Рождение чувств

Виктор Елисеевич Дьяков

Иван после срочной и контрактной службы сам для себя делает неутешительный вывод, что потратил лучшие годы черт-те на что: муштра, казарма, горячие точки. А у него даже нормальной девчонки никогда не было. С помощью «подставы», организованной его двоюродным братом, Иван знакомится с такой девушкой, но все складывается непросто. Аля, несмотря на внешнюю «домашность», обладает характером и норовом. Чтобы завладеть ее сердцем и попутно разбудить в ней «женщину», Ивану приходится немало потрудиться.

3

Аля вышла из дома с некоторым опозданием — матери не понравилось, как она оделась на дискотеку. Потому Але пришлось отстаивать своё право на джинсы. Нет, мать ничего против них не имела, более того, сама иной раз вспоминала как в девичестве, в советскую эпоху тотального дефицита ездила в Москву, чтобы отстояв полдня в очереди, добыть себе эти ужасно неудобные, но в то же время всегда модные ковбойские штаны. Просто мать считала, что джинсы дочери не совсем к лицу, что они больше идут худощавым девушкам, а Алю они уж очень рельефно облегают. Вообще к современной моде мать относилась крайне критически, особенно стремление не только девчонок, но и многих женщин среднего возраста ходить с голыми пупками. Но здесь она всё же дочери уступила считая, что татуировки, пирсинг, сигареты, спиртное и наркотики куда большее зло. Слава Богу, дочь к этим «новшествам» моды пока вроде бы не склонна. Таким образом, слегка, как обычно, поругавшись с матерью, Аля побежала к Рите, и выслушала уже от неё вполне заслуженный упрёк за опоздание, после чего подруги отправились на дискотеку.

Увы, дискотека получилась скучной. Аля не любила «Татушек», а в основном почему-то крутили именно их. Правда она с удовольствием «подёргалась» под песню Кайле Миноуг, но то был лишь эпизод. Кроме «Татушек» как нарочно заводили этих недоделанных «фабрикантов», «зверей» и тому подобных Ром Жуковых. На медленные танцы Аля почти всем парням отказывала — подходила в основном какая-то мелюзга. Рита это одобрила — её как обычно приглашали крайне редко и больше одного танца не танцевали.

— Сегодня здесь совсем делать нечего. Пойдём, наверное, домой, — предложила Рита, где-то часов в девять, хотя до конца оставался ещё целый час.

— Да, пожалуй, — согласилась Аля, всё же надеясь поизгибаться в танце, под то, что ей нравилось, от чего она «балдела».

Однако из усилительных колонок послышались «Иванушки» с их бородатым «Тополиным пухом». Нет, этого Аля уже выносить не могла — ни «Дискотеки Аварии», ни «Муммий Тролля». А она так хотела потанцевать, например, под «О, ёооо, шире вселенной горе моё». В джинсах и кофточке-топ она бы смотрелась под эту «аварийную» песню, может быть даже не хуже тех девчонок, из подтанцовки «Дискотеки аварии», когда те «прикололись» в Юрмале, начав снимать с себя бюстгальтеры. Аля, конечно, ничего снимать с себя не собиралась, но ей хотелось танцевать так же, как те девчонки. Ей казалась, что она очень похожа на одну из танцовщиц, блондинку лихо выделывающую замысловатые движения обтянутыми короткими шортами бёдрами, а потом и обнажённой грудью. Только вот грудь у неё без бюстгальтера была, пожалуй, побольше чем у Али. Ну, так ведь та танцовщица наверняка старше… Увы, любимых песен Аля так и не дождалась, хоть и «тянула» почти до самого конца дискотеки, несмотря на нытьё Риты…

Они шли по не мощённым улицам частного сектора, кое-где освещаемые редкими фонарями. Из-за заборов то там, то здесь слышался собачий брёх. В такую позднюю пору прохожие встречались редко, да в большинстве окон уже и свет погас. Идти было немного жутковато, но девушки по четыре раза в неделю вот так же в полутьме добирались до дома. По городу ходили упорные слухи, что какая-то шайка малолетней шпаны специально подстерегает поздно возвращающихся домой девчонок. Правда, ничего особенного с ними не делали, разве, что пугали, да «зажимали», но Аля с Ритой пока, что счастливо избегали таких встреч.

Подружки благополучно миновали улицу Кирова, пересекли Маяковского. До дома Риты оставалось не так уж много, метров двести, когда на длинном неосвещённом «перегоне», образованном из-за не функционирования в данном месте уличного фонаря… Так вот, в темноте вдруг кто-то вполголоса, но внятно произнёс:

— Вот они… идут.

Девушки вздрогнули и непроизвольно замедлили свой быстрый шаг. Тут же две невысокие фигуры преградили им путь.

— А ну, красавицы, притормози малёхо, поговорить надо.

Девушки дёрнулись, было, назад, но и с «тыла» на них надвигались две окутанные мраком фигуры.

— Куда? — один из «задних» дурашливо растопырил руки, словно пытаясь поймать девушек.

Аля растерялась. Что делать? Кричать? Но не могла себя заставить пошевелить даже языком. Рита, похоже, чувствовала то же, так же застыла в ступоре, лишь мотая головой то вперёд, то назад. Вечерняя прохлада, только что приятно холодившая лицо и обнажённую талию, вдруг перестала ощущаться — Але стало жарко. Остановившие их парни подходили всё ближе, и спереди, и сзади. Девушки вынужденно повернулись боком и к тем, и другим.

— Ну что, наплясались, а с нами потанцевать не хотите? — зловеще произнёс один, в низко надвинутой на глаза кепке.

— Вот что, ребята, сейчас же дайте нам пройти, — стараясь сдерживать дрожь в голосе, проговорила Аля.

