Куропаткин чум

Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин, 1991

Рассказ повествует, о фантастическом приключении Советского геодезиста, в период активного освоения природных богатств, Крайнего Севера РСФСР. Посвящается Коренным народам Севера и работникам Таймырской Геофизической Экспедиции. В том числе, жителям Заполярной Дудинки и труженикам Норильского Промышленного Района. Рассказ написан с опорой на идею и черновик моего отца, Тарасова Анатолия Николаевича (1939–2012). Для широкого круга читателей.

Глава 1. Чудесное спасение Гелюн

Эта быль родилась на свет, в беспросветную полярную ночь на Крайнем Севере СССР и под внушением злого гения, была неожиданно позабыта. Вот почему мне, пришлось прагматично согласиться, с утверждением Мавлетдина Мавлетдиновича Бадретдинова, старшего рабочего нашего отряда о том, что двое суток, выпавшие из моей памяти, я просидел в куропаткином чуме. Правда впоследствии, ввиду спонтанных проявлений, моих не весть откуда взявшихся, сверхъестественных способностей, всё оказалось не так…

В середине осени, мой топографический отряд, был отправлен Таймырской Геофизической Экспедицией, для производства работ, в составе Иконской Сейсмической Партии. Полевая база которой, располагалась в Норильской тундре, у слияния рек Микчанда-Ондодоми и Чопко. Куда мы вылетели из Дудинки, на вертолёте.

Поэтому на профиль, мы вышли своевременно и начали уверенно продвигаться на северо-восток, в сторону Волочанки. В наши обязанности, входила прокладка зимних дорог и укладка сейсмических кабелей. Кроме того, мы занимались вешением профиля, расстановкой геодезических пикетов и инструментальной съёмкой местности.

Следом за нами, шла группа сейсмиков, которая с помощью направленных, подземных взрывов и специальной приемной аппаратуры, регистрировала в толщах горных пород, обширные купола, заполненные нефтью и газом. Которые в последующие пятилетки, превратятся в разрабатываемые месторождения, обеспечивающие развитие производства, Нашей Великой Советской Родины.

Полярная ночь, это трёхмесячный период сумерек и темноты, который психофизически угнетает человека. Когда только к полудню, появляется непродолжительный, едва заметный рассвет. Из-за этого, прилагать усилия, чтобы сохранять работоспособность в кромешной тьме, да вдалеке от человеческих поселений, приходилось всем…

Рабочим, трактористам и особенно зависимым, от наличия освещения, экспедиционным геодезистам. Поэтому с конца декабря, до середины февраля, мы с полной отдачей использовали, часы дневных сумерек. Когда хоть что-то, становилось видно и торопливо отрабатывали госплан.

Под утро, семнадцатого декабря 1982 года, сорокаградусный мороз отпустил и задул стойкий, юго-западный ветер. Так что мне, невзирая на ясную погоду, пришлось распорядиться двояко: «Товарищи, выходим работать, но смотрим по обстановке!». Наперекор ветрам, рабочие начали укладывать сейсмический кабель в долине, в окружении холмов. На плоских вершинах которых, возвышались причудливые валуны, раскиданные последним оледенением.

По моим расчётам, через два дня, мы должны подойти к границе северного леса, где продвижение отряда вперед, существенно замедлится. Поскольку там, помимо вешения профиля и прокладки сейсмического кабеля, мы будем накатывать просеку. Которая станет временной дорогой, для переброски сейсмического оборудования.

Правда пока, впереди расстилалась только продуваемая ветрами, заснеженная тундра. На поверхность которой, разматывая барабан, старший рабочий Бадретдинов, вместе с геодезистом Дуровым, укладывали электрический кабель. К отводам которого, через двадцать метров, рабочий Соболенко, прикручивал клеммы сейсмоприёмников, воткнутых в заледенелый наст.

Ребята заметно ёжились, но пожертвовав чаепитием в натопленном ЦУБе, упрямо продвигались вперёд. Я проводил их взглядом, вместе с отъезжающим трактором-тягачом, за рычагами которого, сидел механик-водитель Лукошенко, а затем измерил значения, первой точки теодолитного хода и двинулся дальше.

На следующем пикете, мне пришлось непридвиденно задержаться, из-за того, что позёмка усилилась, позволяя мне только изредка, нивелировать теодолит. Когда в тундре завыло, я тревожно огляделся вокруг, подмечая хаотичные перекаты, тёмной гальки на загрубевшем насте и торопливо продолжил, текущие измерения.

Когда в очередной раз, в перекрестии оптической трубы, показался свет лампочки, бликующий от отражателя геодезической вешки, я радостно встрепенулся! Только напрасно, потому что в следующее мгновение, он окончательно померк. После этого, в треноге теодолита, раздался угрожающий свист, а космы позёмки начали кидаться, в мутное небо. Подспудно выбивая слёзы, из моих прищуренных глаз.

