Три любимых жанра. Афоризм-определение, свободное трёхстишие и сказка-крошка

Виктор Гаврилович Кротов

Многоплановый рассказ о трёх малых жанрах, в изначальном освоении и развитии которых участвовал сам автор. Изложение сопровождается многочисленными образцами самих этих жанров, показывающими их особенности и возможности. В приложениях уделено также внимание ещё двум жанрам: эссе и притче.

Часть 1

Афоризм-определение

Афоризм-определение — это…

…словесная указка на один из множества смыслов.

…лаконичный рассказ о твоём отношении к тому, что стоит за словом.

…удивлённая расшифровка незашифрованного.

…неожиданный штурм слова фразой.

…след ускользнувшего понятия.

Встретились лаконичность с любопытством…

* * *

Внимание к тому, что тебе интересно, —

лучше любой лупы,

лучше микроскопа и телескопа сразу.

Сначала просто об афоризме. Это что-то довольно краткое и ёмкое. Парадокс или назидание, ломтик мудрости или юмора, или ещё чего-нибудь аппетитного.

Это настолько сжатая мысль, что читателю приходится её додумывать по-своему. И обнаружить, может быть, что сочетание краткого с ёмким — это что-то вроде троянского коня, откуда могут появиться всякие дополнительные мысли.

Афоризм побуждает к озарению или возражению, к развитию сказанного или принятию с оговорками, то есть к движению собственной мысли. Афоризм тормошит нас и тонизирует.

И возможна совершенно особая форма афоризма, нацеленная на внимание к одному-единственному слову (лишь иногда — к какому-то словосочетанию). Любопытно же, какое значение в нём видит тот, кто попытался определить его раньше. А ещё — какое значение откроется тебе самому!..

Это и есть афоризм-определение.

Он сочетает в себе свойства афоризма и свойства определения. Раз это определение, оно должно показывать какую-то характерную особенность того, что мы определяем, отличающую это от остального. Раз это афоризм, он должен быть оригинальным и не занудным, что сразу противопоставляет афоризм-определение множеству скучно-рациональных определений, содержащихся в толковых словарях и энциклопедиях.

В отличие от классических афоризмов, придуманных давным-давно длиннобородыми мудрецами, афоризм-определение — жанр динамичный и вызывающе доступный. Читателя здесь отделяет от превращения в автора лишь его собственная решимость.

Большие возможности малого жанра

* * *

Несколькими словами прикоснуться к известному —

и облачить его в новизну, притягивающую

интерес и внимание.

Увидеть известное по-новому не так уж трудно: надо лишь покрутить его в воображении. Ведь граней у любого предмета или явления великое множество. Главное — обратить внимание на ту грань, которая ждёт твоего взгляда.

Получается, что о самом много-много-значном слове или понятии можно сказать достаточно кратко, если говоришь только о той грани, которая тебя сейчас заинтересовала. И можно заинтересовать этой гранью, этим ракурсом взгляда других, если сумеешь найти выразительную формулировку.

Такого рода поиски в направлении какого-то одного ракурса виденья выбранного слова могут носить разный характер, и зачастую оказываются увлекательным путешествием. Это может быть просто весёлая прогулка в сторону неожиданной улыбки. Целью могут оказаться и некоторый озадачивающий парадокс, и чуткий к свойствам русского языка каламбур, и создание непривычного образа на фундаменте привычного представления… Особой задачей будет осмысление одного и того же явления с разных сторон, предваряющее переход к более основательному размышлению на эту тему. Несколько афоризмов-определений, относящихся к одному и тому же слову, станут в этом случае предварительными ориентирами, задающими спектр различных осмысливающих подходов.

Здесь открываются не только литературно-художественные возможности, но и углублённо-познавательные. Возникает то самое «уточнение понятий», о котором нередко вспоминают лишь в разгаре бурных дискуссий, но с которого надо было бы начинать серьёзное осмысление всякой темы. Тем более что это уточнение оказывается очень многоликим.

Эти разнообразные возможности афоризмов-определений позволяют использовать их как своего рода катализаторы для произведений других жанров. Найденная метафора, художественный образ, который можно развить так или иначе, заострённая мысль, способная проложить русло для размышлений в другой жанровой форме, являющихся следствиями этой мысли и углубляющих её.

