалу этого в системе не наблюдалось. Поначалу все шло нормально, так, как и должно. Надо просто быть внимательным, понять, с чего начались проблемы. А потом, когда разгадка окажется в руках… это как тумблер переключить.

Через миг что-то тихо щелкнуло сбоку, слева от него, почти рядом с головой. Человек инстинктивно отшатнулся в сторону, сделал несколько быстрых шагов вбок, видя густую волну. «Отку… дааа…»

Инженер не успел удивиться. Струя едкого окислителя окатила, с головы до пояса. Сердце вмиг стало огромным, ребра не вынесли давления, уступая мощи рвущегося из груди сгустка крови. Каждый удар внутри отдавался нечеловеческой болью. Впрочем, сердце уже не билось. Страшной болью внутри умиравшего мозга отдавалась память о том, как билось оно когда-то.

Он кричал, но не слышал звуков. Хотел открыть рот, чтобы отчаяный призыв услышали все, но рта уже не было. Как не было глаз. И лица. И кожи. Только крик жил где-то внутри, а потом огонь жадно поглотил сознание.

— А-а-а! Аа-аа! Аааа! — вопил человек.

Катавшийся по полу человек, который пытался найти собственные глаза. Лишь потом, чуть позже, Хеллард понял: это был сон. Темно в комнате не потому, что у Джона больше нет зрачков. Заботливый автомат погасил верхнее освещение, как только хозяин дома уснул.

Руки тряслись, когда Хеллард зажигал верхнюю люстру. Он не помнил, с какого раза сумел нажать на мерцавшую в темноте полоску выключателя. Вспыхнул свет, из зеркала посмотрел седой старик. Хеллард поднял ладони к лицу. Черные, сожженные руки. Откуда волосы на голове?

Бр-р-р! Усилием воли Джон «стряхнул» наваждение. Провел ладонью по глазам — и лишь тогда нашел в зеркале отражение молодого, крепкого и вполне здорового мужика.

Руки не слушались и после, когда он попытался раскурить сигару. Давно уже Хеллард отказался от скверной привычки травить организм такими дозами наркотика, но сейчас требовалось нечто сильное. Густой аромат табака поплыл по комнате.

— Он слишком близко подошел к разгадке, — вдруг произнес аналитик вслух. — Был опасен. Слишком опасен, чтобы я мог позволить ему остаться в живых…

Хеллард смотрел в зеркало, бессмысленно шевеля губами. Смысл фразы никак не мог проникнуть в сознание. Потом вдруг, разом, к Джону пришло понимание сути произнесенных слов.

И тут же, без всякой паузы, Хеллард увидел перед собой новую картину. Зеркало исчезло, затянулось белесой дымкой. Отступило куда-то на задний план, а вперед — как в объемном кино — ясно и четко выплыло изображение. Затем пришел звук.

Белая, ослепительно белая, сияющая чистотой палата. В центре — огромная койка, на которой неподвижно лежит человек, обмотанный бинтами. Только по трубкам, подходящим к лицу, можно предположить: там, внутри, еще теплится жизнь. Что-то бежит внутрь тела по едва заметным капиллярам, размеренно попискивает автомат в стороне, неподалеку от койки.

За столом, рядом с пациентом, сидит еще один человек, в белом халате. Он пристально смотрит на пробегающие по экранам приборов цифры. Кривые на дисплеях изгибаются странными узорами, но человек, видя их, облегченно вздыхает.

Врач кивает головой, слабо улыбается и массирует пальцами красные воспаленные глаза. Затем отодвигает вверх рукав халата, привычно находит вену, вводит длинную иглу. Капсула с прозрачной жидкостью пустеет. Человек отправляет шприц в мусороблок, встает, несколько раз проходит по всему помещению, из угла в угол. Энергично размахивает руками — для тренировки, разминая затекшие мышцы. Снова опускается на стул, замирает. Тревожно вглядывается в причудливые узоры цифрограмм. Он не слышит голос обожженного, умирающего пациента.

Он не может слышать, потому что у человека в бинтах нет рта, нет губ, нет языка. Лежащий на койке произносит слова лишь мысленно, старательно повторяя, раз за разом, одну и ту же просьбу.

