Тим

Виктор Гутеев

Ты никто, пустое место, ты собственность, с которой вольны поступить как заблагорассудится. Из всех твоих прав есть только обязанности и никто в этом мире не может тебе помочь. Именно в такие условияпопал Тим, когда его забытую в ходе галактической войны колонию вновь обнаружили. Прибывшие «спасатели» – не те, за кого себя выдают. Впереди боль и кровь,война и страдания. Порой кажется, что столько вынести просто невозможно, но стиснув зубы и сжав кулаки, Тим упорно идёт к поставленной цели.

Глава 3

Все они были сильно на взводе. По бутылкам в руках некоторых, по агрессивному ритму, бьющему из системы громкой корабельной связи, Тим невольно вспомнил рассказ старика, как именно пехота лечит нервы после каждой значительной схватки.

Кругом возбужденные крики, алкоголь, транквилизаторы и веселье, а Тим, покрываясь испариной, вспоминал заключительную часть того рассказа.

— Скарт, — крикнула одна из сестёр, — смотри, кто к нам заглянул.

Увидев черноволосого, Тим затравленно осмотрелся. Человек, одна мысль о встрече с которым бросала в дрожь, выплыл из толпы, представ с обнажённым торсом и заляпанной чем-то бурым железкой в руках.

В глазах сержанта плескалось безумие. Оно не походило, на взгляд умалишённого. Оно напомнило Тиму обитающего на Вироне Ворка, свирепого хищника, атакующего всё, что встретилось на пути.

— Что с ним? — спросил сержант.

— Когда узнал, что ведём к тебе, сбежать хотел.

— Меня ударил, — добавила Лила, — пытался, — криво усмехнулась она, — никак не пойму, как ты позволил ему себя вырубить, он с бабами справиться не может.

Во взгляде сержанта полыхнуло бешенство.

— Надеюсь, тебе страшно, — сжирая Тима глазами, спросил он, справившись с приступом.

Дыхание спёрло. Страшно было так, что язык никак не мог отлипнуть от нёба, а челюсть, предательски стуча зубами, начала свою отдельную жизнь. Шаря глазами в поисках спасения, Тим видел: его появление вызвало интерес. Всё больше лиц поворачивалось в их сторону, и то, что читал во взглядах, ничего хорошего не сулило.

Оглушительная затрещина отозвалась взрывом боли.

— Я задал вопрос.

— Страшно, — выдавил Тим, — я не хотел, не знаю, как получилось, — обуреваемый безумными надеждами, он всеми силами пытался отсрочить неизбежное.

— Иди-ка сюда.

Схватив его за шиворот, сержант протащил Тима сквозь толпу и заставил смотреть. Возле переборки полукругом окружённые солдатами стояли двое. По распухшим, окровавленным лицам, по изодранной в лохмотья форме, по разбитым пальцам на руках и ногах было видно, что последние часы этим людям дались тяжело.

— Знаешь, кто это? — все ещё держа Тима за шиворот, Скарт вплотную приблизил своё лицо к лицу Тима и указал рукой с зажатой в кулаке железкой в их сторону, — и почему они здесь?

Сил нашёл только на кивок.

— Сегодня наши братья были убиты детьми старой шлюхи. Мы их разбили, а этих бросивших оружие трусов притащили сюда. Это закон: каждый убитый должен быть отмщён страданием убийц. За их смерть они заплатят муками. А теперь спроси меня, скольких братьев мы сегодня потеряли.

— Скольких? — нашёл в себе силы поднять глаза.

— Троих, — в голос закричал он, — сегодня трое из нас ушли навсегда. И они, — указал он пальцем на пленников, — ответят за их смерть. Спроси меня, — внезапно успокоившись, он вновь встряхнул за шиворот Тима, — почему здесь только двое?

— Почему? — судорожно сглотнув слюну, выдавил Тим.

— Потому что вон та падаль, — указал Скарт в дальний конец трюма, где на полу без движения лежал человек в форме пленных, — посмел сдохнуть раньше, чем я ему позволил. Так что радуйся, грязь, третий сегодня ты.

С этими словами Скарт с силой толкнул его к пленникам.

Все смотрели, как толкнув Тима, десятник замахнулся и нацелил железку в плечо Тима.

