Дело было вечером…

Виктория Серебрянская, 2021

Святая Бригитта! Я тебе клянусь, что больше никогда-никогда даже смотреть не буду в сторону сливянки, которую готовят в семье моей подруги! Хватит уже, напробовалась! Теперь не знаю, как разобраться с последствиями: на лабораторной у первокурсников не уследила за ревнивыми девчонками, а вместо обычной для ведьмочек практики, угодила помощницей к мрачному некроманту. Вот что мне у некроманта делать, скажите? Я приведений боюсь! Они злые! А мой куратор собрался на границу ехать, упокаивать восставшее захоронение… Ах да, самое неприятное – я умудрилась поспорить со старшекурсницей. И теперь мне нужно как-то подлить ректору приворотное зелье. Придется как обычно, выкручиваться. Что? Я вам вру?! А вот и нет! Я сейчас все подробно расскажу! Значит так, дело было вечером…

Глава 2

— Вильгельмина! — Мастер Саньята смахнула с лица алые капли и разъяренно уставилась на меня: — Что тут происходит?!

Я не трусиха! Клянусь! Но от грозного вида куратора у меня задрожали колени. Осознав свое плачевное положение, я побледнела. Если кто-то нечаянно опустит сейчас взгляд вниз… А предательница-юбка слишком коротка, чтобы прикрыть безобразие… Все, моей репутации грозной и неподкупной старосты конец! И ведь на первокурсников не свернешь, я обязана была остановить зарвавшуюся девчонку!

— Э-э-э-э… мастер Саньята…

Глаза разозленной ведьмы мгновенно нашли самоубийцу. Им оказался, ну кто бы сомневался, Барзон!

— Да, адепт?..

Я поежилась. Голос мастера Саньяты своей температурой мог поспорить с Вечными льдами Мертвой пустыни. Барзон тоже передернул плечами, ощущая резкое похолодание. Достаточное, чтобы замерзнуть самому. Но не достаточное, чтобы прояснилось в мозгах.

— Эмм… Куратор Саньята, Вильгельмина сказала, что зелье приготовлено правильно. — Я едва не вздохнула облегченно. Вот молодец! Хоть кто-то пытается спасти мою репутацию. Конечно, сейчас уже не проверить правильное было зелье, или нет. Главное, чтобы его ревнивые подружки ничего не ляпнули. — Но мне казалось, что девочки пожадничали с компонентами, и я… э-э-э… решил исправить положение…

Святая Бригитта! Что он несет! Я мгновенно забыла, что секунду назад мысленно хвалила ведьмака. Теперь мне его хотелось прибить. Желательно, с особой жестокостью. А потом еще немного над трупом поиздеваться. И так, чтобы некроманты не смогли оживить.

Мастер Саньята вдруг успокоилась. И это спокойствие очень сильно напоминало мне затишье перед бурей. Сколько раз уже я такое наблюдала со стороны! Когда ураган ярости куратора буквально топил в себе виноватых, и тех, кто нечаянно оказался поблизости. А вот сама в эпицентр угодила впервые. От осознания собственного попадоса я невольно втянула голову в плечи. Если уцелею — поставлю Святой Бригитте тысячу свечек сиреневого эльфийского воска. И плевать, что они стоят целое состояние!

— И как же ты решил исправить положение, Барзон? — И голос у мастера Саньяты вдруг стал таким сладеньким-сладеньким.

У меня аж скулы свело от этой приторности. Но вот юный ведьмак ничего не заподозрил. Мне захотелось закатить глаза и хлопнуть себя по лбу от этой наивности. А еще лучше — хлопнуть по лбу Барзона. Да чем-нибудь потяжелей моей ладони! Чтобы в мозгах прояснилось, и он сообразил выбрать менее изощренный способ самоубийства.

К сожалению, моя более чем красноречивая мимика ничего ведьмаку не подсказала. Барзон широко улыбнулся куратору, свято веря в собственную неотразимость, и на голубом глазу выдал:

— Так девясила добавил чуть-чуть.

Ага, жменьку. Маленькую. Размером с бочонок сливовицы.

