Сын неба

Виктор Иванович Свешников (2010)

Из данной книги вы узнаете: о монахе, воспитавшем ребёнка с потерпевшего катастрофу корабля инопланетян;о случае, спонтанно произошедшем с педагогами, вернувшимися супругами из суперпутешествия во время динозавров и спасшими чужую, «лягушкообразную» цивилизацию;о попытке уничтожения нашей культуры и помощи существами, которые даже не дышат кислородом;о дивных событиях, к которым привела астронавтов ошибка в расчётах;о версии о появлении человека современного типа;

Фантастика! Жанр, который интригует очень многих, так как многие невероятные истории, версии или гипотезы, незаметно, становятся реальностью. Выходит, всему нужно своё время.

Глава 1

Горы. Царство потрескавшегося камня. Хребты, высокими грядами, уходят вдаль. Пробирающемуся через них пилигриму, кажется, что нет им конца и края. Появившись однажды, десятки и тысячи веков лет назад, они напоминают нам о величии и силе природы. Попавшего сюда из равнинных пунктов случайного путника, горная страна поражает масштабностью и монументальностью. Высочайшие, до нескольких километров вершины, глубокие пропасти парализуют волю, нагоняют боязнь. Проложенные бесстрашными смельчаками над бездонными ущельями узкие тропы, заставляют забыть о цели своего появления в этом каменном мире.

Отвесные стены, уходящие на неоглядную высоту, своей массой давят на сознание, заставляя искать различные причины и отговорки для того, чтобы, если это возможно, вернуться назад. Мозг случайного прохожего лихорадочно ищет варианты отступления, но не всегда находит их.

Тяготящие впечатления усиливают жуткие ветры: ураганные, дико завывающие. В бешеных порывах, они грозят смертью всему живому, что встречается на их пути. Держись странник! Если ты не превратишься в лёд среди оцепенелого безмолвия, то можешь, быть повергнут в глубокую расселину. И некому будет в этом адском месте явить помощь, подать руку. Завалит тебя крупным и мелким булыжником, скатывающимся от выветривания с горных вершин. Что человек? Камень, казалось бы, вечная материя, и он не может устоять против суровой стихии.

Не ходи пилигрим, прячься! Куда угодно: в пещеру, в трещину, за любой выступ, только не будь на открытой области. Иначе очередной неистовый порыв леденящего ветра, может отправить тебя в вечность: состояние полного забытья и неспособности воспринимать, ощущать окружающее. Пади на колени скиталец! Усердно молись за себя и за других людей, попавших в беду. Кто-то, где-то, также станет просить бога за путников, в том числе и за тебя. Совокупная месса, служба, обязательно должна дойти до Всевышнего. Искренняя коллективная просьба непременно будет услышана, и ты спасёшься. Надо только верить в Его Деяния.

Гималаи. В переводе с санскрита — обитель снегов. Высочайшая горная система, находящаяся на территориях Китая, Индии, Непала и Пакистана. С самыми высокими вершинами, наибольшими разностями взгорий на коротких расстояниях, глубокими (до пяти тысяч метров) ущельями. Она протянулась в длину более 2400 километров и от 180 до 350 в ширину. Гималаи расположены между Тибетским нагорьем и Индо-Гангской равниной на юге.

1950 г. Наша этнографическая экспедиция, пробираясь узкими тропами, шла из Тибета в Гималаи. Унылая и однообразная природа никак не разделяла эти две горные системы. И наш небольшой караван, с каждым днём упрямо поднимался по отношению к уровню моря. В этот период в здешних краях царит середина лета, но мы всё явственнее ощущали высоту, потому что делалось прохладней и труднее дышать.

Изнурительные дожди становились реже. О них надо сказать особо. Как и ветры, они царствуют здесь в своё время. Господствуют императивно и немилосердно. Жестокая и беспощадная стихия. Становится темно, разверзаются хляби небесные и потоки воды, тугими жгутами и струями, падают вниз. Она хлещет по деревьям и жалким росточкам травы, что чудом цепляются за щели в камнях. Прячьтесь звери и люди, которые волей судьбы оказались в этом аду. Бешеные потоки устремляются с высот вниз, таща за собой сначала мелкие камешки, а затем камни. И уже огромные массы воды, увлекая валуны и целые скалы, создают в глубоких ущельях стремительные реки и большие озёра. Образовавшиеся бурные водоёмы прорывают завалы и наводят ужас на людей, живущих внизу, где-то очень далеко от этих мест. Срединная велика!

