Падение в высоту

Виктор Батюков, 2022

У каждого человека в жизни есть свои взлеты и падения, но не все могут после «падения» подняться и с достоинством идти вперед. Не каждый, имея славу, деньги, признание может выбрать правильное направление и круто изменить свою жизнь, не всем хватает характера и силы воли, чтобы развернуться на 180 градусов, поплыть против течения «гнилых» привычек и страхов, чтобы в конце концов победить. Этот сборник рассказов именно о таких людях, которые нашли в себе силы в первую очередь победить самих себя.

Я люблю тебя,жизнь!

1

— Красный! Красный! Красный! — ворвалась в квартиру Галя и завертелась волчком так, что Волочкова позеленела бы от зависти. — Мама! Я получила красный диплом!

Валентина Павловна стояла в дверях и плакала от счастья.

Жизнь этой семьи начиналась так, словно была под копирку списана с миллионов такие же судеб. Родители всю жизнь отработали на заводе и имели хоть и небольшой, но стабильный заработок. Валя закончила школу, но в институт не пошла, а поступила в строительное училище. Ей тогда казалось, что строители и получают прилично, и голову сильно напрягать не надо. Отучилась на маляра, пошла работать на стройку. Там познакомилась с каменщиком Виктором. Сыграли свадьбу, через год родилась доченька Галочка. Семья была дружна и счастливая, пока… Вот после этого «пока» и сошла Валентина с широкой дороги общего счастья на узенькую тропинку индивидуальной беды. Ведь это счастье на всех одно, а горе — оно у всех разное.

Когда Галочке было шесть лет, мать работала в люльке на пятом этаже. Трос оборвался, и Валентина рухнула вниз. Полгода она провела в больнице, но полностью встать на ноги ей так и не удалось — позвоночник восстановить врачи не смогли. Но, как говорится, беда не приходит одна. Через два месяца после травмы от нее ушел муж, заявив, что жить с калекой он не может. Единственным утешением для Вали стала ее дочь. Теперь она жила, нет, боролась за жизнь ради нее, ради ненаглядного «Галчонка». На радость мамы, девочка росла добрая, красивая, умная, скромная. Все месяца, которые Валентина провела в больнице, Галя была с ней. Бабушке с трудом удавалось отвести ее домой на ночь. Выписка мамы из больницы была, наверное, самым радостным событием во всей ее коротенькой жизни. А как она радовалась подаренной горисполкомом инвалидной коляске! Так дети не радуются даже самому дорогому подарку.

Годы шли. Мама с дочкой как-то приспособились жить на одну Валину пенсию да радоваться редким бабушкиным подаркам. Но вскоре бабушка умерла, и они остались совсем одни. С годами Галя не растеряла ни свою доброту, ни ум, ни скромность, ни тем более красоту, а наоборот. Казалось, росла девочка, и вместе с ней росли и эти качества. Несмотря на более чем скромную жизнь, Галя считалась самой красивой в школе. Ни по одному предмету она не получала оценки ниже четверки, но никогда, ни перед кем девочка не задрала нос, а всегда была мила и добра даже с бездомными котенком.

Галя, закончив свое танцевальное па, бросилась на шею матери и они вместе разрыдались.

— Что это мы тут сырость развели! — первой опомнилась Валентина Петровна. — У нас праздник, а мы плачем. Предлагаю по такому поводу выпить чаю!

И она, тяжело опираясь на костыли, двинулась на кухню. За столом Галя вдруг погрустнела.

— Мам, завтра у нас выпускной бал. Все девочки будут нарядные…

Она вдруг горько вздохнула и разгладила руками старенькое ситцевое платьице. В первый раз за десять лет девочка заговорила о нарядах. У Валентины Петровны сжалось сердце. Минут пять они молча глядели в чашки, и вдруг мама подняла голову, и лукаво улыбнулась:

— Я знаю, что делать! Пошли в комнату.

В спальне Валентина открыла старый скрипучий шкаф и стала выбрасывать на пол какие-то тряпки.

— Где же оно? Должно же быть здесь, — приговаривала она, перебирая содержимое. — Вот, нашла! Ну-ка, посмотри, — и женщина вынула из шкафа какой-то сверток.

