Армагеддон: рекомендации к применению

Виктор Николаевич Яиков

Вы держите в руках второе издание романа «Армагеддон: рекомендации к применению». Изданный в 2013 году, роман в нашем переиздании дополнен авторским расширением картины происходящего, ответами на важные вопросы, поставленные в первой редакции. Данный роман является философским приключением на орбите экипажа Лунной экспедиции, забытого всеми из-за наступившего в момент запуска ракеты библейского апокалипсиса. А есть ли выход в конце времен?

Глава 2. Поехали

Возможно, именно эти моменты и видели в своих фантазиях голливудские режиссеры, снимая пафосные сцены шагающих на встречу опасностям суровых парней. Чуть не в ногу, но с высокоподнятыми головами, астронавты шагали по длинному широкому коридору, отважно совершая отмашку руками. Их лица скованы камнем безразличия и решимости. Только музыки потрагичнее не хватало на фоне. В место нее аккомпанировал маршу раздражающе частый чих человека на блок-посте.

— Командир Алан Беллертон! — Еле сдерживая рефлекторные позывы, отчеканил этот пожилой круглый мужчина. — Задержитесь на пару слов.

После чего, не отводя взгляда от предводителя экипажа, достал из кармана брюк карточку-ключ и на отмах открыл ей решетчатую дверь в крытый проход к шаттлу.

Чуть растерявшись, Алан отступил в сторону и жестом руки указал экипажу следовать дальше пока без него. Где-то Алан уже видел это лицо…

— В чем дело? — Схмурив брови, бросил командир нежданному собеседнику, лишь только стих шорох пяток, замыкающего колонну астронавтов Дмитрия.

— Программа полетов поменялась. — Отрезал карапуз, в миг изменившись. Теперь перед командиром стоял коренастый плотный мордоворот. — Дальнейшие инструкции прочитаете на орбите.

С этими словами, мужчина бесцеремонно затиснул свернутую бумажку в узкий нагрудный карман. Да, Алан раньше встречал этого человека. И даже не то что встречал… он его боготворил! Но лишь когда видел его на экране телевизора, по правую сторону от Великого. Да, да, именно там! Но на этих красивых картинках этот человек выглядел совсем иначе. Выше, статный, и лысина не такая плешивая и блестящая. Сейчас перед ним стоял абсолютно заурядный работник космодрома с непонятным именем на бирке. Но Алан то вспомнил, что это вице-президент Жорж.

Не успел Беллертон что-либо возразить или оспросить, как тут же оказался по ту сторону решетчатых ворот в результате резкого, но учтивого толчка в правое плечо.

Неуверенно ступив пару шагов во тьму, Алан остановился, переваривая сказанные слова.

— А кто вы такой, вообще? — Все же собрался командир. Но обернувшись, уже никого не увидел.

Захлопнутая решетка отделяла путь назад.

— Бред какой-то. — Почесав грудь около кармана с инструкцией, подумал Алан. Мелькнула мысль прочесть всунутый листок, но было темно.

Прихлопнув бумажку решительным жестом, он направился дальше по коридору.

Его путь кончался массивной алюминиевой герметичной дверью, у которой стоял караул и ожидавший его экипаж. Собравшиеся о чем то оживленно спорили, а врач и вовсе сдерживался Кулибиным со спины, дабы не покалечить сжатыми кулаками кого-то из стоявшего караула.

Дежурный офицер караула продолжал усердно объяснять врачу свою позицию…

— Сэр Элабан Джа… — Начальник караула сделал вид, что прокашлялся. — Мне придется ограничить Ваш багаж.

— С какой это стати? — Удивился тот, посмотрев на хорошо упакованные пробирки и экстракты.

Придавая с каждым шагом своей походке больше важности, командир догнал свою группу. На встречу экипажу из очередного прохода люди в форме выносили какие-то ящики и аккуратно складывали недалеко от Элабана.

— В программу полета больше не входят биологические эксперименты. — Разъяснял офицер. — Вы летите только для врачебного сопровождения. Не более. Шаттл уже перегружен аппаратурой инженера Кулибина и другим грузом.