Увидев замах, отпрянул в сторону. Металлический прут, чиркнув по одежде, просвистел мимо и на излёте угодил в локоть одного из пленников. Хруст кости. Протяжно вскрикнув, пленник инстинктивно прикрыл место удара ладонью, но едва размозжённые пальцы прикоснулись к одежде, застонал ещё громче, отдёрнул руку.

Твёрдо намерившись достать Тима, Скарт опять замахнулся, но сержанта окликнули. Человека, который звал Скарта, Тим не так давно видел у Марина. С сожалением посмотрев на железку в руках, Скарт отбросил её и направился к офицеру.

Расслышав лязг вставшей на место переборки, Тим испытал облегчение, но отсутствие Скарта на планы остальных нисколько не повлияло. Монотонный музыкальный ритм прибавил звука, гомона стало больше. Тут и там слышалось шипение аэрозольных баллончиков. Прыская в рот дозы возбуждающего транквилизатора, солдаты распаляли себя всё больше. Кто-то, блестя безумными глазами, дёргался в припадочном танце, несколько молодых парней, сбившись в компанию, активно жестикулируя, что-то обсуждали, другие вернулись к столам, но человек десять, кровожадно ухмыляясь, стервятниками кружили над пленными.

Удары, тычки, пинки и пощёчины летели со всех сторон. Истязания сопровождались злобными криками и проклятиями. Им выговаривали всё, что испытали в последнем бою. Накал и злобу, пережитые возбуждение и страх вымещали они на пленных, чередуя выкрики хлёсткими ударами. Продлевая муки, били не смертельно, хотя по крикам и стонам взятых в плен Тим понял: ему пока сыплют меньше остальных.

Кто-то озвучил, остальные поддержали. Видеть, как одного из пленников жгут горелкой, к счастью, не пришлось. Их разделили, Тима схватили за шиворот, сбили с ног и волоком оттащили к столам. Уши резал перекрывший музыку вопль, но смотреть в сторону тех двоих заставить себя не смог.

То была игра. Шесть молодых мужчин и знакомые Тиму сёстры, сидя за столом, что-то бросали, двигали и передавали друг другу. После каждого хода один из игроков под взрыв хохота и насмешек подходил к сбитому на колени Тиму и делал ему больно.

Через час бесконечной боли, плохо соображая, Тим лежал на полу. Он уже не реагировал на удары. Лишь иногда пробивающийся как сквозь вату собственный стон вытаскивал из полуобморочного состояния. Очередной щелчок по кончику сломанного носа в который раз отправил в беспамятство.

Открыв глаз, обнаружил себя сидящим на складном стуле. Напротив, за кровавой пеленой перед глазами, то расплываясь, то вновь приобретая четкость, маячило лицо чернявого сержанта. Держа за волосы одной рукой, другой Скарт пытался вставить Тиму в рот трубку баллончика с транквилизатором. Короткое шипение, горечь во рту, и уже через секунды Тиму стало заметно лучше. Сознание прояснилось, боль почти отпустила, тело налилось непонятно откуда взявшейся силой.

— Нет, — услышал он голос, — легко сдохнуть я тебе, грязь, не дам. Я выпью твою жалкую жизнь по капле, после чего выброшу обгадившиеся останки в топку утилизатора.

Игра продолжилась, но теперь в ней участвовал Скарт, и его подходы были особо болезненны. Время растянулось в бесконечный кошмар. Приходя в себя от очередной дозы транквилизатора, Тим какое-то время мог соображать.

Открыв глаза, в очередной раз, понял, что что-то изменилось.

— Пасть открой, — донеслось до ушей.

Мундштук пребольно ткнулся в разбитые губы. Едва стало легче, осмотрелся. Игры, алкоголь и возбудители были отложены в сторону. Пехотинцы столпились в центре трюма. Музыку приглушили, и до ушей долетали глухие удары, доносящиеся из-за спин смотрящих в дальний конец трюма солдат.

Лишь один из солдат не участвовал в вакханалии. Не в силах подняться, он осоловевшими глазами равнодушно смотрел, как схватив Тима за шиворот, Скарт волоком потащил его к остальным.

Получив пинок, Тим поднял глаза и у той стены трюма разглядел тех двоих. Держась только за счет транквилизаторов, искалеченные окровавленные пленники, покачиваясь, стояли лицом к мучителям.

— Руки в стороны, — резанул по ушам громкий окрик, — шире, — вновь разнеслось по трюму.

