Донбасс в огне. Хроника необъявленной войны. Апрель – сентябрь 2014

Виктор Северский, 2015

В ваших руках – одна из первых попыток осмыслить трагические события, на наших глазах разворачивающиеся в восточных областях Украины. За считаные месяцы спокойный трудолюбивый Донбасс превратился в арену жестоких сражений, ковровых бомбардировок, взаимного уничтожения двух непримиримых сторон. Донецк, Луганск, Мариуполь, Горловка, Славянск, Амвросиевка, Старобешево, Пески, Снежное, Лутугино, Углегорск, Дебальцево… Никому прежде не известные донбасские города и села не сходят с экранов телевизоров и газетных полос. В центре кровавого хаоса, уже унесшего тысячи жизней, – несчастные жители региона, еще недавно и не подозревавшие, какая горькая доля ждет их родной дом. Автор книги – профессиональный историк, житель Донбасса и свидетель событий – попытался восстановить их хронологию, дать, насколько это возможно, объективный анализ происходящему, не навешивая ярлыков и избегая многочисленных штампов из средств массовой информации. В работе рассмотрено состояние и развитие вооруженных сил противоборствующих сторон, их тактических приемов. Хронологически исследование намеренно завершено сентябрем 2014 г., когда с подписанием минских соглашений закончилась первая фаза противостояния. Остается надеяться, что скоро будет перевернута последняя страница этой необъявленной войны и ей будет дана всесторонняя и объективная оценка.

Конфликты на территории бывшего СССР

В настоящее время мир вступил в эпоху необъявленных войн. Реально ведутся крупномасштабные боевые действия с участием авиации, танков, но описывается это несущим недостаточную смысловую нагрузку словом «конфликт». Сегодня войны никто не объявляет, но периодически ракеты и бомбы падают в Афганистане, Дарфуре, Ираке, Ливии, Сирии, и этот список можно долго продолжать.

После краха коммунистической системы в 1989 году распались сразу три федеративных государства — СССР, Югославия и Чехословакия. Мировое сообщество оказалось перед нелегким выбором: на основании каких критериев признавать или не признавать новообразованные страны.

В итоге было принято половинчатое решение: признанию подлежали те территории, которые в рамках распавшихся государств обладали подобием суверенитета. В случае с СССР это пятнадцать союзных республик. При этом автономные образования, входившие в состав этих республик, на независимость претендовать не могли.

Но такое решение привело к серьезному конфликту между двумя существовавшими в XX веке принципами предоставления суверенитета — национальным самоопределением и незыблемостью существующих границ. Причем, как оказалось, ни один из этих принципов не может в международных отношениях полностью вытеснить другой. Таким образом, оказалось, что многие суверенные государства будут иметь в своем составе более одной нации и в некоторых из этих государств одна или большее число наций будут не удовлетворены тем, как установлены границы. Следует подчеркнуть и еще один немаловажный момент — право этнических общин на самоопределение автоматически не влечет за собой права на отделение. Таким образом, ни принцип национального самоопределения, ни принцип национально-территориального деления не оказался абсолютным.

Поэтому многонациональные государства имеют не меньше прав на существование, чем многоэтничные. Отсюда вытекает простой вывод: мировому сообществу нельзя безоговорочно поддерживать сепаратизм, ибо это, как показала недавняя история, лишь усиливает эскалацию насилия и нарастание количества беженцев.

К сожалению, мы вынуждены констатировать, что на нынешнем этапе современной истории право на самоопределение зачастую трактуется весьма произвольно, вплоть до признания возможности самоопределения какой-либо этнической группы, пусть даже составляющей на нынешнем этапе большинство. Причем в ряде случаев (например, в Косове) такая ситуация сложилась в результате вытеснения (или более точно — изгнания) других этнических групп.

Как показала практика, от региональных кризисов, в том числе под национальными и религиозными знаменами, не застраховано ни одно современное государство, даже самое стабильное: на сегодняшний день существуют проблемы с самоопределением корсиканцев и бретонцев во Франции, басков в Испании, неспокоен итальянский Север, есть проблема католической Ирландии и Шотландии (что подтвердил недавний референдум), наконец, курдская проблема в Турции, Ираке, националистический Квебек в Канаде — перечислять можно долго.