Когда его развернули, там оказалось свадебное платье. Оно было белоснежное и нарядное, словно только сегодня из магазина.

— А ну, пошли на примерку, — скомандовала мать и сунула платье в руки ошарашенной дочери.

До глубокой ночи они подгоняли, шили, кроили, но это стоило того.

— Ты будешь королевой этого бала! — воскликнула Валентина, когда платье было готово.

— Да ладно, мам, — вдохнула Галя. У нас много девочек из богатых семей. Представляешь, какие вечерние платья на них будут?

— Ну и пусть. Не платье красит человека…

–…а краситель тканей, — закончила фразу девочка, и веселый смех обеих положил конец начинающемуся спору….

— Пошли спать, счастье мое. Завтра для нас трудный денек будет, — устало сказала мать и они, обнявшись, пошли в комнату.

2

Галя вошла в зал, когда там уже собрались почти все выпускники. Как только за ней закрылась дверь, все разговоры, смех, движения — все прекратилось. Люди замерли, глядя, как к ним «плывет» девушка, похожая на всех «Мисс Вселенная» сразу, и гораздо красивее каждой из них в отдельности. Даже музыка оборвалась на полутакте, посчитав себя недостойной звучать в присутствии королевы. Такую красоту стены этой школы видели впервые.

Девушка сделала несколько шагов и только потом заметила, как стало тихо. Она огляделась — все взоры были обращены на нее. Покраснев от смущения, Галя сделала реверанс и поспешила в дальний угол зала. Грянула музыка и бал начался.

Мальчишки, которые и в дни учебы устраивали на заднем дворе школы рыцарские турниры за право поводить ее домой, сейчас прямо из костюмов выскакивали, чтобы обратить на себя Галино внимание. Они ловили не только каждое ее слово, но и взгляд, жест. Делали все, чтобы заслужить благосклонную улыбку, ну а уж танец с ней был для них самой высокой наградой, ради которой многие жертвовали даже хорошими отношениями своих подруг.

Девушки же, наоборот, собрались в другом конце зала и пристально рассматривали Галю, пытаясь найти хоть небольшой изъян в ее красоте, чтобы раздуть его до размеров уродства. Все это девушка видела, и ей становилось еще более неловко за такую ситуацию. Ведь она не хотела выделиться. Просто Галя захотела хоть на один вечер почувствовать себя красивой. Поняв, что, если она не уйдет, бал будет безнадежно испорчен, девушка печально вздохнула и двинулась к выходу. Ребята стали наперебой предлагать свои услуги и она, не выдержав напряжения, заплакала и побежала.

— Туфельку потеряла! — крикнул ей кто-то в фойе. Галя остановилась и испуганно взглянула на свои ноги.

— Куда так торопишься? До полуночи еще далеко! — рассмеялись две девушки, стоящие у входа.

Это были так называемые «трудные подростки» Таня и Света. Учились они кое-как, вели себя вызывающе, никого не слушались, а одевались так, что пожилые учителя после встречи с ними в школьном коридоре, по ночам вздрагивали и просыпались от кошмаров.

— Тебя кто-то напугал? — спросила Света, затягиваясь сигаретой.

— Нет, просто домой тороплюсь, — ответила Галя, немного приходя в себя.

— Да ладно заливать, время еще детское, — вступила в разговор Таня.

— Правда, мне уже пора, — почему-то засмущалась девушка.

— Ты молоток, что свалила оттуда, — оценивающе посмотрела на нее Света. — Мы тоже туда заглянули, — она кивнула головой в сторону зала, — муть голимая. Теперь вот на дискач рвем. Айда с нами.

Галя удивленно посмотрела на них. Эти девушки никогда с ней не общались, даже наоборот, при встрече они высокомерно осматривали ее старенькое платьице и презрительно отворачивались. А тут… Она в нерешительности замялась. Ей уже давно хотелось побывать на дискотеке. Все ее подружки и друзья, придя после выходных в школу, только о том и говорили, как было там здорово. А она лишь стояла и грустно вздыхала. «Но пойти с ними? Да и денег нет», — подумала Галя и решительно сказала:

— Спасибо, я лучше домой, — и сделала шаг к выходу.