— Смотри, — встряхнул сержант Тима.

Один из солдат поднял винтовку. Оружие шикнуло и практически мгновенно звякнуло по установленному за спинами пленников бронелисту.

— Мимо, — понеслось со всех сторон, — косой, иди проспись, — в неистовом кураже кричали пехотинцы.

Винтовка перешла в другие руки, шелест оружия и размозжённые пальцы упали на палубу. Вскрик, рука опустилась, но резкий окрик требовал вернуть её на место. Воя раненым зверем пленник, пачкая кровью металл, покорно развёл руки.

— Немного прибавим, — комментировал стрелок свои действия, сдвинув регулятор мощности заряда.

Винтовка толкнула в плечо. В районе запястья пленника расцвёл огненный бутончик. Оторванная кисть, крутясь, отлетела в сторону. По ушам ударил крик упавшего на палубу человека. Приказам встать он уже не подчинился. Одна из сестёр направилась к жертве, пнув, вернулась обратно.

— Сам не встанет.

— Тогда отпустим, — поднял стрелок винтовку.

— Стой, — скомандовал Скарт, — эту почётную обязанность мы поручим нашему гостю, — ты убивал? Да, грязь, тебе говорю, — сверлил он Тима безумным взглядом, — людей убивал?

Схватив Тима за волосы, поволок в тот конец трюма.

Встали метрах в трёх. Изувеченного человека била крупная дрожь. Ушей едва касался тихий почти непрерывный стон.

— Лёгкая штурмовая винтовка «А 12», — повернувшись к Тиму, Скарт перехватил оружие. — Меняем магазин, — совершая манипуляции с оружием, Скарт, словно новобранца, обучал Тима, — взводим, — нажал он на кнопку, — ждём сигнал индикатора, целимся и стреляем. Взял, — протянул он оружие Тиму.

Тим не шевелился, он просто молча стоял и смотрел на винтовку.

— Взял, я сказал.

Шлепок ладонью в ухо едва не сбил с ног. Морщась от звона, потянул руки к оружию.

— Это прицел, — встав за спиной, инструктировал сержант, — смотришь в визор, наводишь метку и жмёшь вот сюда. Стреляешь сперва в колено, в другое, потом в живот и голову. Давай, грязь, делай, чистым на тот свет я тебя не отпущу.

Совместив метку целеуказателя с коленом жертвы, Тим резко переместил ствол и выстрелил пленнику в голову.

Время застыло. Целую бесконечность он смотрел, как кровавые ошмётки медленно разлетаются по палубе. Тим знал, что облегчил участь пленника, такое пришлось видеть и на Вироне, но только тогда добивал не сам.

Перед глазами стояли полные то ли благодарности, то ли проклятия глаза первого убитого им человека. Всё и так было очень плохо, но убив, Тим ощутил себя настолько мерзко, что жить уже совсем не хотелось. Выронив винтовку, рухнул на колени. Желудок заходил ходуном, на заляпанную кровью и белоснежными осколками черепа палубу извергся поток желудочного сока.

— Фу, мразь, — выругался сержант, — встал.

Вскоре Тим стоял на месте убитого им пленника. Смотрел перед собой, а мимо неслись искры запаянной в энергетическую оболочку взрывной начинки.

Они развлекались. Тима заставили приложить руки к голове и развести ладони. Он чувствовал колебания воздуха, когда стреляли между ладонями. Стреляли впритирку с головой, телом и ногами.

Глядя на бесноватую толпу убийц, Тим покорно стоял, скованный охватившим вдруг равнодушием. Время тянулось. Рядом хлопнуло, щёку оросили тёплые брызги, и второй пленник беззвучно осел на палубу. Зная, что настал его час, Тим принял смерть как избавление.

Финальную часть казни остановил Марин. Залетев в трюм он, водя по сторонам злющим взглядом, громко выговаривал и сержанту, и всем остальным. Затем под молчаливыми взглядами профессиональных убийц, подталкивая Тима в спину, вывел его из трюма.

***

— У тебя ноготь оторван, на коже болтается, что делать?

— Рви, — едва слышно выдохнул Тим.

Как добрался до узилища, помнил смутно, как Марин принёс тряпьё, вонючую мазь и приказал детям обработать раны, не помнил вовсе. Младшие, с ужасом посматривая на Тима, плакали, тринадцатилетний Волис робко делал попытки наложить повязки. Из всей малолетней команды опыт знакомства с ранениями был только у Тима, и, хоть раны от клыков и когтей мало походили на его болячки, пришлось самому руководить действиями Волиса.

