Путешествие за край земли

Виктор Харин, 2012

Маленький рыбацкий поселок утопал в снегах. Метель намела огромные сугробы, стучалась в окна, подкрадывалась и нападала из-за угла. Она сбивала с ног случайных прохожих, завывала в узеньких улочках. Ей не терпелось ворваться в натопленный дом и погасить жаркий огонь в камине. Трещали на морозе деревья, хрустел снег. Темный зимний вечер заглядывал в окна, и от его дыхания их затянуло утонченной резьбой, которую вырезал из тончайшей перламутровой кости невидимый мастер.

Глава вторая

Выход в город

Снег хрустел под ногами. Зимнее солнце, поигрывая льдинками, слепило глаза. Город начинал просыпаться. Из лавки булочника доносился аромат свежеиспеченного хлеба, витрина щеголяла пряничными нарядами. Аптекарь убирал снег с крыльца, приветливо махал рукой, здороваясь с редкими прохожими. Основная улица заканчивалась пристанью. В обычное время пристань была полна народу. Лодки прибывали и убывали, сновали носильщики, кричали торговцы. Но во время зимних штормов это была самая пустынная часть города. Недалеко от пристани возвышался утес, ограждающий бухту от ветра, облюбованный огромными птичьими колониями, гнездящимися на отвесных скалах. На вершине утеса стоял старый, как и весь поселок, маяк. Он возвышался словно палец каменного великана, указующий в небо. Излюбленное место летних забав местной детворы и пристанище старого Эрни.

Августа хотела проведать смотрителя маяка и взяла Мартина с собой. Мартин любил бывать на утесе, с него открывался потрясающий вид на поселок, расположенный на склоне горы. На море с его просторами, украшенными, как праздничный пирог свечками, парусами рыбацких лодок. Любил он наблюдать птичий переполох, когда рыбаки возвращались на пристань. Но сейчас не радовали глаз ни море своим многообразием, ни серая бесконечная даль, прорезанная белесыми барашками волн. На маяк от пристани вели крутые ступеньки, и Августе пришлось несколько раз остановиться и перевести дух, несмотря на желание Мартина побыстрее попасть наверх, подальше от колючего ветра, поближе к горячему шоколаду и удивительным рассказам старика Эрни, которыми он потчевал всех своих гостей. Он в нетерпении оглядывался на бабушку, но далеко вперед не убегал.

— Погоди, Мартин, — задыхаясь, крикнула бабуля. — Погоди. Давай передохнем.

Мартин повернулся и нехотя начал спускаться. Они остановились около одной из лавочек, спрятанных от ветра за выступом скалы. Лавочки стояли как раз для такого случая, потому что мало кто мог подняться на маяк без передышки.

— Знаешь, — сказала бабуля, — мореходы рассказывают, что первый маяк зажгло само солнце.

— Как это? — удивился Мартин.

«Давно это было. Попал как-то отважный рыбак в шторм, и унесло его бушующее море далеко от берега. Не мог он найти дорогу домой и совсем отчаялся. Несколько дней бросали волны его лодку из стороны в сторону. Кончились еда и вода. Вдруг видит, парит в вышине огромный белый альбатрос. Позвал человек птицу:

— Могучая птица альбатрос, ты с одним взмахом крыла пролетаешь столько, сколько мне идти целый день. Сделай милость, лети к моим родным берегам и скажи моей жене, что меня штормом унесло в открытое море и не найти мне дорогу назад. Простись с ней за меня и скажи, что я до последнего вздоха буду любить ее.

Послушал альбатрос, развернулся и ринулся к берегу. На берегу он увидел прекрасную женщину, которая стояла у кромки воды, осыпаемая брызгами, и неотрывно смотрела вдаль.

Позвала его женщина:

— Могучая птица альбатрос, ты с одним взмахом крыла пролетаешь столько, сколько мне идти целый день. Не видал ли ты моего любимого? Он неделю назад вышел в море и до сих пор не вернулся. После его отплытия разыгрался шторм, и я боюсь, что с ним случилась беда.

Спустился альбатрос и сел перед ней на качающиеся волны:

— Видел я в море рыбака, его штормом отнесло далеко от берега, и он не может найти дорогу назад. Он просил меня проститься с его женой и сказать, что до последнего вздоха будет ее любить.

— Это мой муж! Он все еще жив! — обрадовалась женщина. — Сделай милость, могучая, мудрая птица, возьми в мешочке горсть родной земли и отнеси мужу. Родная земля поможет найти ему дорогу домой.

