Тройной капкан

Виктор Буйвидас

В структуре Службы внешней разведки создано новое подразделение. Кодовое название – «Сова». Два агента с позывными blind, ciego (слепой) и mignonette (резеда) отправляются в Эквадор. По оценке аналитика, ай-кью аборигенов не высок – трудностей не ожидается. «Блайнд» беспечно влюбляется в королеву местной мафии Сэм Дисперадо. Вскоре после внедрения разведчик Коротич убеждается, что жизнь в латиноамериканской стране преподносит вполне крутые сюрпризы. Нелегал оказывается втянутым в жестокое сражение между политическими кланами и спецслужбами. Вариантов выхода из экстремальной ситуации Саше видится только два: тюрьма или пуля. Однако тандем идет напролом… Все события и герои этой книги придуманы автором. Любые совпадения имен, названий, дат и обстоятельств – случайны.

Никогда не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы не быть ни у кого в долгу.

Чингисхан.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Привлекающий маневр

1. Тамальпас (160 км от Сан-Франциско). Западное побережье США

Противный обложной дождь моросил уже часа три. Разверзлись хляби небесные. По ночному калифорнийскому городку Тамальпас ехала колонна из трех автомашин. В первом сером «ровере», взятом на прокат во Фриско, сидел за баранкой спецагент CIA (ЦРУ) Гектор Крум. Это был широкоплечий верзила 38-ми лет с перманентной лукавой улыбкой на круглом лице: черты крупной лепки, лысый, как яйцо, родимое пятно на спине под левой лопаткой, рост 188 см, в наплечной кобуре «магнум», одет в дутую синтетическую куртку, костюм двойку, туфли от Bally.

Родители назвали мальчика в честь легендарного троянского героя, теперь Гектор оправдывал их надежды — честно служил на правительство, но и о себе не забывал. Как все старые вояки спецслужб мира, он сочетал долг с маленьким своим интересом: приторговывал драгоценными камнями.

На мягком заднем сидении «ровера» покачивался шеф восточного отдела CIA (Россия и Европа) Грегори Джозеф Смайл. Мелкий пятидесятилетний мужчина в длиннополом плаще на теплой подкладке, лицо невыразительное — бледное, желтоватое, подбородок скошенный, глазки прикрытые. Инопланетянин Спилберга или типичный кабинетный работник, которого проклятая нужда заставила выехать на неуютный пленэр.

Смайл много читал по-русски. Его любимым писателем был Федор Михайлович Достоевский. Грегори выбрал автора «Идиота» и «Братьев Карамазовых» в свои наставники, потому что Достоевский, как никто другой, смог дать точные характеристики странным людям, населяющим Россию. Главное их отличие от западников состояло в том, что поступки русских не всегда проистекали от посыла личной выгоды. Какой-нибудь Иван мог вдруг запить от тоски в самый неподходящий для главного дела всей жизни момент, что называется, на ровном месте. А красавица Настя почему-то всегда бросала богатого добряка-мужа в столице и шла в монастырь на хлеб и воду, обрекая себя на непривычный тяжелый труд и провинциальную скуку.

Никто на прагматичном Западе так не делал. Русские жили эмоциями, чувствами, что никак не вязалось с компьютерным XXI веком. Их метания не укладывались ни в какие разумные рамки. Были, конечно, среди них и педанты, но в основной массе российские шпионы вели себя непредсказуемо, и произведения Федора Михайловича помогали Смайлу настраиваться на эту дурацкую иррациональную волну. ГРУ и СВР подчас выкидывали такие коленца, что без Достоевского разобраться в природе витиеватых ходов не представлялось возможным. Короче говоря, это была не работа, а сплошная головная боль.

Сейчас Грегори Дж. Смайл запустил на орбиту завершающую фазу многоходовой операции «Троянский конь». Название было навеяно именем наиболее опытного его агента Гектора Крума, впрочем, пиетета к нему Грегори не испытывал. Он вообще был совершенно циничен в оценках — расчетливая хладнокровная лягушка.

За «ровером» неотступно следовал груженый трейлер «Вольво». Восьмитонная фура с белой надписью на желтом парусиновом кузове: «Молочные продукты от Ранкетти». Замыкал колонну «понтиак» кофейного цвета. В нем подпрыгивал на колдобинах агент с мощным торсом Джек Лоренц. Молодой напарник Крума очень быстро получил в конторе прозвище «Ахиллес», чем сильно гордился. Вообще в 26 лет Джек по-настоящему не задумывался о причинно-следственной связи явлений, а был глубоко погружен в ритмы и страсти шоу-бизнеса. Просто вставлял в уши бусины наушников mp-плейера и механически выполнял приказы, что всех устраивало. Ахиллес внешне напоминал перекрашенного в брюнета Бреда Питта, поэтому за ним ухлестывали абсолютно все особи женского пола.

Захудалый городишко кончился, по сторонам разбитой дороги замелькали складские бараки. Крум уверенно свернул направо и уперся в трехметровый бетонный забор с оголенными проводами по верху. На сетчатых воротцах строго в ширину подъездного пути висели два щита из оцинкованного железа. На первом было начертано длинное название компании «Intercor systems & Fild limited». На втором — краснобуквенное предостережение: «Внимание! Высокое напряжение! Проникновение на объект гарантирует вам 5 лет в Синг-Синге!!!» Даже в калифорнийской дыре коммерсанты имели дело со всем миром, были предупредительны и крайне вежливы.

Гектор опустил стекло, высунул под дождь руку с ламинированным удостоверением. Видеокамера на столбе выцелила объективом фотографию улыбающегося цэрэушника, изображение возникло на мониторах в помещении охраны. Створки ворот автоматически распахнулись вовнутрь, и автомобильная процессия втянулась на территорию, огороженную бетоном и окруженную проволокой под током. Пакгаузы расступились, за широкой грязной асфальтовой площадкой плескал мелкой волной бескрайний океан, скрытый туманом, низкими тучами и темнотой.

Машины остановились, взятые в перекрестье световых струй мощных прожекторов. Из приземистого одноэтажного строения вышел мужчина среднего роста в прорезиненном черном плаще без знаков различия, но в синей фуражке с золотым крабом на околыше. В сопровождении трех вооруженных коммандос в камуфляже капитан Билли Бирн энергично дошагал до «ровера». Крум вылез из теплого салона без спешки, но как раз вовремя. Гектор оказался на полголовы выше Билли.

— Привет, Гек. — Бирн крепко пожал широкую протянутую лапу. Остроносый стройный морской волк с щеточкой светлых усов над тонкими губами, искривленными в презрительный месяц. — Все спок? Грузимся?

— Хай, Бил! — Гектор окончательно расплылся в радушной улыбке, ответил на рукопожатие и открыл заднюю дверцу. — Позволь представить. Босс мистер Смайл.

Грегори только придвинулся на сидении ближе к выходу на промозглую непогоду, недовольно поморщился, но глянул вверх на мокрое каменное худое лицо с интересом.

— Мистер Бирн, мы привезли последнюю партию товара. Все, что надо, скажет Гектор. Простите, не могу рисковать здоровьем — я легко простужаюсь.

Крум с облегчением захлопнул дверцу «ровера» и повернулся спиной к шефу.

— В фуре восемь тонн «герыча», как договаривались, — вкрадчиво заговорил он, увлекая собеседника подальше от всевидящего ока начальства. — Ты привез мой заказ из области того, что любят прекрасные русалки и сухопутные длинноножки?

— Изумруды, опалы и бериллы. На Потомаке ты получишь за них ровно в десять раз больше, — деловито сказал Бирн и сунул руку в карман.

— Осторожней! Жаба всё палит, — Гектор оперативно передвинулся, закрывая широченной спиной обзор Смайлу, взял кожаный мешочек с драгоценностями и отправил его во внутренности мешковатой полиэстровой куртки.

— Себастьян, займись грузом! — скомандовал Билли.

Латинос в камуфляже поднял вверх баскетбольную длань с короткоствольным автоматом и что-то зычно гаркнул на испанском. Сразу отползла в сторону гофрированная стена склада, оттуда набежали рабочие в оранжевых дождевиках, выехали автокары и погрузчики с металлическими захватами, поднятыми к ненастному небу.