На первый, едва ощутимый толчок, никто не обратил внимания. Когда корабль тряхнуло ещё раз и на секунду погас свет, все принялись озираться.

Грохот где-то выше и в стороне. Протяжный, ударивший по ушам стон раздираемого металла и выбивший Тима с койки удар прошли одновременно. Послышались хлопки аварийных переборок, система оповещения покатила по палубам крейсера сигнал тревоги.

Едва не выломав дверь, в узилище влетел Марин. Растрёпанный, с ошалевшими глазами, он заорал так, что вздрогнули стены.

Двадцать метров тоннеля осилил исключительно на упрямстве. Действие впрыснутого Мариным транквилизатора слабело, с каждой минутой Тим чувствовал себя хуже.

Снизу вот уже несколько минут летели проклятия Марина. Трос с прицепленной начинкой боеприпаса ходил из стороны в сторону, сигнализируя, что пора браться за лебёдку.

Пристроившись на узкой, подвесной рейке, Тим даже не думал этого делать. Борясь с дурнотой и болью, слушая угрозы, он равнодушно думал, что оставил кормовую батарею без главного калибра.

Страха больше не было. Тим наглядно убедился, что жизнь ему не оставят, и решил последние минуты жизни быть свободным. Чувствуя вибрацию залпов и дрожь металла от попаданий, он желал одного. Пережить хоть кого-нибудь из встреченных на этом проклятом корабле.

Марин рвал и метал. Протиснувшись до сгиба, принялся орать в вертикальную часть элеватора. Грозил всеми небесными карами. Кривя разбитые губы, Тим выдернул шток, крепящий увесистую лебёдку. Трос привязал, а шток и лебёдку сбросил вниз.

***

Как потерял сознание, даже не заметил. Открыв глаза, понял, что прошло достаточно времени. Сломанный нос не дышал, но и так было видно, что элеватор наполняется дымом. В тусклом свете примагниченного к стыку светильника рассмотрел жидкие дымные дорожки.

Периодически стены шахты вздрагивали, но залпы и попадания здесь были ни при чём. Далёкие хлопки и глухие удары больше походили на шум внутри корабля. Даже сквозь звон в голове отточенный слух охотника сортировал малейшие звуки.

Дым густел, пришлось думать о выходе из шахты. Первым порывом было просто броситься вниз, но так откровенно себя убить Тим оказался не готов. Прицепил к тросу устройство и свесил ноги в двадцатиметровую отвесную шахту. Планировал задержаться в пологой части элеватора и осмотреться, но не смог. Дым забил лёгкие; надсадно кашляя, Тим вывалился в зал распределителя.

Лишь стены заполняемого дымом зала видели, как, кривя страшное, опухшее лицо, выпавший из шахты низкорослый невольник поднялся на ноги и, покачиваясь, осмотрелся по сторонам. Взгляд скользил по раскуроченным лентам, по иссечённым, местами опалённым переборкам, по сбитым с разорванных лент контейнерам.

Только стены видели, как, обходя трупы убитых взрывом техников, невольник, шаркая ногами, поочерёдно подошёл к разбросанным по распределителю смятым фигуркам, чьи робы были похожи на его собственную. Обойдя сорванный с потолка лист обшивки, низкорослый узник приблизился к распластанному на полу Марину и вырвал из мёртвых пальцев рукоять винтовки. Снял с ремня покойника баллончик с транквилизатором и шикнул себе в рот.

Второй раз знакомясь с оружием, вскинул винтовку, посмотрел сквозь прицел на потолок и стены. Перекинув через шею ремень, взял оружие на изготовку. У выхода Тим аккуратно выглянул в проход и выскользнул из зала.

Обратно влетел через минуту. Не оглядываясь, перепрыгивая мертвецов и остатки лент, он промчался сквозь зал и нырнул в тоннель раздатчика. Через секунды в стены зала впились и взорвались первые пули. Следом сквозь заклинившие на пол пути ворота в арсенальный распределитель заскочил человек в лёгком пехотном костюме и шлеме с закрытым забралом. Открыв огонь, стрелок ещё раз убил лежавших кругом покойников. Поводив стволом, громоздкая фигура, пятясь, покинула распределитель.