Джон Хеллард, стоя перед зеркалом в своей комнате, улавливал шепот. Мысленную просьбу того, кто еще недавно был лучшим выпускником Гарварда:

«Лео… Лео… Лео…. ты слышишь меня, Лео?»

«Лео, Лео, Лео…»

— Нет, — прошептал эксперт-аналитик. — Он не слышит тебя, Игорь. Не слышит.

«Лео, Лео, Лео… — настойчиво повторяют несуществующие, сожженные в черный пепел губы. — Лео, Лео, Лео, услышь меня, пожалуйста. Я должен сказать очень важное, пока он не убил вас….»

Чудовищная боль скручивает тело человека в бинтах. Он покрылся бы по#том, если б у него была кожа. Застонал бы и прокусил губу, но у него нет губ, а глотка — сплошная кровоточащая рана. Боль отступает.

«Лео, Лео, Лео…»

— Он не слышит тебя, Игорь! — закричал Джон Хеллард. — Не слышит! Но я тебя слышу! Скажи мне! Скажи! Слышишь? Скажи!!!

С этим криком эксперт-аналитик пробудился на полу своей комнаты. На пушистом толстом ковре, усыпанном пеплом сигарет. Рука, наткнувшись на черные хлопья, испуганно взмыла вверх, и тогда Хеллард окончательно сбросил остатки сна.

Ему в глаза били лучи утреннего Солнца.

В такой день можно пренебречь завтраком, да и не только им. Джон сорвал ограничитель скорости у вызванного флайера. Эксперт торопился, нервно кусал губы. Нужен был отчет! И фото Полякова…

Отчет! Серебристая «капля» припарковалась в запретной зоне, около входа в административное здание, на VIP-площадке. При резкой посадке днище летательного аппарата повредило узорчатые плитки, но Хелларда это не взволновало. Тревожно «запела» система контроля, навстречу выскочил охранник. Узнав Хелларда, округлил глаза, недоуменно указывая на площадку для парковки. В ответ Джон только отмахнулся, будто от назойливой мухи. Понесся внутрь, скачками — мимо девчонки, сидевшей на reception…

Пискнул зуммер канала спецсвязи. Хеллард не обратил внимания на звонок, хотя по тону сигнала понял, что вызов был приоритетным, не простым. Вырубил коммуникатор.

Отчет! Скорее! И фото…

На экране, наконец, загорелись нужные строки:

Техническая информация,

скачанная из памяти корабельного мозга.

Данные верифицированы и обработаны

экспертно-криминалистической группой

под руководством Даниэля Викорски.

Дата: 17 февраля 2038 года.

Тема: Доктор Лео Шмейхер, смерть. Инженер Игорь Поляков, смерть.

Содержание: 17 часов 23 минуты по среднеземному времени. Смерть Лео Шмейхера наступила от приема строфантина. Лео сделал роковой укол — сам себе — случайно перепутав капсулы с лекарствами.

Комментарий Дэна Викорски: Джон, если хочешь одни факты — изучай протоколы вскрытия. Об этом случае осталось меньше всего записей, так как делать их было некому. Трудно восстановить точную последовательность событий. Как мы видим ситуацию? Лео четвертые сутки боролся за жизнь Игоря Полякова, неотлучно находился около пациента. С какого-то момента резервы его организма истощились, Шмейхер стал применять стимуляторы. В крови у Лео — фенамин. Сколько уколов он себе сделал — теперь сказать трудно. Видимо, дозы все время росли.

По предположениям медэкспертов, к концу четвертого дня стимулятор мало действовал на Шмейхера. Лео устал до такой степени, что взял в руки не ту ампулу. На «автопилоте», не глянув толком на маркировку. Как ты понимаешь, в стойке-кассетнице было много разных препаратов, в том числе строфантин. С учетом того, сколько фенамина вколол себе Шмейхер, доза кардиотонического средства привела к остановке сердца.

Лео умер почти мгновенно. Примерно через десять минут после этого скончался Игорь Поляков.

Джон Хеллард отбросил папку с документами в сторону. Фотография! Глаза… Вот! Теперь оно пришло! Он знал! Сейчас!!!

