Жена убийцы

Виктор Метос, 2020

Бестселлер Amazon Charts. Узнала одного – знаешь их всех… Этот захватывающий триллер – идеальная смесь «Мертвого озера» Рейчел Кейн и «Внутри убийцы» Майка Омера. Федеральный прокурор вынуждена бороться с жуткими подробностями своего прошлого – и одновременно с худшими страхами перед будущим. У всех нас есть бывший, о котором мы сожалеем. Но бывший муж прокурора Джессики Ярдли – вот это настоящий кошмар. Он – печально известный серийный убийца Эдди Кэл, уже четырнадцать лет сидящий в тюрьме в ожидании казни. Казалось, Джессике удалось справиться с кошмарами прошлого – обрести веру в себя, стать успешным юристом, начать новую счастливую жизнь вместе с дочкой… Казалось ровно до тех пор, пока у Эдди не появился подражатель, копирующий его почерк. Убийца жестоко расправляется с семейными парами, оставляя в живых их детей. ФБР просит Джессику принять участие в охоте на маньяка. И это значит, что она должна снова встретиться и наладить контакт с бывшим мужем – человеком, буквально разорвавшим ее жизнь в клочья. Эдди Кэл говорит, что знает, кто убийца. Но в обмен на свою помощь ставит два условия, на которые Джессика не может пойти…

Глава 15

Сердце Ярдли пропустило удар. Взглянув на свои руки, она увидела, что они в мурашках, хотя в комнате было тепло.

Внешне Эдди Кэл сильно изменился. Его длинные в прошлом волосы, теперь коротко остриженные, были тронуты сединой. Щетина на лице стала белой, хотя он был лишь на несколько лет старше тридцативосьмилетней Ярдли. Кисти рук, помимо лица и шеи — единственная часть тела, не закрытая белой тюремной робой, — были бледные и мускулистые.

Когда Джессика видела его в последний раз, он ее ослепил. Даже прощаясь с ней. Своим неотразимым обаянием, безотказно действовавшим на нее с момента первой встречи.

Эдди сказал, что пробовал остановиться. Поцеловал ее. После чего подбежал к окну в ванной и выпрыгнул на стоянку. Должно быть, он готовился к этому, потому что поспешил прямиком к канализационному люку, забрался в него и скрылся. А ворвавшиеся в комнату бойцы спецназа швырнули Ярдли на пол, не обращая внимания на ее крики о том, что она беременна.

После чего Эдди Кэл подался в кровавый загул, продолжавшийся три недели на территории двух штатов. Сначала он убил пожилую супружескую пару на заправке. Мужчину бил камнем по голове с такой яростью, что проломил ему череп. Затем угнал их машину, а женщина была обнаружена позже на придорожной обочине, задушенная. Через несколько дней Эдди ворвался в дом и, утопив в ванне проживавшую в нем одинокую женщину двадцати с небольшим лет, забрал наличные деньги и драгоценности. Джессику доконало известие о том, что ее бывший муж, захватив на дороге мини-вэн, расправился с ехавшей в нем семьей. Убив главу семейства, он жестоко избил жену и детей.

Обо всех этих преступлениях Ярдли смогла прочитать лишь через несколько месяцев после задержания Эдди. Все это время она не могла свыкнуться с мыслью, что делилась с этим человеком самым сокровенным. В дополнение к кровавым похождениям перед своим задержанием Эдди был признан виновным в убийстве трех супружеских пар: он проникал ночью к ним в дом, связывал их, подвергал женщин сексуальному насилию, после чего перереза́л горло.

По итогам двухмесячного судебного процесса присяжные рекомендовали вынести Эдди Кэлу смертный приговор, и с тех самых пор он находился в камере смертников.

Кэл сел. Глаза у него были цвета темно-голубых лепестков — такие же, как у Тэры. Тонкие алые губы блестели. Включив переговорное устройство, охранник вышел, оставив их одних.

Ярдли сглотнула комок в горле.

— Камера видеонаблюдения отключена. Я знаю, что твоя апелляция еще рассматривается, так что можешь не беспокоиться, наш разговор не записывается.

— А ты еще красивее, чем я помню.

От редкого использования его голос стал хриплым, скрипучим.

Джессике стало плохо, словно почва ушла у нее из-под ног. Закрыв глаза, она мысленно сосчитала до трех в обратном порядке. На «один» открыла глаза и посмотрела на Эдди.

— У тебя здоровый вид, — сказала она.

— Я совершенно здоров. И собираюсь и дальше оставаться здоровым. По крайней мере, какое-то время. Моя последняя апелляция должна быть рассмотрена в течение четырех месяцев. Когда все закончится, меня казнят. Я выбираю повешение. Не хочу, чтобы меня травили, словно какую-нибудь собаку. Я умру как настоящий мужчина.

— Настоящих мужчин не казнят за убийство беззащитных людей.

Злоба, прозвучавшая в голосе Ярдли, была слишком очевидной. Джессика отчаянно попыталась ее скрыть — она здесь, чтобы вытянуть из Кэла всю возможную информацию, и больше ей можно будет сюда не возвращаться, — но она недооценила, насколько сильной будет реакция. Ей стало физически плохо.

— Ты снова вышла замуж?

— Я здесь не для того, чтобы говорить о себе.

Какое-то время Эдди молча смотрел на нее.

— Знаешь, я так и не переставал тебя любить. Понимаю, когда ты узнала, для тебя все изменилось, — но для меня ничего не менялось.

— А ты вообще способен любить? Ты знаешь, что такое любовь, или для тебя это лишь какая-то любопытная абстракция?