Мастер Саньята радостно улыбнулась Барзону в ответ. Улыбкой голодного крокодила. Того самого, что он грозился вылупить из своего яйца и положить куратору на кафедру. Мне поплохело окончательно.

Между тем и рыжая ревнивица, затеявшая весь этот бардак, тоже начала что-то подозревать. По ее глазам было видно, как она судорожно ищет способ заткнуть любимому рот. Но было уже поздно.

— Девясила, говоришь… — Мастер Саньята брезгливо отряхнула свои пальцы от остатков алых капель. И вдруг как рявкнет:

— Какая трава может придать зелью выраженный ярко-красный цвет? И что это означает?

Все юные ведьмочки и ведьмаки хорошо знают, что алый цвет зелья означает только одно — опасность. Недаром все зелья с таким оттенком относятся к запрещенным. Они или ведут к смерти, или к неконтролируемым последствиям. А девясил с перистоцветом, который кинула в зелье Индира, вообще запрещено соединять. Так как это соединение от малейшего влияния магии может дать абсолютно непредсказуемый результат: от портала в Нижний мир, до стойкого приворотного зелья, от которого нет антидота.

Так же абсолютно все адепты на Ведовском факультете осведомлены об опасности злить мастера Саньяту. У нее в предках кто-то из Нижнего мира затесался. И в минуты крайней злости куратор была непредсказуема — то ли виновника в жабу превратит, то ли сама рога отрастит. Барзон рисковал узнать эту науку на собственной бедовой шкуре. Вот как превратит Саньята Барзона в белую мышку, тогда и узнает юный ведьмак, где обитает лихо…

Не успел Барзон испытать на себе злость мастера Саньяты. Как и не успел ответить на поставленный куратором вопрос. В абсолютной тишине лаборатории, а притихли все подгруппы, наблюдая за тем, как Барзон роет себе яму, неожиданно раздался тихий, но отчетливый и грозный треск. Я подпрыгнула на месте и растерянно оглянулась.

Впрочем, растерялась не только я. Воинственный настрой куратора тоже как-то снизил градус. И старшая ведьма недоуменно нахмурила тонкие брови:

— Это что сейчас было?

Интересный вопрос. Особенно с учетом того, что все поголовно украдкой оглядываются, ища источник подозрительного треска. Первыми спохватились те, у кого эксперимент шел удачно: а вдруг утконосы уже пытаются вылупиться? Наивные. Так скоро даже кролики не размножаются. Зародышу нужно время, чтобы развиться в полноценную особь, готовую вылупиться из яйца.

А треск повторился. Уже несколько громче и явно отчетливей. Ошибиться или принять его за коллективную галлюцинацию было нельзя.

Я тоже вместе со всеми озиралась по сторонам. Хоть я и городская, но точно знаю, что треск скорлупы вылупляющегося цыпленка услышать вот так просто, в аудитории полной адептов, попросту невозможно. А значит…

Додумать свои умозаключения мне не удалось. Треск повторился. Ужасающе громкий и отчетливый. А потом еще и еще. И доносился он, Святая Бригитта спаси и помилуй, со стола Барзона и его подгруппы. А там лежало непонятно кем снесенное яйцо. Выкупанное в запрещенном зелье перерождения. Кажется, чистки клеток с подопытными крысами на этот раз мне не избежать…

Неравномерно окрашенное красными потеками и забытое всеми яйцо действительно лежало на столе. Покрытое сетью больших и маленьких трещин. Мастер Саньята нахмурилась и сделала шаг к столу:

— Вот только какого-то уродца, накаченного зельем перерождения, мне тут и не хватало! У меня нет никакого желания объясняться по поводу запрещенного зелья с ректором и комиссией из ковена!

Как в страшном сне я наблюдала за поднимаемой рукой куратора. Саньята была очень сильной ведьмой. Я только мечтала однажды такой стать. К тому же куратору подчинялась стихия огня. Не полностью, и допустим, пожар Саньята усмирить не могла. Но вот сжечь неугодную книгу или поджарить яйцо ей вполне удавалось.

