Однажды дождливым утром или Как пишутся сказки

Виктор Новиков

Мальчик, как и многие дети, считал, что сказки пишут писатели, но оказалось, что не совсем так, и ему это не только предстоит выяснить, но и помочь Городу Мастеров Сказок, попавшему в трудное положение. Мама, не решившаяся отпустить в Город сына одного, вместе с ним оправляется навстречу приключениям туда, где все рассказывают сказки: и самовар, и тротуар, и светофор и другие. И конечно Мальчику помогают друзья.

Сказка рассказанная на берегу.

Про сугроб (Сказка Великой речки)

Идти пришлось недолго. Оказалось, что через Город Сказочников протекала удивительно красивая и ухоженная речушка. Газоны её берегов были аккуратно пострижены, а вдоль русла проложены асфальтированные пешеходные дорожки. Через речку был проложен широкий проезжий мост, он соединял обе части города. По нему в обе стороны по-прежнему неспешно двигались жители города и машины. А вот сына гнома у моста не было.

— Странно, — покачал головой гном. — Дольчик никогда не опаздывал, не подводил… Странно… Вы, пожалуйста, побудьте немного здесь, никуда не уходите. Это недолго.

Он достал из грудного кармана маленький блестящий колокольчик, который сверкнул золотой искоркой. И гном исчез. Мальчик и мама остались одни, они покрутили головами, рассматривая окрестности. И Мальчик сказал:

— Знаешь, мама, какая-то скучная сказка здесь получается. Все только говорят, куда-то идут и едут, и ничего сказочного. Может мы вернёмся домой?

— А как мы это сделаем? — спросила мама. — Без Дзиня мы этого сделать не сможем. Надо его подождать. Пойдем, посидим на бережку.

Они сели на деревянную скамейку и стали смотреть на неспешно текущую речку. Было тихо и спокойно. Они помолчали немного, и мама сказала:

— Так и уснуть недолго, проспим всё на свете. Давай-ка, сынок, послушаем речку, может и она нам что-то расскажет.

И они вставили в уши переводчики…

Про сугроб

(Сказка Великой речки)

А вы еще не слышали эту историю? Ну, слушайте.

Давным — давно, кажется прошлой зимой, выпал первый снег, да такой обильный, что сразу укрыл всё толстой пушистой шубой. Хозяин большой деревенской избы с трудом открыл дверь, вышел на крыльцо, осмотрел двор, покачал головой и скрылся в избе. Но вскоре он снова был на крыльце, а в руках у него была большая деревянная лопата.

— Приступим, — сказал он и начал сгребать снег в дальний угол двора. Вскоре там стал образовываться большой сугроб. Он рос и рос, пока не сравнялся высотой с забором. Тут хозяин и закончил работу. «Порядок», — сказал он, отряхнул рукавицами валенки и скрылся в доме. Едва за ним закрылась дверь, сугроб весь встрепенулся, чтобы его снег поплотнее улёгся в нём, и сказал обиженным голосом:

— Наконец-то! Устал терпеть и ждать, когда же он кончит охлопывать мои бока этой противной лопатой.

И продолжил выговаривать ещё что-то, но тише и невнятнее, так что все жильцы двора его не понимали, но было похоже, что сугроб, едва родившись, был уже чем-то очень недоволен. И это было непонятно, потому что все так ждали этот первый снег, а он всё шёл и шёл такой пушистый, нежный и радостный. Ну и как же можно сердиться хоть на что-то? И все радовались первому снегу. Петух важно вышагивал по очищенному двору, удовлетворённо говорил: «Ко-ко, ко-ко…», крутил головой, рассматривая свои следы на свежем снегу. А куры стояли кучкой у курятника, смотрели на петуха и переговаривались: «Как он хорош! Как он красив!» Дворовый пёс прыгал возле будки, виляя хвостом, и всё пытался лизать снег на крыше своего дома. Коза задумчиво смотрела на снег, и непонятно было, как она к нему относится, хотя в душе конечно же была ему тоже рада. Старая мудрая корова осмотрела двор большими карими глазами, сказала: «Му-у…» и скрылась в сарае. И только сугроб продолжал что-то ворчать себе под нос.