Дым душил, и уже на пределе дыхания Тим посмел выглянуть, а после — выбраться из шахты. Он видел мертвецов из числа экипажа и форму встреченных в проходе солдат. На крейсер проникла чужая пехота. Судя по гулу и дрожи переборок, на палубах кипела упорная схватка.

Первым делом подполз к Марину и снял с ремня два запасных магазина. Переводя оружие в режим автоматической стрельбы и увеличив силу боекомплекта, впервые с благодарностью подумал о сержанте Скарте.

Ещё раз убедившись, что малолетние братья по несчастью мертвы, Тим, шепча прощальные слова, на несколько секунд задержался рядом с каждым. Постояв минутку, ещё раз приложился к баллончику. Дождался прилива сил, перехватил автомат и выскользнул из распределителя.

Дальше крался, подолгу вслушиваясь в гулявшие по просторам огромного звездолёта звуки. Пару раз это помогло вовремя уйти в сторону, но в переплетении палуб и переходов везенью быстро пришёл конец.

Близкий шелест пуль слышать уже доводилось. Когда над головой прошёл такой звук, плашмя рухнул на палубу. Стреляли сзади. Мелькнув мимо, пули распухли серией взрывов, пройдясь по дальней стене широкого прохода.

На этой палубе Тим оказался впервые, но по полукруглым нишам в стенах прохода, по низким диванчикам в них, по встроенным в стены узким дверям понял, что находится в одном из жилых секторов крейсера.

Одна из дальних дверей отскочила в сторону, и над вжавшимся в пол Тимом прошелестела ответная очередь. Теперь прогрохотало в другом конце перехода. Тим оказался в центре интенсивной перестрелки. Грохот стегал по ушам, с потолка и стен валилась разбитая в труху обшивка, разлетаясь осколками, гасли плафоны освещения. Под мельтешащими над головой смертоносными пунктирами заполз в одну из ниш, забился за спинку полукруглого дивана, вжался в пол.

Доза транквилизатора вместе с силами вернула способность ясно мыслить. Положение гадкое. И те, и другие смертельно опасны. Тим понимал: лучшее для него место — шахта элеватора, — и сокрушался, что пожар выгнал его из убежища. Он не знал, что делать и куда бежать. Словно загнанный зверь, он искал дыру, в которой можно хоть немного отдышаться.

Визг реактивного снаряда, прокатившись по проходу, оборвался вспышкой и сильнейшим грохотом, тряхнувшим пол и стены жилого сектора. Захлопали сорванные двери кают. Взрывная волна, подняв ошмётки панелей, сдвинула диван и обдала Тима горячим воздухом. Повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием начавшегося пожара и гулом идущего где — то на соседней палубе боя.

Нападавшие устремились вперёд. Вскрывая уцелевшие двери кают, убивая всех, кто не успел уйти, солдаты прошли мимо, не заглянув за дымящийся диван. Несколько минут Тим слушал топот, ругань, выстрелы и предсмертные крики.

— Здесь второй, — услышал совсем рядом грубый мужской голос.

Тим перестал дышать, моля о том, чтобы зашедший в нишу не заглянул за чадящий диван.

— Жилой блок взяли, потерь нет, выходим на магистраль, — докладывал кому-то пехотинец, — гравитация в норме, утечки кислорода в секторе не фиксирую.

Ответа переговорного устройства не слышал.

— Есть, — снова сотряс воздух грубый голос. — Внимание, — Тим понял по тону, что теперь тот обратился к своим солдатам, — дальше на магистраль, по ней на мостик. Схема движения прежняя. Передают, что шлюзовая и грузовые палубы наши, — подбодрил он бойцов, — взяли богатые трофеи. Так что шевелимся, — повысил командир голос, — не зевать, вперёд.

Едва затих шум шагов, Тим выполз из-за дивана и, лёжа среди хлама и обломков, вертел головой. Закопчённые вскрытые переборки, сбитые двери кают, чадящие куски размолотой обшивки переборок.

В свете уцелевшего светильника в месте попадания реактивного снаряда разглядел почти перекрывшее проход нагромождение металла. За завалом с потолка шумно бьёт чёрная жидкость, перекрашивая в свой цвет покрытие пола.

Убедившись, что поблизости никого нет, Тим поднялся и, вцепившись в оружие, двинулся вдоль прохода. Мельком заглянув в каюту, из которой стреляли по чужакам, ругнулся и прибавил шаг.