Вот на кончиках изящных пальцев куратора засветились знакомые искры. Я уже видела такое на втором курсе, когда одна ведьмочка, только поступившая в академию, необдуманно принесла на занятия какой-то свиток чернокнижников. Саньята, увидев запрещенную литературу, сожгла ее не раздумывая. А незадачливой владелице свитка назначила месяц ежевечерних свиданий с подопытными животными в собственной лаборатории.

Искры, роем злых красных мошек сорвались с пальцев и рванули к яйцу. Я прикрыла глаза. Почему-то в душе зрела уверенность в том, что куратор сейчас совершает серьезную ошибку. И мы все об этом еще жестоко пожалеем. Смотреть на уничтожение яйца было выше моих сил. Я опустила взгляд на новенькие ботиночки, борясь с желанием не только зажмурить глаза, но и по-детски закрыть ладонями уши. Чтобы не слышать, как погибает почти родившееся существо. Откуда я это взяла, я и сама не знала.

Саньята не успела. Раздался дружный ах, кто-то из впечатлительных ведьмочек тоненько взвизгнул. И я поневоле от любопытства посмотрела на стол. Вот только там, на столе, кроме остатков не использованных ингредиентов, забытого котелка и охлаждающего амулета лежали лишь осколки алой скорлупы. Не поняла, а где?..

В этот момент раздался душераздирающий визг, ударивший по барабанным перепонкам.

От неожиданности я даже присела, мигом позабыв, что я старшекурсница, староста группы и просто помощник куратора. Визжала рыженькая ревнивица. Тыча пальцем во что-то у меня за спиной. Я попыталась осторожно проверить, что там такого жуткого увидела первокурсница, и не нужно ли срочно спасать свою жизнь, спрятавшись, скажем, под столом. Но не успела. Что-то я сегодня хронически никуда не успеваю. Меня настиг злой окрик мастера Саньяты:

— Вильгельмина!!! А это еще что такое???

Я вообще-то не трусиха. И с нарушителями дисциплины, навязчивыми поклонниками и нахальными боевиками справляюсь только так. По щелчку пальцев. Но тут мне стало жутко. Я не трус! Но я испугалась разъяренного куратора.

— Вильгельмина! Тебе не кажется, что разговаривать с куратором из положения в полуприсяде — это верх неуважения? Встань немедленно! — Саньята уже не орала. Она цедила слова сквозь зубы. И это было по-настоящему плохо. — Я тебя спрашиваю: откуда это взялось?

Я быстренько заставила себя выпрямиться. Погибать, так с музыкой!

— Понятия не имею, мастер Саньята! Вообще, в первый раз вижу! — Может, если прикинусь честной дурочкой, как обычно у нас это делает Сима, то пронесет? Ей обычно помогает…

Не помогло и не пронесло. Мастер Саньята усмехнулась. Но как-то тяжело, недобро. Словно она не ведьма и преподаватель академии, а какая-то голодная нечисть невиданной масти.

— Мина, ты бы хоть для приличия посмотрела, о чем речь. Я тебя сегодня не узнаю! Что с тобой творится? Неужели Верианалиоринель вместе с древним фолиантом тебе дал и свой родовой браслет?

Я густо покраснела. Ну Саньята! Ну ведьма! Вот зачем при всех это говорить?

Пока я судорожно придумывала достойный ответ, куратор обвела хмурым взглядом притихших первокурсников:

— Так. Шутки в сторону. Откуда взялся дракон?

Что?! Дракон? Откуда??? Они же вымерли все давным-давно! Или ушли в другое измерение. Что, впрочем, равносильно.

Только теперь я обратила внимание на замерших с вытаращенными глазами первокурсников. Все таращились куда-то мне за спину. И мне это не понравилось. Медленно, очень медленно, чтобы не разозлить ненароком дракона резким движением, я обернулась назад. Не поняла?.. А где?..

За спиной никого не было. Драконы — существа не маленькие, и в учебной лаборатории не поместятся. Может, мы все чего-то нанюхались? И поймали коллективный глюк? Ну а что? Вон, Индира запрещенное зелье сварганила нечаянно. Может, пока мы с группой Барзона разбираемся, кто-то еще что-нибудь нечаянно сотворил.