Иногда какие-то афоризмы-определения могут войти в более широкое произведение в качестве самостоятельных элементов. Например, послужить в качестве эпиграфа или названия главы. Могут они быть включены внутрь текста — целиком или частично, без непременного сохранения прежнего вида, но с опорой на его содержательную часть.

Подробнее о взаимодействии между тремя жанрами, которым посвящена эта книга, говорится в её четвёртой части.

Разные формы,

разные смыслы

* * *

Откуда взяться бессмысленным формам?..

Наверное, в океане безбрежного смысла

их не бывает.

Сами афоризмы-определения в своём окончательном «жанровом» воплощении несут разную смысловую нагрузку.

Среди них выделяются парадоксы, сталкивающие друг с другом мысли, которые кажутся на первый взгляд вызывающе противоречивыми. Первый российский сборник, посвящённый этому жанру, как раз и назывался «Словарь парадоксальных определений». Вот пример с первой страницы этого словаря:

«Абстракционизм — искусство, ничего не выражающее самыми различными выразительными средствами».¹

Смысл этого афоризма соответствует духу советского времени, но это именно парадокс как таковой.

Любая мысль о смысле понятия может принять форму определения, когда автор даёт своё понимание смысла общеупотребительного слова. Вот ещё пример оттуда же:

«Ад — страдание о том, что нельзя уже более любить».²

Определения могут быть основаны и на необычном, но не парадоксальном сопоставлении, побуждающим по-особому взглянуть на привычное. Вот ещё пример определения:

«Аккорд — букет звуков».³

Можно дать определение с помощью каламбура, работающего на неожиданное осмысление. Например:

«Азарт — увлечение увлечением».⁴

Часто афоризм-определение оказывается метафорой, как у шестилетнего автора Саши Селезнёва (ниже о нём ещё пойдёт речь):

«Акробат — пропеллер с руками и ногами».⁵

Опирается этот жанр и на образ. Не расставаясь с первой буквой словаря, легко найдём там лаконичный образный афоризм французского писателя и философа:

«Акцент — душа речи»⁶

и рационалистический образ, предложенный арабским мыслителем и поэтом 12—13 веков:

«Ангелы — это силы, скрытые в способностях и органах человека».⁷

Афоризм-определение может быть интересным, даже если он является анахронизмом, как например известное с древних времён высказывание Демокрита: «Атомы — всевозможные маленькие тела, не имеющие качеств».

26 способов

придумывания определений

* * *

Каким бы методикам ни учиться,

только то, что становится твоим, —

настоящий авторский метод.

Чтобы быть конкретнее и конструктивнее, приведу главку из своей книги «Написать свою книгу», где даны двадцать шесть способов придумывания афоризмов-определений. Иллюстрацией к каждому из методов служит очередной афоризм-определение для слова «определение».

Почему именно двадцать шесть?.. Так получилось.

А зачем так много?.. Мне хотелось показать, насколько широки возможности творческого подхода к этому жанру. Мало того. Уверен, что кто-то может придумать в дополнение к этим способам ещё двадцать шесть своих собственных.

1. ВНЕЗАПНОЕ ВЫТРЯХИВАНИЕ. Этот способ заключается в том, чтобы побудить себя к максимально быстрому высказыванию. Для этого можно засечь время или придумывать определения наперегонки с кем-нибудь.

Пример: Определение — это объяснение с бухты-барахты.

Содержание метода слилось здесь с его результатом. Это не удивительно: о чём думал в тот момент, то и выплеснулось в первую очередь.

2. ПРИСЛУШИВАНИЕ К ИНТУИЦИИ (улавливание). Каждое слово порождает в нас разнообразные отклики. Уловить наиболее яркий образ и описать с его помощью исходное слово — путь для получения неожиданной формулировки.

Пример: Определение — словесная указка на смысл.

В ответ на слово «определение» пришёл образ указки. Осталось только придумать, на что она показывает.

3. КАРТИНКА (изобразительный подход). Здесь внимание направлено на то, чтобы мысленно нарисовать себе некоторую сценку, одним из персонажей которой является исходное слово. И описать её.

Пример: Определение — портрет слова, нарисованный словами.

Так и вижу иллюстрацию к этой фразе: одно слово позирует, а другие лежат на авторской палитре и ждут, какое из них понадобится.

4. ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ (парадокс). Разумеется, не все парадоксы сводятся к сопоставлению противоположностей, но это наиболее простой случай. Определить слово через его антоним — не просто озорство. Чаще всего при этом возникает новый углублённый смысл.