Элабан в недоумении посмотрел на командира экипажа. Тот перевел взгляд на караульного офицера. Лопоухий пожилой мужчина высокого роста и довольно хрупким телосложением. Странно, чтобы он делал в элитной охране космодрома, но речь сейчас не о нем.

— Офицер… — Обратился Алан к человеку в синей форме со значком щита на груди.

— Капитан Андрю Баркинс. — Представился тот, приклонив голову. — По приказу вице-президента медицинский груз Лунной экспедиции велено снять с борта.

Произнесенная должность прояснила ситуацию для Алана о происходящем. Это могло быть как-то связано с недавней встречей по пути сюда.

— Еще какие-нибудь указания были? — Холодно осведомился Беллертон. Однако, в глубине у него все кипело! Почему его вовремя не поставили в известность! Отчего с ним не считаются?!

Жестом поднятой руки, обращенной к Кулибину, командир попросил отпустить врача.

Элабан, резко дернув плечом, оттолкнул инженера и озлобленно посмотрел на своего непосредственного начальника.

— Все верно. — Подойдя еще ближе, подтвердил тот пессимистические подозрения врача. — Тебе придется оставить свои ящики здесь, на стартовой площадке.

Дружески похлопав Элабана по плечу, Алан повернулся к караульному.

— Полет от этого переносится?

— Это незначительные затруднения, но мы успеем до старта.

— Не правда! Мои эксперименты по круговороту экосистем — не маловажная задача!

Алан вопрошающе, но настойчиво посмотрел на врача. Несомненно, данный инцидент связан с резкой сменой полетной программы. В чем именно это заключается, пока не ясно, но явно одно — дежурный знает этот план лучше. Дабы не вызывать подозрения экипажа в собственно й некомпетентности по данному вопросу, командир решил подыграть начальнику караула.

— К сожалению, это так… — Отрезал Алан.

Он уважал врача команды и ценил его никому не нужный труд по изучению не весть чего в космосе. Но и противиться инструкции не мог. Полновластным командиром он станет только в космосе, а пока придется делать так, как велят эти вооруженные люди.

— Эксперименты входили в планы полета! — Продолжал настаивать на своем индус.

— С некоторых пор, нет. — Грубо осек человек в синей форме. — У меня есть приказ выгрузить Ваше оборудование и на его место погрузить этот черный ящик.

Властным движением, блюститель порядка указал за тонированное окно. Там, в раскрытый проем на спине шаттла уже опускалась краном какая-то громоздкая ерунда. От увиденной картины Элабан сразу же сдался.

Со злостью посмотрев на начальника караула, а еще большим омерзением в сторону Кулибина (на него пали подозрения в излишках груза), врач отстегнул от пояса запасной баллон с кислородом, с двух пинков раскрошил обшивку стоящих невдалеке своих ящиков и достал оттуда какой-то сверток.

— Так лучше? — прошипел Элабан, пристегивая сверток на пустующее от баллона место на поясе.

Начальник караула оценивающе посмотрел на новое оснащение врача: сверток весил килограммов десять — несравненно больше, чем кислородный баллон, но существенно меньше двух раскрошенных ящиков.

Кивнув, он проводил команду для занятия своих мест.

Дмитрий, входя в более узкий и пологий туннель, спросил себя, а что бы он взял с собой на тот свет, если бы багаж был ограничен? Кучу хитрых инженерных приспособлений или незамысловатый планшетный компьютер? Он бы бесспорно захватил свой старый, поеденный ржавчиной, гаечный ключ — все свои лучшие дела на Земле он сделал с ним в руках.

Спуск в тускло освещенный гараж, поездка в микроавтобусе с наглухо затемненными окнами до шаттла и столь же лишенный света подъем к входу на лифте. Команду специально лишали солнца. Почему? Никто не знает. Так советуют психологи.