Столы, адепты, зелья, котелки и яйца — вот и все, что…

— Крммаа…

Только теперь я заметила, что на ближайшем от меня столе, в ворохе рассыпанных трав сидел… Сидело…

От неожиданности я громко икнула на всю лабораторию. Мастер Саньята ехидно поинтересовалась:

— Ну как, налюбовалась? — Я растерянно оглянулась на куратора. Слов не было. — А теперь я хочу услышать ответ на свой вопрос: откуда дракон?

— Крммаа… Маа…

Маленькое существо, размером не больше моего кулака, с чешуей цвета старой ржавчины, преданно заглядывало мне в глаза, сидя в ворохе лекарственных трав, как в родном гнезде. Из приоткрытой пасти, усеянной белыми, блестящими иглами зубов, вырывалась тоненькая струйка… дыма!

Мне не хватило времени сообразить, что это может означать. Мастеру Саньяте надоело ждать ответа и смотреть на вытаращенные глаза первокурсников. Надеюсь, я так не выпучила глаза, и не похожа сейчас на жабу, как рыжая с Индирой за компанию.

— Я в последний раз спрашиваю — откуда в моей лаборатории дракон? — Ой, святая Бригитта! Голосом мастера Саньяты можно огонь замораживать. — Все яйца были проверены мною лично. А зелье перерождения хоть и запрещенное, но все равно не может превращать утконосов в древних ящеров. А значит, яйцо кто-то подменил. И я хочу знать кто. Если в содеянном никто не сознается — Вильгельмина будет отчислена из академии без права восстановления. — Куратор посмотрела мне прямо в глаза. И я похолодела. Этого просто не может быть! Это страшный сон! Мне просто все это снится! Я сейчас проснусь, и все… — За то, что не справилась с доверенными ей обязанностями. — В глазах рыжей подружки Барзона сверкнуло торжество. — А все первокурсники до конца года будут лишены права выходить за стены академии. Это, во-первых. А во-вторых, ежедневно будут работать на академической кухне под присмотром гоблинов.

Если бы я могла, я бы торжествующе засмеялась. Работа под началом гоблинов была на втором месте после чистки клеток с подопытными животными. А полгода… Ну, вряд ли первокурсники столько выдержат. Скорее, или сами бросят учебу, не выдержав нагрузки, или их отчислят за неуспеваемость. Вот только мне смешно не было. Над самой нависла угроза похлеще.

Притихшие адепты, еще не знающие, что такое черные работы на кухне, втянули головы в плечи. Все молчали. Даже крохотный дракончик за моей спиной. В полнейшей тишине Саньята подождала для верности еще пару минут. А потом показательно вздохнула:

— Ну что же… Это ваш выбор. Группа, после окончания занятий в полном составе вы должны быть на кухне. Я извещу главного повара, что у него отныне есть много бесплатных рабочих рук. Про посещения города так же забудьте. Вильгельмина, ты идешь со мной к ректору.

У меня ноги стали словно камень. Непослушные, тяжелые. Мастер Саньята прошествовала мимо меня, на меня даже не взглянув. А я все не могла заставить себя сдвинуться с места.

Барзон дернулся. И я заметила, что рыжая пытается удержать его на месте, не пустить следом за куратором. Вот только рот она ему заткнуть не догадалась:

— Мастер Саньята!

Куратор остановилась как раз возле того стола, на котором сидел дракончик.

— Да, Барзон?..

— А что будет с драконом?

Рыжая возмущенно зашипела на всю лабораторию. Как кошка, которой отдавили хвост. Саньята заинтересованно наклонила голову, разглядывая эту группу:

— А вам зачем, Барзон? Вам и без судьбы дракона будет очень весело вплоть до конца курса. Поверьте, гоблины — те еще затейники. Особенно это касается бесплатных рабочих рук и провинившихся адептов. Я уверена, вы оцените полученные навыки художественного мытья тарелок и скоростного накрывания столов к завтраку. Вставать отныне вам придется оооочень рано. — «Очень» мастер Саньята протянула так, словно описывала какое-то необычайное лакомство.

