Розы цветут в сердце. Поэтический сборник

Виктор Вассбар

Поэтический сборник, содержащий лиро-эпическую поэзию – поэмы; лирическую поэзию – газель, стансы, элегию, сатиру; верлиб – стих с сюжетом, но без рифмы; пародии – едкий сатирический удар по рифмоплётам.

Редактор Светлана Михайловна Свинаренко

Иллюстратор Бесплатные библиотеки интернета

Дизайнер обложки Бесплатные библиотеки интернета

© Виктор Вассбар, 2023

© Бесплатные библиотеки интернета, иллюстрации, 2023

© Бесплатные библиотеки интернета, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-6538-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Лиро-эпическая поэзия

Лиро-эпическая поэзия находится на границе лирики и эпоса. От лирики здесь субъективность и эмоциональность, от эпоса сюжет.

К написанию поэтического сборника с кратким толкованием видов и жанров стихотворений (поэзии) изложенных в нём, меня подвело отсутствие у многих так называемых русских поэтов современности понятия, что такое поэтическое слово. Путая стихи (зарифмованную прозу), с поэзией (поэтическое произведение, в котором чувства автора (героя произведения) передаются сжатым и возвышенным стилем), они лепят всё в один комок (выставляются голые фразы, облачённые в красивую обёртку) и выдают своё «творение» за шедевр, не осознавая, что в нём отсутствует поэтическая дисциплина, — рифма и сюжет.

Классическая поэзия должна содержать не только рифму, — определенный размер, строфу и чувственную окраску в правильной пропорции мужского и женского окончания в каждой строке, но и сюжет. Такой поэзии я старался придерживаться в этой книге. Всё остальное графомания.

Поэмы

Поэма (роман в стихах) — крупное или среднее по объему произведение, главными особенностями которого являются сюжет и присутствие лирического героя (героев).

Скиталец

Любовь всем свыше нам дана,

Но до сих пор не познана она!

Проникнем странника слова,

Познать, зачем нужна она.

На увядшем осеннем предгорье,

Где на солнце сияют белки,

Вдалеке от алтайский селений

Двух скитальцев сошлися пути.

1.

В тени развесистого клёна

В забы́тье или в полудрёме,

Склонив главу, сидел старик.

Близ ног его журчал родник.

И мнится старцу в звуке том

Из юности цветущий дом,

В котором сладостный уют.

Там розы алые цветут.

Но много лет прошло с тех пор,

Года лавиною как с гор

Промчались, и душа

Сгорела как погасшая свеча.

Нет в ней уже того огня,

Что в юности пылал, маня

В наполненные жадной

Страстью руки женщин.

2.

— Позволь из родника испить

Позволь мне тело приклонить

В тени найти прохладу

Позволь с тобою рядом сяду.

Сии слова услышал он,

Глаза открыл и поражён

Виденьем был. Узрев,

В лохмотьях старца.

— Родник природы дар

Сними водой его свой жар

Стопам за труд их дай награду

И телу в те́ни дай усладу.

Омыв лицо прохладной влагой,

Черпнул из родника чеплагой

Его серебряные струи.

Испил, к стволу приник.

Укрывшись тенью клёна,

Повёл рассказ старик

3.

— Кто женщины, поведай мне секрет их обаянья? —

Спросил я мудреца в парчовых одеяньях.

Ответил, не задумываясь, мне учёный муж

Проклятьями, на них полившимися с уст.

— Все женщины стремятся овладеть мужчиной,

Змеиный яд под яркой их личиной.

Они хитры, и скользки как ужи.

И подлость льётся из коварной их души.

Ты бойся женщин всех. Без видимой причины

Коварством можешь, ввергнут быть в пучину,

Где лестью душу совратят твою,

И кровь испьют до капли всю!

И будешь ты рабом желаний похотливых.

Мрак, холод поглотя́т тебя,

Словами лживыми окутав,

Твоею кровью будут насыщать себя.

Объятья женщин всех сродни удаву.

Огонь в глазах не от любви горит.

Не приближайся к ним душой,

Таи её в глубинах сердца, будь гранит.

Одним лишь этим ты в их похотях коварных

Останешься в мечтах и снах желанным.

Ты будешь символ стойкости, как крепкий пик,

И неприступною скалой желаний их!

Ты возвеличишься над ними,

И власть познаешь во веках,

Как в яви, так и в их мечтах

Об овладении вершины неприступной.