Место инженеру досталось козырное. Почти как у командира экипажа — перед иллюминатором. Радовало еще одно — он не затемнен! Назначение этого оконца было парадоксальным для продвинутой системы полетов послевоенного времени: если вдруг откажут все приборы автоматического контроля полетом — в это отверстие командиру и инженеру можно будет наблюдать за процессом полета. Во-первых, сама формулировка проблемы — смешна и глупа в своей боязни невозможного. Во-вторых, если уж такой случай произойдет — единственное, за чем можно будет наблюдать в иллюминатор: собственное стремительное крушение. Но правила и законы порой берут вверх над логикой. Уроженцу русского края к этому было не привыкать. Даже в век тотального контроля системой Великого, руководители этого народа обладали удивительной способностью нарушать порядок, а зачастую, возводить его в ранг абсурда при помощи врожденной с кровью бюрократии и коррупции.

Нелепости вождей северной страны теперь были далеки мыслям Дмитрия. Он просто смотрел в зияющее под носом стеклянное отверстие, наслаждаясь прекрасным летним пейзажем космодрома.

Это был прелестный июльский день. В такой можно и умереть.

Если бы он был Богом, то, несомненно, захотел бы завершить творения дел своих именно в этот прекрасный момент.

Ровно как Мир был создан беззаботным и счастливым, где не было необходимости спасать свои души и бороться с еще не существующим злом. Так и уничтожить его в беззаботности людей по спасению своих душ. Они счастливы не от отсутствия зла. Они просто привыкли к нему, и не видят смысла с ним бороться.

Ох, эта пятница июля! Она захватывала дух и приказывала собираться в далекий путь. Ну, или вдохновляла на важные дела. Вид из иллюминатора куда-то смыл предполетное напряжение с души Кулибина, и даже стер неприятное ощущение от таящейся на него злобы врача. Шальная Эйфория кружила голову, заставляя забыть весь негатив.

— Командир! — Позвал Кулибин.

— Что?

— Скажи «Поехали!».

— Зачем?

— В довоенной России была такая команда на старт ракеты.

— Все-таки странные у вас там порядки… Говорите «Поехали!», а сами летите!

— Поехали! — Не обращая внимания на слова Беллертона, выкрикнул Кулибин, хохоча.

Командир экипажа обернулся к Элабану и жестом указал на инженера.

Тот, словно запрограммированный, машинально поднялся со своего места и, на ходу выхватив из кармана маленький продолговатый предмет, ткнул им в шею не унимающегося русского. Мгновенно наступила полнейшая тишина.

— Проспит часа два. — Отрапортовал врач, возвращаясь на свое место.

— А нет чего-нибудь, чтобы он до прилета на Луну уснул? — Обреченно спросил командир.

— Есть… — неуверенно промямлил Элабан. — Но тогда есть вероятность, что он вообще не проснется.

Машина взмыла в воздух с таким ревом, что и мертвый бы проснулся. Но ведь Дмитрий еще не мертв. А значит, он может сохранять покой командира своим равномерным сопением.

— Приземлимся на Луне — собственноручно закопаю рядом с тем миллионером. — С ненавистью произнес Алан, кинув взгляд на Дмитрия. В этом раздражении было заключено не только недовольство свободомыслием русского, но отвращение к его природе в целом. Некий расизм новой эры. Однако, Алан никогда не испытывал такие чувства к представителям каких-либо других народов. Почему-то именно русские вызывали в нем отрицательные чувства. В свое время, покопавшись в себе, он осознал парадоксальную вещь — эта возникающая ненависть направлена не на какой-либо раздражитель — но на него самого. Для этого были свои причины, о которых мы, возможно, узнаем дальше, если доживем…

— Отделились от носителя, полет нормальный. — Отрапортовал По своим загробным голосом.

Программист команды не отрывался от своих мониторов, следя за показателями полета: скорость, траектория, преодолеваемое сопротивление. Но все это не могло рассказать ему о том, что творится у них за спиной. А теперь уже и под ногами.

Там на востоке, где уже неделю горит непонятное сияние — происходило нечто! Последний рассвет на Земле.