Но упрямый ведьмак пропустил мимо ушей слова куратора и нахально переспросил:

— И все же. Что будет с драконом? Раз уж я все равно буду наказан, значит, имею право знать.

А моя судьба, значит, этого самоубийцу не интересует? Лааадно. Запомню.

Мастер Саньята фыркнула и повернулась к столу, на котором все так же сидел дракончик:

— Ну если рассуждать так, то имеете. — Она несколько секунд посмотрела на маленькое существо, доверчиво глядящее на нас янтарными глазками, а потом сказала, как отрезала: — Дракон неизвестно откуда взялся. Непонятно, что из него вырастет. Возможно, в будущем от него будет масса проблем. А так как взрослого дракона уничтожить практически нереально, то следует избавиться от возможных проблем превентивно. Дракон подлежит уничтожению.

Я не удержалась и ахнула. Саньята наклонилась, чтобы подхватить звереныша со стола. И в этот момент случилось то, чего никто не ждал.

Дракончик воинственно запищал, развернул вокруг головы капюшон, утыканный маленькими иглами, изогнулся так, словно собрался цапнуть куратора за нос, но… Вместо этого он вдруг с воинственным: «Крммаа!» выдохнул тоненькую струйку огня, которая, впрочем, почти сразу распалась на веер мелких искр и окончательно потухла под ладонью разозленной Саньяты. А когда куратор убрала руку от груди, челюсть потеряла не только я. Маленькому проказнику удалось прожечь не только преподавательскую мантию, но и одежду под ней. А вот дальше силенок не хватило. И теперь в аккуратную круглую дыру задорно выглядывало нижнее белье мастера Саньяты. Пошитое из дорогого эльфийского шелка. И кокетливо украшенное взбрыкивающими на бегу розовыми единорогами.

В полнейшей тишине отчетливо послышался чей-то возбужденный шепоток:

— Так вот кто его, оказывается, купил! Госпожа Гаррет почти год не могла от него избавиться! Всем предлагала приобрести по себестоимости!

На лицо мастера Саньяты страшно было смотреть.

Во взгляде куратора читался смертный приговор для маленького проказника. Малыша было жалко. Очень. И я, вот как демон за язык дернул, не иначе, взяла и ляпнула:

— Мастер Саньята, он же не специально! Простите его! Он еще маленький!

В лаборатории установилась могильная тишина. Если бы тут были Ола с Симой, то наверняка бы покрутили пальцем у виска. Я и сама осознала, что натворила. Вот только было уже поздно.

Куратор повернулась ко мне с таким видом, что я мигом забыла и про драконеныша, и про неприлично выглядывающее белье с единорогами. И как только эльфы могли сшить такое непотребство? Впервые в жизни я, даром что ведьма в энном поколении, захотела упасть в обморок. Вот прям как смазливая барышня в эльфийском романчике про деву и повелителя. Он ее хочет поцеловать. А она — в обморок хлоп! А что? Хорошее ведь решение проблемы! Ну поваляюсь на затоптанном полу. Ну напоят меня какими-то зельями. Может, даже целителям отдадут в качестве учебного пособия. Все же лучше, чем перед взбешенным мастером ответ держать.

Но в следующий момент я вспомнила, что нахожусь не в родненькой группе, и подружек поблизости нет. А первокурсникам по части зелий я не доверяла совсем. А ну как еще одно зелье перерождения сварганят и в меня зальют? Что тогда? Хватит, уже утконоса вывели.

— Вильгельмина! — Я замерла, как заяц. Даже дыхание затаила. Ни разу за все время обучения я так не попадала. Да и, в принципе, ни разу так не косячила. — Между прочим, это ты виновата! — Мастер взглядом указала на взбрыкивающих единорогов. — Если бы ты наблюдала, как положено, за работой первокурсников, то этой проблемы бы сейчас не было! А теперь мне придется что-то объяснять ректору, и заниматься утилизацией этого…

Мастер Саньята небрежно махнула рукой, указывая на несчастного дракончика. Просто махнула. Без магии. Но этот маленький демоненок опять задиристо встопорщил иголочки вокруг головы и, не раздумывая, вцепился в палец мастера Саньяты! Средний.

