Пути Господни

Виктор Ватрак

Иван родился и до совершеннолетия жил в Харбине (Китай). Валентина в 18 лет попала на свою первую войну, в Зимнюю финскую кампанию. Каждый из них шел к встрече длинным извилистым путем. Были в их жизни потери, расставания и предательство со стороны близких людей, но они не потеряли себя. Вера в добро, в хороших людей, оказалась сильна. Они встретились, но пути их были непредсказуемы, потому что маршрут прокладывал сам Господь.

Баварец

В мае 1935 года Артур Христианович Артузов был освобожден от должности начальника иностранного отдела главного управления госбезопасности НКВД и переселился в разведывательное управление штаба РККА³. При этом он испросил разрешения забрать с собой нескольких сотрудников, наиболее полезных на новом участке работы. В их число попал и Никита Колаев. Колаева срочно отозвали из Германии, и встреча с Артузовым произошла на окраине Москвы, в Кожевенном переулке, в небольшом четырехэтажном домике на конспиративной квартире.

Диван с фигурной спинкой и круглыми откидными валиками, круглый стол и пара венских стульев, закрытые плотными гардинами окна, этажерка с книгами и буфет с посудой, рюмками и бутылками — это то, что видели непосвященные. Особо доверенные знали, что в кухне, за посудным шкафом, есть дверь, соединяющая 2 квартиры. Причем соседняя квартира имела выход не только через другой подъезд, но и через черный ход.

— Ну, здравствуй, Никита, — приветствовал шеф разведчика.

— Здравствуйте, товарищ корпусной комиссар. — вытянувшись, ответил Колаев.

— Да не тянись ты, Никита. Давай поговорим.

— Я готов, Артур Христианович.

— Я теперь служу в армии. Ты продолжаешь работать со мной, но теперь ты не чекист, а военнослужащий. По моим понятиям ты полковник, по армейским законам — рядовой. Это влияет на твою зарплату, но я буду тебя продвигать с максимально возможной скоростью. А теперь внимательно слушай. Отправишься прямо сейчас в Харбин. Место знакомое, — Никита кивнул головой, до Германии он два года работал нелегалом в Харбине — тебе и карты в руки. Цель: сбор информации о белоэмигрантских бандах, ведущих активную работу против СССР. Ты — не разоблаченный своевременно эсер, террорист, руководитель одной из многих подпольных организаций по борьбе с большевиками Денисов Олег Михайлович. Организация провалена, ты ушел случайно. Просто повезло. Билет на Харбин купил за полчаса до отхода поезда. Почему Харбин? Да в расписании тебе на глаза попался именно этот поезд.

В «Правде» будет публикация, где напишут, что ты не уйдешь от наказания. Японские контрразведчики и жандармы — люди умные и осторожные, на слово не верят, им подтверждения нужны. Вот и будет тебе легализация через «Правду». Там займешься знакомством с местными антисоветскими организациями с целью вступить в одну из них и продолжить борьбу. Организаций там много, но они разобщены, работы там тебе — край немеряный. Связники каждый раз будут новые. Они будут знать тебя в лицо и передавать тебе фразу, в которой я буду сообщать об известном только нам двоим событии. Экстренные сообщения отдавай местному начальнику НКВД. Кстати, ему пойдет бумага от Ягоды⁴ о личном, и только личном оказании тебе необходимой помощи. На акклиматизацию, вхождение в доверие и прочее даю тебе время до конца года. Как понимаешь, командировка длительная. Ты у нас только что из Германии, конспиративное имя тебе дадим Баварец. Годится?

— Пойдет. Красивая страна. Что ни город — картинка. Можно отправляться, Артур Христианович?

— Да, конечно. Зайди в отдел, там готовы все документы для тебя и пакет с советскими рублями и американскими долларами.

— До свидания, Артур Христианович.

— Будь здоров, Никита. Удачи тебе.

Когда Никита взялся за дверную ручку, Артур Христианович вдруг подошел сзади, положил руку ему на плечо и сказал: «В стране началась охота на ведьм, и ты на острие. В СССР не возвращайся, погибнешь. Прощай, Никита, я для тебя сделал все, что мог»

***

15 дней пути новоиспеченный Олег Денисов в блаженстве путешествовал. На КВжд уже было неспокойно и поток пассажиров ослабел, а за незначительную мзду проводник не подселил в купе ни одного попутчика на все 2 недели пути.