— Не руби с плеча, подруга, ты раскинь мозгами, — преградила ей дорогу Таня. — Хата от тебя никуда не денется, по времени — еще даже Хрюша в ящике не нарисовался, а если фантиков нет, так тоже без проблем. Мне сегодня «старики» отвалили по полной, я приглашаю.

— Соглашайся, такой праздник раз в жизни бывает. Долбанную школу закончили. теперь настоящая жизнь начинается. Пошли! Кутнем по-взрослому, — поддержала ее Света.

Галя задумалась: «Действительно, сегодня такой день! Бал только начался и мама так рано меня не ждет. Заманчиво, конечно, сходить на дискотеку, но как-то с этими девчатами не особо хочется. Вот если бы вместо них были Марина. Ира, Лена, пошла бы с удовольствием».

— Да не дрейфь ты, — видя ее колебания, усилила напор Таня. — Все будет пучком. Никто там тебя не тронет и держать силой не будет. Захочешь — уйдешь. Согласна?

Последние слова прорвали плотину ее сомнений и Галя, тряхнув копной шелковистых волос, заявила:

— Ай, и правда, гулять так гулять! Пошли на дискотеку!

Девушки засмеялись и, подхватив Галю под руки, выскочили из школы.

У входа на дискотеку стояли два суровых с виду мужика. Они следили за тем, чтобы в зал не попали пьяные, обкуренные и другие подозрительные лица. Заметив девчонок, один из них приветливо улыбнулся.

— Рад вас видеть, мамзели! Как поживаете?

— Нормалек! — ответила Таня и поцеловала его в щеку. — Как тут делишки? Что нового?

— В прошлый раз Свищ был, о вас спрашивал. Зря не пришли, зажигали по полной. А сегодня, говорят, сам Дэн будет, прикинь.

— Круто! То, что доктор прописал! — захлопала в ладоши Света.

— Эта принцесса с вами? — спросил второй охранник, подойдя к Гале вплотную. — Откуда такая красавица?

— Тебе показать то место или сам догадаешься? — огрызнулась Таня.

— Ладно, ладно, я пошутил, — проговорил парень и распахнул перед ними дверь. — Приятно провести вечер.

Девушки вошли в большой зал, окутанный полумраком. В центре было возвышение, где на столах стояло несколько магнитофонов, а над ними «колдовал» высокий худощавый паренек в желтой майке. Оглушающе гремела музыка, а по стенам носились разноцветные блики.

— Ну как, нравится? — прокричала Гале на ухо Света.

Девушка отрицательно замотала головой. Нет, совсем не такой она представляла себе дискотеку. Слушая подруг и глядя по телевизору, Галка видела себя в светлом уютном зале, где играет нежная музыка, а пары тихо кружат в танце, у стены стоят кавалеры и ведут неторопливую беседу, то тут, то там раздается веселый смех дам. А здесь! Эта «музыка» словно резиновым молотком больно бьет по ушам и затылку. Люди в сумраке дергаются так, будто находятся на раскаленной сковородке, а уж о беседе вообще речь не идет. Здесь не то, что говорить, кричи — никто не услышит.

— Что ты у входа жмешься? Пошли в зал, — потянула ее за руку Света.

Галя отрицательно замотала головой и попыталась выдернуть руку.

— Не дрейфь, дуреха! — рассмеялась Таня. — Это хоть не королевский бал, но здесь тоже против твоей воли в женщину тебя превращать никто не будет. Люстра, отведи нашу Золушку к бару и дай ей что-нибудь горло прополоснуть. А я скоро приду.

— Почему «люстра»? — спросила Галя, усаживаясь на высокий табурет у барной стойки, музыка здесь звучала не так громко.

— Света — свет — светильник — люстра, логично? — ответила девушка. — Ты что будешь?

Галя засмущалась. Ей очень хотелось пить, но сказать об этом она стеснялась.

