Антиполиграф для чайников. Вся правда о детекторе лжи

Виктор Бирюков

Вы имели удовольствие лично познакомиться с полиграфом? Если нет, не зарекайтесь. Практика прогонять сотрудников через «детектор лжи» распространена не только на госслужбе, но и в бизнес-структурах. Причём даже самый честный человек не застрахован от провала, ведь история эта не о правде или лжи. Это манипуляция, противодействовать которой сложно, но можно. Как не сломать карьеру и успешно пройти полиграф, рассказывает ветеран спецслужб, педагог, психолог и практикующий антиполиграфолог.

От автора. Путь не героя,

или Как всё начиналось

Когда-то я был молод и красив. Теперь — просто красив.

Законы жанра требуют, чтобы в такой книге был описан «путь героя», который взломал систему. Ну или в крайнем случае «история преодоления», глядя на которую читатель вдохновляется на аналогичные свершения. Я это понимаю. Только где ж его, героя, взять? Я не герой. И систему я не взламывал. Напротив, долгое время трудился внутри, являясь не самой бесполезной её частью. В общем, героя нет, поэтому придётся писать только о том, что реально есть.

Когда-то давным-давно, благодаря нелепому стечению обстоятельств, мне повезло 23 года отработать (ух, как один день пронеслись!) в одной о-о-очень Серьёзной Структуре. Некоторые злые языки даже называли её ООО «СС», но мы осуждаем их за такую легкомысленность! Упоминать её название всуе я не буду, чтобы случайно не побеспокоить древних демонов, дремлющих в её подземельях. По характеру своей деятельности мне, как и многим коллегам, приходилось бывать на полиграфе в качестве проверяемого. Да, чтобы сотрудники Серьёзной Структуры относились к ней серьёзно, их периодически пристёгивали к датчикам полиграфа и долго задавали серьёзные вопросы, проникновенно заглядывая в глаза. Позже я заметил, что эта практика стала нормальной не только у нас, но и в менее серьёзных, а также в совсем несерьёзных структурах. Как говорится, оно растеклось…

Оглядываясь по сторонам, я обращал внимание, что у многих коллег, отличавшихся интеллектом, скромностью и трудолюбием, после очередного захода «на провода» карьера как будто останавливалась. Им переставали предлагать повышение, и даже переводы «по горизонтали» происходили крайне редко и с большим скрипом. Фактически над ними образовывался невидимый стеклянный купол, от которого отскакивали все интересные перспективы. Причём сами коллеги искренне не понимали, что происходит, часто воспринимая всё это как череду нелепых случайностей. Но мы-то знаем, что случайностей не бывает, а в любом хаосе есть свои закономерности.

С другой стороны, бросалось в глаза, как другие коллеги, которые могли позволить себе припарковаться у работы на машине стоимостью в 300—500 своих месячных зарплат, на полиграфе не испытывали трудностей. Они смеясь проходили важные тесты, их награждали и повышали. Да, после 2014 года все они пересели на более бюджетные модели, но это было связано исключительно с веянием времени. Показная скромность входила в моду, вытесняя не менее показную роскошь. Но по сути мало что менялось.

Нет, я никоим образом не хочу бросить тень на Серьёзную Структуру. Как и все прочие, я нисколько не сомневаюсь, что те машины были заработаны коллегами исключительно честным трудом, достались по наследству от бабушки или подарены руководством в награду за безупречную службу. Я лишь обращаю внимание, что прибор под названием полиграф работал весьма избирательно, и это было очевидно многим.

По роду своей работы я много общался с очень странными людьми: колдунами, магами, йогами, медитаторами всех мастей, великими (и не очень) гуру и недогурками, просветлёнными и замутнёнными учителями, сектантами, гипнотизёрами, телепатами и просто городскими сумасшедшими. Встречались среди этой публики и реальные феномены. Кстати, в отличие от прочих, они вели себя на удивление скромно, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Правда, по итогу их это тоже не спасло. «Око Саурона» видело всех насквозь. А я был одним из тех, кто помогал его вращать. Да, по умолчанию оно тупо смотрит вверх и ничего не видит. Его каждый раз требуется направлять и поворачивать в нужную сторону, так как оно работает исключительно на ручном приводе.

Всё, что относилось к сфере религии, духовных практик и прикладного применения технологий психологического влияния на людей, являлось сферой моей деятельности. Это было моей работой, моим хобби и моим научным интересом. Я с удовольствием общался с ними, изучал их, дружил с некоторыми из них, писал диссертацию и даже выпустил по этой теме занудную наукообразную книжку (она правда занудная, не нужно её читать). Словом, фактически государство больше двадцати лет платило мне деньги за занятие своим хобби.