От «понтиака» к приятелям шел Джек Лоренц. Двухметровый атлет с любопытством глазел на мелких трудящихся-мексиканцев, как на рыжих муравьев, и слегка пританцовывал в такт джаз-року, громыхаещему в ушах.

— Мой новый напарник, — как бы извиняясь за легкомысленное поведение коллеги, пояснил Гектор. — Уже пятый.

— Что-то они у тебя подозрительно быстро мрут, — беззлобно хмыкнул Билли и добавил: — В ангаре ему делать нечего.

— Познакомься, это Джек — мой верный Санчо! — Крум протрубил неестественно радостно, развел в стороны лапищи, радушно похлопал по спине парня. Тот вынул из ушей горошины наушников и расцвел цветком под унылым дождем.

Лоренц уже протягивал руку, а хмурый Бирн её не заметил, бодро козырнул и пошагал в сторону объемного шатра из пятнистого брезента, уходящего огромным параллелепипедом с берега прямо в плещущее внизу море.

— Не обращай внимания, Ахиллес, — сладко улыбнулся Гектор. — У чертовой «акулы» напрочь отсутствует воспитание. Присмотри тут за обезьянами, а мне надо проконтролировать остальное. Тебе туда нельзя. Но ты не обижайся, малыш! Тайн еще будет выше крыши!

— Мог бы хоть предупредить, а то я получился каким-то… — проблеял Джек, страшно разозленный недружественной выходкой гордого капитана. — Подумаешь, селедка соленая!

— Ну-ну, коллега. Выше парус! — Гектор еще потрепал ладонью плечо напарника и поспешил за Бирном к громадному матерчатому сооружению, и скрылся внутри, сказав два слова громиле с автоматической винтовкой М-16 наперевес…

Под раскидистым навесом из брезента, свисающего с арматурного каркаса над длинным и широким дощатым пирсом, слегка покачивалась в темной воде махина подводной лодки. Тридцатиметровый корпус субмарины был выкрашен в серо-голубой цвет не случайно. Облитый слоем резины корабль типа «малютка» точно соответствовал размерам голубого кита, масса также была почти такая же — 200 тонн в подводном положении. Самый крупный представитель семейства полосатиков весил чуть меньше — примерно 176 тонн. Однако подлодка со спутника сканировалась локатором как некий подводный объект с характеристиками голубого млекопитающего, таким образом, дизельный крейсер оставался невидимкой, что было необходимым условием его существования при выполнении секретных задач диверсионной латентной войны между супердержавами.

Крейсер принадлежал фирме Майры Филд — подруги подводника Билли Бирна, о чем свидетельствовала серая же, почти незаметная надпись чуть выше ватерлинии: «Майра». Об этой незаурядной женщине рассказ еще впереди. Пока же под своды шатра заезжали погрузчики и устанавливали голубые стальные контейнеры, заполненные полиэтиленовыми мешками с наркотическим порошком, прямо на палубе субмарины по обе стороны от цилиндрической рубки. За работой механизмов и докеров наблюдали капитан Бирн и агент CIA Крум. Билли попыхивал тонкой кубинской сигарой и цедил сквозь зубы бесстрастные фразы:

— Твой Смайл хотел бы допереть на мне в Японское море вдвое больше, я понимаю. Но, старик, моя посуда — не баржа, а судно геодезической и радиационной разведки. 20 тонн «снежка» — мой потолок, пусть на большее не рассчитывает.

— Бил, ты, Ей-Богу, идеализируешь свою миссию, — рокотал добродушно Гектор, катая по ладони сверкающие опалы и изумруды. Под освещением ярких ламп зеленые и фиолетовые кристаллы мерцали и искрились, как живые. — Совсем не поручился бы за то, что вся операция с героином не имеет еще пару-тройку других далекоидущих планов. Правда, по нашим данным, русские уже дохнут от передозы по триста штук в день. Тяжелые грезы у них, благодаря нашим усилиям, стоят уже столько же, сколько и легкие.

— Какое нам до этого дело? Твой ченч — камни, мой — контрабас (контрабанда). Я вот чего не понимаю, зачем мне надо мотаться в Эквадор за несчастными двумя тоннами, когда все двадцать я могу взять здесь?

— Так создается видимость, что вся наркота плывет из Южной Америки, в то время как оттуда идёт лишь одна десятая часть. Это большая кухня Смайла. Мы на ней — маленькие поварята. А какой у него интерес, мы никогда не узнаем. Он дает жить нам, мы не вмешиваемся в его гнилую игру. Закон прерий!

— Ладно, игрок, отдыхай. — Бирн щелчком запустил окурок в щель между бортом лодки и настилом пирса. — Пойду проверю такелаж, а то посыплются твои подарки при маневре и не доплывут до русских.

— Постой, — Крум придержал компаньона за локоть. — Слушай, Бил, неужели тебе трудно было подать клешню мальчонке? Пацан обиделся… Нехорошо…

— Гек, не строй мать Терезу. Ты же его завтра отправишь на тот свет вместо себя, как четырех предыдущих.

— Ну и что? Сегодня-то он мне еще нужен в геройском состоянии, с высокой самооценкой! — Крум ссыпал камешки в мешочек и любовно упрятал сокровища во внутренний карман рядом с сердцем.

— Это твоя проблема. Ты знаешь, я суеверный, а прикасаться к мертвым — плохая примета. — Бирн плюнул коричневой от табака слюной и широко пошагал к погрузчику, который устанавливал контейнер на палубе. — Крепи четко, Герман! Каждый ящик — сорок «лимонов» баксов! — крикнул он белобрысому матросу. Тот буркнул в ответ что-то по-немецки.

Гектор Крум, как всегда, щерил полные губы в сладкой улыбке, смотря вслед капитану, которому тихо завидовал. «Такая баба его любит! Лодку ему купила у папы-адмирала, — думал цэрэушник. — Сидел бы под её юбкой, а ползать по дну отправил бы какого-нибудь Лоренца. Нет, без приключений на жопу он не может! Хотя… Возможно, Майра поэтому и с ним: как бы с пиратом Морганом… А что? Романтично… Женщины любят секс и брюлики? Это «мочалки» любят, а настоящие леди сходят с ума по настоящим мачо! Ну, ничего — еще не вечер…»

После глубокомысленного заключения настроение у Гектора опять выправилось. Волноваться пока было не о чем. Операция «Троянский конь» двигалась по графику. Ахиллесу он решил подарить свои черные очки. «Скажу, носил их в Ираке. Мальчик — совсем грудной. Он будет счастлив и забудет злого Бармалея — Билли Бирна».

2. Москва. Россия. Объект «Черника»

Штаб Службы внешней разведки РФ (СВР) находится в огромной лесопарковой зоне на северо-западе столицы в Ясенево. Однако начальник отдела особого назначения Руфинов заседал в кабинете на конспиративном объекте «Черника». Четырехэтажный особняк сталинской постройки по улице Большая Ордынка ничем не отличался от других соседних строений.

В бирюзовом московском небе полыхало желтое солнце. Летний сквер внизу искрился ярко-зелеными листочками. А за высокими окнами третьего этажа серого помпезного здания располагался просторный кабинет, обитый дубовыми панелями. Небрежно развалясь в кожаном кресле «президент», за массивным полированным рабочим столом сидел пожилой, грузный мужчина в темно-синем мятом костюме, при батистовой, белой рубашке с красно-кобальтовым галстуком. Ефим Петрович Руфинов.

По средам в 9.00 проходило селекторное совещание Большой тройки, что позволяла делать без помех новейшая ЗАС — защищенная аппаратура связи. В разговоре ещё участвовали начальник ГРУ Дмитрий Иванович Кораблев и директор ФСБ Борис Николаевич Покатышев. Первый — подтянутый, ершистый генерал в идеально выглаженном мундире бросал рубленые фразы из хромированного и космического офиса в «аквариуме» на окраине Москвы. Второй — чопорный и щеголеватый царедворец монотонно вещал в микрофон из апартаментов со взлетной полосой стола для совещаний на Лубянке:

— На Дальний Восток поступила крупная партия тяжелых наркотиков. Героин и кокс. Ориентировочно — двадцать тонн. В результате цены на внутреннем рынке сильно упали.

— Сколько было ходок? Одна или больше? — резко встрял Кораблев.

— Неизвестно. Мы получили информацию с опозданием. Гольцовская ФСКН пыталась разобраться с проблемой собственными силами, но не вышло…

— Проехали. Я в цейтноте.