— Такою мыслью утвердившись,

Я рос, не ведая любви.

Не знал её и, стороною обходя.

Из этого и истекла моя судьба.

— Так душу стал мне изливать мудрёно

Скиталец под прохладой тени клёна.

4.

В один из дней, ползущих монотонно,

Познал распутниц разбитных,

И потонул в объятьях страстных.

Душой и телом прикипел,

Но день за днём, владея ими,

Я вскоре к девам охладел.

Но страсть во мне уже кипела,

А юная душа любви хотела,

Той чистой, что сжигает грудь

Одним лишь поцелуем страстных губ.

Её искал средь падших дев,

Глупец, я был смешон и слеп!

Искать любви у женщин тех,

Кто возжелал телес утех.

Кто жизнь свою отдал вину,

Кто потерял главу свою

Кто душу дьяволу продал,

В разврате совесть потерял.

Искал любовь и не нашёл,

И вскоре по крутой тропе пошёл!

Предался шумному безделью

Разврату грязному и буйному веселью.

Всё ниже-ниже опускаясь,

Ни перед кем в своих грехах не каясь,

Скатился с высоты, в которой рос

До ложа в поле средь холодных рос.

Так жизнь кипела в страсти буйной,

Владел, бывало сразу то одною, то другой,

В конце бросал всех женщин словно хлам.

И результат — с разбитою душой

Отдался полностью чертям.

И понеслись года лихие

В разгуле, мимолётности любви

Лишь на исходе жизни понял, дорогие

Мне никогда уж не вернуть деньки.

5.

И всё же я познал любовь.

О! Взгляд её, по мне скользнув,

Словно ножом вспорол мне грудь.

— Всё, — молвил я, — пришёл мой час

Погибнуть в пламенных её очах!

О! Как она меня пытала!

Была сладка и всё внутри сжимала!

Я умирал от той любви,

Страдал, пылал, горел,

Но слово «Прочь» сказать не смел!

Предмету обожанья своего,

Хотя она смеялась мне в лицо.

6.

Кем должен тот, кто знал любовь

Быть для любимой?

Пылким, страстным?

Прощать обиды и обман?

Измены частые и горечь носить в душе,

Как еретик на теле грязном талисман?

Зачем? Лишь только для того,

Чтобы Любовь любовь пытала,

На крепость нервы проверяла?

Иль есть какой-то в том секрет,

Найди любви ответ, мудрец!

7.

Любовь как вспышка, озаренье,

И входит в душу лишь к тому,

Кто сердцем чист, и в мыслях ясен,

Свободен от влияния дурных страстей!

Кто в постоянстве видит счастье,

В ком светлое в ненастье!

Кто жизнь готов отдать

Избраннице

За слово лишь одно

Из уст божественных её —

Люблю!

8.

Её любил душою чистой…

9.

Уста закрыв, рассказчик стих.

Прикрыл глаза, вздохнул.

Откинулся назад, главой поник,

Как будто бы в тревожном сне, и сник.

Перекрестившись над почившим старцем

Я, — «Бог прости его», — сказал Творцу,

Камнями тело заложил скитальца

Умершего безвестным и в чужом краю.

— Ты, по несчастью брат, не прав.

И доказательство тому не прах,

Что под твоей могильною плитой,

Где все находим мы покой!

Ты жизнь свою с душою вместе,

Растратив в похоти и лести,

Отдал коварному врагу,

А не любви Великому творцу!

Не мне судить тебя,

Безвестен ты, безвестен я.

Ты истину не знал,

Тонул в утехах тела,

И я её искал,

Шагая по миру без дела!

Так годы в похоти растратив,

Всё потерял, и вот итог:

Ты жизнь свою с душой вместе

Отдал безвременно врагу,

А не любви Великому Творцу!

По тем стопам и я иду!

10.

Глаза открыл. Проснулся. Тишина.

И тотчас, осознав виденья сна,

Воскликнул: «Боже, это я!»

На мне, а не на нём камней гряда!

2021 год

На грани жизни-смерти

1.

Что жизнь и смерть в себе таят?

В чём смысл жизни,

Если смерть уже в рожденьи?

Смотря на блеклый луч,

Застрявший в чёрной туче,

Ищу ответ в немой пустыне.

И вспыхнул небосвод

Малиновым безумством,

Окрасив плесень чёрной тучи кровью!

Пройдёт всего лишь миг,

И грозное безумство ночи

Сбросит груз вериг.