Согласился альбатрос отнести родной земли моряку, схватил свою ношу, взмахнул белоснежными крыльями и полетел в открытое море. Долетел до дрейфующей на волнах лодки. А тем временем рыбак уже отчаялся когда-либо вернуться на землю и обнять жену. Лишь только он увидел, что птица вернулась, радостно закричал и замахал руками:

— Могучая птица альбатрос, скажи, говорил ли ты с моей любимой, передал ли от меня весточку?

— Встретил я на берегу прекрасную женщину, она ждала любимого, который неделю назад вышел в море. Внезапно налетевшим штормом его отнесло далеко от берега, и он до сих пор не вернулся, но женщина ждет, надеется и верит, что он рано или поздно вернется живым и невредимым.

— Это моя жена! Моя любимая, она все еще ждет меня! — воскликнул рыбак.

— А еще она велела передать тебе мешочек с горстью родной земли. Она сказала, что родная земля поможет тебе вернуться.

Обрадовался рыбак и взял подарок жены, поднес к губам, поцеловал его и тут же почувствовал, как родная земля потянула его к берегу.

— Сделай милость, мудрая птица. Вернись на берег и скажи моей любимой, что я возвращаюсь.

Поднялась могучая птица, расправила крылья и понеслась с новым посланием.

Поставил рыбак парус и начал править к родной земле.

Альбатрос быстро достиг берега, где ожидала возвращения мужа любящая рыбачка.

— Он возвращается, — прокричала птица с высоты. — Судя по ветру, будет после захода солнца.

Опечалилась прекрасная рыбачка:

— Как же в темноте ему найти родной берег, как не разбиться о коварные скалы, как не сесть на мель? Сделай милость, могучий альбатрос, догони Отца Солнце, схвати его за золотые волосы, подержи немного, чтоб он не отправился на ту сторону земли, пока мой муж не вернется на родной берег.

Взмахнул крыльями могучий альбатрос и помчался вслед за солнцем. Но светило уже едва виднелось над горизонтом. Летел быстрее ветра альбатрос, но не успел. Отец Солнце уже скрылся за краем земли. Альбатрос только успел ухватиться за последний волосок, видневшийся над морем. Он потянул на себя и вырвал волосок из головы Отца Солнца. Наступила темнота, только в клюве альбатроса золотом сиял вырванный волос. Делать нечего, полетел альбатрос к рыбачке. Она ждала его в нетерпении. Рассказал ей альбатрос:

— Я летел через все небо за Отцом Солнцем, мчался быстрее ветра, но не успел его остановить. Он уже скрылся. Я схватился за единственный оставшийся волосок, потянул и случайно вырвал его из головы Отца Солнца. Прости меня, прекрасная рыбачка, но мне не удалось выполнить твою просьбу.

— Покажи мне этот волос, — попросила рыбачка.

Вынул альбатрос золотой волос из клюва, и все побережье озарилось солнечным светом. Просияв от счастья, воскликнула женщина:

— Ой, спасибо, могучий альбатрос. Как же ты выручил нас! Тебе не удалось остановить Отца Солнце, но ты принес свет в темную ночь.

Взяла она золотой волос, положила в хрустальный кувшин:

— Могучая птица, не выполнишь ли еще одну просьбу? Отнеси этот кувшин на ту высокую скалу и поставь на самую вершину. Свет золотого волоса осветит море и покажет моему любимому, в какую сторону править, поможет избежать коварных скал и не сесть на мель.

Взлетел альбатрос на скалу, поставил кувшин на самую вершину, и осветилось море на много миль. Увидел этот свет рыбак, обогнул отмели, коварные скалы и без приключений добрался до дому. Так и повелось с тех пор. Люди стали ставить маяки и зажигать их, наполняя сердца моряков надеждой на возвращение. А у солнца отныне на макушке маленькая проплешина. Иногда, когда оно садится в море, эта проплешина видна, и вместо прощального золотого луча мореходы видят зеленый. И с этих пор моряки, уходя в море, всегда берут с собой горсть родной земли, чтоб вернуться».

— Солнце — это звезда, говорил нам в школе учитель, а Земля круглая и вращается вокруг него, — как бы между прочим сказал.