— Ты получила картины, которые я тебе послал? — усмехнулся Кэл.

Он занимался живописью и скульптурой еще до того, как женился на Ярдли, и после его ареста и очень громкого судебного процесса десятки его работ взлетели в цене. К первой картине, которую получила Джессика, была приложена записка продать картины, чтобы обеспечить жизнь им с дочерью.

— Да, получила. Спасибо.

— Но ты их не продала, так? Ты выбросила их в мусор?

— Нет.

— Ты лжешь.

— Не лгу. Я их сожгла.

Эдди улыбнулся.

— Сколько?

— Все до одной. И все то, что было в твоей студии.

— Очень плохо. — Он фыркнул. — Все мои картины забрали лет пять назад, после… одного недопонимания. Теперь эти картины стоили бы целое состояние.

— Мне не нужны твои деньги.

Эдди кивнул, и Ярдли подумала, на сколько еще ее хватит. У нее было такое чувство, будто она кружится в гироскопе и от внезапной остановки у нее встанет сердце.

— Мой отец говорит, ты каждый год на Рождество проводишь пару недель у них на ранчо. Я рад, что ты общаешься с ними.

— Твои родители — хорошие люди.

Небольшая пауза.

— Как она? — тихо спросил Эдди.

Ярдли ответила не сразу. При мысли о том, что он думает о ее дочери, внутри у нее все перевернулось.

— В порядке.

— Она хоть что-нибудь спрашивает обо мне?

— Нет. Спрашивала несколько раз, в десять лет. Ей было любопытно, кто ее отец. Я посчитала, что лгать было бы нечестно, поэтому дала ей почитать кое-что в Интернете. Тэра задала несколько вопросов, после чего больше никогда не заводила разговор о тебе.

Эдди посмотрел в маленькое окошко на половине Джессики.

— Окажешь мне одну любезность? Понимаю, я не имею права просить, но ты не приведешь Тэру сюда? Всего один раз…

— Нет.

Он перевел на нее взгляд своих глаз, в которые она влюбилась в другой жизни, но теперь они вызывали у нее только ненависть.

— Кем бы я ни был, но я по-прежнему ее отец.

— Ты лишился этого права в то самое мгновение, когда решил, что для тебя важнее насиловать и убивать. Ты хоть представляешь себе, через что ей пришлось пройти? В начальной школе прознали, кто она такая, и стали называть ее «Кровавой Тэрой». Даже учителя не хотели общаться с ней… мне пришлось перевести ее в другую школу. Я делала так еще дважды. Всю свою жизнь Тэра по твоей милости изгой.

— Я сожалею.

— Нет, не сожалеешь. Ты не способен понять, что это такое.

Откинувшись назад, Эдди шумно вздохнул.

— Ты начиталась учебников. Обязательная троица серийного убийцы, так? Мучить животных, мочиться в постель и устраивать поджоги. Я занимался хоть чем-нибудь из этого? Тебе прекрасно известно, что детство у меня было совершенно обыкновенное. Известно, что родители любили меня больше всего на свете. Считается, что я не способен сочувствовать. Как часто ты видела, что я плачу, смотря какой-нибудь фильм? Плачу, глядя на закат? Помнишь, как я впервые увидел оригинальное полотно кисти Джексона Поллока?^[8] Я плакал, как ребенок! Разве это соответствует тому, что называют психопатом? А может быть, человеческое поведение — это широкий спектр, и все мы занимаем лишь какую-то часть этого спектра. Одни из нас такие, другие совсем на них не похожи, и никто не выбирает, куда попадет, потому что все черты даются нам при рождении?

— Ты психопат. Большинство психопатов не сознают этого, потому что не могут заглянуть в себя.

— Я испытывал любовь к тебе. Испытывал сострадание. Я без колебаний отдал бы свою жизнь, если б ты этого попросила. Ты не можешь заклеймить меня одним-единственным термином, сказав, что, мол, вот я какой. Я не психопат, у меня нет диссоциативного расстройства. Я делал то, что делал, потому что… — Эдди медленно моргнул. — Потому что мне это нравилось, — едва слышно прошептал он.

Сглотнув комок в горле, Ярдли поднялась, собираясь уходить.

— Прощай, Эдди.

— Ты еще даже не попросила меня о помощи, — бросил он ей вдогонку.

Джессика остановилась. Обернулась. Эдди самодовольно ухмылялся. Она опустилась на стул.

— Я так понимаю, агент Болдуин уже просил тебя о помощи, и ты отказался, — спокойно произнесла она.

— Очень странно, что у меня завелся подражатель, — Эдди кивнул. — Даже не знаю, как мне быть — оскорбиться или чувствовать себя польщенным.

— Я не думаю, что ты сможешь помочь. Я пришла, только чтобы сделать Болдуину одолжение.

— Крайне слабая позиция, Джессика. Неужели ты думаешь, что я помогу тебе только потому, что ты сказала, что я не смогу этого сделать?

— С какой стати тебе помогать мне? Очевидно, ты думаешь только о себе самом. Больше того, подозреваю, ты в восторге от того, что кто-то занимается тем же самым, чем занимался ты.

— Не тем же самым, если судить по словам Болдуина. Есть кое-какие тонкие отличия даже помимо того, что увидел твой мальчик.

— Какие отличия?

Эдди пожал плечами, и его лицо растянулось в усмешке.

— Вот насчет этого мы с тобой сейчас и поторгуемся.

Примечания

8

Джексон Пол Поллок (1912–1956) — американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма, оказавший значительное влияние на искусство второй половины XX в.