Малиновые струи солнца

Расплывутся

По утреннему покрывалу,

Зальют его расплавленным рубином

Новой жизни

После чёрной спячки!

Проснётся туча,

Сбросит маску мрака.

Вслед перламутром

Вспыхнет горизонт.

И в белом одеяньи

Выплывет богиня Жива

В мир запаха и звуков!

Жизни мир!

Лишь ближе к западу

В налёте оловянном

Покрывало ночи.

Здесь всё ещё царит

Сестра богини Живы — Мара —

Грозная богиня смерти.

Где жизни-смерти грань?

Кто сотворил её?

Хотя… создатель ве́дом!

Порой и грань видна!

Она для всех одна!

Всего лишь миг,

И вечное забвенье,

Пустота!

2.

Туман надвинулся стеной

Из ниоткуда!

И тотчас,

Подхватив меня,

Понёс к неведомой мне грани —

Жизни-смерти.

Полёт к ней осознал интуитивно.

Отдался воле мги,

Но с замиранием в груди.

И жизни родники

Кипели в ней.

И жизни маяки

Горели в ней. —

Кружи, неси.

Смысл жизни я познать хочу,

К тебе без страха через мрак лечу!

Что жизнь моя без страсти жизни? —

Пустые мелкие шаги

В оставшиеся гаснущие дни!

Кружились небо и земля,

Сливались звёзды с буйством бездны.

Отдавшись телом и душой,

Я вскоре вырван был из этой круговерти

Неведомым творцом пространства мрака.

Он нежно внёс меня в инертный мир

Подобный прежнему, —

В котором был

В движеньи и в полёте, —

Покоя мир, но с той же плотной чернотой!

3.

— Я слеп! О Боже! Ничего не вижу!

Мрак плотный сжал меня!

— Ты зряч! — вдруг слышу, —

Ждал тебя!

— Кто ты? Тебя не вижу!

Но голос твой знаком.

Где я? Во сне?

Вокруг себя я мрак лишь вижу!

Стою, но где, не знаю,

Но твердь ногами ощущаю!

И вдруг метнулась мысль во мне, —

О, Боже! Верно грех на мне!

Подспудно вилось и другое.

Неужто это он?!

Нет! Нет! То сон!

Сон! Сон!

Не может быть он здесь — во тьме?

Прах — тлен, и он покоится в земле!

— Не сон! Реальность бытия иного

Да, это я, ты не ошибся.

Услышал с юности знакомый голос

Вновь.

Ты у обители потусторонней

Мира твоего.

Сюда придёшь

В конце пути.

Под звуки лиры

С ангелами будешь ты.

— Зачем я здесь? Прости,

Но голос твой не может явью быть!

Ты умер, друг! И вход к тебе

Для всех людей закрыт!

— Знать ты хотел,

Как я прожил земную жизнь.

— Что я могу познать во мраке?

Кого увидеть в черноте?

Твой голос может быть подделка,

И лгать ты можешь мне во тьме!

Не вижу глаз твоих, возможна и усмешка,

И покраснение лица

Не скажут правду о тебе,

Кто есть на самом деле ты,

Представившийся другом.

Не я, а ты пришёл ко мне во сне!

Прости!

— Мрак?.. Во мраке ты! Я в цвете!

— Хотел сказать ты — в свете,

А не в цвете!

— Я верно отразил мой мир,

Он в цвете!

Его не зрю глазами!

Я в нём, и он во мне!

А в мрачном свете ты, —

Там… на Земле,

Здесь места мраку нет.

Где я, там только цвет!

Сияние… его не выразить словами,

Его здесь нет, оно здесь есть!

Что свет земной?

Всего лишь спектр семи цветов!

Мой мир — бескрайность цвета!

— За гранью жизни цвет?!

Прости, но это бред!

— Нет смерти, друг!

Есть продолженье жизни

После жизни!

Вы смертью называете её!

— Я знаю, был ты у плиты,

Накрывшей оболочку

Тела моего.

Оно сейчас в могильной тишине.

Оно, не я в той темноте!

Я в цвете и любви!

И это названо здесь Вечность!

Высшей жизнью!

4.

Через минуту, овладев собой,

Я осознал, что не во сне, —

В неведомом мне бытие,

И не во власти смерти.

Вздохнул свободно воздухом

Со вкусом приторно-медовым,

Руками тронул нос, глаза и уши

И громко бросил в гробовую тишь:

— Прости, умом я понимаю,

И даже сердцем принимаю

Твою реальность бытия!