…Мокрые лавины с неба низвергались реже, а мы шагали всё выше. Услышанная далеко отсюда, в Тибете, легенда согревала и придавала нам силы. Мы подбадривали друг друга, утешали, когда кто-то падал и получал ушиб, но устремлялись вперёд. Наш молчаливый проводник, с лицом, похожим на блин, в таких случаях качал головой, ухмылялся и в душе наверняка игнорировал нас. На привалах он выпивал"огненной"вонючей жидкости, а его узкие, раскосые глаза и вовсе превращались в щели. Он пытался говорить с нами, почти не понимая ответы. — Для чего ты ходишь? — спрашивал он, — пишешь обычаи, традиции, сказания? За каким бесом знать их чужим людям? Всё равно не уразумеешь: их нужно впитывать с детства, жить по ним. Народ сам всё помнит. А уважаемых людей беспокоишь, — и ничуть не стесняясь, применял малоумное выражение, где он только его услышал, — глупая книжная моль! Если бы мне не были нужны деньги, я не пошёл бы с вами в опасный путь.

На наши доводы он махал руками, хотя не понимал процентов девяносто из того, что мы ему объясняли. Коренной тибетец, он исходил всё нагорье и Гималаи. Испытывая его при найме, мы называли районы горных систем, имеющих местные названия, и он, в каждом случае, заявлял, что ведает туда путь. Кроме того, Лунь знал несколько десятков английских слов. Это решило наш выбор в пользу горного жителя.

Мы не ошиблись. Он понимал уйму местных наречий, по каждому вопросу умел договориться с людьми. И даже об аренде яков, что являлись здесь самой большой ценностью, суля вернуть их при возвращении. Многие безоговорочно верили ему: знали его и родственников. Лунь уверенно провёл нас от Лхасы — столицы Тибетской автономии, через горные и равнинные участки до реки Брахмапутры. В одном из селений мы сделали большой отдых. Проводник отыскал толмача, приглашал пожилых людей, знакомил с нами. За чаем, они рассказывали нам легенды, объясняли свои обычаи и распространённые обряды.

Здесь мы и услышали красивую"сказку". Старый аксакал, потягивая чай с молоком, заявил: — Не всё, что люди рассказывают, является былинами. Некоторые из них, иногда, можно проверить и убедиться: это быль, хотя и давнишняя. Например, у нас существует предание о небесном мальчике, жившем когда-то у одинокого монаха, в Гималаях. Но это не сказка: я тому свидетель. Возраст отшельника сейчас находится в пределах ста семидесяти лет. Юноша тот вырос в гиганта, ростом около трёх метров и улетел на небо. Но иногда он навещает своего старого"воспитателя", прилетая откуда-то на неведомой машине с женой и двумя детьми. Последнее его появление было семь лет назад….

Мы посмеялись, но старый бабай оскорбился и сказал, что мы недостойны, заниматься своим делом, потому что не верим деду: — А я сам видел спустившуюся с неба молодую семью из высоких людей, так как в это время, случайно очутился у апостола Лао в гостях.

Скуластое, сморщенное лицо рассказчика с раскосыми глазами, выражало такую обиду, что нам стало не по себе. Мы долго извинялись, просили поведать об этом случае подробнее, но он отказался, говоря, что прошло много времени и уже не всё помнит. — Идите к Лао, — сказал аксакал, — если он ещё в состоянии говорить и сочтёт нужным рассказать, то поведает вам эту историю: он умеет общаться на аглицком языке.

Вскоре за небольшую плату нам организовали переправу через реку, и мы двинулись в Гималаи. Необычный рассказ никак не выходил из головы. Мы часто вспоминали о нём по дороге и решили: возможно, сын прилетает на вертолёте, а его рост конечно преувеличен. Лунь сказал: — До жилища Лао идти километров сто двадцать, по горам.

Но мы, заинтригованные необычным рассказом, всё-таки решились на опасное путешествие.

Две с половиной недели, с риском для жизни, были мы в пути. Дышать становилось всё труднее, мы поднялись до двух тысяч метров над морем. Необычной высоты, дом Лао появился из-за поворота внезапно. Он стоял, словно в укрытии, под нависшей скалой. Здесь же имелся небольшой дряхлый загон для скота. Росло несколько старых деревьев. Стояла довольно тёплая погода, но монаха не было видно. Жильё отшельника построено по тибетскому типу: четырёхугольный каменный домик, с суживающимися кверху стенами и тривиальной крышей. Когда-то он был побелён известью. Вокруг двух маленьких окон виднелись остатки чёрной краски.