Вопрос, сможет ли ещё раз выстрелить в человека, решился сам собой. Обходя завал, запнулся. Стараясь удержать равновесие, уже падая, сделал несколько быстрых шагов, но всё же свалился на бок и, проскользив по мокрому полу, выскочил на делящую проход на две части площадку. Упёрся взглядом в две громоздкие фигуры. Та, что стояла к нему лицом, немедля открыла огонь.

Спасло то, что всё ещё скользил по маслянистой, хлещущей из потолка жидкости. От неожиданности, даже не понимая, что ствол смотрит в нужную сторону, дёрнул курок. Глядя в потонувший в разрывах проход, вскочил на ноги и рванул прочь.

Вихрем промчавшись вдоль отсека, выскочил на лестницу эскалатора. Поднявшись на один уровень, оказался в просторном тамбуре с площадкой подъёмника и выходом в магистральный проход, ведущий вдоль всего крейсера.

Тамбур хранил следы перестрелки, в центре лежал мертвец в форме экипажа. Трясущимися руками Тим долго не мог сменить магазин. Закончив, прислушался к доносившимся с низа звукам.

В общем гуле расслышал шаги на сломанном эскалаторе. Не глядя, отрядил туда очередь и побежал к магистральному коридору. Оказавшись там, едва не налетел на толстые металлические щиты, перегородившие проход. Из-за щитов в Тима целили одетые в знакомую броню солдаты.

— Давай сюда, — крикнули из-за баррикады, — быстро, — видя заминку, настойчиво потребовал тот же голос.

— Сколько их, откуда идут, сколько с ними тяжёлых, — сыпал вопросами коренастый офицер, смотря на Тима сквозь сдвинутое забрало шлема.

Начал отвечать, но офицер, поняв, что что-то не так, перебил на полуслове.

— Ты кто, какая служба?

Рассказал.

— Оружие где взял?

Рассказал и это.

— С тобой что случилось? — внимательно его оглядев, спросил он.

— Взорвалось что-то рядом, — глядя одним не заплывшим глазом в лицо офицера, соврал Тим.

Офицер приказал ждать. Мысль сбежать даже не приходила. С каждой минутой на магистраль прибывали всё новые группы закованных в костюмы пехотинцев. На Тима внимания не обращали. Он же, видя, что расправа отсрочена, навострил уши и, вслушиваясь в слова солдат, старался вникнуть в ситуацию и понять, что делать дальше. Из скупых обрывков фраз и долетевших до ушей докладов уяснил, что ситуация исправляется. Атаки на важные центры крейсера отбиты.

Экипаж нёс потери, и очень скоро Тим оказался в группе техников, занятых доставкой боекомплекта сражающимся подразделениям. На разбитое лицо, рваную окровавленную робу Тима никто не смотрел: было не до этого.

Периодически пшикая в рот из баллончика, Тим вместе с остальными грузил колёсные тележки и тянул их что было мочи. Маршрут каждый раз менялся. Доставка шла то на верхние, то на нижние палубы, и только тогда Тим смог оценить насколько огромен корабль.

Навстречу попадались мужчины и женщины. Группы громоздких, закованных в разномастные, потрёпанные временем костюмы пехотинцев, уступая дорогу медикам, тянущим телеги с ранеными, сменялись техниками, канонирами и людьми непонятной Тиму принадлежности.

Каждый знал своё дело, если требовалась помощь, то её с готовностью предоставляли. Впервые за последние два с лишним года Тим видел сплочённых людей. Невзирая на личное, он вдруг проникся общей атмосферой и, толкая вперёд тележку, стремился скорее доставить её на нужный уровень.

Попадались и места недавних боёв. Древний крейсер и так представлял не лучшее зрелище, но сейчас всё это подкрасилось разрухой и кровью. Покойники, как с той стороны, так и с этой, искорёженные и смятые, разорванные взрывами и целые, как при жизни, лежали, вцепившись в оружие.

Покорёженные переборки и сожжённые отсеки. Обесточенные жилые модули, безлюдные, запачканные кровью орудийные палубы говорили о масштабах и накале боёв. Всюду дым, скользкий от сработавшей системы пожаротушения пол и много, очень много убитых людей.

— Сюда, — сверившись с пристёгнутым на запястье прибором, указал старший и направил телегу к ведущему вниз эскалатору.