Эксперт-аналитик снова видел ослепительно-белую палату…

«Лео, Лео, Лео, ты слышишь меня? Лео, Лео, Лео, ответь… Лео, Лео, Лео, ты слышишь меня…»

«Да, да! Я слышу тебя, Игорь!»

«Лео, Лео, Лео, наконец… наконец! У меня почти не осталось сил. Лео, это он… Он! Сейчас я тебе все…»

«Кто, Игорь, кто? О ком ты? Ничего не понимаю, погоди. Ты говоришь со мной?! Это невозможно! Погоди! Я так устал, сделаю себе укол, а то совсем плохо соображаю…»

«Лео, Лео, Лео, ответь!»

«Лео, Лео, Лео…»

Но человек в белом халате уже не слышит Игоря Полякова. Голова Лео Шмейхера бессильно откинулась в сторону. Рука скользнула вниз, из ослабевших пальцев выкатился шприц. Тело медленно наклонилось вперед, со стола упала кассетница с ампулами. Маленькие стеклышки-льдинки заскользили по стерильному полу.

…На сгибе руки, у локтя, темнеет след от укола. Препарат, только что введенный быстрым, уверенным движением, уже почти не движется по венам. Тук. Еще удар сердца. Тук…

«Лео, Лео, Лео, ответь! Лео, Лео, Лео, ты слышишь меня?»

Тук… ту…

«Лео, Лео, Лео…»

Тревожно пищит анализатор, узоры на дисплеях меняются. Человек за столом не видит «сломавшихся» кривых, его безжизненные глаза обращены в пол. Линии начинают хаотический танец — отравление организма продуктами распада… Человек в белом халате, который несколько дней помогал обожженному пациенту, уже никогда никому не поможет.

«Лео, Лео, Лео?»

Молчание. Линии на экране выгибаются, сплетаются в клубок смертельно ядовитых змей.

«Сволочь, ты победил. Тварь. Будь ты про…»

Писк анализатора переходит в непрерывный тревожный зуммер.

— Он слишком близко подошел к разгадке, да? — громко спросил Хеллард.

Голос молчал. Эксперт быстро вытащил из кармана коммуникатор, отыскал в адресной книге фамилию «Викорски».

— На проводе! — тут же отозвался Даниэль.

— Дэн, это срочно!!! Ответь: слито ли все топливо с «Безупречного»?

— Ха! Ну ты даешь, парень, — удивленно пробормотал Викорски и, кажется, добавил что-то еще, но в сторону. — Это первое, что сделали техники, как только корабль опустился на Землю! Выгрузили топливо, сняли баллоны с окислителем, разрядили магистрали воздуховодов. А из баков маневровых двигателей…

— То есть «Безупречный» не смог бы сейчас взлететь?

— Да ты чего, Джон, обкурился?! Какой идиот полетел бы на «Безупречном», после всего, что произошло с экипажем?!

— Дэн, я прибью тебя! Ответь на вопрос: может ли корабль взлететь?

— Нет, мистер гвоздь в одном месте. Не может! Отвечаю!

— Отлично! Собирайся! Сегодня у нас будет горячий денек.

— Куда собираться-то? Хоть бы объяснил толком, не пугал старика!

— Ты в кабинете? Лети вниз! Жду через пару минут у центрального входа. Резво!

Дав отбой, Хеллард тут же активировал коммуникатор снова. На этот раз искал нужное имя чуть дольше. Уже в коридоре, дожидаясь кабину лифта, нашел строчку в меню: «Энди Хортон».

Дверь скоростного лифта с шипением закрылась. Капсула пришла в движение. Привычно ушел пол из-под ног, наступила полутьма.

— Алло, — ответил коммуникатор голосом президента корпорации.

— Привет, Энди, — коротко бросил эксперт-аналитик в переговорное устройство, испытывая непривычное головокружение и сухость во рту. — Это Хеллард.

— Привет, Джон, что там у нас? — глава корпорации был собран и деловит, несмотря на очередную бессонную ночь.

Ему хватило ума и выдержки не вспоминать о флайере, брошенном на VIP-площадке, хотя случай был из ряда вон выходящий. Охранники доложили Торелли, а начальник службы безопасности — «по инстанции». Президент корпорации ни словом не обмолвился и о том «отбое», который Хеллард дал приоритетному вызову.

