Коточелы. Случайностей ведь нет…

Виктория Риквир

Кто эти девочки, перенесенные из обычной московской жизни в мир, не существующий на картах и населенный представителями древней расы? Франческе кажется, что она была рыжей кошкой и жила у девушки Леры, подозрительно похожей на юную художницу с соседнего факультета. Но так ли это? Чья воля привела их сюда? И главное, зачем?

Иллюстратор Ксения Хачатурова

© Виктория Риквир, 2021

© Ксения Хачатурова, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4496-6024-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Ян положил обратно на стол исписанные папирусы, и, улыбаясь, подошел к сидящей спиной к нему грациозной фигурке у окна.

— Ты быстро учишься.

— Хотела бы я, чтобы моя шерсть росла также быстро, — грустно заметила фигурка, и под капюшоном ее сиреневого плаща раздался горький вздох.

— Не рановато ли для биографии? — все так же улыбаясь спросил Ян, явно игнорируя печальную реплику. — Хотя, конечно, я жду с большим нетерпением ту часть, когда ты очнулась в гостиной Саиса и пыталась мяукать.

Со стороны окна раздался еще один печальный вздох.

— Ян, я не думаю, что, если бы ты сейчас посмотрел на себя в зеркало и увидел там вместо своей симпатичной мордашки некую морду, обросшую роскошной шерстью, сопровождаемую четырьмя великолепными лапами вместо этих бесполезных рук, ты был бы счастлив. Ян, это… это как родиться заново, но взрослым, глупым и страшным!

Капюшон плаща упал, обнаружив под собой лысую головку с маленькими заостренными ушками, располагающимися на месте, где они обычно и находятся у людей. Но только нижняя их часть была похожа на человеческое ухо. Верхняя часть, если присмотреться, гордо торчала своим острым краем вверх. Ушки дрогнули, и голова повернулась к Яну, который начав что-то говорить, запнулся, как и в первый раз, когда увидел Франческу.

Назвать ее красавицей в общепринятом смысле этого слова было нельзя. Узкое лицо, капризно опущенные уголки рта, выступающие скулы. Слишком смуглая кожа для принятых здесь канонов красоты. Но это все терялось, растворялось. После того как секунду смотрел на Франческу, ты видел только ее глаза. Пожалуй, немного большие для такого маленького лица, той формы, которую люди называют «миндалевидные», глубокие как колодец, в котором отражается звездное небо. А может быть вечность? Такие глаза один раз увидев, уже никогда не забудешь. Ян нервно сглотнул и подумал, что надо бы уже привыкнуть. А то, когда он так таращится на нее, то вместо благородного покровителя выглядит как глуповатый проситель. Подумал, и тут же злость на себя согнала с него странное оцепенение, вызванное ее неожиданным взглядом.

— Да ладно тебе, брось. Привыкнешь. — Вполне овладев собой, Ян издал короткий самодовольный смешок. — Шерсть твоя вожделенная отрастет уже к сентябрю. Правда, я очень надеюсь, что к тому моменту ты перестанешь называть ее шерстью.

Он непроизвольно бросил взгляд на зеркало, заключенное в тяжелую бронзовую раму, где отражался высокий, стройный и очень миловидный юноша с густыми волнистыми светло-русыми волосами длиною до плеч. Тонкие черты лица, благородный прямой нос, ярко-зеленые глаза (фамильная гордость). Кстати, глаза… а какого же цвета эти странные глаза у нее? Карие? Темно-зеленые?

Резко обернувшись, и поймав насмешливый взгляд янтарных глаз, он слегка покраснел, и собирая в кучу чуть было не растерянный образ добродушного покровителя, осведомился:

— Ты помнишь, что завтра у тебя занятия? В этот раз никого царапать не будешь?

— Про такой позор постараешься, а не забудешь. — прошипела Франческа, поднимаясь со своего кресла, и устремляясь к двери.