— Что ты краснеешь, как девочка перед «Плейбоем». Я же не спрашиваю, какого цвета презерватив предпочитаешь. Я говорю, что пить будешь?

— Сок, — еще гуще покраснев, сказала Галя.

— Стакан апельсинового и джин-тоника, — заказала напитки Света и снова повернулась к девушке. — Чем после школы заниматься станешь?

— Даже не знаю, — вздохнула Золушка, пробуя сок через соломинку. — Мама говорит, чтобы в институт поступала, но ведь все кругом платное. А на одну ее пенсию боюсь, не вытянем. Может, устроюсь куда работать, а там на заочно пойду, не знаю.

— Правильно, в начале нужно деньжат подкопить, а потом уж в «бурсу» намыливаться. Мы с «балериной» тоже так думаем.

— Беда только, что не везде после школы берут, — высказала свое опасение Галя. — Вот вы куда пойдете работать?

— Мы-то? Есть тут одно местечко, — уклончиво ответила Света и нервно оглянулась.

— Я гляжу, вы уже тут освоились? — вынырнула из темноты Таня. — Вот, знакомься, это Стас.

Рядом с девушкой стоял высокий, хорошо одетый блондин. Галя взглянула на него и обмерла. Такое красивое лицо она встречала только на обложке журналов.

— Стас, — представился парень и улыбнулся белоснежной улыбкой.

— Галя, — прошептала девушка, не в силах оторвать взгляд от его голубых глаз.

— Наша Золушка, — смеясь, сказала Таня и подтолкнула Стаса. — Мы ее перехватили, когда она пыталась с бала слинять.

— Надеюсь, туфельки при вас и никакой принц не гонится сейчас вслед за вами? — спросил парень нежным, обворожительным голосом.

У Гали ком подкатил к горлу, и когда он присел рядом и взял ее за руку, то сердце пойманной птицей забилось где-то так высоко, что если бы не этот ком, то, наверное, высочило бы наружу.

— А то если он здесь появится, мне придется вызвать его на дуэль, — продолжал Стас, не отрывая взгляда от девичьих глаз.

— И вы будете сражаться на шпагах? — прошептала Галя.

— Нет, мы будем сражаться стрелами Амура. Только они достойные оружие в борьбе за обладание вами сердцем. Позвольте пригласить вас на танец?

Как только они встали, грохот прекратился, и полилась дивная тихая музыка. Все расступились, и парень вывел ее в центр зала. Они танцевали, парили в волшебном вальсе, не видя и не слыша ничего. Пред девушкой было лишь бездонное голубое море его глаз и нежное тепло его рук. В голове все смешалось, волнение и робость куда-то улетучились, остались лишь ощущение большого счастья. Счастья от мысли, что наконец она встретила того человека, которого ждала все эти годы, начиная с раннего детства. И вот он кружит ее в восхитительном танце, держит в своих объятиях. А в глазах столько нежности и тепла, как в ласковом южном море, а, может быть, и больше. Но танец закончился, и они снова направились к стойке бара. Стас взял бока.

— Я хочу выпить за сегодняшний вечер. Он подарил нам вас. И хочу сказать больше, именно с ним пришло понимание смысла моей жизни. Все, что я делал: ел, пил, дышал, страдал — все это было лишь подготовкой к великому моменту — встрече с Вами! Так пусть этот праздник не растворится в черном урагане разлуки, а будет сиять всегда, как солнце на небосводе. Вы — моя королева!

Галя опустила глаза и сделала небольшой глоток сока.

— Ваше величество, вам не понравился мой тост? — изумленно воскликнул Стас.

— Нет, отчего же, тост замечательный, — краснея от неловкости и такого внимания понравившегося ей парня, призналась девушка.

— В таком случае, выпейте ваш бокал до дна в честь нашего знакомства.

Галя в два глотка выпила весь сок, поставила пустой стакан на стойку и улыбнулась.

— Вы подарили мне улыбку? Об этом я даже не мог и мечтать! — воскликнул парень, вскочив с табурета.

— Мне здесь становится тесно! На волю! Моему чувству не хватает места в этой лачуге! Отведите меня скорее туда, где ветер шепчет листве о любви, туда, где птицы подхватят слова моей серенады, где месяц осыплет вас жемчугом звезд! Проведите же меня, прошу вас!