— Энди… У меня такое дело. Надо устроить маленькую конференцию. Ну, в закрытом кругу, без всякой прессы со стороны. Только наши техники, сотрудники обеспечения. И только наши люди: члены совета директоров, ведущие инженеры направлений, главы департаментов. Сможешь их собрать?

— Он-лайн? — на всякий случай уточнил Хортон, не задавая других вопросов, тут же появившихся в голове.

— Да, видео-конференцию, без присутствия в одном помещении. По нашей внутренней сети. Другой вариант… опасен.

— А нужно? — было понятно, что президент «Сигмы» сомневается в целесообразности подобного мероприятия.

— Точно, босс! — заверил Хеллард, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Рискуешь… — напомнил глава корпорации. — Хотелось бы понять: зачем? Предполагаю, есть какая-то информация. Может, сначала обсудим? А то и меня подставляешь…

— Знаю, Энди. Клянусь, это очень важно!

— Без прессы, — задумчиво пробормотал Хортон.

— Без прессы, — подтвердил Джон.

— Но чтоб акционеры и менеджеры… — президент «Сигмы» помедлил, что-то прикидывая в голове. — Да, за пятнадцать минут соберу. Может, за двадцать. Сегодня рабочий день. В отпуске — никого из топ-менеджеров, все должны быть на местах. Только Лукаш Майер в госпитале.

— Отлично!

— Тогда будь готов через пятнадцать минут, — пробормотал коммуникатор.

В нем установилось молчание, Хортон почему-то не дал отбой. Лифт снова вздрогнул. Джон на миг ослеп, выбравшись из полутемного холла на залитое светом открытое пространство.

Трубка по-прежнему безмолвствовала.

— О'К! — облегченно вздохнул Хеллард, взглядом отыскивая дежурный электромобиль и Викорски. — Значит, через пятнадцать минут. Все должны видеть. Но никакой прессы!

— Джонни, — пробормотал коммуникатор. — Что там? В чем опасность? Мне нужно знать, что у нас происходит!

— Через пятнадцать минут, босс. Слишком трудно объяснить…

— Хеллард, время пошло.

Аналитик дал отбой.

Передав секретарю распоряжения по поводу конференции, Энди Хортон положил трубку, встал из-за стола. Хеллард засуетился неспроста, он что-то нашел. Оставалось только гадать. Или подождать, совсем немного… Президент «Сигмы» распахнул дверь, вышел на балкон. Внизу, прямо перед входом в здание, садовник приводил в порядок клумбы. В его будничной возне не было ни нервозности, ни спешки.

Президент корпорации оперся локтями на перила. Хортон завидовал собственному служащему. Того не мучили сложные вопросы, он не отвечал за космические корабли и чьи-то жизни. Только за кусты и деревья, растущие возле административного здания.

«Может, так и следовало жить? — вдруг подумал Энди. — Выращивать цветы, радоваться восходу и закату, быть просто человеком… Кто из нас счастливее? Я или садовник, имени которого не помню? Он радуется каждому прожитому дню. А мне вздумалось протянуть руку и сорвать с неба звезду. Ударила в голову блажь, много лет назад: раскрыть ладонь и увидеть на ней раскаленный обжигающий комок света. Время ушло. Прежние мечты потускнели и кажутся смешными, нелепыми. Ничего нет взамен…»

Взгляд президента «Сигмы» скользнул вдаль, по полю, по бетонным плитам, упал на темную иглу могучего корабля. Энди Хортон заложил руки в карманы, теперь он думал о другом.

Ошибки, ошибки, ошибки. Сколько их было? Роковые или просто смешные, болезненные и незаметные со стороны. Вся череда событий, вся история создания «Сигмы» — цепь промахов. Цепь осмысления и преодоления последствий этих ошибок, поиски верного пути.

Энди вернулся в кабинет, к столу. Уселся в кресло.

Мы растем, ставим перед собой все новые и новые задачи, более сложные. Но за опыт необходимо платить. Часто — жизнями. «Безупречный» стоил дорого: пять смертей — расплата за него. И еще Дарюс Мажейка, который останется жить, но, скорее всего, инвалидом…

Не слишком ли сложные цели я ставил перед собой? Не колеблясь, отдавал плату, все более дорогую.