Его красота сравнима только с тем рассветом, при котором родился этот мир. Прекрасный в своем бесстрастии и величественный в своей неминуемости. Переливаемый миллионами разных оттенков радости он нес в себе слово. Оно было громогласно как тысячи медных труб. Оно было молниеносно, как огненный меч. Оно разнеслось вестью по всей земле.

И земля замерла, встречая своего истинного Спасителя. Будто бы коварная ошибка в системе, или как поломанная шестерёнка в хитроумном механизме — парализуя устоявшийся порядок и руша основы общества — открылась правда. Она была настолько сурова и всепроникающая, что первый кто ей был сожжен, словно молнией, был сам Великий. Так и рассыпался на угольки в момент перерезания ленточки на Храме лжи. Некогда сосланный в этот мир той молнией, ей же он и вернулся в исходную точку. Его не будут судить — ведь он даже не жил. Как простую опечатку в тексте это существо просто сотрут обычным нажатием клавиши delete. И текст в книге жизни обретет свой истинный смысл.

Но прочитать его смогут, увы, не многие.

На шаттле этого даже не заметили. Их командир был настолько целеустремлен, что не оборачивался на пройденный путь.

Перегрузки? Преодоление первой космической скорости? Чепуха! Спящий Дмитрий мог бы спокойно перепутать этот взлет с перелетом через Атлантику. Только чуть быстрее.

Спокойно и без эксцессов автоматика вывела шаттл на орбиту и переключила программу. Несколько минут затишья лишь подтвердили успешность выполненной операции. И все было бы нормально, если…

Неладное заподозрили, когда после десятого безуспешного раза связаться с командным центром на Земле, им никто так и не ответил. После выхода на орбиту доклад на землю — обязателен! Связь была исправна и системы жизнеобеспечения корабля работали отлично. Просто не брали трубку, словно обидевшаяся девушка после первого свидания.

— По, разберись в причине. — Приказал Беллертон, выходя из себя.

— Приборы здесь ни при чем! Виноват человеческий фактор. — Китаец в очередной раз пробежался взглядом по датчикам, постучал пальчиками по кнопочкам и с повседневной никчемной рожей уставился на командира. — Это не отвечают на другом конце связи. Повторяю, проблема — в человеке.

— У нас есть другие способы связаться с командным пунктом? — Не успокаивался тот.

— Лишь косвенные… — Предположил Ху оторвавшись от главного монитора и приступив к выполнению своего замысла, попутно объясняя командиру задуманное. — Мы можем через прямую трансляцию увидеть, что происходит внизу.

— А, ну-ка. — Словно ребенок, получивший долгожданный подарок, Алан подскочил к программисту команды.

Даже Элабан, все это время сидевший обиженный и всем своим видом показывавший, что его это не касается, теперь со жгучим любопытством смотрел в загоревшийся экран, вытянув шею, как только могут люди из племени Канареев.

В возникшей видео картинке не было ничего! Вернее никого! Пустой командный центр. Разбросанные бумаги на полу и показывающие рябь мониторы на заднем плане, указывали на всеобщую апатию руководства полетами к своей космической команде. Так могло отвлечь людей от своей работы только два невероятных явления: либо в данный момент происходили решающие минуты футбольного матча на звание чемпионов мира, в который, каким-то чудом попала сборная от русского края; либо по ТВ шла заключительная передача «Дома-два». Но и то и другое казалось Алану не убедительным.

— Ху, попробуй связаться с соседними камерами. Посмотрим, что твориться в других помещениях Центра.

В здании не было никого! Что могло заставить всех людей выйти из помещений, бросив все на произвол хаоса? Если бы даже подпольщики применили химическое или любое другое оружие массового поражения — остались бы хоть трупы, пусть даже остался бы бардак после бегства. Но нет же! Группа руководства полетами просто встала и вышла.

— По! Камеру со спутника! Осмотри квадрат, прилегающий к зданию командования! — Уже в истерике скомандовал Беллертон, подозревая, что штаб был захвачен какими-нибудь бородатыми повстанцами.

Бинго, командир!