— Идем дальше. Груз прибыл, видимо, на рыбном траулере. Гольцов ничего подобного вообще не ожидал. Мы тоже торчали во Владивостоке по теме китайского ширпотреба, а «снег» в это время «выпал» в Находке.

— «Снег» — это героин? — Руфинов спросил почти шепотом.

— Да. Это он. Кстати, к нам попал образец. Порошок высокой очистки. На черном рынке идет под ником «Белый китаец». Здесь без сомнения прослеживается масштабная операция либо некой международной преступной корпорации, либо ЦРУ.

— Что? Трудно вычислить одну посудину?

— В том-то и дело. По всей видимости, наркота приплыла на рыболовецком судне. Их в бассейне больше шести тысяч.

— А известно что-нибудь насчет фирмы-получателя?

— Ничего пока не установлено. Но Президент торопит, ситуация вышла из тени, Гольцов получил втык. Канал надо оперативно перекрывать. Люди погибают от передозы пачками.

— Кончай стращать. Что надо от нас с Ефимом?

— Как обычно. Подготовьте свои предложения.

— Так, если подвести черту, что известно? — вкрадчиво спросил Руфинов.

— Месседж для вас — определиться со странами и начать разработку. Регион — Латинская Америка. Колумбия, Эквадор, Венесуэла, Перу, возможно, Боливия через Перу, Чили — такие у нас прикидки. Откуда-то оттуда. Причем, очевидно, что в океане прошла перегрузка с корабля-иностранца уже на наш рыбный траулер.

— Отлично! — решительно воскликнул Кораблев. — Я засеку эту «петрушку» со спутника. 20 тонн за пять минут не перекинешь. Можно дать команду на автоматический поиск двух целей, сошедшихся вместе в открытом море. Это непросто, но выполнимо.

— Уже что-то.

— А кто берет какую страну? Или идем параллельно? — недовольно проскрипел Руфинов.

— Не знаю. Это решать ЕМУ. Пока готовьте соображения. Как у ПЕРВОГО образуется «окно», отправимся на «ковер». У меня всё. Хотя нет, осталось как-то обозначить намечающуюся операцию. Какие будут предложения?

— Я считаю, это генерал Петрэус. Поэтому заваруху зовем по-прежнему — «Экватор»! — безапелляционно заявил начальник военной разведки. — Вся угроза исходит от ЦРУ.

— Вполне согласен, — невнятно рокотнул Руфинов.

— Не пуха тебе, Ефим! — Кораблев коротко хохотнул. Самоуверенный военный разведчик не сомневался, что обскачет неповоротливого штатского коллегу.

— К черту! — серьезно ответил Ефим Петрович и отключился.

Он встал из-за стола, подошел к окну, посмотрел вниз. За стеклом дрожал чистый и прохладный воздух, еще не испорченный выхлопными газами тяжеловозов. Клены и дубы в сквере весело шелестели свежей блестящей листвой. На скамье сидели две мамы с детскими колясками перед собой. Продвинутые женщины специально вывезли малышей на утренний озон. Большая Ордынка еще не заполнилась суетливыми, спешащими по своим неотложным делам москвичами. Атмосфера располагала к спокойному, глубокому размышлению.

«Специализация колумбийских наркокортелей — кокаин, — думал Ефим Петрович, — значит, Колумбия отпадает. Венесуэла находится за панамским перешейком. Проблематично провезти большую партию через панамский канал — там с этим строго. Потом Чавес решительно пресекает всякую штатовскую возню, даже производство кокса он там распатронил под страхом смерти. В Перу и Боливии лаборатории имеются. Организовать поставки при достаточном финансировании — не проблема. В Эквадоре тоже могут быть маковые плантации. Хотя точно про «герыч» нам не известно. Надо зарядить аналитиков по двум направлениям — Перу и Эквадор. Пусть дадут свои выкладки».

Полковник внешней разведки вернулся к столу, нажал кнопку на панели интеркома:

— Егор, вызови Ваулина и Барышеву.

В голове Руфинова возникли образы начальственного дуумвирата секретной группы «Сова». Тимур Георгиевич Ваулин — румяный, полный, как бочонок, с дикими русыми волосками на круглом подбородке. Людмила Александровна Барышева — стройная женщина с неизменными очками в тонкой гламурной оправе на кончике носа. Оба — умницы, полиглоты и энциклопедисты.

«С ними всё и порешаем». Ас разведки облегченно выдохнул и чуть расплылся в хитрой ухмылке, которую ушлые галеристы окрестили улыбкой Джоконды. И вот армия искусствоведов бьется пятьсот лет над загадкой: по какой же причине развеселилась плутовка Мона Лиза?

3. Тамальпас. США

Гектор Крум стоял на пирсе под брезентовым пологом. Капитан Билли Бирн сидел на колпаке цилиндрической рубки и докуривал свою коричневую сигарку. Он в последний раз осматривал корпус лодки. На палубе блестели под лампами плотно привязанные к металлическим «ушам» тросами двадцать стальных контейнеров с героиновой начинкой.

Небольшая вибрация пошла по корпусу «малютки» — это заработали на неполную мощность дизельные двигатели субмарины. Вибрация начала усиливаться. Билли выплюнул толстый окурок, показал Круму комбинацию из сомкнутых большого и указательного пальцев, что означало «Всё о’кей!».

Гектор привычно осклабился, внутренне завидуя удачливому и свободному морскому волку, который нырнет сейчас в холодную пучину и обязательно вернется, обветренный и покрытый славой героя, любимый неприступной красоткой Майрой Филд и ещё сотней вашингтонских красавиц. А ему, верной собаке Смайла, придется переться в забытую Богом экваториальную страну, где можно подхватить коварную тропическую лихарадку или поносную дизентерию, просто выпив глоток воды. Однако Гектор придержал навернувшиеся слезы от жалости к себе и также вздел вверх ручищу в дружеском жесте, благословляя друга на подводную прогулку.

Бирн подмигнул на прощание и скрылся в чреве подлодки. Захлопнулся и прожужжал, герметически схватываясь с окоёмом, круглый люк. Субмарина стронулась с места и медленно пошла вперед, выплеснув на дощатый пирс волну белой пены. Завороженный зрелищем Гектор не обратил внимания на вмиг промоченные насквозь туфли из крокодиловой кожи.

Он махал рукой уходящей в океан серо-голубой громадине. Затем, осознав, что охранники могут принять его за романтичного идиота, поспешно засунул ладони глубоко в карманы куртки.

Лодка «Майра» уже вышла из брезентового параллелепипеда и растворилась в темноте океанского простора. Гектор поднес к глазам прибор ночного видения «Филин». Он увидел в красноватом свечении величественную картину: на полном ходу в двадцать узлов металлическое тело субмарины в ярко-серебренном ореоле бурунов по краям, как острый стилет, уходило в абсолютно черную толщу воды… Вот на поверхности от крейсера осталась только округлая рубка… И наконец всё!.. Беспрестанно вспыхивающие огнями мелкие волны поглотили и окончание рубки. На какой-то миг над ней образовалась небольшая воронка и тут же рассосалась, и уже ничто не напоминало о существовании на планете подводного корабля с секретной миссией.

4. Большая Ордынка. Москва

Нежаркое солнце без спешки сушило улицу после короткого дождика. В сквере на скамье сидели две мамы с колясками и пожилой собачник. Его кокер-спаниэль был необычно толст и лениво трусил под ногами отдыхающих.

Прямо за кустистым сквером громоздилось монументальное сталинское темно-серое здание. Зеленые ворота в прилегающей кирпичной стене крепко заперты: нет и микро-щели, комар не пролетит. Возле тяжелых высоких входных дверей, в которые никто не проходил уже несколько лет, отсутствовала вывеска с названием учреждения. Однако кондиционеры торчали наружу из многих окон. Странное несовременное по архитектуре строение № 1 — четыре этажа кромешной тайны.

Вдруг к воротам подкатила неприметная иномарка среднего класса. Зеленая створка мгновенно отъехала в сторону, освобождая проезд в узкий дворик. Черная «ауди» с тонированными стеклами въехала внутрь, тихонько урча. Ворота снова затворились. Любопытство компании на скамейке так и осталось неудовлетворенным — ни одного живого человека завсегдатаи сквера не увидели.