Информацию о политической ситуации в СССР, о жизни и обстановке в советской России Олег получал одностороннюю, то есть из немецких источников. Такова судьба всех разведчиков: видеть Родину глазами врага. Ежедневно Денисов выходил на станции, покупал свежие газеты и читал, читал… Изучал Родину изнутри.

Поезд прибыл в Харбин с трехчасовым опозданием, что совершенно не омрачило настроение пассажиров. Олег попросил проводника прислать ему в вагон носильщика и, взяв в руку коричневый кожаный портфель, указал носильщику на два огромных чемодана. Все-таки ехал в Китай на несколько лет.

Остановился в гостинице «Харбор», в полутора километрах от вокзала. Конечно, далеко не мюнхенские отели, но терпимо. Холодная, горячая вода есть, цепочка на бачке имеется, свет горит, ресторан внизу. Распаковав чемоданы, Олег Денисов принял душ, переоделся и пошел побродить по знакомым местам.

Утром Денисов отправился прямиком к комиссару госбезопасности, возглавлявшему управление НКВД по Китайской Восточной железной дороге, чтобы представиться, узнать из первых рук политический расклад в Харбине. Прикрытие для японцев было железным: вновь прибывший из СССР пошел в местное управление безопасности зарегистрироваться.

Разговор прошел, как говорится, в теплой дружеской обстановке. Во время беседы Олегу подали чай с лимоном, но попить его он не успел. Полнейшей неожиданностью стал резкий удар в левую скулу, от которого Денисов упал вместе со стулом.

«Сволочь, сука, мразь белогвардейская. — два удара сапогом в голову — Провести меня задумали? Не на того напали! — удар сапогом по ребрам — Никифоров!» В комнату вошел мрачный лейтенант двухметрового роста и равнодушно спросил:

— Что надо?

— Вот видишь эту падлу недобитую? — сильный удар сапогом в живот, казалось, должен был устранить несправедливость и добить лежащего на полу.

— Не слепой, вижу. Исправить?

— Сначала попытай: кто таков и кем прислан. А потом к стенке.

Последних слов Олег не слышал. Сознание отключило его от действительности и дало возможность организму побороться за выживание.

— А чё натворил? — меланхолично спросил верзила

— Он тут начал плести что-то про нашего наркома, про политическую обстановку. Совсем за дурака меня держат. Я как фамилию его услышал, тут же вспомнил статью в позавчерашней «Правде». Его заочно приговорили к высшей мере.

— Сделаю, товарищ комиссар госбезопасности. — добавив нотку уважительности произнес лейтенант. — Но теперь уж опосля обеда, больно сильно вы его приложили. Мычать будет — ничего не поймешь.

— Ладно, иди работай.

Расстроенный таким отношением к себе, комиссар уселся на прежнее место за столом и потребовал заменить остывший чай на горячий. Когда вошел порученец с бумагами в руках, комиссар уже несколько остыл.

— Товарищ комиссар, газеты и спецпакет, вчера с курьерской почтой московским поездом прибыл.

— Давай сюда пакет.

Вскрыв пакет и достав из него бумагу, комиссар одеревенел. Присланным специальным курьером письмом комиссару госбезопасности предписывалось лично принять Денисова Олега Михайловича, переговорить на конспиративной квартире, оказывать любую помощь, информацию о нем не разглашать и в его дела не соваться. Подписал самолично Генрих Григорьевич Ягода.

Порученец, на свою голову, продолжал стоять, ожидая команды «свободен».

— Сука, тварь, сгною, вот этой рукой — он попытался поднять руку, но она не слушалась — расссстреляю. Когда пакет получил?

— Вчера со скорым из Москвы приехал.

— Какого же хрена ты мне вчера его не принес?

— Так Вас, товарищ комиссар госбезопасности, после обеда не было, а с утра Вы с этим бандитом в кабинете были. Там написано сов. секретно и адресовано Вам. Я не мог при нем войти в кабинет.

— Пошел вон! Если что, ты у меня во врагах народа окажешься.

Спустив пар, комиссар почувствовал, что мышцы понемногу отходят. Пошевелил ругой, ногой, потянулся, встал, сел. Задумался.

— Никифоров!

— Туточки я — вошел хмурый лейтенант.

— Что там с задержанным? Ты допрашивал его?

— Никак нет, мы же договорились, что после обеда.

— Слава тебе Господи. Немедленно привести в чувство, посадить в коляску и довезти до гостиницы.

— Ну, я пошел.

— Свободен. — Комиссар закурил и глубоко задумался. В общем-то, дураком он не был и думать умел, но очень уж в трудное положение попал. Потихоньку картинка начала складываться.