Не отважусь сказать, что я знал по этой линии всё, но моих знаний было достаточно, чтобы почти десять лет координировать работу экспертного совета по религиоведению при другой тоже довольно серьёзной структуре. Указанный совет решал вопросы «жизни и смерти» в отношении ряда таких объединений и пользовался среди них дурной репутацией.

«Шестисотого» «Мерседеса» у меня, к сожалению, не было. Но и святым я тоже, чего уж греха таить, не являлся. Тем не менее проверки на полиграфе мне удавалось проходить без особых проблем. Возможно, сказалась длительная командировка в не самую холодную точку, научившая меня ценить жизнь и не обращать внимания на всякую ерунду вроде полиграфа. Возможно, длительное общение со странными людьми, являвшимися настоящими мастерами психологического влияния, принесло свои плоды, сделав меня невосприимчивым к менее изощрённым манипуляциям. Но факт остаётся фактом: полиграф я проходил влёт, чего не скажешь о многих друзьях и коллегах, которые объективно были умнее, честнее и порядочнее меня.

Чем больше я думал о «детекторе лжи», тем больше мне хотелось подробнее разобраться в его работе, понять принципы его действия и найти разгадку такой фантастической избирательности.

Так я пошёл учиться и вскоре официально влился в нестройные ряды полиграфологов. Вообще, людей в погонах среди представителей этой профессии довольно много. Более того, они стоят у истоков большинства крупных полиграфных школ. Поэтому можно сказать, что проблем с социализацией и адаптацией у меня не было. Но была другая проблема. Время от времени ко мне обращались близкие и не очень друзья с вопросами схожего содержания: «Слушай, друг! У меня скоро „провода“. Я знаю, что ты умеешь их проходить. Помоги, пожалуйста! Сильно надо!»

Отказывать в близком кругу у нас не принято. Сегодня откажу я, а завтра откажут мне. Поэтому любой уважающий себя сотрудник Серьёзной Структуры прежде всего должен этично вести себя по отношению к друзьям и коллегам. По крайней мере, раньше так всегда было принято. Если просят, нужно помогать. Тем более что я хорошо знал реальные последствия провала на полиграфе.

Всё хорошее когда-нибудь кончается или становится не таким хорошим. Выслуга неминуемо приближалась к потолку, что было серьёзным сигналом завязывать с моим оплачиваемым хобби. Да и порядки там стали меняться не в лучшую сторону. Иногда в подземельях вдруг начинали просыпаться древние демоны, которые хаотично хватали и утаскивали на дно случайно подвернувшихся коллег. Были и другие сигналы, которые звучали как в театре: первый звонок, второй звонок — занавес!

Так я вышел на заслуженную пенсию, но, как ни странно, поток друзей и «друзей друзей» не уменьшался, а только набирал обороты. Все они хотели сохранить свои пятые точки в целости и сохранности и не быть порванными на полиграфе на британский флаг. Когда моё время стало заканчиваться, я стал брать за это деньги. Ну, не с совсем близких, конечно. А вот с «друзей друзей друзей» стал. Я хотел таким образом ограничить поток желающих, но добился обратного эффекта: люди стали идти, уже ни на кого не ссылаясь, а просто за деньги. Все хотели выжить на полиграфе, и я не считал правильным им отказывать. К тому же, буду откровенен, я очень люблю деньги!

Кстати, о деньгах. При переходе от условно бесплатной дружеской помощи (бутылки алкоголя не в счёт) к оказанию услуг за деньги встал вопрос о стоимости времени. Какую цену часа назначить? Сколько я стою на открытом рынке? Решить эту задачу помогло посещение сайта с рекламой интимных услуг. Ознакомившись с ценами на услуги путан, я принял твёрдое и взвешенное решение: один час работы подполковника Серьёзной Структуры, с тремя высшими образованиями, учёной степенью, опытом боевых действий, дополнительным образованием полиграфолога, владеющего техниками саморегуляции, прошедшего спецподготовку и обладающего уникальными знаниями в области влияния на людей, не может стоить меньше, чем один час работы обычной салонной проститутки. Нужно держаться хотя бы на их уровне! Конечно, оставались ещё элитные жрицы любви, ценник которых был пока недосягаем. Их я решил исключить из расчёта, чтобы не расстраиваться. Это был ориентир, маяк, к которому нужно было стремиться! Иными словами, по заработкам можно стремиться к уровню элитных проституток, но ни в коем случае нельзя опускаться до уровня вокзальных или дорожных. Это было бы уже грехопадение!

Смеётесь? А сколько на открытом рынке стоит один час вашей работы по сравнению с расценками местных жриц любви? К кому по заработку он ближе? К дорожным, салонным или элитным путанам? Не всех обрадуют результаты сравнения.