От вопля боли у всех поголовно заложило уши. Кое-кто, кто находился вне пределов видимости куратора, даже закрыл их ладошками. Я себе позволить такую роскошь не могла. Поэтому только втянула голову в плечи, с тревогой наблюдая, как куратор размахивает рукой с повисшим на ней дракошей.

Не знаю, чем бы это все закончилось. Наверное, покусанная маленьким демоненком и полураздетая куратор, просто прибила бы меня с истинно ведьминским коварством. Или заставила бы дегустировать яды на лабораторной у старших курсов, позабыв дать универсальный антидот. Совершенно случайно, разумеется. Или бы придумала что-то другое. Еще более коварное. Но в лабораторию на ее вопли пришел ректор Герхорт.

Саньята замолчала в ту же секунду, как увидела вошедшего архимага. Под его ошеломленным взглядом она замерла с поднятой вверх рукой, словно собиралась дать кому-то старт. В наступившей тишине болтающийся на пальце дракончик отчетливо икнул. Наверное, укачало беднягу от таких крутых воздушных горок.

— Что тут происходит?

Негромкий голос Герхорта услышали все. В том числе и маленькое исчадие Нижнего мира. Драконеныш еще раз отчетливо икнул, сложил все иголочки так, что его капюшон перестал быть заметен, и выпустил из пасти многострадальный палец куратора.

Не знаю как первокурсники, а я, знавшая Саньяту уже почти четыре года, никак не ожидала, что она ткнет архимагу под нос пострадавший палец и капризным голосом маленькой девочки заявит на всю лабораторию:

— Оно меня укусило!

Архимаг отшатнулся от покусанного пальца. А я ужаснулась. Святая Бригитта! Что это с куратором? Неужели этот демоненок ядовит? Почему Саньята так странно себя ведет?

Архимах усмехнулся в бороду, обошел куратора и склонился над лежащим на полу драконенышем:

— И что тут у нас? — Маленькое чудовище чуть шевельнулось и блеснуло янтарным глазом на старого мага. — Надо же! Детеныш ирги! Не думал, что увижу в своей академии это существо!

Архимаг распрямился и обвел смеющимся взглядом лабораторию:

— Кто из вас, сорванцы, хозяин этой зверушки?

Ответом ему была тишина. Ни у кого не поворачивался язык признаться, что мы немного начудили. И в результате того, что одна ведьмочка пришла на практикум с бодуна, а вторая ревнивая деваха придумала себе невесть что, и вылупилось из яйца это недоразумение.

Взгляд Герхорта построжел:

— Адепты, я хочу знать, кто хозяин юной ирги! Хотя, правильнее будет сказать юного.

— Почему юного?

Взволнованный голос откуда-то с задних рядов первокурсников расколол настороженную тишину. Архимаг усмехнулся:

— Вот такой капюшон с иглами присущ только самцам ирги. Он помогает им защищаться самим и защищать своего хозяина. А также улавливать и накапливать излишки магической энергии. Так чей детеныш?

— Прошу прощения, мастер, — Саньята уже залечила свой покусанный палец и успокоилась, — но это ничейное существо. Оно только что вылупилось из яйца в результате неудачного эксперимента. Я как раз собиралась посетить вас с тем, чтобы получить разрешение на утилизацию этого странного экземпляра.

— Глупости, Саньята. Я тебе удивляюсь. — Архимаг насмешливо посмотрел на куратора. — Кстати, столь провокационное белье на работу лучше не одевать. — Лицо Саньяты пошло крупными пятнами в тон скачущим единорогам. — Тебе стыдно не знать отличительных черт магически выведенных существ. Ну так и быть, я тебе напомню: ирги вылупляются бесцветными, почти прозрачными. А потом, когда хозяин привязывает юную иргу к себе, или ирга сама себе выбирает хозяина, то она стремительно меняет окрас шкурки и чешуи. Эта ирга рыжая. Кто-то из присутствующих ведьмочек уже привязал ее к себе.