Все, кого ты искал, были на улице! Только не у стенки под прицельным огнем маргиналов и несистемных элементов. Все шли на восток города. Дружной толпой.

Это шествие выглядело пугающе. Словно зомбированные пингвины, люди брели без остановок, преодолевая на своем пути все препятствия. Если бы Кулибин не спал, то с легкостью нашел бы сходства этого зрелища, с картиной переполненного в час-пик Московского, метро. Изменив ракурс обзора камеры, и приблизив масштаб, команда смогла увидеть происходящее в деталях.

Нескончаемой толпой тянулась вереница завороженных граждан. Лишь местами общий порядок нарушали элементы, бегущие против системы — они, расталкивая волны целенаправленных людей, двигались в обратном направлении. Возможно, они подумали, что идти на восток — это мэйнстрим, и решили выделиться из серой толпы. Где-то возникали пожары. Виделись всполохи мигалок и сирен спецслужб. Это спало шоковое состояние с человечества. Люди потихоньку стали огрызаться.

— Что это? — Скорее в воздух отпустил Беллертон. Ответа не знал никто ни на земле, ни в космосе. Подобного еще никогда не было. И не будет больше.

— Оружие массового поражения нового поколения? Гипноз? — Стал строить догадки Элабан.

— Но почему именно сейчас! — С Разгневанной досадой в голосе крикнул Алан. Это его полет. Он так на него рассчитывал! Как только все пройдет успешно — все лавры и почести достанутся ему. После стольких провалившихся неудачных затей ему выпал счастливый шанс возвеличит свое имя. Но и тут все идет прахом из-за ему не подвластных причин. Судьба постоянно отбирает у него шанс рассказать миру правду, которой он так тяготится. Может быть после этого, Алан смог бы приблизится к своему отцу, который отверг его еще с пелен…

— Слишком масштабна область поражения подобным оружием. — Усомнился По. — Да и времени на его «применение» было слишком мало. Если бы некто заранее проводил подготовку по его внедрению, то и мы бы попали под воздействие подобного психотропного оружия.

Китаец был невозмутим. Буд-то бы каждый день под его ногами рушится мир. Или он просто не дорожил им?

— Элабан, тебя не тянет слиться с той толпой? — Настороженно ощупывая целостность себя, спросил командир. Он так надеялся сейчас услышать положительный ответ, дабы подтвердилась хоть одна догадка. Пусть самая злая. Но уже основание для противодействий.

— Нет. — Подобно Беллертону обхватил себя руками врач.

— Значит это не психотропное оружие. — Подвел итог Ху.

— Будем думать логически. — Попытался успокоиться врач. — Что мы имеем: мир погряз в хаосе, мы нет; все люди на Земле, словно под чужим воздействием идут в определенном направлении — мы нет. Выходит, мы единственно оставшиеся во всем мире адекватные люди.

— Единственные и беспомощные. — Уточнил По. — Корабль нам не подчиняется, центр управления пуст, и через десяток витков по орбите мы сдохнем от истощения.

Последние слова китаец произнес с присущим лишь ему одному безразличным холодом. Само собой разумеющийся факт. К чему тут паниковать?

На лице командира отобразился начинавший давно зарождаться истерический ужас. Он пока еще не успел подумать о такой веселой перспективе — быть обреченным в беспомощном подгибании на орбите. А ведь из всех параллелей и перипетий событий — эта возможность была самой вероятной.

Крепко выругавшись, он ударил кулаком по приборной доске.

— У нас достаточно запасов продовольствия и воздуха, чтобы выждать. — Попытался успокоиться Элабан. — Может все еще нормализуется и Великий правитель справиться с этим наваждением на планете!

— Его, скорее всего тоже уже нет! — Даже не пытаясь сдержать нахлынувшую истерику, крикнул командир. — Будь он проклят!

Изумленный врач, отпрянул от Алана. Какое невиданное святотатство сейчас произнес командир!

Паника и агрессия поселилась на корабле. Вот уже и железо-бетонная спокойная мима китайца начинала давать трещины.