Снизу доносились звуки проснувшегося поселка, шум волн, ломающих свои стройные ряды о подножие маяка. Ветер, словно выждав момент, когда путники покажутся из-за скалы, набросился, сбивая их с ног, и с двойным усердием стал кусать за щеки. Пригнувшись под порывами ветра, они добрались до двери и, не постучав, нырнули в нее, спасаясь от шквала. В комнате царило запустение. Солнечные лучи, заглядывая в окно, тихо покачивали оседавшую на них пыль. Было холодно и пустынно.

— Эрни! — позвала Августа. — Эрнест, ты здесь?

— Да тут я! Кого это нелегкая принесла? — донесся ворчливый голос старого Эрни. Он, покачиваясь, вышел из кухни. Мартин даже сразу и не узнал его. Обычно Эрни встречал гостей с улыбкой, предлагал чай или горячий шоколад и на каждое слово отвечал невероятно интересной и забавной историей. Сейчас же Эрни больше походил на тень самого себя. Лицо осунулось, глаза впали, одежда помята и заляпана чем-то бурым, борода торчит в разные стороны. А главное — не было той смешинки, которая обычно пряталась у него на лице. Эрни дрожащей рукой заслонил глаза от солнечных лучей и посмотрел на вошедших:

— Это ты, Августа. А я-то подумал, кого это в такую рань принесло.

— Во-первых, здравствуй, Эрни! — строго проговорила Августа. — А во-вторых, скажи, пожалуйста, что это мы сегодня такие ершистые, неприбранные и злые?

— А надоело всем улыбаться. Всем что-то от меня надо. А мне, может, надоело все. Пятьдесят лет одно и то же. Что, я не человек, что ли? Могу я хоть раз сделать так, как мне хочется, а не как вам всем надо?

— Что случилось, Эрни? — с тревогой спросила бабуля. — На тебе лица нет.

— С чего ты взяла, что у меня что-то случилось?

— Да посмотрела на тебя и поняла все. И ночь сегодня была нехорошая. Плохое предчувствие. Холодом как-то потянуло. Вот и решили с Мартином тебя с утреца проведать.

— Спасибо за заботу. Наше вам с клешней, держите в обе руки! — пробурчал Эрни. — И Мартин здесь? Как дела, малыш?

— Спасибо, хорошо, — ответил Мартин.

— Что в дверях топчетесь, заходите, коль пришли, — проворчал Эрни, — пошли на кухню, сообразим что-нибудь горяченькое.

— Я бы не отказалась от рюмочки бренди, если, конечно, найдется хоть что-то в этом доме, — снимая шаль, проговорила Августа.

— Найдется, если поискать.

Они вошли на кухню. Там царил страшный кавардак. Горы грязной посуды соревновались в высоте, скатерть была покрыта разноцветными пятнами, вся в подпалинах, закапанная воском. Огонь в камине давно погас, и ощутимо тянуло холодом из дымохода. Августа села на одиноко стоявший у окна стул. Огляделась:

— Что-то совсем не узнаю я тебя, Эрни! Ну как там с бренди? Нашел?

— Да, — нагнувшись к буфету, бросил через плечо Эрни. Когда он разогнулся, в его узловатых руках покачивалась пузатая бутылка зеленого стекла. Таким же неуверенным шагом он дошел до шкафа, вытащил пару стаканов, оценивающе посмотрел сквозь них и, удостоверившись в чистоте, поставил на стол, плеснув в них по приличной порции темного напитка из бутылки.

— Твое здоровье, Августа, — произнес он и залпом осушил стакан.

— И твое, Эрни, — ответила она, немного пригубив. — Теперь рассказывай, что такого стряслось, если ты сам на себя непохож.

— Не люблю я жаловаться. Видимо, не с той ноги встал. Как проснулся ночью, выглянул в окно, и так эта серость надоела!

Маяк этот проклятущий. Сижу тут, как краб в панцире, как килька в банке, только в окошко поглядываю да лампы и зеркала чищу, чтоб маяк ярче горел. А кому это надо? Мне? Да ничего мне не надо. Рыбаки вон неделями в море не выходят, шторма пережидают. И какого ляда мне напрягаться?

— А с чего это ты посреди ночи проснулся? — со всей серьезностью спросила Августа.

— Да сам не знаю. Защемило что-то в груди, как доской по голове огрело, и главное — мысль паршивая в голове свербит: а зачем все это надо? Так и просидел почти всю ночь, обдумывал. Поднялся на маяк, смотрю — тускло горит. Вроде горит, а мглу не рассеивает. Я его чистил, чистил, лампы мыл, зеркала протирал, ничего не помогло. Под утро замерз, плюнул на это дело, спустился на кухню, откупорил бутылку. А тут и вы нарисовались.