Вот почему, вопреки стараниям Бадретдинова Мавлетдина, который перед началом полевого сезона, скупил все четырёхвольтовые лампочки, в Дудинских магазинах, а теперь развешивал их, вместе с морозоустойчивыми батарейками на геодезических вешках, мне пришлось бросить, текущие измерения.

Досадно осмотревшись, я тихо выругался: «Чёртова погода! Нужно догонять ребят, пока ещё видно, куда нужно идти… Не сесть бы снова, в куропаткин чум!». Ведь в прошлом, мне уже приходилось бедовать, под наносами снега… Пережидая ненастье в темноте, скорчившись от холода и промозглой сырости! Борясь со сном, да неустанно расчищая, отверстие для дыхания.

Наступило десять часов утра и в полумраке рассвета, я разглядел зловещие признаки, затяжной пурги. После этого, мне пришлось зачехлить теодолит и вдавить поглубже в наст, стойки его треноги. Чтобы прибор, незыблемо перестоял непогоду, а затем послужил начальной точкой привязки, для последующих измерений.

Торопливо спрятав в карман, журнал геодезических измерений, я продел валенки в лыжные крепления и ринулся догонять трактор, раздосадовано бормоча: «Простоял больше часа! Ребята за это время, прошли вперёд, километра на три, если не больше… Или уже дошли, до маленького озера, в конце профиля и теперь в ожидании меня, греются в балке, да распивают ароматный, индийский чай».

Таймырский снег, совсем не такой, как на большой земле. Иногда, он бывает сыпучим и рыхлым, словно песок. Только чаще всего, он необычайно твёрд, словно камень! Будучи перелопачен ветрами и монолитно сбит, в смёрзшийся наст. По которому удобно ходить, однако не скользят лыжи.

В нашем отряде, есть пара негласных правил… Согласно которым, никто не пользуется лыжными палками и не бегает по тундре, как спортсмен! Потому что всё, что нужно для работы, мы тащим в рюкзаках или носим в руках.

Я например, как полевой геодезист, ношу в руках или на спине, теодолит с треногой, что бы измерять горизонтальные и вертикальные углы… Значения которых, мне приходиться записывать в специальный журнал, для последующих вычислений. Тогда как рабочие, носят пилёные вешки, с колышками для пикетирования, вместе со всякой мелочёвкой, навроде батареек с лампочками, для подсветки оборудования.

Посветлело. Я двинулся по сужающейся долине, вдоль холмов, стараясь держаться возле тракторного следа. Резкий ветер, начал бить по лицу, так что мне, пришлось прикрыть его рукавицей и периодически ощупывать, чтобы не прозевать, начавшегося обморожения. Как вдруг, на пределе слышимости, мне послышался чей-то, невнятный крик: «А-а-а-а!». После чего, растерянно остановился…

Тихий звук, напоминающий крик ребёнка, повторился снова, как будто справа от меня и окончательно стих. Мне даже показалось, как в этих местах иногда бывает, что голове отзвенел Северный шум… Который как понятие, абсолютно ненаучен и сугубо субъективен, хотя некоторые жители заполярья, его переодически слышат.

Я недовольно чертыхнулся, сплюнул через левое плечо и тихо пробормотал: «Неужели это был настоящий, человеческий призыв о помощи?!». Чтобы найти источник звука, я поднялся на вершину ближайшего холма и объехав группу небольших камней, интуитивно скатился в овраг…

Внизу которого, я изумлённо разглядел барахтающуюся девочку, в национальной одежде из пыжика14, обутую в искрящиеся, вышитые бисером унтайки!15 Которая попыталась встать, но вскрикнув от боли, беспомощно повалилась в мокрый снег. По-видимому, она была травмирована и поэтому тихо плакала.

Правда увидев меня, она поспешно сняла варежку и размазав по щекам обильные слёзы, призывно махнула рукой. Подъехав, я заговорил первый: «Что с тобой случилось?! Как ты сюда попала?». Незнакомка ответила упавшим, немного охрипшим голосом: «Могучий омолги16! Мой олешка испугался шума и сбросил… Скорее всего, у меня нога сломана. Помоги встать!».

Протянув руку, я растерянно спросил: «Ты что, приехала сюда, верхом на диком олене по безлюдной тундре?! В которой на полста километров вокруг, нет ни одного, человеческого поселения! Как тебя угораздило?!». Впрочем, заметив что девушка не в состоянии подняться, даже с моей помощью, я продолжил: «Мне придётся взять тебя на руки, чтобы отнести в ЦУБ. Потом по рации, я вызову вертолёт, который отвезёт тебя в больницу… Ничего не бойся!».