На следующий день едва рассвело у дома собралась шумная весёлая компания окрестных ребят самого разного возраста. Дети кувыркались в снегу, бросались снежками, играли в догонялки, и всем было весело. И только сугроб глядел на их кутерьму из-за забора и ворчал. Он ворчал от зависти, потому что и ему хотелось вот так же побарахтаться в свежем снегу, поиграть в снежки, но он этого делать не мог, потому что он был всего-навсего сугробом, а значит должен вот так всё время торчать в углу двора. Любому на его месте было бы и завидно, и обидно. Когда же хозяин с большой лопатой присоединился к ребятам, и они стали строить горку, сугроб расстроился совсем. Он бы расплакался от огорчения, но не мог. И сугроб даже ворчать больше не мог.

Вот так и потекли зимние деньки. Со временем снег слежался, кувыркаться в нём стало неинтересно, и горку однажды снесли, видно помешала кому-то, но у ребятни всегда придумывались всё новые и новые снежные игры, их звонкий заливистый смех каждый день наполнял улицу. А сугроб всё рос и рос после каждого снегопада, и всё также ворчал: ему очень хотелось быть в центре ребячьего веселья, но детям сугроб был неинтересен.

Однажды наутро после шумного ночного праздника хозяин вынес из дома ёлку, с которой уже сыпались иголки, но на самой верхушке красовалась звезда, отделанная цветной фольгой, а по веткам стекали нитки новогоднего дождя. Он воткнул ёлку на самую вершину сугроба, посмотрел и сказал:

— Ну вот, был ты простой кучей снега, а теперь ты — новогодний сугроб. Красуйся!

Из дома выскочил хозяйский сын в наспех накинутой шубейке и валенках на босу ногу, глянул на сугроб и закричал:

— Папа, папа! Какой новогодний сугроб у тебя получился! У нас теперь во дворе Новый год!

Он убежал в дом, но вскоре вернулся уже полностью одетый, ещё раз глянул на сугроб и убежал на улицу звать друзей. Ребята заполнили двор, они сначала оценили красоту сугроба, потом осыпали его бока пёстрым конфетти, стали прыгать и скакать, и петь новогодние песенки. Им опять было весело, а сугроб был счастлив: он понял, что совсем не зря он так долго стоял в углу двора. С этого дня детвора хоть и не так часто, как хотелось бы, устраивала весёлые игры у сугроба, каждый раз украшая его своими придумками. А сам сугроб терпеливо ждал каждую встречу, а, дождавшись, радовался и был счастлив. Он и не заметил, как зима подошла к концу, и солнце всё теплее и теплее пригревало его бока. Это стало его раздражать, он радовался, когда было пасмурно и шёл снег, и сердился, когда с самого утра на небе хозяйничало жаркое солнце. «Ведь я же таю, — снова ворчал он.

— И кому от этого будет лучше?

Но однажды в такой солнечный жаркий день из-под него вынырнул шустрый ручеёк и убежал на улицу.

— Ура! — закричали ребята. — У сугроба родился ручей! Весна пришла! Ура! Спасибо тебе, сугроб!

«У меня? Ручей? — Удивился сугроб и прислушался к себе: что-то непонятное происходило с ним. И вдруг он понял, обрадовался и закричал:

— Это не ручей родился, это я! Это я превращаюсь в ручей!

Ребята конечно не поняли, чему так радовался тающий сугроб, но им очень нравилось задорное журчание ручья. Они тут же смастерили замечательные лодочки и пустили их в воду. Лодочки шустро поплыли по течению, ребята прыгали от восторга и бежали вслед за ними по бережку. А тающий сугроб. наконец-то был по настоящему счастлив. «Вот оказывается для чего я родился, — говорил он самому себе. — Чтобы стать ручьём. Я свободен, я могу бежать, перепрыгивая через камушки, петь весёлую журчальную песню:

Жур-жур, жур-жур,

журчу, журчу,

Бегу, бегу, куда хочу!

Сверкают солнышка лучи:

Ты веселей, ручей, журчи

И радуй взрослых и детей

Весельем солнечных затей!

Это и есть моё призвание

и счастье!»

Вот такая история. Между прочим весна в этом году была дружная и таких ручейков было много, они наполнили меня водой, и я теперь бегу через этот город, и они все со мной и во мне.