— Говоришь, тускло горит? Тьму не рассеивает? А вчера?

— Вчера-то нормально. Как подменили его… И меня заодно, — уже шепотом добавил Эрни.

— А камин когда погас?

— Да я точно не помню. Ночью и погас, пока я спал. А как проснулся, мне не до того было.

— Надо развести огонь в камине, а то зябко. Мартин, сходи во двор за дровами, сейчас разведем огонь, и будет лучше.

Мартин знал, что дрова Эрни хранит с подветренной стороны маяка, под навесом. Он накинул куртку и вышел. Тут же под ноги ему бросился ветер. Мартин пошатнулся, но, едва обогнув маяк и спрятавшись от ветра, он сумел набрать полную охапку дров из аккуратной поленницы. Возвращение потребовало от него немалых усилий: как только он показался из-за угла, тотчас был атакован порывом ветра, норовившим забросить ему за шиворот как можно больше снега. Не обращая на это внимания, Мартин добрел до двери и толкнул ее ногой. Дверь распахнулась.

«Хорошо еще, что дверь открывается вовнутрь, а не наружу, — подумал Мартин. — Стоял бы сейчас, пытаясь открыть с полными-то руками».

Он прошел через всю кухню и свалил свою ношу перед камином. Августа уже сидела рядом на корточках, разжигая бересту для растопки. Через некоторое время первый робкий язычок пламени коснулся дров, а еще минут через пять пламя ревело, пожирая поленья. Что-то постоянно потрескивало в камине, но со временем стал слышен только равномерный гул огня. Сделалось намного теплее и уютнее. Эрни подошел к камину и, присев перед ним, вытянул навстречу пламени руки. Посидев так некоторое время, он с улыбкой обернулся:

— Ну что? Кому из вас предложить чаю?

— Дедушка Эрни, а можно мне горячего шоколада? — встрепенулся Мартин.

— Шоколада? Можно. А ты, Августа, чего изволишь?

— Вот сейчас я узнаю старого Эрни, — откинувшись на спинку стула, сказала Августа, — теперь я бы выпила чаю.

Мартин слонялся без дела. Бабушка и Эрни о чем-то тихо говорили на кухне, а Мартин в это время изучал разбросанные по всему дому карты. Карты очень его заинтересовали, многие были старыми настолько, что изображали землю плоской, стоящей на трех слонах и черепахе. Этот факт очень восхищал и смешил Мартина. Восхищало то, что карты были красочными, с большим количеством фантастических зверей, а смешило то, что каждый первоклассник знает — Земля-то круглая. Но сама идея плоской Земли не была чем-то непонятным. Ведь разве мы не наблюдаем каждый миг, что Земля плоская? Что она заканчивается за горизонтом, там, где купол неба встречается с сушей или морем? И если верить своим глазам, то старые карты не врут. Это и вызывало интерес.

Может, бабуля права, и наука только все усложняет? Кто знает, что там, за линией горизонта. Может, там зияет бескрайняя пропасть в темные миры, и если свесить голову вниз и смотреть в бездну, то можно рассмотреть лапы гигантской черепахи? А если спуститься и прокатиться на хоботе одного из слонов или посмотреть, что на другой стороне Земли? Какие тайны и сокровища там скрываются от людских глаз? Возможно, дно планеты отлито из золота и выложено драгоценными камнями. Мартин знал, что золото и красивые камни добывают рудокопы, и даже представил себе, как люди наконец-то прорубят шахту насквозь, прямо на ту сторону, и увидят слонов на черепахе. То-то они удивятся. Все это настолько увлекло Мартина, что он совсем забыл про бабулю и старика Эрни.

— Думаю, Эрни, что я права, — услышал Мартин, — просто так ничего в этом мире не происходит. На все есть своя воля. Темная или светлая. Сейчас я чувствую, что вмешалась темная воля. И украла саму суть маяка. Ты можешь сколько угодно протирать лампы или устанавливать новые, но если огонь в душах моряков погас, то его уже не разжечь простым включением ламп. Лампы будут гореть, тревожа ночь, но не рассеивая мрак. Нужно идти к истокам. И не знаю, как ты, а я собираюсь отправиться в погоню за украденной сказкой и вернуть ее.