Саньята заволновалась:

— Этого просто не может быть! Ирги вылупляются гораздо крупнее. И в первые сутки своей жизни довольно неповоротливы. Летать же начинают только на третьи сутки жизни! А это существо еще часа не прошло, как покинуло свою скорлупу, а уже летает! Это не ирга!

И тут голос подал самоубийца Барзон:

— Мастер Герхард, а может ли так повлиять на иргу зелье, в котором нечаянно искупали яйцо?

Если бы на меня не таращилось пол группы и куратор с архимагом в придачу, я бы охотно хлопнула себя по лбу. А еще охотнее — Барзона. И не рукой. А сковородкой, как минимум! Но я стояла впереди всех. Пришлось удовлетвориться скрипом зубов. Но счет к Барзону вырос еще и на испорченную зубную эмаль.

Архимаг внимательно посмотрел на юного ведьмака:

— Конечно же зелье могло оказать влияние на зародыш. Смотря какое зелье. О каком зелье вы сейчас говорите, юноша?

Барзону бы что-нибудь промямлить, сказать, что он интересуется в теории. Но… парень, нисколько не смущаясь, продемонстрировал архимагу горшок с остатками зелья перерождения. Запрещенного, между прочим, зелья.

Теперь зубами скрипнула Саньята.

Ректор сделал пару шагов к столу, чтобы было удобнее рассмотреть то, что ему демонстрировал самоубийца Барзон. А я, наоборот, попятилась. Была бы возможность — вообще бы сбежала подальше. Например, в степи к оркам. И ничего, что они женщин не уважают. Я не женщина, я — ведьма. Справлюсь.

Воровато оглядевшись по сторонам, не заметил ли кто, как я пытаюсь дезертировать с поля боя, то есть, с места выяснения кто виноват, я замерла на месте с открытым ртом. Мастер Саньята занималась тем же самым делом, что и я — потихоньку пятилась к выходу!

Встретившись со мною взглядом, куратор остановилась, опустила поднятую для шага ногу и с независимым видом скрестила руки на груди. Мол, в чем дело? Чего на меня смотришь, а не на архимага?

Единороги в пропаленном отверстии еще веселей и выше взбрыкнули. А я замотала головой. Нет-нет, мастер Саньята! Я ничего не видела. И я ничего не делаю. Просто стою на месте и жду, когда архимаг Герхорт соизволит искать виноватого, а вы этим виноватым назначите меня. И демонстративно на этого самого архимага и уставилась.

А тут ректор закончил изучать скорлупу и остатки зелья. И теперь хмуро смотрел в нашу с куратором сторону:

— Саньята? А как это понимать? — Седая голова Герхорта недовольно кивнула в сторону стола. — Неужели ты считаешь, что у академии давно не было неприятностей? Или решила тряхнуть стариной и меня испытать на выдержку? Так старый я уже, выдержки уже нет. Сейчас вот разнервничаюсь и нечаянно зачарую ваши метлы, чтобы они вам ум через задние ворота вколотили. — Можно было подумать, что Герхарт шутит. Но нет. Его глаза метали самые настоящие молнии. — Ты чему учишь молодняк?

Куратор покрылась некрасивыми багровыми пятнами и неловко утерла лоб:

— Я как раз именно по этому поводу и хотела к вам зайти, ректор Герхорт. Тут нет ничьего злого умысла, первокурсники перемудрили с ингредиентами. Вы же знаете первый курс — еще толком ничего не могут, но уже считают себя умнее всех.

Это было конечно обидно слышать. Но не до такой же степени, чтобы рыть могилу и себе, и своим товарищам. Это понимали, кажется, все. Кроме рыжей зазнобы Барзона. Я побелела, когда увидела, как она открывает рот. Ведь ничего хорошего, маленькая дрянь, не скажет! Почти не соображая ничего от ужаса, я ляпнула первое, что пришло в голову. Лишь бы только не дать рыжей заговорить с ректором:

— Простите, ректор Герхорт, а можно у вас спросить?