Стас нежно взял ее за руку, и в глазах было столько мольбы и нежности, что Галя покорно поднялась и пошла с ним к выходу. Уже подходя к двери, она почувствовала легкое головокружение, но не придала этому значения. На улице девушке становилось все хуже и хуже. Глаза застилала пелена, голос парня становился все глуше, ноги стали ватными и отказывались ей подчиняться. Она сделала два шага по тротуару и упала без чувств.

3

Первые лучи солнца осветили скамейку у подъезда пятиэтажного дома. Галя вздрогнула и открыла глаза. «Где я?» — была единственная мысль, пробившаяся сквозь пелену дурмана. Девушка села и попыталась сосредоточиться. «Что со мной? Мы танцевали, пили сок, потом вышли из бара, а дальше?» — она обхватила голову руками. Дальше была черная пустота провала.

Так ничего и не вспомнив, Галя огляделась. Это был ее подъезд. Девушка с трудом поднялась со скамейки и, пошатываясь, побрела домой. У двери она долго возилась с ключом, никак не могла попасть в замочную скважину, пока мать сама не отворила ее.

— Ты где пропадала? — набросилась на нее Валентина, но, взглянув внимательно на девочку, ахнула:

— Доченька, родная, что с тобой? Ты выпила?

— Нет… не знаю… мне плохо… — простонала Галя и держась за стенку, побрела в ванную.

Струя холодной воды в лицо несколько освежила ее, но озноб усилился. Тогда она включила горячую воду и стала раздеваться. Мать стояла в дверях и с ужасом смотрела, как дочь пытается снять платье.

— Галчонок мой, деточка, скажи мне, что произошло? Я всю ночь глаз не сомкнула, ждала, когда ты вернешься. Тебя кто-нибудь обидел? Ты говори, не бойся, ведь вдвоем с бедой бороться легче, чем одному. Ну что ж ты молчишь, солнце мое? Скажи хоть что-нибудь, не молчи. Я и так извелась вся за ночь, думала, до утра не доживу.

— Мам, поставь чаю, — немного разогнав туман в голове, попросила девушка. — Я приму ванну и все тебе расскажу, хорошо?

Когда мать ушла, Галя сбросила наконец с себя грязное платье и погрузилась в горячую воду. Несколько минут она лежала неподвижно, наслаждаясь ощущением теплоты, но вдруг ее взгляд остановился на ногах. Глаза ее расширились от ужаса. Внутренняя сторона бедер была покрыта засохшей кровью. Увиденное полностью разогнало дурман в голове, и его место заняла нестерпимая боль. Страшно болело внизу живота, ломила руки и ноги, болела грудь, раскалывалась голова. Казалось, каждая клеточка тела кричала от боли. Галя стала рассматривать свое тело — все оно было покрыто синяками и ссадинами. Ощущение такое, словно ее поместили в центрифугу и целую ночь там вращали. Страшная догадка пронзила ее мозг. От страха девушка выскочила из ванны и ее тут же вырвало.

— ну как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила мать, когда Галя, закутавшись в халат, вышла из ванной.

— Плохо, мамочка, я вчера действительно выпила, поэтому чаю не буду. Пойду прилягу. Ты уж извини, — первый раз в жизни солгала дочка и пошла в комнату.

Целый день она лежала на кровати, глядя в потолок и молчала. Мать и так и эдак пыталась ее разговорить, вывести из этого оцепенения, но девочка не реагировала. Словно сломанная кукла, она лежала под одеялом и лишь слезы, изредка накопившиеся из глаз, говорили о том, что в ней еще теплится жизнь. К вечеру у Гали поднялась температура, и начался жар.

Две недели девочка провела в бреду, а мать у ее изголовья. На шестнадцатый день Галя открыла глаза. Валентина Павловна дремала в своем инвалидном кресле, склонив голову на грудь. «Боже, как постарела мать! Как вымоталась!» — подумала она, глядя на ставшие за эти дни седые волосы матери, на худое изможденное лицо и осунувшиеся плечи. «Она не должна ничего знать. Это ее убьет. Я сильная, переживу как-нибудь, а вот мать — вряд ли». Почувствовав на себе взгляд дочери, Валентина подняла голову и улыбнулась.