— Но подумай, Августа, сейчас не то время, когда все решается сказками; я даже не уверен, что этим ты сможешь изменить порядок вещей. Никто в них не верит. Спасибо, ты привела меня в форму. Показала, что я не просто занимаю место на земле и проживаю свою жизнь. Напомнила мне про миссию смотрителя маяка…

— Хорош смотритель, просмотрел все глаза, — буркнула Августа.

— Мне нравится моя жизнь, — продолжал Эрни. — Подумай только, как ты отправишься в путь? С кем, на чем? Ты, старая каракатица, сюда едва поднялась, с кряхтением, а все туда же. Можно подумать, без тебя не найдется сумасшедших, кто, веря во всю эту ерунду, пойдет туда не знаю куда.

— А я бы пошел, — вмешался Мартин.

— Ты еще слишком мал, — огрызнулась Августа.

— Бабуль, пожалуйста, позволь мне помочь. Я буду послушным. Честно.

Мартину так хотелось поучаствовать в приключении, что он готов был пообещать все что угодно, даже умываться по утрам. Бабуля несколько секунд внимательно всматривалась в лицо Мартина.

— Хорошо, — смилостивилась она, — посмотрим на твое поведение. Может, в этом есть смысл.

Они тепло попрощались с Эрни и начали спуск с маяка.

— Мартин, не спеши, — остановила его Августа и указала на отдельно возвышающийся утес рядом с маяком, — давай поднимемся вот на ту скалу.

— Зачем? — поинтересовался Мартин.

— Нам потребуется помощь сильных и мудрых. Надо воззвать к ним. Если нам повезет, то мы получим помощь и совет.

— А кого ты хочешь позвать?

— Увидишь.

Скала венчалась большой ровной каменной площадкой. С одной стороны площадка была прикрыта выступом скалы, зато с других — обрывалась отвесными стенами, выходящими из моря. Прибой с шумом разламывался у основания скалы, брызги мелкой моросью долетали до самой вершины. Мартину было немного страшновато, но он стыдился в этом признаться. Утес продувался со всех сторон. Брызги намерзли причудливыми фигурами. У Мартина не было никакого желания подходить к краю. Он отошел и спрятался от ветра за выступом скалы. Августа же, напротив, подошла к самому краю. Сложив ладони у рта, она силилась перекричать прибой.

— Дедушка Альбатрос! Дедушка Альбатрос!..

Но ветер уносил слова. Звук голоса был неразличим сквозь грохот моря. Мартин в десяти шагах от бабули не смог разобрать ни слова. Он начал сомневаться, подумав, что бабуля его просто разыгрывает. И хотел было уже предложить ей пойти домой, где горит жаркий камин, а кухонная печь то и дело норовит поставить подножку.

— Дедушка Альбатрос! Дедушка Альбатрос! — продолжала Августа.

Далеко, на самом горизонте, появилась маленькая черная точка. Она приближалась с неимоверной скоростью, быстро увеличиваясь в размере. Мартин запоздало сообразил, что это огромная птица. Бабушка еще раз поднесла сложенные ладони ко рту и крикнула:

— Дедушка Альбатрос! Дедушка Альбатрос!

Птица начала снижаться, и так огромны были ее крылья, что Мартин едва устоял под натиском поднявшегося вокруг вихря.

— Здравствуй, Хранительница. Ты меня звала? — молвила птица.

Мартин не поверил своим ушам. Птица — и вдруг говорит человеческим голосом.

— Да, дедушка Альбатрос, — ответила бабушка. — Я хотела познакомить тебя с моим внуком. Преемником. Мне будет спокойнее, если ты за ним присмотришь в случае чего.

Он еще маленький, несмышленый. Подойди, Мартин, и поздоровайся.

— Э… 3драсте, — робко промямлил Мартин себе под ноги, не решаясь посмотреть на птицу.

— Здравствуй, Мартин. Рад, что будет с кем поговорить, а то иногда слова забываю. Ты просто не представляешь, как временами тяжело найти интересный и пытливый ум. Надеюсь, ты станешь мне достойным собеседником.

— Да, конечно. Будет очень приятно, — все еще не веря в происходящее с ним, ответил Мартин. Он украдкой посмотрел на огромную птицу и немного осмелел.

— Дедушка Альбатрос, я к тебе с просьбой, — обратилась к птице Августа. — Ты самый быстрый и могучий на этом побережье. Не поможешь нам найти потерянную сказку? Предупреждаю, это может быть опасно.