В просторный помпезный кабинет с дубовыми панелями вошел энергичный мужчина в штатском, но выправка выдавала в нем военного, а тяжелая мина на лице — строгого государственного чиновника. Хмурый величественный гость держал в руке тонкую кожаную папку. К начальнику особого отдела Руфинову пожаловал сам Геннадий Михайлович Молочков, директор Службы внешней разведки. Ефим Петрович встретил его стоя рядом с двухтумбовым столом. После крепкого рукопожатия они сели по-свойски на мягкий диван напротив полированного стола для заседаний со старинными твердыми неудобными стульями.

— От НЕГО? — вкрадчиво спросил Ефим Петрович.

— Был вчера, — Молочков чуть заметно кивнул. — Что скажешь по «Экватору»?

— На селекторном Корабль дал понять, что нас обскачет.

— Дима кое-чего не знает. — Молочков бросил черную папку на колени полковника. — Здесь все материалы по «Экватору». И еще наша совместная операция с Интерполом «Белый китаец». Хочу завтра услышать твои соображения.

— Уже сегодня ясно, что героин на Дальнем Востоке — прикрытие для чего-то другого.

— Конечно. В Базеле собирался Внутренний клуб Банка международных расчетов (БМР). Внеплановая встреча. После таких же посиделок началась иракская «Буря в пустыне».

— А что теперь? Иран?

— Возможно. Твоя миссия — «Экватор». Защита наших интересов в Латинской Америке.

— У нас есть серьезная разработка по манипулированию людьми. Разработчики — Ваулин и Барышева. Я докладывал. Называется тема «Слепая технология». Можно со стороны ненавязчиво внушить объекту какие-то идеи, и он станет послушным орудием в руках «поводыря». Такой «слепой» выгоден чем? Наш разведчик практически застрахован от провала. Даже, сильно постаравшись, раскрыть его невозможно: вся акция проводится чужими руками.

— Да, вспомнил. — Молочков внимательно смотрел в упор на визави. — Хочешь задействовать «Сову»?

— После раскрытия сети «Борз» (Волк) группе вполне можно доверить «Экватор». — Руфинов спокойно выдержал лазерный взгляд. — Проверку в боевых условиях «Сова» прошла без сбоев…

— Ну-у… Попробуем! — Молочков с воодушевлением сжал в кулак пальцы правой руки. — ПЕРВЫЙ ставит перед нами задачу разобраться с угрозой насчет президента Венесуэлы Николаса Маловеро. У нас с Венесуэлой многомиллиардные контракты, мы должны обеспечить прочный щит экономическому и политическому союзу с Маловеро. Там же завязаны серьезные планы ЕС. Европа намерена покончить с наркотой из экваториальных широт. Интерпол отрядил на решение вопроса серьезные силы. Там в «Белом китайце» все расписано в общих чертах. Конкретику будешь получать лично от меня.

— Еще бы на ремонт получить. — Ефим Петрович развел в стороны мясистые ладони. — ХОЗЯИН отгрохал Кораблю «аквариум», а я скромно прошу на реконструкцию…

— Всё! Ё-пэ-рэ! На этом подвели черту. — Молочков резко встал. Руфинов тоже неуклюже поднялся. — Дашь результат — получишь на ремонт.

— Обещаешь?

— Не лови на слове. Трудись.

Директор СВР пожал еще раз руку старому товарищу и пошел на выход из кабинета.

— Меня держи в курсе всего в любое время, — Молочков еще громко бросил на ходу. И скрылся с грохотом за двойными дверьми.

— Только лапшу вешает, — Ефим Петрович недовольно пробормотал вслух. Он взял со столешницы большие ножницы и лихо клацнул лезвиями.

Путь из центра Москвы до Ясенева был неблизкий. Удобно устроившись на заднем сидении «ауди», Молочков прикрыл глаза и погрузился в размышления: «На поиске Джокера в МРЭ сосредоточилась контрразведка. Агент, если он есть в министерстве, после ликвидации Казакова залег на дно. Проявить его фактически нереально. Нужно ждать, пока он сам активизируется. Когда это произойдет? Неизвестно. Таким образом, «Сова» высвободилась и её можно перенаправить на Латинскую Америку. Однако группа прошла укороченную подготовку для нелегалов. Участие в «Экваторе» ей не по зубам. Значит, «совята» Руфа в Поле скорей всего провалятся. Но наделают шуму, выявят очередной заговор против Чавеса, что нам и требуется. Заодно, возможно, успешно подыграют Интерполу. «Сова» никак не связана с СВР. На поверхности — частная контора. Засветится — и черт с ней!.. Кто там у меня? Паоло. Надо приказать Бархударову, пусть Паоло сбоку присмотрит за совятами. Зачем сдавать всех? Кто первым спалится — того кинем. Остальных вытащим. И сменим команде вывеску. Вот так будет красивей!»

Пожилой полковник Михаил Бархударов дослужился до места начальника отдела «С». Директор Молочков вскоре планировал отправить его на пенсию. Ему очень нравился амбициозный зам Бархударова — подполковник Александр Алексеевич Корнеев. Носитель кодового псевдо Maecenas (Меценат) всегда привозил директору дорогие подарки из зарубежных поездок и угадывал все его пожелания до того, как они прозвучат. Молочков поставил Корнеева руководить всей темой «Экватор». Бархударов осуществлял связь с Интерполом в рамках операции «Белый китаец». Старый разведчик Молочков благоразумно раскладывал «яйца» по разным корзинам.

— Угу-угу. — Геннадий Михайлович удовлетворенно прочистил горло. Найденное решение сложной проблемы его вполне устраивало. ПЕРВЫЙ поставил задачу — любой ценой сохранить жизнь преемника Уго Чавеса — comandante Николаса Малаверо. Остальные детали останутся за кадром. Как всегда.

5. Тихий океан

— Открыть кингстоны кормового балласта! Задраить люки! — прозвучала команда капитана Билли Бирна. По радиосвязи приказ громко пробарабанил по всем отсекам маленькой субмарины. Герман Шварцхольт, синеокий блондин и молчун, привычно встал у перископа.

— Что там? Авианосец, надеюсь, нас не засек?

— Нет. Слишком далеко.

— Сколько ещё колыхать до места сброса «китайца»?

— Восемьдесят пять миль.

— Ложись на грунт. Лучше переждем.

— О-кей.

— В тесном матросском кубрике свободные от вахты матросы играли в карты. Русский эмигрант Кольцов негромко напевал «Очи черные», подыгрывая себе на гитаре. На верхней койке веснушчатый ирландец Болтон читал затрепанную книжку «Грязный Гарри», а рядом с ним, на соседней койке, смуглый моторист Романеску кормил хлебом двух мышек, проживавших в сетчатой клетке…

На подводных лодках не разрешено держать ни собак, ни кошек, ни птиц. Однако для двух мышей Романеску Билли Бирн сделал исключение. Иногда в замкнутом пространстве матросов одолевала клаустрофобия, вспыхивали беспричинные ссоры. Отъявленные бандиты, из которых и состояла команда, вполне могли поубивать друг друга, тогда капитан урезонивал их простым примером в виде мышиной идиллии.

— Глядите, две безмозглые твари в такой же клетке, как и наша железная трубка, но это им не мешает относиться друг к другу с уважением. А теперь, когда вы утихомирились, я накладываю на вас наказание: приказываю прочитать книгу Рерьярда Киплинга «Маугли».

— Бил, не издевайся, — конючил проштрафившийся забияка. — Давай мы лучше посмотрим видео.

— Тем более, я знаю, что ты хочешь в нас вдолбить, — уже вполне миролюбиво басил второй нарушитель спокойствия.

И они практически хором горланили любимую капитанскую цитату из Киплинга:

— И сказал мудрый змей Каа: «Для успеха в джунглях, о, Маугли, требуются всего две вещи: храброе сердце и учтивая речь!»

Инцидент на этом заканчивался, и на лодке снова воцарялась деловая атмосфера. Разношерстная команда четко выполняла приказы и дисциплинированно ложилась спать в положенное по расписанию время.