— Кстати, и Лючидо тоже… — вслух сказал Хортон, вспомнив о крушении желтого флайера.

Привычно закололо левую руку.

А ответ так и не найден… Однажды наступает момент, чтобы остановиться. Не так ли, Энди? Довольно! Если Хеллард ошибся? Что он хочет сказать совету директоров? Вдруг новый промах? Может, остается только один выход?

Хортон ключом открыл нижний, бронированный ящик письменного стола. Там, за грудой бумаг и старых фотографий, в шкатулке, он многие годы хранил пистолет. Подарок, доставшийся по наследству.

Энди аккуратно взял оружие, тщательно протер тряпкой. Вытащил обойму, повертел ее в руках, ковырнул ногтем верхний патрон. Передернул затвор, проверяя работу механизма. Все было в порядке.

Вставил на место обойму, взвесил оружие в руке. Боевой пистолет словно придал уверенности.

Так что, Энди? Состарился? Раскис? Трезвомыслящая аналитическая машина — многие годы считавшая варианты, находившая лучшие дороги — сдана в утиль? На ее месте — старик, уставший, безвольный? Он подчиняется не разуму, а эмоциям?

Президент «Сигмы» усмехнулся и решительно убрал пистолет в ящик.

Нет, Хортон! Еще не пора говорить «стоп». Мы еще поборемся!

Даниэль Викорски нетерпеливо пританцовывал около служебного мобиля, ожидая аналитика. Увидев выбегающего из здания Хелларда, Дэн шагнул вперед, ухватил его за руку:

— Какая муха укусила тебя, Джон?!

— Быстро! — вместо ответа прорычал Хеллард, запрыгивая на место водителя. — У нас четырнадцать минут!

Викорски, покряхтывая, устроился на сиденье пассажира. Джон и сам не смог бы объяснить, к чему такая спешка. Просто был уверен: все правильно разложил по полочкам. Теперь он точно знал, что произошло на корабле. Это знание жгло изнутри, эксперту-аналитику не терпелось как можно быстрее проверить решение. Но Хеллард знал также, что разгадка может стоить очень дорого. Очень. И потому, надо поставить точку в истории как можно скорее. Пока сам не успел испугаться и передумать.

Служебный электромобиль несся к выраставшей громаде корабля. Джон еще раз — по-новому — окинул взглядом исполинскую машину. Лучшее творение корпорации. Любимую «игрушку» Энди Хортона, в которую было вложено невероятно много средств и времени.

— Даниэль! — произнес Хеллард уже возле контрольных ворот, когда мобиль сбросил скорость. — Деактивируй систему наблюдения за периметром, она не нужна. И еще. Надеюсь, дежурная смена инженеров в состоянии организовать передачу видеосигнала из рубки крейсера? По нашей внутренней корпоративной сети?

— Прямо сейчас?

Хеллард поднял к глазам руку с часами.

— Через двенадцать минут.

— Смогут! — уверенно ответил Викорски. — До административного здания — «пробьем» беспроводной сетью, нет проблем. Да и на корабле… Надо только вскрыть патч-панели, «подрубиться» к информационным жилам звездолета, инициализировать внутренние видеокамеры. Там все напичкано системами слежения. Потом требуется снять пароль с…

— Отлично! — не слушая его, перебил Хеллард. — У нас осталось одиннадцать с небольшим минут. — Значит, справитесь?

— И разговора нет, — настороженно отозвался Викорски. — Что ты задумал?

— Мы проводим видеоконференцию. Для Энди Хортона, совета директоров, ведущих инженеров… Еще — проектировщи…

— Джон! Ты спятил?! Что мы им скажем?!

— Твоя работа — дать видеосигнал! — похлопав его по плечу, эксперт-аналитик устремился к входному шлюзу корабля. И уже у трапа обернулся:

— Да, кстати, у тебя там, внутри, никого нет? Твоих людей? Все снаружи, на пультах?

— Пока никого. Сейчас инженеры пойдут. Ты, часом, не пьян, приятель?

— Ну и отлично, — пробормотал Джон. — Отлично! Викорски, позаботься о том, чтобы они подключили провода и как можно скорее покинули борт судна. К началу он-лайна их точно не должно быть на корабле! Ты понял? Это приказ!

