Прямо сейчас

Виктор Филимонов

В мире поэзии всегда дует ветер, мир прозы уютен и привычен. Миры поэзии и прозы разделяет стена. Это стена нашего дома. В ней есть двери. Мы выходим через них и каждой клеточкой своей чувствуем ветер, и солнце, и звуки, и запахи. Мы заходим обратно, и с закрытыми глазами находим ложку и смотрим телевизор. Миры внутри и снаружи ничем не отличаются друг от друга. То и другое – суть один огромный волшебный мир. Здесь и там – одни законы.

Небо

Январь

Чёрное небо становится незаметно-синим, тёмно-тёмно синим. И звёзды, мерцавшие ночью самоцветами, делаются чуть-чуть бледнее, теряя свои краски. Медные Марс и Бетельгейзе, голубая Вега и бриллиантовый Сириус становятся серебристыми снежинками в свете уличных фонарей. Небо светлеет, приобретает глубину. Синий становится ярче, понятнее, и на юго-востоке появляется розовая кайма с фиолетовыми краями, как будто капля ежевичного сока на белой рубашке бледнеет, розовеет, но никак не отстирывается, и мама сердится, а ты стоишь ви-новато и смотришь на волшебные переходы от чёрно-фиолетового через ярко-голубой к бледно-розовому слабому, еле заметному, но стойкому, словно вера в Деда Мороза.

Огромная капля ежевики во всё небо, чистое белее белого небо, и мама отстирывает только маленькую полоску на юго-восточном крае.

Если внимательно смотреть туда в бледно-розовое зарево, когда звёзды начинают гаснуть, то можно, если очень повезёт, увидеть одну звезду. Она ярко-синяя. Она одна такая. Её цвет — цвет синих цветов в середине лета, цвет первой мудрости, цвет знания, хранящего страсть и тепло тела.

Одна Звезда проходит через Неведомое, и только на короткий миг появляется низко над горизонтом там, где небо розовое. Невозможно проследить её путь. Она не за-ходит за горизонт, не теряется, когда восход расцвечивает небо всеми цветами от тёмного лазурита до нагло-зелёного и огненно-жёлтого — куда там радуге! Она приходит вместе с лёгким и ласкающим первым предутренним движением просыпающегося воздуха и уходит за ткань неба, когда Солнце, очертив золотом розово-голубые переливы, придаёт твёрдость лёгким фантомам, жившим лишь намёками на самих себя на фоне ежевичных разводов.

Можно ждать её, часами вглядываться в чёрное небо, — нельзя дождаться. Можно увидеть много звёзд ярких, бледнеющих, предсказуемых. Но всё это обычные звёзды, их путь по небу просчитан ещё древними Майя. Синей Звезды нет в календарях. Её путь не поддаётся расчетам. Небо — вопло-щение высшего закона — не удерживает её, она сама себе закон, и является лишь тем, кто готов её увидеть, кто бросает всё: дом, привычки, свою прошлую жизнь, — и идёт в свой Вифлеем, чтобы сохранить в себе младенца Христа.

Она является.

Если, увидев её, продолжать смотреть, любоваться переливами удивительного синего цвета, то она пропадёт, уйдёт за небо и оставит тоску такую, с которой не жить.

И если не умрёшь от этой тоски, то поймёшь, что чем выше восторг, тем глубже боль, и тем больше человек.

А можно бросить на неё один единственный взгляд, опустить глаза и посмотреть по сторонам. Тогда увидишь Одного Человека и почувствуешь Одну Звезду в своём сердце.

Конец ознакомительного фрагмента.