До ушей долетели выстрелы и хлопки взрывов, пройдя вперёд, вышли на позиции пехотинцев.

Совсем недавно в просторном зале шёл бой. Раньше здесь принимали пищу. Сейчас груды мебели и ряды исковерканных раздатчиков освещали лишь отблески пламени и вспышки выстрелов. Выбив чужаков, защитники вели беспорядочный огонь сквозь проломленные переборки, не позволяя нападавшим организовать контратаку.

Сбросив контейнеры, засобирались обратно, но на плечо легла рука, и знакомый голос заставил Тима вздрогнуть.

— Ты? — выдохнул Скарт, — какого Хала ты здесь забыл?

Объяснив, Тим обречённо смотрел, как сержант что-то сказал техникам. Поймав взгляд Тима, старший сообщил, что он остаётся. Затравленно завертел головой, но кругом слишком много солдат, улизнуть не представлялось возможным. Отдав несколько распоряжений, Скарт посмотрел на Тима.

— Иди за мной.

Обходя разбросанные столы и стулья, сержант, пригнувшись, побежал вдоль переборки пищеблока в сторону массивных раздатчиков пищи. За ними оказался вход в полутёмный кухонный отсек. Там, между громоздкими пищевыми агрегатами, при свете переносного светильника над столом склонились несколько увешанных амуницией и оружием офицеров.

— Говори, — поднял голову один из них и, скользнув взглядом серых глаз по Тиму, остановился на сержанте.

Тот отрицательно качнул головой.

— Хал, — едва слышно выругался офицер, — ни связи, ни данных. Готовь людей, сержант, пойдёт твоё отделение.

— Есть, — вытянулся Скарт, насколько позволил громоздкий костюм, — мои люди готовы, но позвольте доложить?

На вопрошающий взгляд офицера сержант указал на Тима.

— Сквозь мойку идёт шахта вентиляции. По схеме она пересекает наш уровень и два верхних. Шахта узкая, но он там пройдёт.

Офицер с сомнением посмотрел на Тима.

— Сможет, — заверил Скарт — выглядит плохо, но медик подправит. Он из грязи, что трудилась у Марина, лазить обучен.

— Сделаешь?

Все смотрели на него, а Тим просто не знал, что сказать.

— Сделает, — заверил Скарт, — правильно? — склонился он над Тимом. — Ведь ты сделаешь, как скажут?

— Что я должен сделать? — спросил Тим у офицера.

— Противник глушит связь, — ответил он, — уровнем выше два наших взвода, доставишь им пакет, получишь отчёт и вернёшься обратно. Это всё, что от тебя требуется.

— Потом меня убьют?

— Нет.

Тим ждал продолжения, но офицер молчал.

— Что со мной будет дальше? — нежданно забрезжил лучик надежды, и Тим проявил упрямство.

— Дальше ты получишь помощь, — вмешался единственный отлично одетый от пехотинцев пожилой худощавый мужчина.

Его чёрный костюм с серебристым узором на плечах и стойке воротника выглядел здесь нелепо. Но по властному голосу и жёсткому взгляду Тим понял, что статус обладателя доселе невиданной формы здесь очень высок.

— Получишь защиту, — продолжал он говорить, — убежище на указанное тобой же время и станешь свободным.

— А вы кто? — не веря ушам, осмелился спросить Тим.

— Всё, что я обещал выполнить, в моей власти, — заверил он, — нам глушат связь, а от координации действий сейчас зависит всё. Говорю ещё раз: сделаешь для нас — сделаешь для себя. Сержант, — повернулся он к Скарту, — быстро его к медику и отправляй, ждём полчаса, не вернётся — идёт твоё отделение.

Через две минуты побои на теле Тима были залиты холодящим гелем, а молодой пехотинец, забрызгав заплывший глаз вонючей жидкостью, умело мял опухоль, и Тим чувствовал, как она тает. Ещё через минуту видел обоими глазами, рассечения были заклеены, а от обилия впрыснутых в него препаратов разрывало желанием действовать.

Получив наставления и прикрученный лентой к икре носитель информации, Тим с трудом протиснулся по воздуховоду и, выбив задвижку, выбрался уровнем выше. Освещение исправно работало.