Пример: Определение — попытка поймать неопределённость.

Пара «определение — неопределённость» была как бы задана самим подходом. Но смысл, который образовался при формулировании афоризма, стал неожиданностью для меня самого.

5. СИНОНИМ (уточнение применимости). Вполне возможно определить слово через его синоним, если при этом выявить любопытное отличие от синонима и поиграть с ним.

Пример: Определение — это дефиниция, не боящаяся профанации.

«Дефиниция» — синоним, подчёркивающий либо научность подхода, либо ироническое отношение к нарочитой научности. Здесь акцент сделан на иронии, которая усилена перекличкой созвучных слов.

6. БЛИЗКАЯ АССОЦИАЦИЯ. Здесь мы уже не берём непосредственно синоним, как в предыдущем способе, но ищем слово в близлежащей смысловой области.

Пример: Определение — это расшифровка незашифрованного.

В предыдущем примере было использовано противопоставление исходному слову. Здесь сначала была найдена ближайшая ассоциация для исходного слова, и столкновение противоположностей относится уже к ней.

7. ДАЛЬНЯЯ АССОЦИАЦИЯ. Близкая ассоциация (как в предыдущем способе) является обычно более логичной. Дальняя менее предсказуема, более образна и может оказаться очень экзотичной. В этом достоинство подхода.

Пример: Определение — луч фонарика, ищущего потерянное содержание.

Определяя слово, мы высвечиваем его содержание. Высвечиваем, как фонариком. Но если мы светим фонариком, чтобы что-то найти, значит, мы это потеряли. Здесь примерно такая цепочка, но другая цепочка, для другого хода мысли, может быть и ещё длиннее.

8. ОБРАЗ. В отличие от способа 3, мы стараемся здесь не просто подыскать картинку, но создать метафору, наполняющую образ глубинным смыслом и поэзией.

Пример: Определение — это птица воображения, вырвавшаяся из клетки слова.

Для того чтобы найти метафору, создающую выразительный образ, нужно и самому вырваться из рамок привычных стандартов восприятия. Этим данный способ труден, но в то же время особенно полезен в литературном творчестве.

9. СЛУЧАЙНОЕ СЛОВО. Чтобы воспользоваться этим способом, нужно наугад выбрать совершенно случайное слово (например, ткнуть пальцем в любой текст). После этого наша задача — определить исходное слово именно через выбранное, пояснив его соответствующим образом. Чем труднее эта задача, тем оригинальнее будет результат. Кстати, с помощью одного только этого способа можно придумать огромное количество определений (сколько слов-то в русском языке! сколько раз можно случайно ткнуть пальцем!).

Пример: Определение — свидание с замыслом о явлении.

Для приведённого примера случайно выбранным словом оказалось «свидание». Остальная работа заключалась в том, чтобы свести два совершенно разных понятия в единую мысль.

10. РИФМА. Определение может быть небольшим двустишием, записанным в строку. Но даже если двустишия не получается, использование рифмы придаёт формулировке особую оживлённость.

Пример: Определение — это основа для одного из значений слова.

Честно говоря, сначала придумалось другое: «Определение — это словоизвержение после потовыделения». Но и рифма здесь не ахти, и шутливо-иронические подходы мы рассмотрим по отдельности, не будем всё мешать в кучу. Кстати, рифма появляется и в некоторых других примерах. Иногда к ней подталкивает само исходное слово.

11. ЗВУЧАНИЕ. Тут дело уже не в рифме, хотя и её можно услышать в результате, а в том, чтобы вслушаться в слово настолько, чтобы оно эхом отозвалось в найденной формулировке.

Пример: Определение — это опора на деление одного понятия на несколько.

Эффект эха здесь создаёт отражение слова «определение» в выражении «опора на деление», которое и стало первоначальной находкой. Остальная часть фразы служит для её смыслового обоснования.

12. СЛОВАМИ РЕБЁНКА. Психологи утверждают, что в каждом из нас живёт внутренний ребёнок. Вот ему-то и надо дать слово.

Пример: Определение — это когда изображают, будто знают, о чём говорят.

Кстати, не только внутренний ребёнок, но и просто люди детского возраста очень способны к жанру афоризма-определения. Полезно посоревноваться с ними, поучиться у них. Об этом мы ещё поговорим.

