Канцелярия окружного суда штата Массачусетс.
Салем, 5 марта 1847 года.
Чарлзу Фоксу, эсквайру
Сэр!
Позвольте мне поблагодарить вас за эту небольшую книгу — о приключениях вашего отца во время Революции — которую вы столь любезно прислали мне. Необычайный характер самих приключений и весьма энергичный литературный стиль делают эту работу невероятно интересной. В самом поразительном свете представляет этот нарратив некоторые из примечательнейших эпизодов той войны, а особенно — страдания узников плавучей тюрьмы «Олд Джерси». Такие повествования вдвойне ценны, поскольку они — одновременно — знакомят нас как с историей, так и с личным опытом ее героев. Я счастлив пополнить этой книгой свою библиотеку.
С добрыми пожеланиями и благодарностью,
Уважающий вас,
ПРЕДИСЛОВИЕ
Это случилось вечером — в канун прошедшего Рождества.
— Дедушка, — сказал мне мой старший внук, — я хочу, чтобы ты рассказал нам все свои революционные истории. Ты уже о многом поведал нам, но мы очень хотели бы услышать все их сразу.
К его просьбе присоединился второй мой внук, за ним последовал третий, и четвертый — ухватив меня за руку — пролепетал: «Да, дедушка, расскажи нам что-нибудь о войне». «О да! Давай, дедушка! — воскликнул пятый, в то время как следующий — мой трехлетний внучонок — вспрыгнув на мое колено, тоже потребовал, чтобы я приступил к рассказу, а самый маленький — пробравшись в общий круг, дополнил общий шум самыми отчетливыми словами, какие он смог произнести — и тогда, когда голоса всех семерых слились в один — не очень гармоничный, но весьма громкий — хор, родилась песня — с припевом: «Расскажи нам о своих революционных приключениях».
Сегодня для меня нет большего удовольствия, чем возня с детьми и, несмотря на довольно масштабный характер их просьбы, в конечном счете, я согласился подарить им повесть о пережитых в юности приключениях, в те времена, когда для любого, любящего волнение и действие, было интересно абсолютно все.
В общем, после того, как, утомившись от жмурок и других — совершенно незнакомых мне игр — и усевшись полукольцом у камина, мои юные друзья строго призвали меня к исполнению данного мною им обещания.
Но к их великому разочарованию, уже вскоре я обнаружил, что надрывный кашель, который овладевал мною, как правило, зимой, фактически помешал мне предоставить им что-то вроде связного и так желаемого ими повествования.
Мои юные слушатели выразили глубочайшее сожаление в связи с тем, что оказались лишены столь ожидаемого ими удовольствия, да и кроме того, весьма слабо веря в то, что таким образом я мог бы прекрасно их удовлетворять, я решил изложить все свои приключения на бумаге, чтобы потом — читая мою рукопись — один из моих старших внуков мог донести их до ушей остальных.
После всеобщего одобрения моего решения, я приступил к работе.
Я — старик, мне семьдесят пять лет, и все же, просыпаясь много раньше своих внуков и, как правило, за час или два до восхода солнца той зимой, уже сидя за завтраком, я сообщал им, что пока они спали, я уже приготовил для них несколько новых страниц.
Поскольку мне ничего не мешало, а воспоминания о моей юности оказались очень интересными даже для меня самого, я смог извлечь из своей памяти гораздо больше, чем я ожидал, множество случившихся тогда событий, в особенности тех, в которых я участвовал лично, кои всегда оказывают гораздо более продолжительное впечатление на наши умы когда мы молоды, чем в позднейшие времена, когда к превратностям жизни мы уже намного привычнее.
Одно за другим — события всплывали в моей памяти и во всех подробностях переносились на бумагу — до тех пор, пока я не обнаружил, что моя рукопись увеличилась до гораздо большего размера, чем ожидали и я, и те, ради удовольствия которых она была затеяна.
Наконец, к необычайному восторгу моих внуков, обретя законченность, она была с таким единодушным одобрением принята моими юными слушателями, что возникла мысль узнать как она воздействует на более зрелые умы, и после того, как обойдя нескольких моих друзей, кои, выразив очень благоприятное мнение о ней, потратили немало сил для убеждения меня в том, что мои революционные приключения должны стать достоянием общественности, я согласился подготовить для печати эту — изначально созданную для узкого семейного круга — повесть, в надежде на то, что она может оказаться интересной подрастающему поколению — так же, как и его внукам.
Если кому-то подумается, что мой бесхитростный рассказ не настолько грандиозен, чтобы в достаточной мере заинтересовать читателя, я скажу лишь — мнения моих друзей и личного моего убеждения в том, что нашей молодежи интересно все, что касается самого интересного периода нашей истории, вполне достаточно для оправдания моего желания предоставить на суд широкой публики эту книгу.