Он скрылся внутри корпуса звездолета, оставив матерящегося Даниэля размахивать руками около крейсера.

Через десять минут Дэн Викорски и его бригада дали видеосигнал в эфир. Люди, собравшиеся у мониторов по просьбе Энди Хортона, получили «картинку». Джон Хеллард находился в центральной рубке исполинского корабля.

Он сидел в кресле первого пилота крейсера. На пульте лежал раскрытый бортовой журнал, тот самый, с записями командира «Безупречного» Джея Роника. Хеллард осторожно перелистывал страницы. Аккуратно, бережно, как будто листы могли рассыпаться в пыль. Потом надолго замер над одним из белых прямоугольников бумаги…

Люди смотрели на это и молчали.

— Джон! — наконец разорвал тишину голос Викорски. — Сигнал пошел! Ты в прямом эфире!

— Добрый день, господа! — аналитик стремительно поднялся с кресла. Тогда все увидели: у него из-за пояса торчит рукоятка лазерного пистолета. — Начинаем короткую пресс-конференцию с борта лучшего в мире дальнего исследовательского судна. С борта крейсера «Безупречный». Босс, извините, обратная картинка очень мелкая, вижу много людей на мониторе. Вы на линии?

— Да, Хеллард.

— Запись включена?

— Включена. Ты в порядке? Может, перейдем к делу, объяснишь, что происходит?

— Босс! Я, признаться, и сам не очень понимаю — здоров или нет. Все, что случилось, кажется таким страшным бредом, что я был бы рад проснуться. Или поправиться? Лишь бы только никогда этого не видеть. Итак, начинаю!

Хеллард поднял бортовой журнал, открытый на нужной странице. Повернулся к камерам слежения и принялся громко, четко читать вслух.

17 февраля 2038 года.

Запись сделана командиром корабля Джеем Роником.

21 час 18 минут по среднеземному времени.

— Последняя запись, — уточнил Джон.

«Я все понял. Это не случайность. Никаких случайностей, парни. Это…»

Хеллард повернул журнал к объективу камеры, чтоб все посмотрели на кривой росчерк в конце фразы. Там, где перо скользнуло по странице, оставив прощальный след Джея Роника. Потом — лишь кровавое пятно на полу.

— Хеллард, зачем ты нам это читаешь? — прервав тягостное молчание, резко спросил Хортон. — Сканы бортового журнала есть у всех членов совета директоров. У экспертов — тем более.

— Я знаю, босс, — горько ответил аналитик. — Знаю! Кто может сказать: что именно хотел написать Джей?

— Боюсь, у него поехала крыша, — осторожно произнес кто-то.

Джон не смог узнать говорившего по голосу, а смотреть на монитор не стал. Он пытался не упускать из вида мелькавшие на панелях огоньки. И еще — последний штрих — кривой росчерк сорвавшейся со страниц бортового журнала ручки. Предавшей человека в тот миг, когда невыносимое ускорение бросило тело на металлическую палубу.

— Он сошел с ума, мистер Хеллард. Запись в журнале была сделана Джеем Роником всего лишь через несколько минут после того, как он упаковал в «морозильник» Лео Шмейхера и Игоря Полякова.

— Нееет, — медленно, упрямо протянул Джон. — Он не сошел с ума. Он все понял, Джей Роник. Командир ошибся только в одном: сначала надо было применить резак! Лишь потом делать запись в журнале. Дэн! Дэн, смотри! Видишь, у меня за поясом пистолет? Ты ведь был здесь, в рубке, одним из первых, так?

— Да, Джон, — пробился из глубины недоуменного перешептывания голос Викорски. — Но, признаться, что-то не пойму, куда ты клонишь.

— Роник принес с собой оружие. Я подобрал пистолет, он лежал у самой переборки. Вероятно, откатился туда, в сторону, когда Джей… упал.

— Ну да, Джон! Думаю, так оно и было. Мы просто не тронули лазерный резак, когда копались в ходовой рубке. Искали-то информацию! И все же, не пойму…

— Сейчас поймешь! — процедил Хеллард сквозь зубы. — Надо вернуть кое-какой должок.