Она вышла в сад, минуя Яна, в обиженном взгляде которого явно читалось: «Дикарка». Тяжело вздохнув, Ян взял исписанные папирусы, минутами раньше названные им «биографией» Франчески и принялся читать.

«Солнце заливало комнату нежным светом, словно поглаживая все, до чего могло дотянуться своей теплой, ласковой рукой: маленький круглый столик на гнутых ножках, плюшевый диван с разноцветными подушками, картины на бежевых стенах и, конечно же, главное украшение комнаты — отливающую золотом шерсть на моем хвосте. Он прекрасен. Какое великолепное утро.

Перевалившись через бортик своей «кровати», я встала на лапы и подошла к миске.

Нахальный блеск тщательно вылизанной металлической поверхности подтвердил мои наихудшие опасения. Пусто… Пусто и грустно, а Лера спит.

Итак, нам предстоит обычный ритуал. Неторопливая прогулка по спине, подскок! Но все, чего я этим добилась, было сонное: «Чесси, отстань…». Что же, придется применить более жесткий способ. Вниз, прямо, направо, через арку, и вот она, кухня. Где эти грохочущие штуковины, в которые она кладет свою «еду»? Кажется, в верхнем шкафчике? Ну что же, это как раз мне на руку. Иииии… прыжок! Да! Это был настоящий грохот. В кухню влетела заспанная Лера.

— Франческа, это ты?!

Я лучилась гордостью.

— Эх, ладно. Давай завтрак готовить… — Лера всё ещё была ошарашена.

Уже через пять минут мы с удовольствием уплетали свой завтрак. Лера ела омерзительную штуковину: жидкую, белую, с жёлтым пятном посередине. Не понимаю, как ее тонко развитое чувство прекрасного позволяет употреблять «это». А еще художница. Фи… Единственное, что мне там понравилось, это бекон. Ну все, смотрит на часы, ей пора на учебу.

— Без меня ничего не трогай!

— Да ладно тебе, я и так знаю.

И все же, что она нашла в этом дурацком кривоногом столике? Уродец… Страшненький такой, весь интерьер портит. И разговоры о том, что это «уникальный дубовый столик с гнутыми ножками» не оправдывает его сожительство с нами. Он «третий лишний».

— Почему ты его не любишь? Не надо шипеть на столик, дурашка.

— Лера, неужели ты не чувствуешь какой он вонючий?! Нестерпимо, жутко пахнущий. Причем не просто противно, а как-то пугающе неприятно. Чем-то очень-очень старым и да, произнеси это уже наконец! Чем-то очень страшным.

М-да, многое, конечно, она поняла из моего «мяу».

Может, попробовать подойти к нему сегодня еще немного поближе? Эх, была не была. Неожиданный для самой себя резкий взмах лапой…

Шок. Удар. Разряд. Вспышка. Я смотрю на комнату сверху. Но ощущения какие-то другие… Но… Постойте… Вон же я! Я лежу на полу, очень испугана, но жива, и опасности для меня никакой нет… Мне надо ко мне! Я с силой рванулась, и вдруг почувствовала, что меня кто-то держит. Кто-то, явно не желающий мне добра. Это я почувствовала с первой же минуты. Липкий страх заполз в душу. Вдруг над моим ухом раздался смех — жуткий смех — ледяной, бездушный… Мне стало очень страшно.

— Ну здравствуй… — зазвучал вкрадчивый голос. Страшно, не правда ли… Когда знаешь, что твоя жизнь в чьих-то руках… И эти руки могут просто сделать одно движение… — только когда он надавил на острый, старинный, украшенный драгоценными камнями кинжал, я заметила, что этот кинжал приставлен к моему горлу. Моему безволосому человеческому горлу! А незнакомец продолжал.