13. ШУТКА. У клоунады много обличий. Можно выбрать такое, которое именно тебе по вкусу. И — поклоуничать!

Пример: Определение — фраза для попугая, который хочет, чтобы его хозяин выглядел мудрецом.

Этот пример поначалу выглядел проще: не было слов «который хочет». Но почему бы не выкинуть лишнее коленце, раз уж оказался на манеже?

14. ИРОНИЯ. В отличие от шутки, у иронии обычно есть объект (точнее, субъект), на которого она направлена. Поэтому полезно представить его себе — и тогда способ сработает.

Пример: Определение — микродиссертация на соискание звания эрудита.

Речь идёт, естественно, о человеке, который скорее заучивает определения, нежели придумывает их. Развитие жанра афоризмов-определений может сильно осложнить ему задачу, но пусть нас это не беспокоит.

15. САТИРА. У любого явления есть и такие стороны, которые вполне заслуживают сатирического подхода.

Пример: Определение — муляж содержания.

Должно быть, как раз такого рода определения заучивает соискатель звания эрудита, о котором шла речь в предыдущем примере.

16. УЧИТЕЛЬ. Почему же мы только на шестнадцатом способе вспомнили про прямое назначение определения? Ведь обучающий характер должен быть естественным для него. Но всё-таки мы ведём здесь речь о литературно-художественном жанре.

Пример: Определение — это попытка научить одним предложением.

Если бы мы говорили об ироническом подходе, я бы к слову «попытка» приписал бы «неудачная» или «сомнительная». Но здесь у нас подход педагогический.

17. ЗАГАДКА. Сформулировать смысловое содержание слова как загадку, разгадкой которой будет само слово, — это может привести к очень эффектному результату.

Пример: Определение — это группа слов, равная одному слову, но не исчерпывающая его полностью.

Такие загадки могут пригодиться для викторин или для кроссвордов, но это уже прикладное их применение.

18. МНИМАЯ ЭТИМОЛОГИЯ. Этимология, то есть происхождение слова, — это целая наука, и далеко не всегда знаешь, что именно она говорит о том слове, которое взялся определять. Зато можно пофантазировать и придумать свою этимологию, пусть даже фантастическую.

Пример: Определение — это определённая лень к самостоятельному пониманию.

Этот способ близок к способу 11, опирающемуся на звучание слова, и тоже требует вслушивания, но здесь предпочтение отдаётся смысловой расшифровке.

19. РЕАЛЬНАЯ ЭТИМОЛОГИЯ. Можно опереться и на реальную этимологию слова, если знаешь её или хотя бы о ней догадываешься.

Пример: Определение — это поиск предельного смысла.

Дело не в том, чтобы зафиксировать тот факт, что слово «определение» происходит от слова «предел», а ещё и развернуть его в сторону необычного понимания.

20. РАСШИФРОВКА СОКРАЩЕНИЯ. Этот способ, дающий своеобразный результат, происходит от древней литературной игры по названию «нотарикон». Исходное слово мы считаем сокращением некоторой фразы и «восстанавливаем» её по начальным буквам слов.

Пример: Определение — это Отдельное Предложение, Раскрывающее Едва Достижимое Естественное Литературное Ежедневное Напоминание Иного Единомыслия.

Исходное слово является довольно длинным, чем объясняется длина и замысловатость фразы. Слова покороче могут привести к более выразительным или более потешным расшифровкам.

21. ВЫРАЖЕНИЕ НА ЖАРГОНЕ. Жаргоны бывают разные, и любой из них, если мы обладаем какой-то осведомлённостью в нём, может стать основой для своеобразной формулировки.

Пример: Определение — ксива для фени без базара.

Сама «феня» и стала здесь основой для игры в жаргон. Не думаю, что моё лексическое достижение приведёт в восторг какого-нибудь «домушника» или «авторитета», но я и не ставил перед собой такую задачу.

22. ГЛУБИННЫЙ СМЫСЛ. Тот, кто просто любит думать, может позволить себе предаться этому занятию безотносительно к дополнительным ухищрениям. Как следует обдумать смысл слова и сформулировать его — вот и всё, что нужно для этого подхода.

Пример: Определение — добыча понимания из понятия.