— Мы… мы… у меня отец… мы тут живём… только попробуйте тронуть! — срывающимся голосом чуть не заголосила Рита.

— Закрой хайло плоскодонка. Тебя и трогать-то никто не собирается, вали, никто не держит, — с этими словами тот, что в кепке сделал движение рукой, словно собирался отодвинуть Риту в сторону, но та сама резво отскочила. — А вот с этой ципочкой пухленькой мы потанцуем сейчас.

Все четверо полуокружили Алю и стали наступать, а она пятилась в сторону забора ближайшего нежилого дома. Активность проявлял только тот, что в кепке, остальные чуть приотстали и по всему выполняли лишь вспомогательные функции.

— Ишь ты, какая хорошенькая, — продолжал говорить «активный», — если спереди смотреть — первый сорт, — голос был наглым, насмешливым. — А сзади у тебя как, тоже порядок?

— И сзади всё о кей, — подал голос один из тех, кто подходил с «тыла».

— А у неё ещё и коса… дай потрогать, — «активный» протянул руку, будто бы намереваясь ухватить Алю за перекинутую вперёд косу.

— Не смей, только тронь! — испуганно отреагировала Аля, делая ещё один шаг назад.

— Да не боись ты, чего ломаешься, мы ж ничего не сделаем, потрогаем немного и отпустим.

Голос показался немного неестественным, скорее всего голос подростка, или даже мальчишки, переживающего мутацию, более того, голос был отдалённо знакомым. Наверняка, при свете дня Аля узнала бы его обладателя, ведь он, скорее всего, тоже жил неподалёку в частном секторе. Но сейчас сердце Али так колотилось, что она не могла спокойно анализировать происходящее, не то, что узнать кого-то из парней по голосу. Она и сама понимала, что её только зажмут, излапают и ничего более. Но терпеть это, тем более от явных малолеток, неприятно и унизительно, да ещё на глазах у Риты, которую почему-то эти хулиганы намеренно игнорировали. Дура, стоит и смотрит, хоть бы побежала куда, позвала на помощь. Тем временем тот, что в кепке, похоже, решил перейти к конкретным действиям:

— А животик хорошенький… Ну-ка, как он на ощупь, мяконький? — с этими словами «активный», видимо главарь, вновь протянул руку, явно собираясь теперь пощупать девушку за обнажённый живот.

Аля буквально отскочила и упёрлась спиной в забор — дальше отступать некуда, мальчишки подошли почти вплотную, они дышали на неё, от кого-то из них противно пахло чесноком. Её била дрожь, и она по-прежнему не могла заставить себя кричать, предвосхищая, как цепкие ладони мальчишек будут шарить по её телу, проникать под одежду…

— Эй, пацаны! А ну брось безобразничать! Валите отсюда, а то накостыляю! — откуда ни возьмись, из темноты возник рослый парень с увесистой палкой в руке.

Наступавшие на Алю, моментально отпрянули и несколько секунд вглядывались в объявившегося противника.

— Накостылял один такой, потом год в больнице валялся, — ответил главарь, ничуть не испугавшись. — Ладно братва, сваливаем, а то шума много будет. А с тобой ципка мы ещё потанцуем обнявшись, — смутно очерченное под кепкой лицо вроде бы подмигнуло Але, после чего все четверо растворились в темноте.

— Девушки, с вами всё в порядке? Они вам ничего?… — парень спрашивал с тревогой и участием в голосе.

Аля так перенервничала, что не смогла ничего сказать в ответ. Зато Рита, фактически безучастно наблюдавшая, как её подругу хулиганистые пацаны прижимали к забору… Так вот, она быстро пришла в себя.

— Ой, спасибо вам. Это хулиганьё местное, я их знаю. Надо завтра же заявить в милицию. Аля скажи матери, пусть заявит. А я… я выясню, где эта шпана живёт. Одного я точно узнала. Он, кажется, на Горького из сорок пятого дома.

Аля, наконец, оправилась, отлепилась от забора и сделала несколько шагов на негнущихся ногах.

— Спа… спасибо вам, — и с её уст донеслись слабые слова благодарности.

— Да не за что. Вы не пострадали? — уже конкретно Алю спросил спаситель, и, увидев её отрицательный кивок, вновь спросил, — Вы далеко живёте? Давайте я вас провожу, а то не ровён час опять привяжутся. Вон, какая темень, ночь безлунная.

— Да, конечно, спасибо вам большое, — проговорила Аля, уже несколько успокоившись, и всё больше беспокоясь не о случившемся, а о том, не испачкалась ли она, когда прижималась к забору.

— Алька, завтра же иди с матерью в милицию, а я выясню, как зовут этого бандита из сорок пятого дома, а через него и остальных найдут. Им в колонии место, а не…

— Ладно Рит, завтра видно будет, а сейчас давай пока до домов без новых приключений дойдём, — довольно резко перебила подругу Аля, явно намекая на то, как повела себя Рита в ситуации, когда её едва не «зажали».

— Так они вам ничего?… — вновь осведомился парень, когда они вышли на относительно освещённую часть улицы.

— Да нет… не успели. Вы вовремя появились, — вымучила подобие улыбки Аля.

— Ну, и слава Богу. А я тут к родственникам приехал, к знакомым в гости ходил. Назад иду, гляжу, эти хмыри вас окружили. Ну, я вот штакетину из забора вырвал, — парень показал своё оружие, с которым не спешил расставаться.

— А вы смелый. Один против четверых не испугались, — Рита с интересом присматривалась к парню.

— Да ерунда, подумаешь четыре пацана недомерка, как-нибудь.

Конец ознакомительного фрагмента.