— Одно движение, лишь немного надавить… — кинжал немного коснулся моего горла — вниз стекла струйка крови. Ах, как легко лишить любое живое существо жизни, когда оно у тебя в руках…

Его все это забавляло, он рассуждал с каким — то холодным удовольствием. А вообще, зачем слабым существовать, если сильные так легко могут стереть даже воспоминание о них с лица земли… Разве что для забавы… А то нам, совершенным, было бы слишком скучно жить в этом мире… Его взгляд уставился в одну точку. Мыслями он был очень далеко. Потом он словно очнулся, и, гадко усмехнувшись, снова обратился ко мне:

— Как, наверное, неприятно чувствовать себя на месте слабого… Когда ты знаешь, что через минуту умрёшь… — Он снова рассмеялся, на этот раз более жестоко, — Ну что же, мне надоело с тобой разговаривать, ты всё равно ничего не говоришь, ведешь себя, как овца перед волком, — в его голосе слышалась откровенная скука. Но сначала, я тебе расскажу, почему я так нетерпелив, — он усмехнулся, — Я ждал момента, когда ты наконец коснёшься ловца, ждал, сорок лет. Сорок!!! Весь план был продуман. Ты должна была стать великим коточелом — именно поэтому я за тобой охочусь. Кстати, я же так и не рассказал тебе про две сущности… Конечно, признаюсь, мне откровенно скучно с тобой, но мне очень хочется, чтобы ты умерла зная, кто ты и как ты, хм, сюда попала. Сейчас «ты» внизу, это совсем не ты. Это твой двойник, клон. Он будет жить дальше так, как тебе хотелось бы, но никакие его чувства ты не будешь ощущать. Твоя настоящая жизнь здесь, и когда я убью тебя, ты почувствуешь боль в этом мире, и не сможешь вернуться в тело кошки, чтобы продолжать жить, как жила… Жестокость в его голосе была безгранична. Ну вот и все… — надо мной сверкнул кинжал, — я видела все, как в замедленной съёме. Кинжал опускается… ещё секунда и…

С быстротой молнии за незнакомцем мелькнула тень. Незнакомец резко и неприятно вскрикнул, а кинжал из его рук выпал и с мелодичным звоном покатился в сторону. Через секунду я потеряла сознание — от страха, усталости и неизвестности, зная только одно — я спасена.»

«Кажется, что это было только вчера, а ведь прошел уже месяц»: с удивлением подумал Ян, аккуратно свернув папирусы и положив их на место, на столик у окна. «Все же удивительно, как быстро Франческа освоила грамматику и литературу, чтобы через несколько недель уже такие опусы писать»: Ян покачал головой.

Сад был единственным местом, примирявшим Франческу с действительностью. Из того пространства, что ей было выделено для свободного перемещения, сад казался уголком свободы. Видимо, он был разбит очень талантливым архитектором, так как на определенно небольшом клочке земли можно было бродить часами, ныряя в искусственные гроты, выбираясь из них на другой стороне, и размышляя, был ты тут уже или нет. Над причудливыми мостиками склонялись кусты цветущей белоснежной сирени. На клумбах отцветали ирисы, обещая уступить место на их цветочной сцене набирающим цвет пионам.

Перед мысленным взглядом Франчески проплыли недели, которые она провела в доме Саиса, после того как ее спаситель, Ян, принес ее сюда, еле живую от пережитого ужаса.

Распластанное милое пушистое тельце, которое еще недавно было Франческой, или Чесси, как называла ее Лера, кинжал у горла, ощущение неизбежности гибели, полное непонимание происходящего. Мелькнувший тенью, быстро убегающий человек, воспоминания об этом голосе до сих пор вызывают у нее дрожь! Все это в прошлом, страшный сон. Но не страшнее ли тот сон, в котором она живет сейчас?

Лишиться своего тела, своей жизни. Кто она? Зачем она здесь? Вызывающая недоуменные взгляды Яна и Саиса. Кто? Бывшая кошка, недо-коточел, девочка по их меркам. Девочка лет четырнадцати, которую пришлось учить читать и писать, пользоваться столовыми приборами, одеваться, ходить на двух конечностях, и смотреть на себя в зеркало без содрогания.

«Кто я?»: голос Франчески прозвенел и угас в густой сине-зеленой листве сада.