Милости проведения в АД. Вторая книга серии «ВеЛюр»

Виктория Чуйкова

Она полюбила его сразу и навсегда. Так сильно, что, добиваясь Его, готова была жертвовать всем и всеми, кроме себя. Себя она любила чуточку больше, ни в чем себе не отказывала, никогда! Она – эталон, она – совершенство, она – королева! Но не для него…

© Виктория Чуйкова, 2023

ISBN 978-5-4485-2842-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Злость Татти не знала границ и полностью затмила остатки ее рассудка. Хлопнув дверью, она покинула дом Гаев, не удосужившись попрощаться. Некто окликнул ее, но девушка даже не оглянулась. Единственное, что зафиксировал ее мозг — это прилюдное унижение. Ворвавшись в свои комнаты, милостиво выделенные семейкой для сбора, дала волю эмоциям и уже не сдерживала рвущийся из нее гнев:

— Я этого так не оставлю! Им это даром не пройдет! Выделяют мне милость жить. Мне! Заставляют выполнять бессмысленные, придуманные ими же правила. Меня — кому аплодировали лучшие залы Европы! Мне — кому бросали к ногам меха и бриллианты, и только за то, что бы увидеть мою милость. Мне — чье тело — эталон для всех! Для всех, вот уже, какое столетие!

Она кипела, нервно вышагивая по комнате, изо всех сил стараясь успокоиться, но перед глазами всплывал образ Эда — обнимающего эту рыжую девчонку, и все больше и больше разум ее ослабевал. Она подняла руку, отмахнулась от очередного видения образов. Задетая ваза упала на пол и разлетелась миллионами мелких осколков. Она, как зачарованная, стояла и смотрела на бриллиантовый блеск, во рту появился привкус крови…

— Кровь! Вот он выход…. Вот оно решение…. — твердила она, переходя от крика на шепот. Тут же собрала свои вещи и умчалась на встречу с семьей оборотней: «Ничего! Вы еще не раз пожалеете. Оборотни! Они давно точат зуб в адрес бессмертных. Я знаю, как вас столкнуть! — План ее был прост — сдать семью Эда. А потом — явиться Роду, как спасительница. И как в добрых сказках, получить в награду — принца и полцарства.

Только все пошло не так как задумала. Ее выслушали, но ответ сразу не дали — «мол, надо все взвесить». Ждать — не в правилах Татти. Самолюбие было настолько задето, что она потеряла голову и уже готова была на все, что подвернется.

Сидя вечером в открытом кафе, она увидела мужчину, не сводившего с нее глаз. «Слюни» просто текли от того, что она изредка бросала в его сторону взгляд. А ведь было на что посмотреть!

Сказать, что она красива — нагло солгать. Она была прекрасна. Волосы цвета соломы струились до пояса. Черные брови, карие глаза, точеный носик и алые губы. Голос как мед. Осиная талия и высокий бюст, стройные, длинные ноги. Некогда, один Кутюрье, увидев ее, потерял голову. Для Тат это была очередная победа и развлечение. А он, восхищался ею так, что принял за эталон женской красоты.

Мужчины. Практически все теряли голову лишь оттого, что она проходила мимо. Братья Гаи стали исключением. Своим хладнокровием не давали ей покоя, заводили и заставляли идти напролом, рушить устои, игнорировать правила и добиваться любви Эдгара.

Сегодняшний день не стал исключением, сегодня все ее мысли и желания были сконцентрированы на них, на Гаях, а вернее, вокруг Эдгара.

— Пожалуй, этот может мне пригодиться… — подумала Татти и достала мундштук.

Мужчина подошел, предложил помощь.

Ночь была страстной. Он был дьявольски хорош. Во всех смыслах!

— Слушай! А я ведь забыла спросить твое имя!

— Герман! Меня зовут Герман!

— О! Не плохо! Я бы сказала, даже красиво. Как в прочем и ты, и твоя страстность! — потянулась, показывая всю себя, поманила и с легкость получила, что хотела.

— Знаешь ли ты, — проворковала она в одну из пауз их пристрастии, осушив энный бокал вина, — с кем провел время!?

— И с кем же? — спросил он, проведя рукой по ее белой шее, бархатной, как персик и тонкой настолько, что видно было, как пульсирует кровь в венах.