Но где же я?

Здесь цвета нет, в котором ты.

Смердящий привкус темноты

Здесь давит гробовой плитой,

Прощай, мой друг!

Пойду к себе домой!

Хочу на свет, вот он живой!

Твой цвет вобрал пустынный мрак,

В нём жизни нет, есть только страх!

Не обоняю здесь цветы!

И даже звуки здесь глухи

Они мне давят на виски!

— Уйдёшь, не утолив желание

Познать,

Чем жил и что творил

Твой друг?

Кем был тебе

Все годы до моих творил,

Окантовавших вход

В глубины мрака,

Что за могильною плитой,

Под тяжестью которой

Телом я нашёл покой?

— Желанье было жизнь узнать

Грядущую мою,

Но коли ты явился, знать

Сейчас хочу твою.

Кем был, чем жил, кого любил?

Узнать земную жизнь твою.

Не жизнь в раю. Или в аду?

Вокруг себя лишь тьму я зрю!

В забвеньи не хочу найти покой.

И вечность жизни в смерти не прельщает!

Ступившие на камни сто́пы

Пусть камни пнут в сии слова,

От этого они не потускнеют,

И холоднее мне не станет!

Я жизнь люблю, какая есть!

Пусть мне ни спать,

Ни пить, ни есть,

Пусть даже телом мне болеть!

Но в боли знаю,

Что я есть!

Я в жизни есть!

И жизнь во мне!

Я это каждой клеткой тела

Ощущаю! Но не здесь!

Здесь мрак и хлада взвесь!

— Не торопись, мой друг,

С поспешным заключеньем!

Всему придёт черёд!

Хотя, сознаюсь честно,

В мире, что сейчас живёшь,

Мне было тесно!

Устал я от него!

Устал от тщетности круженья в нём!

Что проку было в знаниях моих,

Направленных рукою властьдержащих

На истребленье равных?

Лишь здесь узнал я цену жизни

И понял, что такое жизнь!

А здесь не хлада взвесь,

Как выразился ты.

Я в цвете весь!

— В чём смысл мига,

Громко названного жизнью?

В рожденьи? В смерти?

В капле, испаряющейся между ними?

Всё тлен, — и миг, и прах,

Лишь вечен мрак!

— Сказал ему, ушедшему

В сиянье новой жизни.

— Мрак!? — воскликнул он.

То грань реальности земной,

И новой жизни!

Он зрим тобою,

Но не мной.

Я в цвете в новой жизни!

— И места мраку нет в той новой жизни?

— Что чёрное? Задумывался ты над этим?

— О черноте твоей?!

— Сие есть многомерный спектр!

И развернуть его на составные части,

Способен я,

А не глаза твоей телесной оболочки!

— Пусть будет так, как говоришь,

Но зрю совсем иное!

Во мраке ты и я! Скажи,

Ты… видишь ли… меня?

— Взволнован ты, я это вижу,

Поэтому не осознал мои слова!

Я в цвете!

Вижу всё, —

Твой напряжённый взгляд,

Блуждающий в исканьях света,

И руки сжатые в кистях, и…

— Так что же ты стоишь

И не протягиваешь руку для пожатья?

Дай мне её, мой друг,

Хочу тебя обнять!

— Всему придёт черёд, и время истекает!

Пора прощаться нам!

Что ты хотел узнать, узнал!

Прощай, мой верный друг, хотя…

До новой встречи в вечной жизни,

Где миг мой будет длиться для тебя

Ещё десятилетья!

— Вечность жизни? Блеф!

— Не в райских кущах вечность жизни,

Не в песнопеньях под лозой,

Не в восхвалении придуманного Бога!

— Ты прав! Не там находим мы покой!

Он в многомерности иной!

— Ты осознал своим умом,

Неведомую мне безмерность жизни?

Где, когда?

До грани, или у тебя?

— Её познал я здесь,

Хотя понять был должен там,

Где ты сейчас — ещё на старте!

— Твой мир материален, как и мой,

И он последний твой прибой?

— Ты невнимателен, мой друг,

Но повторю, материален!

Но мне пора.

— Ты в грёзах?

— В грёзах ты, — ответил он и стих.

И стих мой стих,

Привидевшийся мне в полёте мысли.

И всё же не желаю я к тебе!

Пусть спектр мой семи цветов,

Его не променяю на многомерность цвета

Что во мраке!

Конец ознакомительного фрагмента.