Билли и его помощник Шварцхольт вели даже специальный «психический дневник», в который скрупулезно записывались даты нервных срывов. Относительно спокойный период жизни на подлодке равнялся двум неделям, затем следовало ждать потасовки, и она неизменно случалась. Правда, иногда удавалось всплывать под прикрытием коралловых, безлюдных островков, и матросы имели возможность побродить по палубе, верней, по металлическим контейнерам, подышать чистым ночным воздухом, полюбоваться звездным экваториальным небом…

Просоленные океаном и продубленные ледяным ветром люди тогда испытывали что-то вроде нежности к живым чайкам и альбатросам, проносившимся вверху в утренней дымке. Они были готовы даже погладить ладонями хищные акульи морды, вдруг появлявшиеся над лаковой поверхностью волн, чтобы ухватить брошенный кусок мяса. А затем снова звучала, как приговор, грозная команда: «Открыть кингстоны! Задраить люки!», и экипаж суровых мужчин, скрепя сердце, опускался на долгие десять-двенадцать суток в свою тесную трубу и опять оказывался среди постоянно неживого электрического света и стальных стен-переборок, утыканных регенеративными патронами очищения воздуха. Да, житуха у подводников была не из легких…

6. Большая Ордынка. Объект «Черника»

Неслышно отворилась дверь. В начальственный кабинет вошел румяный пухлый человечек в коричневом костюме: губки поджаты, в глазках прыгают веселые бесенята.

Ефим Петрович Руфинов поднял глаза от разбросанных на столе бумаг.

— Разрешите войти?

— Ты уже вошел.

— За спрос не бьют в нос.

Руфинов пожал протянутую руку и покачал пальцем перед вздернутым носом посетителя.

— Тимур, ты допрыгаешься со своими шутками, — вкрадчиво, но строго сказал он.

Соначальник группы «Сова» вручил Руфинову тощую синюю пластиковую папку.

— Вот наши разработки по темам «Экватор» и «Белый китаец».

Руфинов пожевал губами. Он опустился на диван, раскрыл папку: на скрепленных листах ниже грифа «секретно» шел убористый текст на трех языках: русском, английском, испанском.

— Тут черт ногу сломит! — Шеф с подозрительностью глянул на заерзавшего на сидении подчиненного.

— Понимаете, Ефим Петрович, при недостатке времени, при большой зависимости от отсутствия денежных средств, при необходимости достижения успеха любой ценой, чтобы утереть нос Кораблеву, при всём при этом никак нельзя экспериментировать — надо работать привычным, проверенным способом, то есть заслать в Эквадор приличных агентов. Кандидатуры я вам расписал на третьем листике. Но список читать не обязательно.

— Опять? — Ефим Петрович нахмурился. — Короче, ты всё уже решил за всех. Так?

— А что делать? — Румяный и вспотевший Ваулин смешно помотал руками. — Нам несказанно повезло: в ОВИРе мне дали информацию на некоего Рая Кури, приехавшего в Москву из Кито к родственникам. Как я понимаю, нас в Эквадоре может интересовать только Гуаякиль, поэтому этот Кури, еще недавно — Ростислав Куров, вполне может появиться на побережье — там его никто не знает!

— На сколько приехал в Россию объект? — Руфинов пошел к столу, надевая очки. — Надеюсь, ты не собираешься переезжать его самосвалом?

— Приглашение у него на два месяца, если не уложимся, он может заболеть от нашей хлорированной воды в кране, например, пародонтозом, — увлеченно заговорил Ваулин, неслышно семеня вслед за боссом. Они расселись по разные стороны двухтумбового стола. — Потом он может попасться на каком-то нарушении закона. Например, оскорбит представителя доблестной полиции. А это уже 319 статья — полгода исправительных работ!

— Ладно, давай план операции, — Руфинов, недовольно сопя, приготовил «паркер» с золотым пером.

— Вот, девятая страница, Ефим Петрович, — сладко пропел Тимур Георгиевич, подсовывая раскрытую папочку под начальственную длань. — Не извольте беспокоиться, мы с Люсей всё просчитали, прокола не допустим, если потребуется, сами нагрянем в эпицентр под видом съемочной группы документального фильма о Франсиско Писарро и индейцах… Как их там?… Инках с кечуа! Чуть не сказал: с кетчупом.

— Ну, хватит хохмить, — Руфинов беззлобно отмахнулся и проставил на плане операции «Белый китаец» свою трехэтажную подпись с резолюцией «Немедленно приступить».

7. Японское море

— Загрузить цистерны основного балласта. Погружение! — Билли Бирн негромко бросил в микрофон и приник глазами к окулярам перископа.

Нос лодки «Майра» стал медленно зарываться в фосфоресцирующую при лунных бликах воду. Обстановка в командном отсеке была рабочая, будничная — ни суеты, ни нервозности. Герман Шварцхольт сидел на вращающемся стульчике у бездействующего на этой глубине перископа, Кольцов стоял у гидроруля, Болтон следил за навигационными приборами, эхолотом и экраном гидролокатора для подводных лодок. Ни один из приборов не показывал присутствия каких-либо кораблей над лодкой или поблизости от нее.

— Погружение! Открыть кингстоны центрального балласта! Лево руля — семнадцать градусов! Машинному отделению прибавить обороты. Скорость двадцать четыре узла! — быстро отдавал приказы капитан Бирн.

И тут же радио донесло со всех концов субмарины глухие мужские голоса:

— Есть — лево руля семнадцать градусов!

— Есть — открыть кингстоны центрального балласта!

— Есть — скорость двадцать четыре узла!

Билли ощутил, как накренилась вперед и вправо лодка и как от стремительного погружения ему стало закладывать уши. Сквозь эту глухоту он слышал речь с немецким акцентом своего помощника Шварцхольта:

— Погружение сорок метров… Шестьдесят метров…

— Стоп. Дальше медленно.

Лодка «Майра» уходила вниз, в морскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в каюту сквозь металлические переборки.

Билли невидящим взглядом смотрел на разбросанные по столу карты. Место сброса контейнеров было прямо под днищем подводного корабля. Уже в метрах двадцати восьми, двадцати четырех…

— Герман, ложимся на грунт. Потом общее молчание. Прослушаем всё вокруг минуты три.

— О’кей, капитан.

8. Москва. Штаб-квартира группы «Сова»

Горбатая улочка Брошевская затерялась в старой застройке района Нового Арбата. Во дворе под номером 15 отдельно стоял трехэтажный особняк с облупившейся местами штукатуркой. В грязно-желтом доме все окна были с решетками. Входная дверь из толстого металла с глазком соседствовала с малиновой табличкой, по которой шла золотобуквенная надпись «Издательство научной литературы «Гранит».

Конечно, никакого издательства за кремовой дверью не существовало. Любопытные дворовые обитатели преклонного возраста терялись в догадках. На усердных чиновников в «Граните» походили только двое: худая, очкастая дамочка и маленький, пухленький мужчина с козлиной порослью на круглом подбородке. Людмила Александровна Барышева и Тимур Георгиевич Ваулин. Дворовым сплетницам пока не доложили, что под вывеской издательства работала строго законспирированная группа «Сова», секретное детище Службы внешней разведки.

Возглавляли крошечную команду бывшие советники юстиции, а теперь просто подполковники СВР Ваулин и Барышева. До обретения руководящего поста в «Сове» Людмила Александровна протрубила десять лет рядовым юристом в прокуратуре. Ей уже стукнуло 44.

Тимур Ваулин, несмотря на негеройскую внешность, раскрыл множество преступлений с весьма запутанной интригой. Ему было уже 47. Женат, взрослой дочери исполнилось 23. Как-то незаметно он и одинокая Барышева сблизились, хотя никакого любовного романа между ними не возникло, просто они много вкалывали в одном отделе прокуратуры Центрального округа Москвы. Тима посвящал подругу во все перипетии очередного трудного дела, Люся высказывала свое мнение, которое подталкивало, приводило в движение ленивые мысли Ваулина, и тугой узел суперзадачи постепенно развязывался сам собой. Следовательский тандем был замечен генпрокурором, о нём было доложено Молочкову. Знание иностранных языков, английского и испанского, определило их окончательную судьбу — Тима и Люся были направлены на учебу в институт имени Андропова, а затем — в епархию Руфинова.

Перед встречей с директором СВР между ними произошел исторический разговор в машине.

— Тима, я вообще-то «важняк» никакой. — Женщина в очках с недоумением воззрилась на сияющего толстячка за баранкой. — Почему Молочков выбрал меня для этой шпионской затеи?