— Рад буду услужить Хранительнице. Да и поразмяться мне не помешает. Чем я могу помочь?

— Ты же знаешь старого Эрни, хранителя маяка? С ним приключилась беда. Старый Эрни пятьдесят лет зажигает маяк на нашем побережье, но именно сегодня он забыл, как и зачем это делать. Наши моряки потеряются в море, и сердца их покинет надежда, а глаза потухнут. Сам по себе он не мог забыть об этом, ведь это дело всей его жизни. Мне кажется, холодный дух севера проник сегодня ночью в нашу бухту.

— Ты думаешь, что тьма заглянула ему в душу? Затуманила его разум?

— Да.

— Несомненно, я помогу. В чем заключается моя помощь?

— Лети к горизонту быстрее ветра, и в то время, пока Отец Солнце спускается за край земли, вырви у него из макушки золотой волос. Волос последнего луча. Принеси этот волос и положи в лампу маяка. Тогда маяк будет по-прежнему гореть, а Эрни уже никогда не забудет о своем предназначении.

— Да уж… — хмыкнул альбатрос. — Отец Солнце в прошлый раз обещал зажарить меня. Думаешь, он забыл?

— Потому я и говорила тебе, что будет опасно, хотя ему будет не до тебя, он же будет готовиться к путешествию по Той стороне.

— Знаешь, Хранительница, а не ослабит ли его потеря еще одного волоса в предстоящей ему битве? Нет ли другого пути?

— Другого пути я не вижу, — вздохнула Августа. Помолчав, старый альбатрос тихо проговорил:

— Я помню темные времена. Они случились как раз после похищения волоса. Солнце вовремя не взошло. И с тех пор оно стало сильно уставать: полгода греет землю, а полгода отдыхает.

Но об этом помнит только Отец Ворон. Ходят слухи, что именно он проник в темные земли и помог Отцу Солнцу вернуться на землю.

— Как нам найти Отца Ворона? — выпалил Мартин и сам испугался своей смелости, но интерес к происходящему поборол его скованность. И он продолжил:

— Дедушка Альбатрос, ты случайно не знаешь, как его позвать, он помог бы нам, рассказал о темных временах.

— Я давно его не видал, — вздохнул альбатрос. — Много воды утекло с тех пор, как он удалился в далекую пещеру, и никто не слышал о нем уже многие годы.

— А где находится эта пещера? — не унимался Мартин.

— Где-то в океане, на островах, к западу отсюда. Я пару раз пролетал над ними, но никого не встретил. Они выглядят дикими и пустынными. Там не селятся люди, не летают птицы, не живут звери. Там подземный огонь выходит на поверхность, отравляя все живое своим дыханием.

— Нам надо добраться до этого острова и поговорить с ним, — заявила Августа. — Есть маленький, но шанс, что Отец Ворон знает, как нам помочь.

— Видимо «нам» адресуется мне, — усмехнулся альбатрос, — потому как сегодня вы не захватили летательные перья?

— Я не прошу, чтоб ты летел один. Я хотела попросить тебя отнести меня на этот остров.

— Бабуля! — воскликнул Мартин. — Ты трижды отдыхала, пока мы поднимались на маяк, ты просто можешь не выдержать полета и упасть прямо в море.

— Я тоже думаю, что тебе, Августа, лететь не надо, — со всей серьезностью проговорил альбатрос, — мне будет тяжело нести тебя, а вот Мартина я смогу домчать за считанные часы.

— Мартина?

— Нуда, он легкий, гибкий, ловкий, молодой. Он сможет усидеть на моей спине…

— Но он же так мало знает, и Отец Ворон просто не станет его слушать, — качая головой, перебила его Августа. — Лететь должен зрелый Хранитель.

— Ты забываешь о силе молодости. О неукротимости духа, о сомнениях и тревогах юных сердец. Возможно, именно это и послужит ключом к затворничеству Отца Ворона. Потому что, когда встречаются две старые головы, не в обиду тебе, Августа, то разговор плавно перетекает в старческое брюзжание. А когда к старости приходит за советом молодость, то польщенная старость рада поделиться воспоминаниями и опытом. Так что, я думаю, у Мартина есть шанс.

— Возможно, ты прав, — вздохнула бабуля, обернулась и посмотрела внуку в глаза. — Мартин, ты как? Готов к приключениям?

— Да! — не скрывая восхищения, воскликнул Мартин.

— Тогда не теряйте времени. Попутного ветра вам и удачи!