Недостаток этого способа в том, что он приводит к рискованному результату. Обдумывая слово, мы как бы «распаковываем» его содержание, разбираемся с ним, а потом «упаковываем» его в лаконичную фразу. Восстановит ли после этого читатель нашу мысль по краткой формулировке, зависит ещё и от него, а не только от автора.

23. СВОЙ СМЫСЛ. Если при остальных подходах мы стараемся угадать, найти, расшифровать смысл слова, то здесь я могу дать себе волю и вложить в него то, что должно, по-моему, содержаться в его значении.

Пример: Определение — это жанр совместного самовыражения слова и автора.

Мне интереснее всего (по крайней мере здесь) определение как жанр. В эту сторону я и постарался склонить свой персональный смысл.

24. ЧАСТНОЕ ВМЕСТО ОБЩЕГО. Мы никогда не можем охватить все оттенки значений слова. Зато можем сфокусировать внимание на такой небольшой подробности, что она породит ещё один дополнительный оттенок.

Пример: Определение — это буква духа.

Разумеется, определение — это не буква и даже не слово, а группа слов, фраза, состоящая из деталей-букв. Но если взять вместо целого деталь, то вдруг проявляется ещё дополнительный, переносный смысл слова «буква» — противопоставление духу — и создаёт парадокс, над которым интересно подумать.

25. ГРОТЕСК (совмещение реального и фантастического). Это тоже своего рода образ, но более причудливый, тяготеющий к искажению действительности ради выразительного заострения мысли.

Пример: Определение — это словесный гвоздь для закрепления понятия в чужой голове.

Может быть, даже слово «словесный» здесь лишнее. Оно смягчает гротеск, делает его более приемлемым для восприятия. Без него формулировка станет острее, произведёт большее впечатление, а значит, лучше закрепится в чужой голове.

26. ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА. Самый эффектный фокус — под конец. Действительно, в распоряжении автора всегда имеется волшебная палочка фантазии. В его власти любое превращение, перед которым читателю останется только почесать в затылке и прошептать: «Вот это да!..».

Пример: Определение — это забавный кролик, которого любой сочинитель может вытащить из своей шляпы.

Заметим, что «кролик» — это не случайное слово, как в способе 9. Оно является здесь одновременно и предметом превращения, символом тех чудес, на которые способен каждый из нас, когда берётся за писательское дело.

Ещё раз напомню, что приёмы придумывания определений на этом не исчерпаны и каждый может расширять их арсенал по своему усмотрению.

Демократия алфавита

* * *

Великая вещь — словарь!

Самоорганизованное пространство слов:

светильников, лучащихся смыслами.

Первый сборник под названием «Словарь определений» я сделал в одном экземпляре: распечатал на принтере и отдал в переплётную мастерскую, чтобы увидеть, как это выглядит в виде книги. Цифрового книгоиздания тогда ещё не было…

«Словарь парадоксальных определений», вышедший в 1995 году пятнадцатитысячным тиражом, вызвал непривычную для меня волну одобрительных откликов в прессе. Он мелькал в рейтингах «Книжного обозрения», его цитировали по радио и телевидению, составляли по нему кроссворды. А главное — уже по ходу подготовки к изданию я стал лучше осознавать значение жанра, которому этот словарь посвящён.

Некоторым близким читателям я давал Словарь с просьбой отметить то, что им нравится, а по отметкам и по разговорам после этого становилось понятно и то, о чём они не сказали: не посчитали нужным или не сумели выразить. Поскольку в предисловии было обращение к авторам присылать свои афоризмы определения, мне пришло множество писем, и лучшие определения я включал в коллекцию для следующих изданий, которые, как мне казалось, неминуемы в ближайшее время. Увы, это были сумбурные и непредсказуемые девяностые годы… Хотя о «Многотолковом словаре» я ещё расскажу.

А лет десять спустя меня пригласили в Совет безопасности Российской Федерации. Впрочем, это я для затравки, не так уж пафосно это выглядело.

Тогда я работал в небольшом издательском отделе Ассоциации «Духовное возрождение». Меня позвали к общему телефону (мобильники были ещё предметом роскоши). Звонил мне крупный высокопоставленный генерал, член Совета безопасности. По-генеральски чётко объяснил суть дела. Несколько лет он пользовался моим Словарём, готовясь к выступлениям и эффектно украшая его подходящими афоризмами оттуда. Потом книга куда-то затерялась, найти новый экземпляр помощники не сумели, зато раздобыли телефон составителя. Не найдётся ли у меня экземпляра, потому что ему очень нужно в ближайшее время?