Гость скорее всего из разведки. Ладно, с этим ясно. А вот кому он будет жаловаться? Вряд ли самому наркому Ягоде. Но от этого не легче. Нарком мужик крутого нрава, на его письмо не наплюешь. Что же делать? Думай голова, думай, придумаешь — шапку куплю. Так, курьер и Денисов прибыли одним поездом, а значит, вчера я ничего не знал о нем. Это плюс. Белогвардейцы и фашисты злобствуют. Разведчик мог не доехать до гостиницы. Есть! Придумал!

— Никифоров!

— Так он задержанного повез — ответил вошедший порученец.

— Появится — немедленно ко мне.

Минут через сорок Никифоров вошел в кабинет и доложился:

— Туточки я.

— Вот что, он сейчас кляузу настрочит. Сделай так, чтобы он не донес ее никуда.

— Я Ермилова отправлю — не задумываясь ответил лейтенант — он мастак на эти штучки. Приезжий-то сегодня точно отлеживаться будет, а ночью Ермилов и наведается к нему.

— Ну и ладно. — Комиссар облегченно вздохнул. Решение созрело правильное.

***

Ничего не понимающий Олег Денисов поднялся к себе в номер и отправился в ванную отмокать. Одежда была в крови, лицо распухло, но багрового оттенка пока не приобрело — это еще впереди. Башка разламывалась, в животе будто крючком зацепили что-то важное и тянут изо всей силы, в глазах двоилось и слегка тошнило. Видимо, пока был без сознания, к голове еще не раз приложились. Да и по корпусу неплохо прошлись сапогами. Придется отлежаться пару дней. Одев чистое белье, Олег отдал горничной рубаху и брюки, взял томик с рассказами запрещенного в СССР Бабеля и лег в постель. До вечера было еще далеко, но шевелиться было больно.

К ночи Олег оклемался, проделал ряд физических упражнений, заказал из ресторана в номер легкий ужин и бутылку итальянского ликера — сахар хорошо восстанавливает силы. Днем удалось выспаться, и сон не шел. Ликер расслабил, но полностью дневное напряжение нервов не снял.

В замке входной двери очень аккуратно начали ковыряться. Который был час, Олег не знал, но еще не рассвело, хотя он чувствовал, что большая часть ночи прошла. Самое бандитское время. Рука сама скользнула в тумбочку и обхватила рукоять финки НКВД⁵. Одеяло было отброшено в сторону, и Олег остался на постели в одних трусах.

Замок, наконец, щелкнул, и дверь, слабо скрипнув, начала открываться. Появилась полоска света из коридора и крадущаяся тень человека. Легкими неслышными шагами размытая тень двинулась в сторону кровати, все более и более приобретая очертания человеческой фигуры. Оружия в руках не было. Значит, душитель, решил Олег. Ничего, главное, не будет стрелять с расстояния.

Но в последний момент Олег чуть не прозевал неуловимое движение, которым фигура выхватила стилет и отвела руку назад для удара. Не будь этого лишнего движения рукой, Олег бы получил удар стилетом, а так он успел сделать полный оборот вокруг своей оси. Стилет вонзился в постель, в то самое место, где только что была грудь Олега. Подогнув колени к груди, Олег с силой выпрямил их и направил удар в сторону убийцы. Человек отлетел в сторону, а Олег вскочил, уселся сверху, обжав коленями его руки и принялся финкой щекотать тому горло.

— Кто послал? Что надо?

— Да пошел ты на…, тебя, гниду, все равно прикончат.

— Ого, это интересно. Знакомые интонации. Да ты, братец, никак из конторы.

— Я с тобой, тварь, говорить не буду, а убить меня ты не посмеешь, за мной сила стоит.

— Мне твоя сила пофигу. Вы не знаете с кем связались. А развязывать языки я умею лучше вас. Меня этому профессионалы учили, а тебя пьянь подзаборная учила только по ребрам бить.

Олег перенес финку к правому глазу убийцы и начал плавно на нее давить. Под нижним веком образовалась капелька крови. Денисов чувствовал, что надолго этого удальца не хватит, так и произошло.

— Стой, стой, не надо. Меня Никифоров послал.

— Кто такой Никифоров?

— Лейтенант госбезопасности, правая рука начальника управления НКВД. Ты понимаешь, что тебе конец? Я помогу тебе бежать, не дави больше на нож.

Олег убрал финку и сказал: «Встал и ушел. Быстро!!!»