— С бессмертной дивой сцены!

— Ты что, вампирка? — ухмыльнулся парень, показав ровные зубы, всем своим видом давая понять, что она несет бред.

— Как ты можешь сравнивать меня с этими кровососами, снующими по ночам и вздрагивающими от луча солнца?!

— А ты не такая? — он прикрыл глаза, зевнул. А Тат побелела от гнева, вцепилась в его плечо коготками:

— Я! Я — живущая вечно в лучах солнца и славы! — язык не слушался, но она этого не замечала, все больше пьянея.

— А в чем разница? В чем твоя тайна? — он будто встрепенулся, повис над ней, обдавая холодом.

— Разница? Ты хочешь знать разницу? Я — человек! А не какое-то там пресмыкающееся. А вот тайну я тебе не скажу. Но если ты будешь паинькой, — она уселась к нему на колени, взъерошила его волосы, совсем опьяневшей рукой. — Будешь любить свою королеву, то я поделюсь с тобой, чуть-чуть, своим бессмертием. — и рухнула на кровать в пьяном сне.

Он сбросил ее ноги, поправил рукой свои волосы и произнес с усмешкой:

— Отсталая ты, блондиночка, мы давно не прячемся по углам. Начитаются же всякой дряни. Ну что же, повременим, растянем удовольствие. — взял свою рубашку и вышел из гостиницы в ночь.

****

Едва лучи солнца коснулись крыши, темная тень проскользнула в дверь. Отворив шторы, мужчина сел на кровать и принялся будить Татти, делая вид, что всю ночь провел в номере:

— Дорогая! Не хочешь ли обнять своего раба.

— Что? Чего ты кричишь? — схватившись за голову, проскрипела она.

— Ой, а что это у великой примадонны с голосом?

Она села — лицо посерело, выказывая отпечаток перепоя, черные кругами под глазами от бурной ночи и размазанной туши, всклокоченные волосы, торчащие во все стороны:

— Что у меня с голосом?! — вытаращив глаза, спросила она сипло.

— Скрипишь как не смазанная телега.

— Кто, я?! — Тат была взбешена.

— Ты дорогая! Ты! — он опрокинул ее на кровать. Проведя рукой по шее, втянул запах, но, даже не поцеловав, встал, произнеся с издевкой:

— Что тебе дать выпить, бессмертная?! — взял стакан и подошел к бару. — Ну и чушь же ты несла…

— Да как ты смеешь, червяк! — гаркнула Тат, вскочила в бешенстве, выровняв спину, даже не думая прикрыть свою наготу, уставилась спесивым взглядом. — Я тебе тайну доверила, а ты!

— Ну, что ты, я же пошутил! — притянул к себе, заключил ее в объятья, всунул руку во все еще растрепанные волосы и запрокинул голову назад. — Да и потом, поставь себя на мое место, услышать такое…! — Его песочные, практически прозрачные глаза, в темные разводы, похожие на листок василька, на миг потемнели, но тут же обесцветились. — А ты действительно говорила правду, это не было пьяным бредом?

— Я всегда говорю правду! — Татти не дернулась, даже не пыталась освободиться. Ей нравился он, по крайне мере сейчас. Единственное, что она не сдержала — это искрометный взгляд, полный надменности.

— И поделишься со мной, как обещала? — ухмылка, едва заметная, пробежала по его губам.

— Подумаю! — убрав, наконец, его руку, взяла предложенную им воду, пила жадно, прямо из бутылки.

— Одевайся! Пойдем, буду приводить тебя в норму. — бросил он черство и всунул ей в руки платье.

Тело все еще находилось под властью любви и заглушало рвущееся наружу высокомерие, а вместе с ним и остатки здравый смысл — она согласилась. Почему бы и нет. Очередное развлечение, очередное оружие в ее руках. Так думала она.

****

Три дня и три ночи они отдавались друг другу бездумно, безотчетно, тупо следуя животному инстинкту, не расставаясь и на час. Вследствие этого, вопрос, который он задал, застал ее врасплох:

— Так ты говоришь, вампиры — это снующие ночами пресмыкающиеся?

Они лежали посреди леса на залитой солнцем поляне. Его оскал открыл сильные, белые зубы, намного крепче и острее, чем у простого человека.