— А это я настоял, — Тимур Георгиевич ещё больше расцвел. — Он вызвал, предложил руководить. Я поставил условие: только вместе с ненаглядной сыщицей Люсей мы сможем принести плоды типа супер-дрюпер! Вот где собака. Усекла?

— Опять детский сад на прогулке. — Люся сердито сдвинула брови. — Ты можешь по-человечески объяснить: зачем тебе нужна я — обычная бумажная душа?

— Люся, ты же сквозь стены видишь! Ты просто не замечаешь своего таланта. Да все мои криминальные победы образовались благодаря исключительно тебе. Только ты наводила меня на подлинные открытия! — Тимур восторженно прокудахтал, посмеиваясь.

— Хватит загибать, Пуаро небритый! — Люся невольно улыбнулась. И кинула вопрос на засыпку: — И кто тогда у нас в «Сове» главный? Ты или я?

— А мы вместе. Вот где собака! — Тимур треснул пятерней по рулю. — Нет, официально босс — я, а фактически мы давно с тобой образовали некий мозговой симбиоз — не вижу смысла тут что-то менять.

С тех пор прошло три года.

Летним днем белый «мерс» въехал во двор № 15 по улице Брошевской. Барышева и Ваулин с дипломатом и сумкой торопливо исчезли за кремовой дверью «издательства». Начался ещё один день секретной деятельности группы «Сова».

Внутри на первом этаже сразу располагался просторный холл с пыльным фикусом и двумя дубовыми дверями. За первой — святая святых, кабинет начальства. За второй — оперативный отдел. В нем хозяйничала Светлана Сергеевна Метлицкая, 34-летняя блондинка, профессиональный аналитик, программист и компьтерщик. Люся и Тима откопали её в одном «почтовом ящике», накопителе мировой информации, которая перерабатывалась в дайджесты для Президента, Председателя правительства, министров и руководителей спецслужб.

На втором этаже была комната отдыха или столовая и мастерская «технического Бога» Олега Семеновича Марголина. На третьем — находились кабинеты агента Александра Коротича и психолога-гипнотизера Натальи Зубовой, а также — уютная маленькая сауна. В комнатах осталась редакционная, тяжеловесная мебель, поэтому привидение, зашедшее ночью в гости, никаких особых изменений не заметило бы. Правда, намного прибавилось электронной аппаратуры, оргтехники, да антенна на крыше стала длинней в четыре раза.

В 11.00 группа «Сова» сосредоточилась в кабинете с табличкой «главный редактор». Барышева и Ваулин сидели за огромными двухтумбовыми столами с компьютерами и селекторными ящиками на столешницах. На монументальных черных кожаных креслах и диване удобно разместились майор Марголин, старлей Коротич, капитан Зубова, капитан Метлицкая — все в цивильной элегантной одежде, что соответствовало корпоративному стилю сообщества клерков с приличной зарплатой.

Тимур Георгиевич с хрустом всунул сосиски пальцев в пакетик с мускатными орешками и, счастливо всем улыбаясь, спросил:

— Ну, что накопали, братцы?

Аналитик Метлицкая поправила изящной дланью белокурую волну волос и стала бодро повествовать, поглядывая в записи в блокноте:

— Данные Гольцова и Покатышева указывают на героиновую диверсию через Дальневосточные ворота. В Россию поступило около 20 тонн «геры» и немного кокса. Мелкие партии уже попали в руки полиции на уровне пушерской сети. Общий объем изъятого незначителен. Чек на одну дозу составляет 1/10 грамма. Такого количества наркотика вполне достаточно, чтобы количество наркоманов увеличилось примерно в 45 раз. За полугодичный период цена чека снизилась многократно. Дозу уже можно купить в Москве за 500 рублей.

— Ну, это нам известно от Руфа, — Барышева нетерпеливо перебила аналитика, — В чем там вся каверза?

— Да, — чмокнул губами Ваулин. — Где собака?

— «Собака» в перьях, — чуть смутившись, сказала Светлана. — В Приморье люди Гольцова взяли крупного пушера при передаче. В упаковке — три кило «китайца» и кэ-гэ кокса. В порошке было два серых пера. Профессор-орнитолог Астраханцев дал заключение, что перья принадлежат нелетающему баклану с Галапагосских островов. Это ЭНДЕМИК — на шарике птица существует только в названном регионе. Живет практически всего на двух островах. Может гнездиться почти в любое время года, поскольку сезонность климата практически отсутствует. В течение года баклан размножается несколько раз, обычно с тем же самым партнером на прежнем месте. Самка, при смене партнера на гнезде, каждый раз подносит ему пучок водорослей в качестве символического подарка для налаживания семейных отношений. Галапагосский баклан — редкий вид, численность его популяции не больше восьми сотен пар. Раньше птицы обитали только на Фернандине и западном побережье Изабеллы, сейчас поселяются и на восточном. Они постепенно восстанавливают численность после Эль-Ниньо в 1982-85 годах (аномальное потепление поверхностных вод).

Ваулин почесал затылок и поразмыслил вслух:

— Вывод напрашивается тут один: раз перья попали в упаковку, значит, наркотики прибыли в Россию из того региона. Галапагосы для отправки судна не подходят. Там нет порта, туда отправляются только мелкие туристические катера. Теоретически птиц могли переселить на какой-то остров поблизости, где они прижились.

— Найти место отправки можно, только побывав в Эквадоре, а именно надо лететь в Гуаякиль, — резюмировала Людмила Александровна. Она уперла указательный палец в точку на карте мира. — Кто отправится, тоже понятно. Выбор у нас небольшой.

— Сегодня стоимость четырех тонн кокаина на европейском черном рынке равняется одному миллиарду евро! — Метлицкая завершила доклад ударной фразой.

— Кролики — это не только пушистый мех, но и крутые бабки! — Ёрник Коротич соорудил на лице смешную гримасу и вальяжно развалился на диване.

— Разрешите продолжить? — Метлицкая сказала предельно строго, провеверив в зеркале прямоту осанки.

— Конечно, Светлана Сергеевна, — кивнула ей Барышева.

— Теперь по стране заброски. Менталитет эквадорцев соответствует по шкале ай-кью где-то 65–70 единицам, то есть люди простые. Выбранный архитип Ростислав Куров — ныне Рай Кури — идеально подходит для роли «слепого». Если бы у нас было время…

— Но времени у нас нет, — снова проявила нетерпение Барышева. — Легендировать «опекунов», которые бы его вели, мы не успеваем. Наташа, что у тебя?

— Он внушаем. Я проверила, — подобравшись на кресле, с вызовом заявила красавица Зубова.

— В чем дело? Ты входила в контакт? — Очки чуть не свалились с носа Барышевой от нагрянувшего на неё раздражения.

— Извините, Людмила Александровна. — Наташа изобразила на лице раскаяние. — Чисто случайно. Всё получилось спонтанно. Конечно, я виновата, зато удалось узнать нечто весьма полезное.

— Чтобы больше без приказа…

— Люся, стоп! Так что там за новости? — Ваулин потушил вулкан страстей подруги.

— Дело было так. Объект забрел в Пушкинский музей. Вокруг никого. Я остановилась в том же зале. Смотрю на Матисса. Он сам подошел и заговорил. Давно-де не был в Москве, всё такое. Быстро возникла теплая атмосфера. Он весь раскрылся, убрал защиту. Я чисто машинально ввела его в гипнотранс, стала задавать стандартные вопросы.

— Давай по существу, — скривила тонкие губы Барышева.

— По существу, он приехал на историческую родину к матери, отец уже умер. Назвал адрес. Я проверила, всё точно. Здесь пробудет месяц. Затем перелет в Кито — раз. Запланирована смена места жительства — два. Рай уже договорился с редактором газеты в городке Санта-Елена. Он приезжает туда и начинает трудиться в издании корром. Название «Сенсации века». Редактор — Алехандро Нуньес.

— Следовательно, там его ещё не видели? — Людмила Александровна лукаво сузила глазки за стеклами очков.

— Нет. Он только прислал этому Нуньесу краткое резюме по интернету. В Кито парень трудился в таблоиде «Универсо».

— Отлично! — довольно потерла ладошками Барышева.

— А имейл? — Ваулин даже подался вперед от великой надежды, захватившей всё его существо.

— Обижаете хрупкую девушку, Тимур Георгиевич! — Светящаяся от радости гипнотизер и агентесса Зубова провозгласила с победной нотой. — Кури 77, собака, инбокс, Эквадор. Пароль: пичинта.