Очередная порция ругани и зла выплеснулась из командира, словно рвотный рефлекс, загрязняя своими отвратительными массами все вокруг.

Рыба гниет с головы, и уж Беллертону следовало бы взять себя в руки, да хоть что-то придумать для спасения команды. Но тот без боя сдался отчаянию. Ставленник по блату, пытающийся доказать миру что хоть чего-то да стоит, обрек последнюю надежду человечества на провал.

Воцарившаяся какофония слез и ругани была прервана ревом очнувшегося русского.

— Вот это я поспал! — Потягиваясь и громко зевая, поделился радостью Кулибин.

Чуть продрав глаза, Дмитрий посмотрел на замолчавшую команду, уже успевшую забыть о его существовании.

— Ребят, а что вы такие кислые? — Разочарованно спросил инженер, ожидая, что экипаж разделит его радость от снятой усталости.

— Сам посмотри. — Пробубнил По, отодвигаясь от монитора и подталкивая на свое место русского.

Ожидая какого-нибудь подвоха, тот, заторможено осмотрел присутствующих и попытался встать с кресла. Ой, да мы же в космосе! Вот это он проспал!

Кое-как свыкшись с неожиданным наступлением невесомости, инженер подобрался к программисту.

Дима приковался к видео картинке перед носом, не понимая, что перед ним: какой-то новый фильм про войну или По здесь играет в видеоигру, а теперь решил похвастаться своими достижениями перед ним. Нет. На экране происходило нечто иное… Более живое.

— Куда они все идут? — Недоуменно вопросил инженер, наивно полагая, что хоть кто-то на шаттле в курсе событий.

Молчание команды мало объясняло увиденное.

— Они все зачем-то идут на восток. — Обречённо вымолвил По.

— Командир, ты больше всех здесь посвящен в планы командования. — Попытался разобраться Дима. — Тебе полюбому известны причины происходящего!

Все не сговариваясь, обернулись на Алана, растерзывая взглядами в ожидании ответа. Обреченность и трусость перед неизбежным теперь ждали очередного выплеска. Такие эмоции нельзя долго держать в себе. И русло пересохшей реки нашлось — ее необходимо вылить на виновного во всем произошедшим. Психика команды требовала козла отпущения, который ответит за случившиеся. И не важно насколько праведен это гнев. Он должен настичь обидчика.

— Мне про это ничего не говорили! — Парировал тот. — Этого мне точно от вас скрывать нет причин. — Мгновение помявшись, командир понял, к чему клонит команда. Необходимо срочно перевести стрелы. — А вот ты, Дмитрий! Не слишком-то шокирован увиденным! Отчего? Тебя подослали русские повстанцы, и ты выжидаешь нужный момент, чтоб ударить по планете из космоса?

Элабан и По подскочили к инженеру, схватив его и вжимая в кресло из которого тот хотел выскочить услышав обвинения в свой адрес.

— Что за бред! Будь я хоть как-то связан с этими паразитами — группа внутренней безопасности меня б и на шаг к космодрому не подпустила! Вот смотрите, у меня есть такой же чип в пальце, как и у вас! — Вытянув правую руку, вверх попытался защититься от произвола Кулибин. — Повстанцы ни за что такое себе не встроят!

— Да у тебя он не горит! Бутафория! — Перебил его Ху, потеребив в ладони палец русского, молниеносно отвесив по лицу Кулибина мощный удар кулаком.

Веский аргумент, защищавший выходца из неблагополучной страны, провалился. Сколько раз было, что уже отказавшие лишь из-за прописки места жительства чиновники и канцелярские крысы меняли свое мнение на согласие, увидев этот чип. И принимали не из-за облегченного электронного документооборота, коего не было у людей, не вжививших чип в руку. Причиной была маленькая бумажка, в которой необходимо было расписаться прежде, чем принять «печать». Что есть просто этот чип без нее? Просто кусок пластика и кварца. Такие люди носят при себе уже добрую сотню лет: кредитные карточки, телефонные карты, водительские права. Этот пластик есть и у радикальных религиозных маргиналов. Но бумажка! Ее они никогда не подпишут в здравом уме! В ней прямым текстом предлагалось отказаться при вступлении в Единое Государство от всяких религиозных верований. Слышимое при крещении: «Отрекаюсь от тебя, сатана!», теперь звучало совсем иначе.