Оказался в просторном помещении: ни людей, ни единого близкого звука. Как правильно назвать место, где оказался, Тим знал из инструктажа. Фасовка ассоциировалась с чем-то вроде арсенального распределителя, но увидел другое. Знакомы были только ленты, отдалённо схожие с транспортёрами арсенального зала. Они шли на высоте половины человеческого роста и упирались в массивные бункеры, к которым из стены примкнули разного диаметра гофрированные патрубки.

Фасованная пища, аккуратно лежащая в лотках на ленте, заинтересовала куда больше, чем пустое кресло оператора, окружённое голографическим сиянием пультов управления. Почти не жуя, наслаждаясь запахом и вкусом, Тим пальцами отправлял в рот немыслимо вкусную пищу.

Из фасовочной вышел с набитым ртом. Прокравшись по узкому техническому проходу, добрался до магистрального коридора правого борта. Здесь, не считая брошенных при бегстве экипажа личных вещей, царили полумрак и пустота. Саму магистраль перегородила аварийная переборка, но Тим знал, как её обойти.

По ту её сторону не так давно отгремел бой. В воздухе всё ещё витал запах гари, перемешанный с пролитой кровью. Мертвецы в знакомой и чужой форме дополняли картину. Обнаружив, что убитых уже обыскали, Тим, обратившись в слух и едва дыша, внимательно осмотрел место боя. Нашёл лишь покорёженную взрывом винтовку, но кроме ремня ценности для Тима она не представлял. Завязав на его конце хитрый узел, он вложил в него увесистый обломок электронного блока и отправился дальше.

Друг друга увидели одновременно. Разница была в том, что Тим крался, раскручивая самое убийственное оружие Вирона, а рослый солдат, расчехлив костюм, сняв шлем и отложив оружие, тужась, морщил лицо, сидя в хорошо известной позе.

Коридор здесь расширялся, в устроенной в стене нише стояли чёрные, мигавшие индикацией высокие ящики. Между ними Тим и встретил одного из напавших.

Сомнений не возникло: забрезжившая свобода толкала вперёд. Просвистев в воздухе, обломок блока угодил в лоб и, крутясь, отскочил в сторону. Пока пехотинец валился на спину, Тим в два прыжка оказался рядом и подхватил прислонённое к гудящему ящику оружие. На винтовку оно походило мало, сходство имелось, но длина и калибр явно её превосходили.

Тяжёлое, громоздкое и неудобное, оно напомнило Тиму винтовку лишь одинаковым количеством и расположением регулировок. Не понимая, что делает, Тим максимально увеличил мощность заряда, снял оружие с предохранителя и, убедившись, что пехотинец в глубокой отключке, заспешил дальше.

Осталось уйти на ближайшем пересечении проходов вправо, дойти до орудийной палубы и, её миновав, выйти к взводам. Приближаясь к перекрёстку, услышал голоса.

Чувства и реакции охотника обострились до предела. Ещё не видя, словно подкрадываясь к зверю, Тим отмечал всё, что могло быть полезным. Атаковавшие крейсер солдаты чувствовали себя уверенно. Не таясь, громко говорили, слышался даже смех. Они знали, что их охраняет обезоруженный Тимом солдат, и были спокойны.

Распластавшись на палубе, на мгновение выглянул из-за угла. Увидел трёх пехотинцев и массивный агрегат, установленный на колёсной тележке. Других маршрутов Тиму не дали, а времени их искать уже не оставалось. Подстёгнутый спешкой, он выставил за угол больше похожий на широкую трубу ствол оружия, направил его примерно туда, где видел солдат, и вдавил спусковую скобу.

Для его роста и веса отдача оказалась чудовищной. Оружие вырвало из рук, но переброшенный через шею ремень буквально выдернул Тима из-за угла. Его развернуло в воздухе и бросило на пол спиной к тем, в кого стрелял. В это время там уже катилась волна, рождённая сотрясшим палубу взрывом.

Очнувшись, попытался встать, но голова пошла кругом, позволив лишь слегка приподняться. Было настолько дурно, что сразу же завалился обратно, но то, что хотел, увидел отчётливо. Взрыв был такой силы, что выгнуло переборки. В отблесках начавшегося пожара Тим разглядел неподвижные, смятые фигуры разбросанных взрывом солдат.

Открыв глаза в следующий раз, увидел склонившегося над ним человека. Расплывчатый силуэт приобрёл очертания, Тим узнал форму экипажа.