Что-то ещё, наставительно выговаривая, я подхватил её наруки и поглядывая на выпуклость, выпирающую над правой унтайкой, отправился в обратный путь. Правда как только я перевалил холм и заскользил по тракторному следу, девочка забилась в моих руках и потребовала: «Нет, нет, омолги! Мне не нужна, твоя железная юрта! Неси меня вон на тот, скалистый бугор!».

Взглянув в указанном направлении, я громко возмутился: «Зачем?! Ведь там ничего нет, одни скалы!». Однако незнакомка, упрямо возразила: «Там есть всё, настоящая больница, доктор и лекарства!». Пурга усилилась. Времени на препирательства не было, поэтому я потребовал: «Ты хочешь попасть, на тот скалистый холм?! Хорошо, поехали! Только уговор, если на его вершине больницы нет, то я отвезу тебя в экспедиционный балок и вызову по рации, медицинский вертолёт!». Та закивала…

Навострив лыжи, я заскользил в сторону высокого холма, на который с надеждой, взирала пострадавшая девочка. Поставив носки лыж врозь, да переступая заступом, я поднялся по его склону наверх, где кроме крупных валунов, подпирающих серое небо, ничего не оказалось! Вот почему, задыхаясь после подъёма, я недовольно спросил: «Ну и где здесь, твой загородный курорт?!». На что девочка, оставив без внимания мою колкость, серьёзно ответила: «Теперь омолги, подойди вон к тому, самому высокому валуну и поставь меня рядом».

Подъехав к внушительной глыбе, вдвое выше моего роста, я опустил её на здоровую ногу, придерживая за пояс… Потому что здесь, порывы шквального ветер, могли сбить с ног, даже меня! Физически крепкого, взрослого человека! Когда незнакомка пошевелилась, то застонала от боли, но тем не менее, она упрямо дотянулась рукой, до вертикальной поверхности монолитного камня. После чего, произошло нечто невероятное, заставившее меня усомниться, в собственном здравомыслии…

Едва тонкие пальцы девочки, коснулись изъеденной временем поверхности валуна, как в нём появилась тонкая, разделяющая монолит на две части, горизонтальная трещина! Потом его верхняя половина, бесшумно скользнула вправо и зависла над поверхностью холма, словно была невесома. В тоже время, над его нижней частью, являющейся плоским основанием, начала клубиться белесая дымка.

Не дав мне опомниться, девочка укоризненно произнесла: «Омолги, ну что же ты! Не стой столбом, а подними меня на валун, да залазь сам… Давай поспешим!». Я машинально подумал: «Куда поспешим?!». В тоже время, мои руки подняли девочку и осторожно усадили, на край разделённого валуна.

Находясь под впечатлением, я начал доверчиво исполнять, указания незнакомки. Поэтому сняв лыжи и шагнув на плоский валун, я молча подхватил её на руки. После чего, светлый туман поднялся выше и скрыл по пояс, наши тела. В этот миг, моя спутница произнесла: «Стой спокойно омолги, не бойся!».

Правда следом, взглянув мне в глаза, она тихо добавила: «Хотя таким великанам как ты, страх неведом!». Отнюдь, по своему жизненному опыту, я прекрасно знал, что чувство страха, не зависит от размера человека, но промолчал. После этого, туман окутал нас полностью, поэтому я инстинктивно закрыл веки и медленно вдохнул…

На выдохе, мне почудилось лёгкое прикосновение, тёплого ветерка, поэтому я открыл глаза и удивлённо замер. Мы оказались в небольшом, круглом помещении. Девочка заметила моё беспокойство и успокаивающе произнесла: «Мы скоро придём на место. Это прихожая. Теперь подойди к противоположной, переливающейся стене, для перехода в центральный зал, этого дома».

Я отсчитал девять шагов и приблизился к вспыхивающей стене, к которой девочка прикоснулась, своей маленькой рукой… После чего, монолитная преграда заколыхалась, образовав арочный проход. В который я смело шагнул и оказался в центральном помещении, с такими же как в прихожей, светящимися стенами.

Матовое освещение, искусно скрадывало форму и истинные размеры помещения, тем не менее вскоре, я смог это выяснить. Приглядевшись не только к разноцветным свечениям стен, но также к их отражениям, вспыхивающим в разных местах. Поэтому вскоре, мне стало понятно, что это вертикальный цилиндр пятиметровой высоты, с двадцатиметровым диаметром.

Привлекая моё внимание, девочка протянула руку в направлении пульсирующего жёлтым цветом, яркого участка стены и попросила: «Добрый омолги, поднеси меня к этому свечению. Именно за ним живёт, мой всемогущий доктор!». Без промедления, я приблизился к указанному месту и осторожно опустил вниз, свою невесомую ношу…