— Здравствуй, мамочка. У нас покушать что-нибудь есть?

— Очнулась! Вот радость-то какая! Сейчас, доченька, сейчас принесу, — затараторила счастливая мать и укатила на кухню греметь посудой.

Галя отбросила одеяло и осторожно ступила на пол. Боль, пронзавшая ее насквозь и разрывавшая на куски тело, исчезла. Осталась только слабость и глубока, как колодец, душевная пустота, словно из тела вынули душу, а вместо нее ничего не вложили. «С этим мы как-нибудь справимся!» — решила девушка и двинулась на кухню.

Через три дня Галя окрепла настолько, что уже сама могла выходить из дому. Теперь каждый вечер они с матерью выходили гулять в сквер. Прохаживаясь по аллеям и болтая без умолку, Валентина Петровна с тревогой в сердце прислушивалась к голосу дочери. Он был неживой, какой-то механический, холодный. После болезни она утратила способность смеяться, радоваться. Обсуждает комедию, а в глазах пустота, рассказывает анекдот, а в голосе звучит металл. Нет прежнего задора и жажды жизни. В ней умер человек.

Как-то ближе к вечеру Галя вдруг куда-то засобиралась. Она, словно одержимая, заметалась по квартире, заскочила на кухню и торопливо натянула туфли.

— Ты куда, доченька? — выглянула из комнаты мать.

— Пойду прогуляюсь, — решительно ответила девушка и сжала кулачки так, что побелели костяшки пальцев.

— Галочка! Жизнь моя! — заплакала мать, предчувствуя недоброе. — Я не могу тебя удержать здесь и не могу запретить, но помни, что ты та нить, которая столько лет держала меня на этом свете. Если с тобой что-то случится, я не проживу и минуты. Мое сердце и так болит, не доставляй ему еще больших страданий. Пожалей меня.

— Я скоро вернусь, — холодно произнесла дочь и вышла.

Через полчаса она стояла у входа на дискотеку. В дверях топтались знакомые охранники.

— Здравствуйте, — поздоровалась Галя. — Вы меня узнаете?

— А разве мы должны тебя узнать? — пожал плечами один из них.

— Ну как же? — изумилась девушка. — Я была здесь почти месяц назад с двумя девчонками. Помните? Вы еще спросили, откуда я такая.

— Слушай, детка, я не помню, что я ел на завтрак, а ты хочешь, чтобы тебя целый месяц помнили. Да таких как ты тут каждый вечер, знаешь, сколько ошивается? Каждую помнить — мозгов не хватит.

— Твоих мозгов не хватить даже на то, чтобы запомнить, как выглядит собственный член, — огрызнулась Галя и шагнула к двери.

— А ну стоять, кошелка! — взревел охранник и схватил ее за руку. — Да я тебя сейчас, за такие слова по стенке размажу!

— Я думаю, что на размазанную по фасаду девушку, кроме ментов, никто не польститься. Поэтому, подари ее мне, — раздался за их спиной до боли знакомый голос. Это был Стас.

Сколько раз за эти дни Галя прокручивала в голове эту встречу, сколько вынашивала планов, готовила слова. А сейчас, когда он взял ее за руку и повел вдоль улицы в сторону от дискотеки, девушка молча плелась за ним с покорностью овцы.

— Я смотрю, уже встала на ноги? Это хорошо, — покровительственным тоном произнес Стас, когда они отошли подальше от клуба. — Значит, ты сильная девушка! Это нам подходит.

— Куда мы идем? — спросила Галя, чувствуя в душе лишь огромную усталость.

— Хочу показать тебе одно кино, — рассмеялся парень, — думаю, оно понравится.