Были такие внутренние конфликты и трения и в Советском Союзе — так, по состоянию на март 1991 года политологами было зафиксировано семьдесят шесть внутренних территориальных споров. При этом тенденции распада сразу после формального роспуска Союза только возросли. Так, буквально через год уже на постсоветском пространстве число конфликтов возросло до ста восьмидесяти. Такое их лавинообразное увеличение произошло по одной простой причине — произошла переоценка ценностей бывших «подчиненных» народов, ставших независимыми субъектами международных отношений. Сбросив сковывавшие их цепи, они вдруг почувствовали себя хозяевами положения. Вспомнились старые обиды, появились разного рода претензии к соседям.

В начале XXI века совершенно очевидными стали коренные изменения системы международных отношений, которые затрагивают не только количественные характеристики системы (такие как рост числа и многообразия международных факторов, распространение демократии, увеличение числа и усложнение характера вызовов и угроз, с которыми сталкивается сегодня человечество), но и качественные характеристики, которые заключаются в трансформации таких терминов, как «государство», «нация», «границы», «территориальный суверенитет».

Действительно, если проанализировать состояние современных международных отношений, то можно с уверенностью утверждать: большинство современных международных конфликтов так или иначе связаны с территориальным принципом организации человеческих сообществ.

Размеры территориальных владений в определенной степени оказывают влияние на мощь государства, а сохранение целостности исторической территории является основой обеспечения его национальной безопасности. Природные ресурсы и климат обусловливают демографические особенности населения, его плотность, структуру и возможности национальной экономики.

Кроме того, географическое положение территории определяет взаимоотношения между соседними странами. Наличие буферных зон, отделяющих государство от потенциальных угроз экономического и военного характера, формирует направленность военного строительства, принципы размещения группировок войск на своей территории. Таким образом, размеры территории государства и его географическое положение фактически являются основой геостратегического баланса сил и приоритета в политике национальной безопасности.

Территориальные споры и притязания относятся к числу основных и самых опасных проявлений политической нестабильности. Во времена глобальных геополитических сдвигов они обладают колоссальным деструктивным потенциалом.

На постсоветском пространстве территориальные конфликты, как правило, тесно связаны с этническим противостоянием. Поэтому территориальные конфликты часто ведутся от имени этносов и этнических групп относительно их прав проживать на той или иной территории, владеть или управлять ею.

Территориальные споры, возникающие во взаимоотношениях между суверенными государствами, строго говоря, не являются классическими этнотерриториальными конфликтами (ЭТК). Их логичнее называть территориальными межгосударственными (международными) конфликтами, так как в них вовлекаются не просто этносы, а государства, нации, общности, нередко полиэтнические.

Однако между типичными ЭТК и территориальными межгосударственными спорами существует теснейшая взаимосвязь. Большинство государств мира формировалось как национальные с выраженной этнической (этнокультурной, этнолингвистической, этнохозяйственной) доминантой. Спорные территориальные вопросы между ними так или иначе неизбежно приобретали и этническую окраску.

Обострение территориального вопроса и активизация националистических движений сами по себе не влекут межэтнической конфронтации широких масс или формирования «образа врага» в обыденном сознании. Выдвижение территориальных притязаний от имени этнической группы еще не означает солидарности этноса в целом с подобными требованиями. Намного опаснее те территориальные конфликты, в которых активной и наиболее радикальной части национального движения удается увлечь своими лозунгами большинство населения. Именно это произошло в таких конфликтах, как армяно-азербайджанский или грузино-абхазский.

Территориальные притязания вовлеченных в них сторон оказываются сродни национальной идее, консолидирующей весь этнос, что затрудняет поиск компромиссов. Но опасность представляют также этнотерриториальные конфликты, субъектами которых изначально выступают лишь незначительные по численности, зато наиболее активные и радикальные группировки соответствующих этносов (а таких конфликтов подавляющее большинство).

Фактически распад СССР явился не причиной большинства ЭТК в постсоветском пространстве, а катализатором их обострения. В скрытой форме многие этнотерриториальные споры существовали в Советском Союзе и даже еще в царской России, но выплеснулись наружу в период ослабления центральной власти. При всех индивидуальных особенностях конкретных конфликтов на постсоветском пространстве их возникновение и развитие подчиняется общей логике, а также часто характеризуется схожими «сценариями».