Ещё, в отличие от представительниц древнейшей профессии, у которых все орудия труда всегда были с собой по умолчанию, мне приходилось постоянно вкладываться в приобретение и наращивание дорогостоящих приборов и технологий, которые ускоряли процесс обучения. Это был очень грустный этап, потому что все эти приборы стоят незаслуженно дорого. К сожалению, наценка на приборы с интерфейсом «компьютер — человеческий мозг» такая, что торговцы наркотиками нервно курят в сторонке, понимая, что занялись не тем бизнесом. Но и этот этап был пройден.

Так появился курс «Антиполиграф», который оттачивался и совершенствовался с каждым новым клиентом. Я собирал обратную связь, дополнял детали, вводил новые технологии, обращал внимание на каждую мелочь, которую мне сообщали люди после теста.

К моему удивлению, в этой сфере практически не работали законы рынка. Как известно, спрос рождает предложение. По крайней мере, должен рождать. Только в области подготовки к полиграфу это правило не действовало. Тут спрос (а он был) рождал каких-то откровенных жуликов. Интернет пестрил предложениями «волшебной таблетки», «обучения полиграфу под гипнозом» или раскрытия секретного секрета секретной организации. Никто не предлагал понятного обучения и честных тренировок, на которых только и может базироваться устойчивый результат.

Фактически мы с единомышленниками создали первый открытый «тренажёрный зал для психики». Есть залы для фитнеса, в которых можно натренировать тело, а такого же зала для психики почему-то не было. Но что же в этом необычного? Мне представлялось естественным, что должно быть место, куда человек может прийти и изучить свои психические реакции. Если захочет, он может подшлифовать их, прокачать отдельные паттерны либо оставить как есть.

Как и в других тренажёрных залах, у нас появилось специальное оборудование: полиграфы, электроэнцефалографы, приборы биологической обратной связи, другие специальные приборы, облегчавшие процесс подготовки. Они давали людям преимущество перед полиграфологами, так как позволяли натренировать даже более тонкие реакции, которые не в состоянии уловить самые современные «детекторы лжи».

Процесс подготовки к полиграфу стал расширяться и выходить за пределы первоначальной цели. Фактически он становился процессом обучения технологиям антистресса и практической саморегуляции с использованием современного оборудования.

Изучая проблемы быстрого снятия стрессовых реакций (а именно это является основной целью программы «Антиполиграф»), мы пришли к использованию инновационных технологий, которые позволяют за короткие сроки убирать последствия любого, даже очень сильного стресса. Сильного настолько, что не все люди хотят с ним жить. Применение приборов, способных за несколько сеансов существенно сгладить или снять последствия перенесённых психотравм, казалось фантастикой. Но тут как раз очень пригодился полиграф.

Обладая весьма спорной ценностью в области так называемой «детекции лжи», он являлся эффективным прибором для оценки индивидуальной значимости стимулов для психики человека. Грубо говоря, на нём можно измерить уровень стресса, просмотреть динамику изменений, сделать выводы о последствиях. В этой области полиграф оказался бесценен. Ведь у нас впервые он применялся не против человека, а для него. Он не оценивал некую «объективную истину», которая не факт что существует, а работал с внутренней правдой человека, которая только и имеет значение для процесса психокоррекции.

Горизонты, которые открылись благодаря технологиям «Антиполиграфа», завораживали. Знакомство с ними на самом деле гораздо важнее, чем сиюминутная задача по прохождению ещё одного теста. Возможность управлять своей психикой, принимать осознанные решения, жить в согласии со своей природой — ранее всё это были просто красивые слова. Но после применения технологий приборного контроля происходящих процессов всё менялось. Если мы можем не только обучить человека саморегуляции, но и объективно измерить её качество, это становится наукой. Когда человек сам, в режиме реального времени видит на экране телевизора, как бьётся его сердце, у него появляется возможность понять закономерности, а потом и научиться управлять им.

Начав с условной «борьбы» с полиграфом, мы пришли к дружбе с ним. Это точный и полезный прибор, который может очень сильно помочь в работе психологу, врачу, педагогу, психотерапевту. Он может использоваться для преодоления стресса, выявления склонностей и способностей людей, для помощи в выборе профессии подросткам, да и вообще в любом важном жизненном выборе, когда мозги плавятся от обилия или недостатка информации. В этот самый момент наше тело уже знает правильный ответ — остаётся только считать его и показать человеку.

Просто не нужно пытаться с помощью полиграфа вытаскивать из кого-то ответы на глупые вопросы против его воли. Лучше помочь человеку увидеть и осознать то, что он действительно хочет, расширить его возможности, дать полезные инструменты развития.

В этом и есть реальное предназначение полиграфа, который незаслуженно долго задержался на предыдущем этапе развития под названием «инструментальная детекция лжи».