Дима его принял. Не карточку, не код, но простую бумажку, которую не учили бояться бездумные фанатики, рвущие паспорта. И думал что спасся.

Но то, что спасало при прохождении сотен проверок и комиссий не сработало в этот раз.

Резким движением Дмитрий оттолкнул от себя напирающего Элабана и освободившейся левой рукой хорошенько двинул в ответ штурману-программисту по челюсти.

— Вы сдурели, что ль?! — Заорал русский, выпрыгивая в сторону от кинувшегося на него Алана. — Свой я! Свой! Никто меня не подсылал.

Элабан, удачно приземлившись после толчка инженера на рабочий стол командира, не сменяя лежачее положение, принялся судорожно что-то искать в пристегнутом к поясу пакете.

Алан, приняв выжидающую нападения стойку, не сводил взгляд с русского. Лишь подсознательно провел он левой ладонью по своему правому большому пальцу. И обомлел. Его чип тоже не работал! Не было судорожной вибрации, еле улавливаемой от жизнедеятельности встроенного робота.

— Стой! — Закричал он Элабану, заметив краем глаза, как тот целится в инженера из какого-то непонятного агрегата.

Команда прозвучала слишком поздно, и из малюсенького ствола в руках врача вылетел дротик. Просвистав мимо Алана, он угодил в затылок только что поднявшегося с пола Ху, волею судьбы загородившего собой инженера.

— Не надо! — Вновь выкрикнул Беллертон, подскакивая к Элабану и хватая его за вытянутые руки. Развернув его ладони, извлекая стрелковый аппарат, он ударил врача по носу его же ладошкой. Не для того чтобы спасти русского от неведомого дротика, но чтобы сохранить хоть какую-то уцелевшую боевую единицу в экипаже.

Хлынувшая из носа кровь распространилась в условиях невесомости причудливыми сферами, в полете впитываясь во все вокруг.

Врач провел правой рукой по лицу, дабы унять кровотечение, но удивился еще больше.

— Чип! У меня тоже не работает! — В панике выкрикнул он.

— Успокойся. Он у всех отключился от чего-то. — Отрезал Алан, подходя к повисшему в воздухе По Ху. — Чем ты его так?

— Экспериментальное нервно-паралитическое снадобье. — Растеряно вымолвил врач.

— Зачем тебе эта гадость на корабле? — Крикнул Беллертон и, не дожидаясь ответа, подлетев к Элабану, схватил его за грудки.

— Хотел провести эксперимент над сердцем. Как оно справиться с этим в условиях невесомости.

Командир вновь стукнул врача по лицу. На этот раз покрепче.

— Над чьим сердцем, идиот! В программу полетов не входили ни какие эксперименты!

— Мне надо было узнать… — Взвизгивая начал оправдываться тот.

Сорвав с пояса врача пакет, Алан выкинул его в сторону.

— Больше никаких экспериментов, доктор! По возвращению на Землю, жду от вас письменное разъяснение данного инцидента. А ты… — Он резко повернулся к Кулибину, и хотел, было что-то рявкнуть ему, но при виде невозмутимо стоящего в сторонке русского, передумал. Чуть понизив тон голоса, добавил:

— Буди его. — Рука командира, вновь обретя власть, показывала на меланхолично летающее тело китайца.

Но не беспощадные шлепки по щекам, ни вколотый почти под сердце адреналин не помогали. Ху продолжал летать по кораблю, словно мертвец из старого фантастического ужастика.

Некоторое время экипаж молча сидел в своих расчетных местах, приковав себя ремнями. Все как один с растерянным видом и усталыми глазами. Еще несколько последующих попыток связаться с землей провалилась.

Шаттл, так и не переключенный от чего-то на автоматический полет до Луны, продолжал висеть на орбите.