Минут через десять они вошли в квартиру. Это была «двушка», переоборудованная в подобие киностудии. В центре большой комнаты стояла кровать, а рядом с ней два самодельных прожектора и видеокамера. В меньшей находилась разная аппаратура. Стас сел в кресло и включил видеомагнитофон. Первые кадры показали обнаженную девушку, лежащую на кровати. «Это же я!» — пронеслось в голове у Гали, и она впилась пальцами в спинку кресла, чтобы не упасть. Затем на экране показались двое голых парней, и… Дальше началось такое, от чего девушка готова была умереть. Она в ужасе закрыла глаза и застонала.

— Ну, как фильм? — голос Стаса был мягким и ироничным. — Кстати, он имеет большой успех. И название я ему придумал: «В постели у Золушки». Правда, классное?

— Ах ты, мразь! — воскликнула Галя и выхватила из сумочки нож.

Парень, словно ждал чего-то подобного, спрыгнул с места и схватил ее за руку.

— Все вы сначала с оружием приходите, — проговорил Стас, когда пальцы девушки выпустили рукоять ножа. — У меня их столько накопилось, что хоть выставку холодного оружия открывай. А потом ничего, некоторых и не выгнать, так нравится. И ты через месяц-другой сама сюда бегать станешь. Ну что, начнем вторую серию? Думаешь, я тебя сюда привел кино смотреть? Ошибаешься, дорогуша. Снимать, Дэн!

Из глубины квартиры возник крепкий парень и схватил Галю сзади за руки. Стас достал из шкафчика стакан с какой-то жидкостью и силой заставил ее выпить. Девушка брыкалась, отплевывалась, но вскоре почувствовала уже знакомую слабость; комната зашаталась, поплыла, и Галя полетела куда-то в пропасть.

Она очнулась на кровати. В глаза бил свет прожекторов, голова раскалывалась от боли, а тело и душа были растерзаны в клочья. И кругом была грязь. Грязь от прикосновений, от надругательства, от унижения, от всего того, что совершили с ней эти подонки. Девушка с трудом поднялась и выглянула за дверь. Из кухни раздавался смех и звон стаканов. Превозмогая боль, она кое-как оделась и выскользнула из квартиры.

— Доченька! — шепотом прокричала мать, когда Галя вошла домой.

— Мама! Я не могу больше жить! Я не хочу больше жить! — воскликнула она, и, упав рядом с матерью на колени, зарыдала.

Валентина Петровна гладила ее по голове и тоже плакала.

— Ну успокойся, успокойся, моя маленькая, — шептала она, — все будет хорошо. Я сейчас водички принесу, тебе легче станет.

Когда мать отправилась на кухню, Галя вошла в комнату и посмотрела на прочный крюк, торчащий из потолка. Мысли ее прервал телефонный звонок. Девушка машинально сняла трубку.

— Дорогуша, не хорошо сбегать на половине дела, — услышала она ненавистный голос. — Мы только-только во вкус вошли. Короче, или ты через десять минут выходит из дому и садишься в машину, которая будет тебя ждать у подъезда, или кассету с фильмом мы показываем твоей матери. Я думаю, ей будет интересно. Так что поторапливайся, мы тебя ждем.

Галя повесила трубку и потеряла сознание.

4

Девушка открыла глаза и изумленно огляделась по сторонам. Она лежала в больничной палате. Белоснежная простыня укрывала ее до подбородка, а к правой руке были прикреплены трубочки, по которым втекала в нее жизнь.

— Слава Богу, очнулась! — сказала медсестра, увидев, что девушка рассматривает палату.

— Где я? — одними губами спросила Галя.

— В реанимации, — ответила сиделка. — Доктора над тобой всю ночь колдовали, чуть с того света вернула. Теперь ты просто обязана жить долго и счастливо.

Девушка отвернулась к стене и закрыла глаза. На второй день ее перевели в общую палату. Кроме нее, там лежали еще две женщины. Они подошли, чтобы познакомиться с вновь прибывшей и принесли ей кто яблочко, кто сок, но девушка закрыла глаза и притворилась спящей. Ей не хотелось ничего: ни есть, ни пить, ни говорить. Она хотела одного — умереть. Ведь уже день, значит, матери показали кассету с фильмом.