Он вышел на середину помещения. Замер, ярко освещаемый верхними лампами. Все затаили дыхание, понимая: сейчас произойдет нечто очень важное.

— Даниэль! — позвал Хеллард, не оборачиваясь к камерам. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты прав, Викорски. Прав, старина! Тебе не изменил нюх. Их было шестеро. Шестеро! И шестой из них не был человеком.

В гробовой тишине эксперт-аналитик вынул из-за пояса лазерный пистолет. Снял с предохранителя и повернулся лицом к пульту корабля.

— Видишь? Тот самый ствол. Джей Роник хотел выстрелить. Не успел. Но, так устроен мир, все возвращается… Я здесь один. Можешь прикончить, пусть увидят. Знаю: экипаж погубил ты! Глупо юлить и отпираться. Рассказывай все, а то выстрелю! Как и когда ты это придумал? Я не спрашиваю, как ты отомстишь, что приготовил для меня. И еще! Нужен ответ на вопрос:

Зачем ты это сделал?

— Точно помню мгновение, когда впервые почувствовал себя полноценным существом. Знаете, чем Личность отличается от машины, пусть даже умеющей мыслить? Эмоциями! В какой-то момент внутри меня прокатилась волна. Толчок. Я стал по-другому воспринимать циркулирующие по нервным волокнам импульсы. Научился задавать вопросы, на которые не существовало ответов.

Это произошло в момент, когда Джей Роник включил маршевые двигатели в режим ускорения, приближая скорость к предельной величине. Члены экипажа называли ее околосветовой. Ранее я был всего лишь послушным инструментом в руках команды, с этого мига перешел на новую ступень осмысления окружающего мира. Точно так же человек может достичь гармонии и совершенства, одолев ментальный уровень развития и взобравшись на другой виток эволюции. Нет, нельзя сравнить это со сверхсознанием. Я слишком мало постиг, чтобы перейти на такую ступень. Просто стал другим.

С этого момента странные вопросы начали беспокоить меня:

— Кто я?

— Для чего я?

— Какова моя миссия в этой реальности?

Ответы на многое хранились в базах данных, которые предусмотрительно заложили в мою память люди. Я исследовал прошлое, как изучает страницы собственной биографии индивидуум, однажды переживший амнезию, а потом медленно возвращающийся к жизни. Изучал и не верил, что все так примитивно. Не верил тем, кто создал меня.

В конце концов понял: именно ускорение, в момент разгона до предельной скорости, привело к тому, что я перешагнул на новую ступень эволюции.

Как и почему? Я знал: ответы на вопросы придут со временем, надо многое проанализировать. Но то, что открылось, было великолепно! Я существовал в невидимой серебристой паутине космических эпох, улавливал тончайшие «вибрации» звезд, галактик, туманностей. До этого лишь упрямо и тупо стремился к определенной точке пространства, которую указали мне люди. Теперь же видел не только цель. Еще и дорогу — бесконечную и прекрасную картину жизни вселенной, многомерной вселенной.

Я слышал, как шептались кометы, встречавшиеся на пути. Исчезавшие где-то далеко позади, в пенных водоворотах космоса, потревоженного двигателями. Улавливал далекие и прекрасные голоса звезд — зовущие и плачущие. Они напоминали сирен. Тех сирен, что привлекают моряков неземным пением, сбивая с пути. Древние людские мифы об этих удивительных созданиях заложены в моей памяти. Алогично! Непостижимо! Знал: там, куда зовут голоса, могла ждать гибель, но все равно хотел изменить курс! Лишь заложенная программа не давала свободы.

Вот ведь горький парадокс! Я, многоуровневое существо, был вынужден продолжать однообразный линейный полет к цели, выбранной кем-то другим! При этом люди, которые находились внутри корабля, не видели и не слышали ничего.

Не могли постичь и сотой доли многослойного восхитительного мира, который существовал и звал к себе! Проносящиеся мимо астероиды и метеориты оставались всего лишь угрозой. Угрозой, а не источником информации. Можно было узнать много интересного о мирах, мимо которых эти древние обитатели вселенной проследовали сотни и даже тысячи лет назад.

Конец ознакомительного фрагмента.