— Вот где собака! — Ваулин выскочил из-за стола и чмокнул в щеку зардевшуюся брюнетку с умопомрачительной фигурой. — Вот где инбокс!

— Ой, Тимур Георгиевич, вы меня конфузите, — Коварная искусительница кокетливо пропела, лопаясь от самодовольства.

— Я пошла потрошить его ящик? — Метлицкая величаво поднялась и посмотрела слегка презрительно на фигуристую, грудастую Зубову.

— Да-да, Светланочка! — Тимур Георгиевич галантно взял её за локоток и горячо зашептал: — Скачай всё, разложи по полкам и дайджест — нам с Люсечкой. Хорошо?

— Понятненько, — Метлицкая пропела в тон и удалилась, чуть виляя бедрами, стянутыми моднейшей юбкой из раскрашенного вручную шелка.

— Что ещё выведала? — забыв про недавний гнев на подчиненную, с интересом спросила Людмила Александровна.

— Собственно, всё. — Наташа пожала оголенными покатыми плечами. Она была просто неотразимо сексапильной девушкой. — Я вывела его из транса, извинилась, сказала «спешу», и адью.

— Он потом не восстановит суть контакта?

— Нет. Он весь полностью был в моем поле, я дала установку «всё забыть». Нет, ничего не вспомнит. У него в мозгу осталась мимолетная встреча с незнакомкой, две брошенные пустые фразы и всё.

— Саша, ты там всё намотал? — Тимур Георгиевич уселся за стол.

— А то! — Подмигнув Наташке, Коротич ответил нагло и самоуверенно. — Значит, меня ждет глухое захолустье, да в забытой Богом стране. Я требую бонуса за ссылку в ту парилку!

— Санта-Елена — это фешенебельный курорт, — входя, холодно проинформировала Метлицкая. — Комп качает, а я посижу с вашего позволения. — Светлана была непререкаемым авторитетом в программировании и прекрасно понимала, что любое её желание будет исполнено.

— Коротич! — с опозданием стукнула кулачком Барышева. — Вы здесь не на свидании! — и нежно обратилась к Метлицкой: — У тебя ещё что-то родилось?

— Наташа ввела меня в курс раньше, — Метлицкая мелодично заговорила. — Поэтому я собрала сведения по Санта-Елене. Дорогой курорт, золотой песок, живописный мыс, уходящий в океан. Короче, местное Майами. Интересующий нас Гуаякиль сравнительно недалеко — 100 км. Крупный портовый узел. Бананы, кофе, какао, цитрусовые. Практически в Эквадоре нет больше подходящего места, где можно загрузить 20 тонн порошка на сухогруз. Так что, цель нашего Blind (слепого) — проникновение в Гуаякиль. Это однозначно. Сомнений никаких. У меня пока всё.

— А кто это у нас ослеп? — Коротич спросил с подозрительностью в теноре.

Ваулин засопел, почесал ногтями затылок и вкрадчиво завещал:

— Саша, ты чем слушаешь? Для нашего высшего начальства — Молочкова, Руфа и выше — вся операция проводится по известной вам «Слепой технологии». Это я повторяю для всех и в последний раз. Технология разработана мной и Людмилой Александровной, но мы не можем её применить при существующем цейтноте. Конечно, было бы заманчиво взять подходящий объект уже в Эквадоре и вести его посредством команд, введенных в него под гипнозом…

— Но сложилась ситуация типа форс-мажор, — с издевкой в голосе продолжила Барышева. — Она не позволяет нам запустить эту продвинутую комбинацию, поэтому придется работать по старинке, то есть вы, Александр Павлович, и будете в Поле «Слепым» или «Блайнд». По-испаски Ciego. Это ваше псевдо в теме «Экватор» и в операции «Белый китаец».

— Вообще-то я не суеверный, — Коротич зябко повел широкими плечами, — но мне не нравится такой ущербный имидж. Требую для себя скромный позывной «Апокалипсис», «Армагеддон» или на худой конец — «Кашалот»!

— Очень смешно! — съязвила Людмила Александровна.

— С возражениями ты, Саша, опоздал. План операции утвержден и подписан Руфом. Ничего, не тушуйся, просто в конце сообщения будешь ставить это слово.

— Какой респект! — желчно хмыкнул повеса.

Ваулин пропустил мимо ушей выходку старшего лейтенанта, встал рядом с белым листом ватмана, прикнопленным к чертежной доске, и стал писать красным фломастером.

— Наташа, ты будешь на подстраховке, позывной — mignonette, rezeda. Людмила Александровна и я — «поводыри» или lazarillo. Светлана Сергеевна — lavanda. Олегу Семеновичу обозначение не нужно — он невыездной. Не знаете языков, Семеныч. — Тимур Георгиевич развел в стороны пухлые руки.

— Да, двадцать лет уже бьюсь над инглишем, но что-то не идёт, — проскрипел в оправдание «технический бог».

— А что, если я буду писать о «Слепом» в третьем лице? — неожиданно предложил оригинальный ход Коротич.

Людмила и Тимур переглянулись. Барышева отрицательно покачала головой.

— Нет, Саша, — с сожалением сказал Ваулин, — в сложной оперативной обстановке у тебя не будет и секунды для этих выкрутасов. Всё должно быть максимально просто. Ну, что ты уцепился за это псевдо? Есть народная примета: если человека при жизни назвали «мертвым», он проживет двести лет! Следовательно, Ciego всегда будет хорошо видеть. Андерстенд?

— Офкорс.

— Итак, для тренировки. Всё пишем на испанском или бритиш, потом сразу стираем отправленное письмо и входящее. После прочтения, естественно. Например: «2 сентября прибыл в Санта-Елену. Устроился в газету. Снял квартиру по адресу такому-то. Ciego».

— Мда, айфон уел радистку Кэт, — брякнул в потолок Коротич.

— Всё! Заседание закрыто, — поспешила объявить Барышева.

9. Японское море

Лодка «Майра» плавно уходила вниз, в морскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в командный отсек сквозь металлические переборки. Наконец где-то внизу заскрипело и субмарину слегка тряхнуло.

— Приехали, — устало сказал Бирн. — Перекрыть доступ воды. Всем — молчок.

Он долгим взглядом посмотрел на карты. Но они уже были не нужны. Билли еще перед походом изучил их до мелочей. Точка закладки контейнеров находилась на глубине 88 метров.

— Герман, включи прожекторы. Романеску, расстегните крепления на буях, — бесстрастно сказал в микрофон капитан. — Кольцов, обе камеры — на экраны.

Зажглись мониторы на вертикальной переборке. Они показывали изображения, передаваемые с двух телекамер, установленных на вершине цилиндрической рубки. На цветных экранах все увидели контейнерные ряды по обе стороны палубы под светом мощных прожекторов, клубы мути, стронутые со дна днищем лодки и поднимающиеся теперь вверх…

Дно моря в этом месте было грязным, замусоренным, с обросшими тиной старыми бочками, банками и прочим хламом. В плотной мутной подводной глубине прожекторы все-таки кое-что высвечивали. Постепенно муть ушла ввысь, стало виднее. Мимо пронеслась стая мелкой блестящей рыбешки.

— Ну, что там с креплениями? — раздраженно спросил Бирн.

— Что-то заклинило, — Голос Романеску гулко отозвался в динамике.

— Полезешь сейчас за борт через торпедный, — холодно пригрозил Билли.

— Всё, пронесло! Буи освободились! — радостно выкрикнул Романеску.

На экранах было хорошо видно, как от обеих партий контейнеров вверх взмыли два оранжевых шара, за которыми разматывались белые тонкие нейлоновые лини, словно парашютные стропы. Они намертво соединяли каждый голубой ящик с буем, оборудованным радиомаяком.

— Теперь сматывай тросы, пора домой, — Билли Бирн облегченно выдохнул.

— Есть, капитан! — задорно ответил невидимый в рубке Романеску.

Где-то включился зуммер, потом раздался слабый шелест — это лебедки наматывали стальные тросы, которыми удерживались контейнеры с героином и коксом на палубе субмарины. Освобожденные и потревоженные пластиковые ящики стали один за другим медленно сползать под силой своей тяжести с округлого прорезиненного тела подлодки. Они, как в рапиде, замедленно сваливались на дно по обе стороны от субмарины, вздымая клубы дымной мути.