Убийца не стал дожидаться повторного предложения, ретировался мигом. Олег закурил и подошел к окну. Сквозь стекло чернела вода Сунгари, становившаяся коричневой при дневном свете. Кое-где горели фонари, одинокий извозчик прокатил в подрессоренной коляске в поисках ранних клиентов. «Так ведь все складывается как нельзя лучше — решил Денисов — Видимо, комиссар уже после моего убытия из застенка получил депешу от Ягоды. Прекрасно, он не знает, кто я, на этом и сыграем. Вот теперь надо идти к комиссару с утра пораньше».

***

В 9 утра Олег Михайлович Денисов вошел в приемную начальника управления НКВД по КВжд. Мрачный лейтенант открыл рот, как будто желал что-то произнести, да так и застыл. Олег про себя усмехнулся и, кивком головы показав на дверь начальника, спросил? «У себя?». Лейтенант икнул и кивнул головой. Денисов, грубым ударом ноги распахнув дверь в кабинет, вошел и рявкнул: «Встать!» Комиссар от неожиданности вскочил и вытянулся — сказалась привычка к грубым окрикам начальства.

— Ты что же, сволочь, зарезать меня хотел и списать на бандитов? Не вышло и не выйдет, не тот у тебя уровень подготовки. Но я тебя, падаль, не трону, и ни твоему ни своему шефу сообщать не буду. Ты внимательно прочитал письмо? Знаешь, что надо делать? Сейчас закрываешь меня в камеру. Через час демонстративно отпускаешь и посылаешь за мной самую неопытную наружку, чтобы везде, где могли — светились. Своим объяснишь, чтобы не смели трогать, мол, надо выявить мои связи. Больше со мной в контакт не вступай, через месяц вообще забудь про меня.

— Слушаюсь — как-то само собой вырвалось у ополоумевшего начальника управления. Олег неизмеримо далеко нарушил свои полномочия, но, верно выбранные интонации привели к нужному результату. Облажавшийся комиссар не стал уточнять вопросы субординации. Главнее по ранжиру был, конечно же, он. Тем не менее проговорил:

— Все сделаю. И вот еще, не держите зла на меня. Те, кто Вас отправлял, не продумали до конца легенду, вот и подставили и Вас и меня.

— Ладно, проехали.

— Спасибо, до свидания — комиссар протянул руку Денисову

— Да уж лучше прощайте, товарищ комиссар госбезопасности. — Денисов ответил на пожатие.

***

Из 12 лет работы в разведке Никита Колаев, он же Олег Денисов, 7 лет пробыл нелегалом. А это значит, что он каждый день, каждый час находился на грани расшифровки и ареста. Олег ни разу не переступил эту грань, но как ему это удавалось, знал только он один. Иногда начальство, иногда и он сам просили главное руководство дать отдых измочаленным нервам разведчика. Родина же в ответ требовала: надо, побудь еще, ты нужен, потерпи. И он терпел. Бесконечные перевоплощения удавались ему блестяще: чопорный немецкий барон, пехотный немецкий офицер, прошедший мировую войну, французский журналист и прочая, и прочая. Он знал манеры и повадки как богемных, так и финансово-промышленных кругов, был своим парнем в ночных кабаках и среди портовых грузчиков. Свободно изъяснялся на немецком, французском, итальянском языках, хуже — на английском и китайском.

Он был достойным учеником своего начальника, ибо по своему оперативному мастерству Артур Христианович Артузов до конца жизни не имел равных среди разведчиков всего мира.

Сейчас Денисову предстояло изобразить пострадавшего от чекистов и ужасно обиженного на них за это. Первым делом он отправился в китайскую больницу в травматологию, где все его болячки обработали, подвесили левую руку на уровне груди, зафиксировали сотрясение мозга и, как положено, известили о произошедшем городское управление полиции.

Вечером Олег Денисов прошелся по Диагональной, заходя в различные забегаловки и съедая где пирожок, где бутерброд с ветчиной, а где и кусочек жирной рыбы, чтобы вечером подольше не пьянеть. К концу прогулки он был сыт и решил, что пора идти в ресторан, разыгрывать спектакль. Там он подсел за столик, где уже молча ужинали трое, заказал бутылку коньяка, легкий овощной салат и изобразил сцену: «напился до посинения». Ему хорошо удавалось симулировать пьяных. К концу вечера по крайней мере семь человек в ресторане, не считая обслуги, знали о беспределе местного управления НКВД. Утром следующего дня Олег отправился в полицию, где написал заявление о побоях в застенках и изъятии у него документов. Оттуда прямым ходом в городскую управу для решения вопроса о предоставлении политического убежища и принятии китайского гражданства. Процесс легализации был запущен.