У меня на работе лежал один из оставшихся экземпляров (сам тираж был распродан довольно быстро за несколько лет до этого), и он спросил, не мог ли бы я привезти его сегодня вечером, прямо в Совет безопасности, где он и находится. Это был интересно, и я согласился. Он дал адрес в центре и сказал, что пропуск будет у дежурных. Генерал оказался симпатичным и обходительным, он был тронут моим подарком и, узнав, что новых изданий Словаря пока не предвидится, сказал, что это дело легко уладить. Я могу назвать любое издательства, и туда придёт письмо из Совета безопасности, которое там не смогут проигнорировать. Но, как мне ни хотелось обеспечить обновлённое издание, я не мог представить, что его будут печатать по указанию такой слишком уж авторитетной инстанции, не имеющей ни малейшего отношения к издательскому делу. Мне это казалось чем-то не слишком этичным, и я поблагодарил, отложив такую возможность на будущее — из вежливости.

Но беседа с генералом помогла мне ещё раз оценить эффективность жанра в том, что касается возможности словарного представления афоризмов (в отличие от условной рубрикации их по воле составителя). Тем более что в этом издании я ещё указывал возможные синонимы к каждому слову, если определения для них имелись в Словаре. Всё это позволяло быстро находить афоризмы, подходящие для использования.

В 1998 году был издан первый из тематических словарей афоризмов-определений: «Родники смысла», в котором были собраны определения, интересные человеку религиозного мышления, прежде всего христианского. Этот словарь издало тиражом в полторы тысячи маленькое христианское издательство «Светильник», созданное протестантским пастором Александром Савченко из Мариуполя, с которым мы дружили тогда и дружим до сих пор.

Многотолковый словарь

и его будущее

* * *

Миллиардоглазое человечество!..

Хоть немного научиться бы пользоваться этим зрением

мне, всего лишь двуглазому созерцателю.

Весной 1997 года я познакомился на книжной выставке с директором издательства «Совершенство» Сергеем Лавровым — одним из тех необычных издателей, которые воспользовались вольницей девяностых годов для участия в развитии культуры, а не для торопливого обогащения. Он издал книгу «Массаж мысли», в которой впервые сошлись мои любимые жанры: эссе, притчи, сказки-крошки, афоризмы-определения… Только трёхстишия не вошли туда, чтобы не нарушать стилистику разнообразной малой прозы.

Следующей была здесь подготовлена к печати книга «Многотолковый словарь». Он принял эстафету «Словаря парадоксальных определений», но был существенно больше и внимательнее к отбору наиболее достойных афоризмов-определений. На обложке сиял разноцветный многогранник. Однако дефолт 1998 года не позволил выжить как раз наиболее интересным для культуры издательствам…

Но сама работа над «Многотолковым словарём» помогла мне осознать, что это не просто название конкретной книги, а обозначение целой ветви возможной словарно-афористической стилистики, которая когда-нибудь станет своеобразным жанром книгоиздания. Ведь это особая возможность собрать вместе выразительные взгляды разных авторов на одно и то же явление, на различные оттенки одного и того же слова, на разнообразие смыслов даже такого понятия, которое кажется очевидным. Не думаю, что застану то будущее, в котором это станет реальностью, но мне приятно оказаться у его истоков.

Ещё несколько лет я старался найти издателей, готовых взяться за издание какого-нибудь из многотолковых словарей, проекты которых у меня возникали (а их основа, коллекция афоризмов-определений различных авторов, постоянно расширялась). Но постепенно я пришёл к тому, что гораздо интереснее тратить время на писательскую работу, чем на поисково-просительную. Потом я чуть не умер от инсульта и, не зная, когда это может случиться снова, окончательно утвердился в этом мнении.

Многотолковым может быть и индивидуально-авторский словарь, в котором сам автор даёт для каждого слова разные определения. Свой словарь такого рода с названием «Демократия алфавита» стоит у меня в начале приоритетного списка, но пока не готов.