После полудня одну из женщин выписали, и забирать ее пришел молодой человек. Он остановился у Галиной кровати и внимательно посмотрел на девушку. Она отвернулась к стене.

— Советую обратить внимание на вторую слева трещинку, она довольно оригинальная, — сказал он и присел на краешек кровати. — Вижу, что вы здесь новенькая и потому хочу предложить вам услуги гида. Спрашивайте, не стесняйтесь, я в вашем распоряжении целых десять минут, пока мать соберет вещи. Меня, кстати, Глебом зовут.

Галя молчала. В ее груди росла вона ярости, гнева, ей хотелось вцепиться ногтями в эту отвратительную мужскую рожу и рвать, рвать, рвать ее на мелкие лоскутки, но у нее не было сил даже поднять руку, и потому она лишь тихо заплакала. Парень сконфуженно замолчал и молча вышел из палаты.

Утро следующего дня застало Галю в той же позе, в которой оставил ее Глеб. Соседка поняла, что девушку лучше оставить в покое и потому она лежала, тупо уставившись в стену. Вдруг вместо трещинки на стене перед глазами появился тетрадный листок. «Дорогая доченька! Прости, что не приезжаю тебя навестить, но совсем я ослабла от этих передряг, без коляски ступить не могу. А твоя больница на другом конце города. Спасибо, что прислала Глеба, сказала, что тебе уже лучше, что ты поправляешься. Значит, и я поправляться стану, а то уж совсем извелась вся. По телефону никто толком сказать не может, только твердят «жива», «жива», а как и что, не знают. А Глеб все подробно рассказал: об уходе, о процедурах, о режиме дня. Ты его еще раз поблагодари от меня, когда он тебе эту записку передаст. Целую, жизнь моя! Выздоравливай! Твоя мама». Это действительно был мамин почерк. Галя удивленно обернулась.

— Ну, приврал немного. Извини, но мать у тебя была в таком состоянии, что я решил ей не говорить всей правды, — развел руками парень.

— Как ты узнал адрес? — прошептала она.

— У врача. Я здесь последних полгода считай жил, пока мать болела. Так что всех знаю и все меня.

Он пододвинул табурет и присел у изголовья. С того дня Глеб стал бессменным ее спутником. Целыми днями он находился у Галиной кровати, что-то рассказывал, читал стихи, снова рассказывал. Вечером уходил, чтобы на утро появится с запиской от мамы, фруктами, якобы тоже от мамы, и опять провести день у ее постели. Поначалу Галя никак не реагировала на его приходы, потом это начало ее раздражать — как он смеет лезть в чужую жизнь? Но затем девушка с нетерпением стала ждать утра. Если раньше она почти не слушала его байки, то по прошествии времени, Галя сама стала вступать с ним в диалог и получалась увлекательная беседа. Очень медленно оттаивает душа у человека. За день до выписки девушка не удержалась и рассказала Глебу о той беде, в которую она попала. Наутро парень не пришел.

Разочаровавшись во всех и вся, обливаясь в душе слезами, Галя выходила из больницы. Когда девушка перешагнула порог родного дома, она сразу оказалась в объятиях матери.

— Родная, как я по тебе соскучилась! Милая моя, драгоценная! Глебушка! Галочка вернулась!

Из кухни вышел смущенный Глеб с огромным букетом цветов.

— С выздоровлением тебя!

Ничего не понимая, Галя вошла на кухню. Стол ломился от яств.

— Это все он, — шепнула ей на ухо мать.

— Ты извини, в больницу я не успел, поэтому приехал прямо сюда. Даже раньше тебя получилось.

— Ну давай, доченька, к столу, — захлопотала мать. — Небось соскучилась по домашней пище.

Галя, не произнося ни слова, покорно опустилась на краешек стула. Когда Валентина Петровна на минуту вышла из кухни, Глеб наклонился к уху девушки и прошептал:

— А с твоей проблемой я разобрался. Ее больше не существует.

— Ты из милиции? — удивленно спросила Галя.

— Нет, я слесарь. Но, поверь мне, что иногда разводной ключ бывает гораздо убедительнее милицейской дубинки.

Со слезами радости на глазах слушала мать веселый девичий смех.