А через неделю, выйдя из отеля, Денисов услышал за спиной голос, от которого захотелось развернуться и вбить в глотку комиссарские зубы: «Не оборачивайся. Иди в Линейный поселок, это небольшой район за 2-ой Деповской улицей, найдешь двухквартирный дом номер 41. Заселяйся в первую квартиру. Там жил домовладелец Баскаков Павел Павлович, которого мы вчера со всей семьей принудительно отправили в СССР. Представишься родственником Баскакова и живи себе. Китайцы не тронут. Вторую квартиру снимает довольно безобидная семья». Так Олег Денисов стал соседом Мартына Фокина.

***

Ближе к вечеру, когда июньское солнце не так шпарило, группа «соратников» собралась на берегу Сунгари. Расположившись здесь на выброшенных ящиках, компания подростков занялась решением стратегически важной задачи: когда бить стекла в магазине Вилькицкого. Мнения разделились, и начался спор. Часть «соратников» во главе с командиром Севкой Никитиным настаивала на проведении акции днем и в фашистской форме. Евреи должны понимать, что это не хулиганство, а политическая акция. Большинство же не желало «светиться» и настаивало на ночном битье стекол.

Спор зашел в тупик и в возникшей паузе Иван Фокин спросил:

— Ребята, а за что вы евреев не любите?

— Они, Ванечка, Христа распяли. — ответил один из них.

— Сказки это. Ваша Библия все врет. На самом деле человек произошел от обезьяны. Это доказанный факт, нам в школе это четко рассказали.

— Вот ты и будешь у нас Обезьяной. — озорно крикнул Игнат, шестерка Никитина — Парни! Ваньку Фокина теперь зовем Обезьяной. Это его партийная кличка.

Иван побелел от злости, зашел за спину обидчика, положил руку ему на шею и надавил большим и указательным пальцами на нужные точки. Игнат от боли медленно опустился на колени и униженно согнутый застыл, не в силах сопротивляться.

— А теперь слушать сюда! — еще не окрепший голос Ивана звенел от напряжения — Если хоть один при мне скажет слово обезьяна, я этого придурка — Иван глазами повел в сторону Игната — зарежу. Если он кому насолил, тот смело может подойти ко мне и сказать: «Обезьяна». И этому гаду не жить. — Иван упер свободный указательный палец в макушку обидчика.

Судя по всему, Игнат проникся серьезностью ситуации, прикинул вероятность того, что найдется желающий проверить Ванькины слова, и его штаны намокли, под коленями образовалась лужа. Дружный хохот разрядил обстановку, а Иван произнес: «Все, он свое получил, теперь резать буду не его, а того, кто забудет мое настоящее имя».

Севка подошел к Ивану, положил руку ему на плечо и сказал: «Уважаю. И поддерживаю. — Он обвел взглядом всю компанию и, повысив голос, продолжил — Чтобы все знали: Ванька наш, и я на его стороне»

На этом конфликт был исчерпан, а Никитин решил прояснить ситуацию: «Похоже, не все знают за что мы боремся, если приплетают сюда Христа ни к селу, ни к городу. Цель наша — установление демократической власти в России путем уничтожения большевиков. А евреям мы мстим за то, что они устроили в России революцию и привели к власти бандита Сталина. Причем в каждой стране они пытаются стать во главе и за это их никто не любит. Муссолини в Италии сумел победить их. За ним в Германии пришел к власти Гитлер, который тоже объявил войну евреям. Сталин обязан евреям своему приходу к власти, тем не менее расстрелял тех, кто сделал революцию. Так что мы ничего не придумали. Мы следуем мировым путем. Но, повторяю, это не главная наша цель. Вилькицкому не повезло, что он неправильной национальности, но тут ничего не попишешь. Просто его очередь вставлять новые стекла. Он за других расплачивается, за тех, кто отнял у нас Родину»

Иван в задумчивости тер пальцами ухо. Потом встрепенулся: «Сева, а как же мне быть? В классе со мной учатся шесть евреев и все они отличные пацаны. Они никому не делают зла. И Родину у меня они не отнимали. Я родился в Маньчжурии и отнимут ее у меня скорее японцы, чем евреи. И вот я не понимаю».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

РККА — рабоче-крестьянская Красная армия

4

Г.Г.Ягода — народный комиссар внутренних дел, глава управления государственной безопасности (1934—1936)

5

Изготавливалась под Златоустом, являлась копией финского ножа, но с доработкой, облегчающей скрытое ношение.