Приведу небольшой фрагмент предисловия к «Многотолковому словарю»:

Это необычный сборник афоризмов, где представлены афоризмы-определения. В каждом из них дано авторское понимание смысла определяемого слова, сформулированное выразительным, ёмким образом. Авторы здесь собраны разные — от маленьких детей до умудрённых старцев, от античных мыслителей до наших современников. Поэтому и понимания одного и того же слова — разные. Сюда включены только слова, для которых нашлось хотя бы два разных толкования. Но у большинства слов здесь куда больше толкований. Так что мы имеем дело, действительно, с МНОГОтолковым словарём.

Обычные сборники афоризмов обладают специфическим свойством. Изречения в них всегда разложены по полочкам — по темам и подтемам, хотя один и тот же афоризм может затрагивать разные направления мысли. В многотолковом словаре это тематическое насилие ни к чему. Торжествует демократия алфавита, как и положено для словаря.

Толкования слова здесь могут относиться к тем или иным сторонам понятия, могут подшучивать над ним или благоговеть, выворачивать наизнанку или осмысливать по-новому, придавать ему или обнаруживать в нём неожиданное звучание. Толкования эти могут противоречить друг другу — иной раз настолько, что удивляешься: неужели это об одном и том же слове?

Многотолковый словарь позволяет увидеть привычное понятие с новой стороны, даже с нескольких разных сторон. Позволяет узнать, как понимали то или иное слово люди с разными взглядами на жизнь. Помогает найти подтверждение своим представлениям или, напротив, — мнение, причудливым образом не совпадающее с нашим собственным. Встреченные здесь мысли могут вызвать у нас восхищение, улыбку, сомнение или возмущение. Но в любом случае они возбуждают нашу собственную мысль.

Авторские словари

* * *

Войдя в слово, не останавливайся на пороге.

Загадочные лабиринты его смыслов

ждут тебя в гости.

Наряду со сборными, многотолковыми словарями афоризмов-определений самостоятельный интерес имеют словари, составленные из определений одного автора. В них нет того разнообразия индивидуальных взглядов, как в сборных словарях, но зато они могут самобытно показать мировосприятие автора и те стороны явлений, которые представляются ему наиболее интересными.

Благодаря переписке с авторами после выхода «Словаря парадоксальных определений, а также знакомству и непосредственному общению с некоторыми из них, мне удалось наблюдать иногда, как шло освоение этого жанра. Сначала автор-афорист выбирал из написанного те «фразюшки» (как говорил один из них), которые имели форму определений. Потом начинал пользоваться этой формой для новых высказываний. Если их набиралось заметное число, автор мог составить из них подборку — свой собственный словарик определений, который становился особым и своеобразным оазисом его творчества. А иногда такой словарик мог превратиться в полноценный авторский словарь — в отдельную книгу.

Одной из самых неожиданных творческих реакций на жанр стало для меня знакомство с известным и очень остроумным афористом Геннадием Малкиным. При первой нашей встрече он передал мне рукопись, в которую входило больше тысячи афоризмов-определений, написанных после прочтения «Словаря парадоксальных определений». У него ушёл на это всего месяц.

— Как вы могли написать за месяц тысячу афоризмов? — удивился я и услышал в ответ:

— Если всю жизнь думать, можно сформулировать это и за месяц.

Среди тех, у кого возник стойкий интерес к афоризмам-определениям, кроме Геннадия Малкина, озаглавившего свой цикл «Камешки преткновения», можно назвать «Афоризмы-определения от А до Я» Александра Локтева, «Мысли рождаются в воздухе» Киры Красновой, сочинившего множество определений но так и не издавшего их, Юрия Коваленко… Список наверняка неполный: говорю лишь о тех, кого знал.

Первым изданным авторским словарём стала книга «Первые приближения» Александра Круглова, который и по своим философским интересам тяготел к словарной стилистике.

Возник также проект книги, промежуточной по форме между всеобщим многотолковым словарём и авторскими словарями. Она предположительно называлась «Словарь трёхсмысленностей. Её авторами были трое самых рьяных «афористов-определянтов» — Геннадий Малкин, Александр Круглов и Виктор Кротов. Главная идея была в том, что наши мировосприятия и стили мышления существенно различались, поэтому сведённые вместе три определения одного и того же слова искрились непохожестью и побуждали читателя к выбору собственной позиции.

Был даже составлен базовый сводный текст слов, для которых имелись три или хотя бы два определения соавторов. Но у каждого из нас было много индивидуальных дел и планов, и такую непростую общую работу мы уже не осилили. Тем более что издателя найти не удалось, а жаль.