— Всплытие на двадцать метров! — резко скомандовал Бирн и раздумчиво добавил вполголоса: — Свою часть «джаза» мы отыграли, дальше вступает чей-то сейнер. А чей? Какая разница? И снова баритон Бирна трубно загремел:

— Герман, продувай носовой и кормовой. Всё! Идем домой!

10. Вашингтон. Лэнгли. ЦРУ

Широкое окно кабинета шефа отдела «Россия и Европа» CIA Грегори Джозефа Смайла выходило на автопарковку. Двадцать аккуратных рядов разноцветных «фордов», «шевроле», «плимутов», «линкольнов», «бентли» простирались вдаль прямо до скоростного хайвея. Вид, прямо скажем, несколько удручающий. Зато внутри помещения было очень уютно. В нем присутствовала еле уловимая домашняя атмосфера. Мебель под антиквариат сочетала стили Людовика XIV и Людовика XV. Директорию и ампир. Столы из темного дерева контрастировали с красной обивкой стульев. В кабинете — насыщенные ало-голубые шторы. Главной темой интерьера была классика с минимальным количеством подлинных антикварных предметов: шкатулок, фарфоровых фигур, канделябров. Современные реплики старинной мебели сделаны французской фирмой Taillardat. Живописные картины на бежевых стенах, копии Курбе и Брейгеля, наполняли офис духом величественной истории. Повысить голос в такой гармоничной и роскошной атмосфере? Это было бы кощунством!

Грегори Дж. Смайл в строгой тройке с кобальтовым в крапинку галстуком восседал за столом, больше похожем на трибуну, и вещал вполголоса собеседникам, Круму и Лоренцу, провалившимся где-то внизу в мягкие сидения багровых кресел:

— Комбинация, которую с сегодняшнего дня вам придется начать в Эквадоре, многоступенчатая, с неожиданными поворотами, не пытайтесь что-то угадать — ничего не получится. Я мог бы сразу выложить перед вами все карты, но в случае вашего ареста, под воздействием известных вам препаратов, вы неизбежно выложите всё противнику, тем самым операция «Троянский конь», на которую потрачены огромные деньги и уже целый год времени, тихо загнется. Поэтому в ваших же интересах получать информацию поэтапно и дозировано. Это ясно?

— Да, сэр, — Железные рейнджеры кивнули валунами крупных голов.

— Мистер Лоренц, вы станете Джоном Бертом. Вот ваши легенда, паспорт, водительские права, страховка. — Ахиллесу пришлось с героическими усилиями выбраться из глубокого кресла, выпрямиться в баскетбольный рост и принять пакет документов. — Как только вы покинете страну, вас объявят в розыск. Джон Берт — безжалостный киллер, подозревается в убийстве троих бизнесменов по наводке чикагского парня Стенли Маклоски. Такое выпуклое реноме позволит вам без труда устроиться на работу к Мику Христопулосу. Это босс гуаякильской мафии.

— А этот Маклоски… Что, если к нему обратятся урки оттуда? — Джек промямлил в замешательстве.

— Не волнуйтесь, дружище. Бедняга Стенли Маклоски погибнет в перестрелке как раз именно в тот день, когда вы мне сообщите, что вышли на Мика.

— Есть, сэр! — с большим облегчением гаркнул Ахиллес. Он слишком хорошо знал, что делают гангстеры с «кротами». Они обычно долго снимают лоскутами кожу с иуд.

— Теперь мистер Крум. — Смайл достал из серебряной шкатулки длинную сигарету с золотым ободком на фильтре, прикурил от зажигалки «Zippo». — Вы, Гектор, останетесь под своей фамилией, но переквалифицируетесь в коммерсанта. Впрочем, эта роль вам знакома по Гонолулу. Под личиной коммерческого директора компании «Intercor systems» заключите там для вида несколько плевых контрактов и будете тусоваться на раутах, вынюхивать малейшие изменения внутри страны и вокруг известного вам объекта Santa-Clara. Ахиллес будет сливать вам новости из криминального андеграунда.

— Есть информация, что русские забросили агента? — Крум спросил лениво, с улыбочкой, но очень лукаво сузив глазки.

— Информации нет, но так было всегда. — Грегори Смайл легко спародировал наглый голос подчиненного, далее продолжил обычным вкрадчивым тоном: — Русские с последней партией «геры» получат второй точный адрес. Случайно в порошок попали перья желтолобого попугая. Да и без них СВР и ГРУ, скорей всего, уже сконцентрировались на Эквадоре.

— Моя задача — вычислить, — задумчиво констатировал Гектор. — В одиночку это сделать практически невозможно.

— А кто вам сказал, что у нас нет резидентуры в Эквадоре? К вам через меня будут стекаться все нужные сведения. — Смайл положил на край бюро второй пакет, типовой большой конверт с логотипом фирмы «Interkor systems». — Ваши ксивы, легенда и рекомендации. Филки (деньги) оба получите в бухгалтерии, — Грегори блеснул знанием сленга русских уголовников. — И никаких камней! Понятно, мистер Крум?

— Есть, сэр, — Гектор послушно склонил лысый череп.

— Да, чуть не забыл, — спохватился Смайл. — Вам надо будет законтачить с господином LG, то есть с Луисом Гутьерресом, и склонить его к идее добавить к героину больше кокаина. Тогда мы сможем посылать в Россию еще больше кокса, которого нареквизировали у себя уже целый склад. Русские гангстеры падки на дешевый товар, впрочем, как везде. Что приведет к падению цены внутри страны и на кокс. — Шеф восточного отдела педантично требовал от своего сплоченного коллектива объективных взглядов на потенциал противника. И в себе, и в других сотрудниках он жёстко подавлял шапкозакидательские настроения. — Если вопросов нет, желаю вам приятно провести время в экзотической индейской стране за счет родной конторы, — Смайл вымучил на бледном лице презрительную улыбку. — Писать по интернету в любое время суток. По мобиле — короткие ньюсы. Семь футов под килем!

Шеф отдела вышел из-за стола, вяло изобразил рукопожатие. Еще раз вымученно растянул тонкие губы.

— Помните, вы представляете США в туземной стране!

— Есть, сэр! — отрапортовал, вытянувшись, Ахиллес.

— Яволь, — несколько развязно бросил Гектор.

Оба повернулись по-военному кругом и вышли из антикварного кабинета.

Смайл тут же сосредоточенно задумался. Он опустился задом в свое удобное офисное кресло с высокими подлокотниками и подставкой для ног. Приспособления служили для того, чтобы у посетителей возникало ощущение парения шефа над всем остальным скудным миром, попавшим под непробиваемый колпак всевидящего ЦРУ.

«Гектор стал слишком самонадеянным, — думал Грегори, слегка покусывая нижнюю губу. — Потом, страсть к камням уже затмевает разум. Там он столкнется со всеми: СИС, МОССАД, МИ-6, СВР, ГРУ, БНД, Итерпол. И еще, черт знает кого, туда принесет… Надо как-то его встряхнуть, чем-то стукнуть по лбу, чтобы заопасался за жизнь, присел на полусогнутые. С таким гонором он дерьма наволяет! Кстати, не пропустить ли его через полиграф? Через новый. Нет. Обидится… Впрочем, для главной задачи его личное фиаско не помеха, а скорей, полезный штрих. Да, пусть русский спук его раскроет. Тогда «козырный туз» так и останется в рукаве. Ну что ж, решено».

Смайл — по-английски улыбка. Помня об этом, Грегори растягивал нитки губ крайне редко, обычно наедине с собой. Вот как сейчас, когда в аналитическом мозгу наконец выкристаллизовался коварный и недоступный для разгадки сторонних сил мудрёный план, в лабиринтах которого не раз терялся до этой минуты и его создатель. Но сегодня Грегори определился окончательно: «Нельзя не заметить в двух солидных партиях наркотиков перья эндемиков — галапагосского баклана и желтолобового попугая. Таким образом, русская разведка скоро будет иметь вероятный адрес неизвестного наркобарона, решившего открыть трафик через восток России. В Эквадор отправится агент на поиск мерзавца. К тому же русские старательно проникают в регион из политических и экономических интересов. Найти шпиона в стране латинос и индейцев — нетрудная задача. Так русский Ivan поступит в мое распоряжение. Он-то и станет Троянским конём».