Проводник и участники экспедиции возились с яками, а я подошёл к входу. Постучал и не получив приглашения, открыл дверь. Заскрипев несмазанными ржавыми петлями, она нехотя отворилась, и я вошёл внутрь. Привыкнув к темноте помещения, огляделся. На полу, на куче тряпья, виднелся человек. Первой моей мыслью было то, что он умер. Подбежав к нему, я понял: это не так, но он на пути к Всевышнему. Лао никак не отреагировал на моё появление и голос, оставаясь недвижным.

Дыхание его было едва заметным, прощупывался слабый пульс. В доме не было ни воды, ни пищи. Монах умирал от голода в силу своей немощи. От последнего привала у нас, в термосе, остался мясной бульон. Я крикнул, чтобы принесли посудину и ложку, а сам стал разглядывать схимника. Это был скелет обтянутый землисто–серой кожей. Не понятно, в чём только держалась жизнь? Морщины были даже на совершенно голом черепе. Глубоко запавшие глаза закрыты, на скуластом лице выделялся крупный нос. Беззубый рот приоткрыт, большие уши торчали в стороны. У меня зашевелились сочувствие и жалость к несчастному.

Принесли термос с ещё тёплым варевом. Мы устроили отшельника полусидя. Лунь поддерживал его голову, а я ложкой влил ему в рот юшку. Чувство голода сработало: она была проглочена. Дальше пошло веселее, хотя схимник всё ещё не очнулся. Насытив, мы укрыли его и оставили отдыхать. Нам предстояло позаботиться о корме для яков и собранных материалах, что везли с собой. Освободившись, я подошёл к служителю бога. Он лежал в том же тезисе, но с открытыми глазами. Став над ним, и почтительно сложив руки, я поздоровался и пожелал всего лучшего ему, жилищу и родственникам. Взгляд монаха переместился в мою сторону, и он, едва заметно, кивнул мне. На лице мелькнуло просветление, и сознание вновь оставило его.

Мы приготовили прекрасный обед, плотно покушали и сообща, принялись кормить старца. После первых ложек, он пришёл в себя, сам открывал рот, но был настолько слаб, что не мог держать даже голову. Без поддержки, она у него падала на бок. Процесс приёма пищи нас взбодрил, душевное состояние улучшилось. В этот раз монах съел больше и уснул во время обеда.

Отдохнув, мы начали осматривать местность. Ландшафт был довольно унылый: на крохотной долине росло много кривых деревьев. Местами среди них проглядывали разнотипные каменные возвышения. Буйствовали травы: сплошной цветной ковёр. Подходил вечер, начали собираться тучи, небо стало темнеть. Мы вернулись в дом. Схимник спал. В жилище становилось сумеречно. Мы принялись искать в своих мешках свечи и не находя их, тихо переругивались меж собой.

Вдруг монах издал звук. Я повернулся к нему: он едва заметным движением пальца указал вверх. Я поднял голову и чуть не вскрикнул от удивления: там висел электросветильник. Скользнув взглядом по стенам, я увидел выключатель. Но у дома не было ни ветряка, ни линии электропередачи. Кто-то, проследив мой взгляд, подошёл и щёлкнул им."Лампа"вспыхнула неожиданно и ярко. Это было диво: в заоблачье, в горах и в подобное время — электрический ток.

…Прошло несколько дней. Старец постепенно выздоравливал, силы медленно возвращались к нему. С нашей помощью, он стал выходить из дома: грелся на солнышке. Мы вовремя подоспели со своим приходом. Начав разговаривать, святой отец рассказал, что заболел, и у него кончились продукты. Ввиду своего преклонного возраста и нездоровья, он не мог никуда сходить и приготовился отправиться в вечность, жалея, что не простился с сыном. Я воспользовался этим и спросил: — А где живёт ваш наследник и кем работает?

Отец гордо улыбнулся и показал рукой в небо. Он был слаб, говорил с трудом. Сейчас было бы совестно расспрашивать его об этом. Вопросы засели в голове: неужели правду гласит сказание? А может он лётчик, даже и военный?