Татти вздрогнула, поняв — над ней возвышается молодой и дерзкий вампир. Не задурманенная страстью и вином, она увидела всю его мощь, силу, жестокость, с какой он добывал себе пищу. А главное, настоящее желание — выпить ее жизнь до дна. Ее сковывал этот взгляд, полный жажды крови и игры… Игры несущей смерть. Испугалась — до принятия эликсира остались считанные дни, что будет, если он укусит прямо сейчас? И как же можно было так лопухнуться? Вопросы неслись один за другим. На счастье, он не заметил ее беспокойства:

— Ты немного отстала, прелесть моя. Мы давно не прячемся по углам, мы научились питаться даже в транспорте. Но вот «ТАКИХ» как ты, я еще не пробовал.

Медлительность его прелюдии, позволила Татти вернуть себе немного самообладания, и она уже смотрела на него, улыбаясь:

— И ты собираешься сделать это прямо сейчас? — прищурила глазки, как бы от солнца, а на самом деле пряча их, что бы он не смог прочесть ее импровизации.

— А что мешает? Лично я всегда был любопытен. — наклонился, втянул ее запах, холодные губы коснулись кожи, Тат даже показалось, что зубы его удлинились и вот-вот пронзят ее. Но он тянул. — Боишься? — прошептал на ухо и отстранился, изучая ее реакцию. Прижал рукой грудную клетку так, что девушка дышала с трудом, но по-прежнему была, внешне, спокойна. Немного разочаровался, что нет истерики, просунул руку под ее шею. Тут-то кровь и ударила Татти в голову, а злость закрыла все, что еще осталось от здравого смысла. Она поднялась на локтях, изогнула шейку, произнося:

— Давай! Отдамся тебе с радостью. Ведь вы же тоже живете вечно.

— А кто сказал, что я оставлю тебя в живых. Я хочу попробовать тебя на вкус, выпить всю, до последней капли.

Она же громко и дерзко захохотала:

— Дурак! Это тебе надо бояться. Ты знаешь, чем напичкана моя кровь? Давай, кусай! Но пока ты не сделал это, хочу, чтобы подумал. Ведь я — это то, что тебе надо! Я та, кто знает тайну всех бессмертных. И могла бы дать тебе много власти. Но если ты отказываешься от всего — испей! Я лишь посмеюсь над твоей конвульсией.

Блеф — та же игра, а уж в этом она была превосходна!

— Как это? — смутился он ее словам. Не чувствуя грани правды и вымысла, сам не заметил, как сдался ей, как потерял время.

— Очень просто! Надоело жить — действуй! А если хочешь иметь пищу — иди за мной. И я приведу тебя туда, где кучка ослабленных бессмертных соберется за порцией жизни. Вот это может быть пир!

— Что значит — ослабленных?

— Бывает такое время, когда кто-то из нас на острие лезвия, балансируя между обновлением и концом. Такой, достаточно редкий момент благоприятен для тебя. Так что, повеселишь меня?! — и она еще раз залилась звонким смехом.

— Повременю. А если и так, то, что я смогу один. И где гарантия, что ты не блефуешь. Не заманиваешь меня?

— Мы не воюем и не охотимся. Иначе вас бы уже не существовало. Лгать мне нет резона. Нужна помощь — найди ее, ты же мужчина, в конце — концов! И помни, если мы объединимся — мир будет в наших руках! Да и под ногами тоже. — Она смотрела на его дрогнувшее желание, и начинала торжествовать. Победа! Первая победа над этой, так раздражающей ее семейкой. Выждав паузу, Татти продолжала: — Только дай слово, что одного человечка ты отдашь мне!

— Да, хоть двух! — пообещал он, тем самым закрепив ее превосходство.

— Вот и славненько! — Татти потянула его к себе. Опасность — опасностью, но отметить, хоть и маленькую победу, никто не запрещал.

Теперь уже никому из них не требовалось скрывать, что-либо, друг от друга. Он исчезал в ночи, как только начинал чувствовать, что ее похоть остывает. А Татти, в полудреме, приоткрыв свои ресницы, наблюдала как этот привлекательный, но такой же слабый к ней, как все мужчины, вампир, идет на охоту.

— Глупый, как все самцы! — думала она засыпая. — Как все! Но не как Эд!