Со временем, когда я перешёл на издание своих электронных книг, я опубликовал несколько своих авторских словарей с разным тематическим уклоном — ссылки на них приведены в конце книги.

Спросить у ребёнка

Дети

Великие первооткрыватели слов,

наши ученики и наши учителя,

мастера высказанного и невысказанного.

В 1994 году, то есть ещё до выхода «Словаря парадоксальных определений», разъезжая по рабочим делам, я увидел у станции метро человека, торгующего книжечкой «Афоризмы шестилетнего мудреца Саши Селезнёва». Это был писатель Евгений Глушаков, который вдохновил своего племянника Сашу на его изречения, записал их и издал. По дороге я прочитал книжку, нашёл много чудесных определений и примечательную историю их возникновения. На обратном пути снова подошёл к Глушакову, мы разговорились, подружились, а впоследствии он и сам оказался талантливым автором в этом жанре.

История возникновения афоризмов шестилетнего вкратце такова. Глушаков, приехав в другой город в гости к родителям Саши, отпустил их в театр, а сам остался с племянником. Тот так атаковал его своими бесконечными вопросами, что дядя перешёл в наступление и стал спрашивать про каждое подвернувшееся слово:

— А что такое дурак?

— Колесо, которое застряло.

— А что такое аптека?

— Это ум докторов…

На каждое слово мальчик давал незамедлительный ответ, так что поражённый дядя едва успевал записывать сказанное. Когда он почитал ответы вернувшимся родителям, они отмахнулись:

— Наверное, ты всё это придумал.

— Так спросите у него сами.

Родители тоже стали задавать вопросы и оторопели от метких определений. Просто они никогда не догадывались поспрашивать ребёнка…

Всё это подтверждалось и моим семейным опытом. В книгах своей жены, писателя Марии Романушко я нашёл несколько готовых определений, показал ей, и она с тех пор сочинила немало интересных определений — совершенно в своём стиле: напряжённые и лиричные, глубинные и улыбчивые. Нашу дочку Ксюшу я нередко просил ответить на «А что это такое?», и с трёхлетнего возраста собрание её афоризмов-определений постепенно пополнялось.

С 1999 года я начал вести студии по обучению начальным навыкам сочинительства. Как вести такую студию я поначалу вообще не знал. Поначалу мне приходилась изобретать разные приёмы, и удивительно удачным оказалось использование именно жанра афоризма-определения. Он обладает поразительной педагогической эффективностью и для детей, и для взрослых. Ведь его легко освоить, а с его помощью можно развивать чувство слова, умение строить фразу и другие свойства работы с письменной речью. Заодно творчество участников студии стало одним из постоянных источником пополнения моей разраставшейся коллекции определений.

Года три я выпускал «Библиотечку студии „Родник“», посвящённую творчеству её участников: печатал крошечные тиражи тонюсеньких брошюрок на ризографе. Афоризмы-определения фигурировали практически во всех персональных выпусках. Были выпущены и отдельные выпуски в этом жанре: «Словарь афоризмов» (общий сборник, 1999 г.), «Гости в голове» и «Общежитие слов» (детские афоризмы, 2000 г. и 2001 г.), «Сборник словесных обозначений» (взрослые, 2001 г.).

В начале двухтысячных годов я несколько лет руководил небольшим издательским отделом в протестантской Ассоциации «Духовное возрождение», и мне удалось некоторое время выпускать серию книг российских авторов, украшением которой стала «Подсказка души» — сборник детских афоризмов-определений. Книга вышла в 2003 году небольшим тысячным тиражом и вскоре разошлась, не вызвав никакой общественной реакции, поскольку распространялась в узко-протестантских кругах. Тем не менее, это было достаточно уникальное издание, авторами которого стали 55 детей до 14 лет. Вот часть определений, вынесенных на заднюю станицу обложки: от милых фраз «Закладка — заложница книги» и «Вор — это человека, которому чужое нравится больше своего» до «Лошадь — взнузданная свобода» и мощного определения восьмилетней немой аутистки Сони Шаталовой: «Душа — это пустота в человеке, которую он заполняет Богом или Сатаной».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Из журнала «Крокодил», без указания автора.

2

Достоевский.

3

Алексей Бельмасов, современный автор.

4

Александр Круглов, современный философ.

5

Саша Селезнёв, 6 лет.

6

Жан Жак Руссо.

7

Аль-Араби.