Ректор отвел взгляд от мастера Саньяты и добродушно усмехнулся мне, забавно дернув заплетенной бородой. В другое время я бы посмеялась, а сейчас просто судорожно придумывала вопрос архимагу. О чем я могу его спросить? Ректор пришел мне на помощь, сам не зная того:

— Тебя ирга заинтересовала? — Я чуть не подпрыгнула от радости. Да! Вот оно! — Тоже хочешь себе такую зверушку в фамилиары?

Меня, конечно, передернуло. Опасную помесь дракона-не-пойми-с-чем в фамилиары? Ну уж нет! Я котика хочу! Или совушку! Они такие милые! Но вслух я этого, конечно, же не сказала. Только истово закивала: «да-да! Хочу иргу в фамилиары! Она меня очень интересует!»

— Ну что ж. От рассказа большой беды не будет. Потому что, даже если вы сварите десяток запрещенный зелий, не имея яйца ирги, его детеныша вы не получите. Не знаю, откуда у вашего куратора нужное яйцо, но уверен, что оно было одно.

— Почему? — Барзон! Ну кто б сомневался! Без этого голубоглазого самоубийцы тут не обойдется.

— А потому юноша, что ирги — это редкий вид. Выведен он, как я уже говорил, магическим способом. И размножаются ирги очень редко и неохотно. Настолько неохотно, что самка ирги за всю свою не короткую жизнь приносит всего три-пять яиц. И всегда по одному. — Архимаг, покачивая неодобрительно головою, посмотрел на сидящего на полу маленького демоненка. — Кому-то сильно не повезло. Он лишился великолепного помощника и фамилиара. А кому-то наоборот — удача привалила. Любопытно, кому. Ну да ладно. Я это и потом узнаю. И кстати, литературы по иргам в нашей библиотеке нет. Это я говорю хозяину ирги. Но особого ухода зверушка не требует. Не следует ее только кормить мясом. А так, считайте, у вас новый член семьи.

С этими словами архимаг направился к выходу.

— Саньята, — Герхорт шевельнул пальцами. При чем, до того слабо и незаметно, что, если бы я не смотрела в этот момент вниз, я бы не заметила этого движения. Прожженное отверстие на груди куратора затянуло наросшей непонятно как тканью. — Наведи порядок. Объясни первокурсникам, где они не правы. А с хозяином ирги я бы хотел пообщаться в ближайшие дни лично. И да, это ирга. Просто зелье, в котором вы искупали яйцо, ускорило все процессы. Малыш повзрослеет уже сегодня. А не как обычно, через три дня.

— Да, мастер Герхорт, я разберусь.

Тихие слова Саньяты ударились в закрытую за ректором дверь. И звучали они так, что у меня подкосились ноги. Хорошо хоть позади стоял стол. А то хороша была бы староста четвертого курса, с испугу севшая на пол посреди лаборатории.

В воцарившейся после ухода ректора тишине отчетливо прозвучало то ли цоканье, то ли поскребывание по полу. А потом…

Каюсь, нервы у меня не железные, и со вчерашнего вечера череда неприятных событий их изрядно потрепала. Поэтому, когда кто-то когтистый сначала аккуратно обхватил мою лодыжку, а потом и вовсе начал карабкаться вверх, я заорала. Не думая, что стою перед целой группой первокурсников, которым меня недавно ставили в пример, что на меня смотрит куратор Саньята, что, в конце концов, архимаг Герхорт может вернуться назад. И тогда…

Внезапно дверь в лабораторию вновь распахнулась. Да с такой силой, что от стены, о которую она ударилась, отвалился кусок штукатурки, а по потолку зазмеилась тоненькая трещина, осыпав нас всех мелкой белой пылью. Половина первокурсников начала чихать. Я сама с трудом проморгалась, так как гадкая пыль попала в глаза и рот. А когда способность нормально видеть ко мне вернулась, я… громко икнула от ужаса.

На пороге лаборатории стоял декан некромантов собственной персоной. В неизменном черном балахоне до пят. В капюшоне, из-под которого выглядывал только гладкий подбородок. И с огромным шаром мертвой энергии в руках.

Нам капец!