Битое зеркало

Виктория Огурцова, 2023

Павел Козелков был тем, кого называли "козлом отпущения". Если в школе у кого-то чесались кулаки, то мишень была выбрана задолго до этого. Он привык к издёвкам и унижениям, но даже таким, как он, иногда улыбается удача. Он ждал её ласковой улыбки всю жизнь, но оказалось, что у неё оскал сомнительного маргинала, а про методы "поддержки" можно даже не заикаться. И ладно бы на битом зеркале и одноклассниках дело кончилось, но никто не сказал, что, чтобы сладить с этой тварью, надо стать ещё хуже, чем он!

Обезумевшее Отражение

Если очень рано лечь спать, то мозг может выкинуть интересную штуку. Первая: рано заснул — рано встал, но такое прокатывает только при постоянном режиме раннего подъёма. Вторая: провалялся в кровати до трёх ночи, ненавидя себя и всех окружающих за свой сбитый режим дня, после чего засыпаешь уже ближе к рассвету. А есть третья: вырубиться от нервного напряжения, и проснуться посреди ночи. Вот у Павлика был именно третий вариант.

Знатно перенервничав, парнишка вырубился довольно рано, но проснулся посреди ночи, дабы избавится от лишний влаги в организме. Настроение было разбитым, как и ноющая губа, спать хотелось страшно, однако юнец лишь отрешённо направился в санузел. Что может случится по дороге в туалет? С Пашенькой? Да всё, что угодно! Этот увалень притягивал к себе все недоразумения, что были в этом мире, но привычка есть привычка, а потому после туалета, парень направился мыть руки. Глаза слипались, да и опухли со вчерашней истерики, и всё же, чисто на рефлексе парень поднял голову и уставился в своё отражение в зеркале.

Он даже не понял, что увидел, да и на миг ему показалось, что он спит, правда, чем больше он вглядывался в отражение, тем тревожнее становилось. Там не было никаких монстров, никаких кикимор, там был он, помят и несвеж, с опухшими глазами, и… Улыбался. Улыбался такой спокойной и добродушной улыбкой, как улыбаются соседям и знакомым.

Сказать по правде, подросток опешил и сделал шаг назад. Отражение повторило тоже самое, как и положено, но слабая улыбка никуда не делась. В целом, оно делало всё, что должно было, только улыбалось, от чего школьник легонько хлопнул себя по щекам. Это последствие истерики, переутомления, а быть может он просто спит? Что происходит?!

Медленно, почти крадясь, затюканный ботаник приблизился к зеркалу и вгляделся в серые глаза напротив. Это его лицо, ничего необычного, но почему оно улыбается? Может он улыбается, просто не знает об этом?

Украдкой проведя пальцем по своей губе, парень осторожно провёл подушечкой до самого уголка, и слегка потянул вверх. Отражение сделало тоже самое, как вдруг слегка усмехнулось и подмигнуло. Павел оцепенел, проморгался и осторожно приблизился вплотную так, что зеркало немного запотело. В том, что он спит, он уже не сомневался, но решил всё же удостовериться, а потому осторожно коснулся пальцами зеркала и только захотел провести ими по гладкой поверхности…

Руку прижало к стеклу так, словно он прилип к оголённому проводу, всё тело сковала судорога, а сам мальчика не мог пошевелиться и даже отвести взгляда от ухмыляющегося отражения. С пару секунд парализованный парень глядел на двойника, как вдруг некто в зеркале растянулся в воистину зловещем животном оскале, и, чёрт подери, рот парня исказила та же гримаса. Было больно, разбитая губа зверски заныла, рана разошлась, а кровь потекла по подбородку, но сейчас это было неважно.

Вторая рука, по велению отражения, поднялась и мягко легла на зеркальную поверхность, когда Павел уже хотел кричать от ужаса. Ему было так страшно, но он не мог издать даже звука, как вдруг отражение припало к стеклу и начало шептать, от чего мальчишка повторял в такт:

— Fortes fortuna adiuvat. — почти с любовью выдохнул готовый рыдать в голос Козелков, когда отражение пригнуло голову обоих и хищно облизнувшись продолжило. — Удача благоволит смелым.

С этими словами отражение отстранилось на пару со своим хозяином, после чего осторожно начало стучать пальцем по зеркалу. Сначала тихо, украдкой, словно пробуя поверхность на прочность, а после увереннее. Лёгкое постукивание переходило в угрожающие удары, вместо одного пальца, уже била ладонь, как вдруг парень крепко сжал руку в кулак и занёс для удара. В этот момент перед глазами школьника пронеслась вся жизнь, а бешенный взгляд серых глаз из зеркала вспыхнул адским огнём, и буквально в это же мгновение последовал оглушительный удар и звук питого стекла. Костяшки срезало в кровь, осколки полетели на пол и раковину, но Павел этого уже не видел и не слышал. Вместе с зеркалом у него размылась картинка перед глазами, рассыпаясь на тысячи стеклянных осколков, выдёргивая паренька куда-то в сторону, а дальше только тишина, страх и темнота.

***

Темнота обволакивала так, что была практически осязаема, он ничего не видел, ничего не чувствовал, как вдруг что-то рядом пронеслось. Павел тот захотел закрыться, но не смог нащупать руки. Он вообще не чувствовал тела, пытаясь понять, куда он попал, а незваный гость тем временем приблизился вплотную.

Такое странное чувство, словно статическое электричество исходило со стороны, как ему показалось, чужака. Что вообще происходит?!

— Так и будем молчать? — голос заставил бы вздрогнуть, если бы у него было тело.

— Ты кто?! — опешивши закричал Козелков в темноте. — Что ты тут делаешь?!

— Я? — в голосе слышались нотки издевательства и интереса. — Это ты мне скажи. Ты ведь меня сюда вытащил.

Козелков опешил так, что не знал, что сказать. Неужели получилось?! Серьёзно?!

— Как же ж ты жалок. — обречённо выдохнул некто.

— С чего ты это взял?! — обижено выдал парень.

— Я вижу твою жизнь. — брезгливо продолжил неизвестный. — Она жалкая и бессмысленная. Во что ты себя превратил, ничтожество?

— Я тебя сюда не за этим позвал! И вообще, ты кто такой?!

— Максимус.

— Что?

— Максимус. — холодно повторил голос. — Это моё имя. А твоё имя, стало быть, Павел?

— Эм… Да, я — Павел.

— Нет, ты — ничто, до «Павла» тебе ещё надо дотянуть.

— Послушай, я не знаю, кто ты такой, но…

— Что в век сквозь тьму по свету ходит. Покой чьи души не находит… С той стороны, ища пути.

«Приди»: пронеслось в сознании, от чего школьник лишь ещё сильнее сжался. Не так он себе это представлял.

— Ты звал меня, Павел… Я пришёл.

— Хорошо. — рвано выдохнул подросток, сильно страдая с того, что не видит своего оппонента. — У меня тут ряд проблем есть и…

— Мне это неинтересно.

— Подожди, а разве ты не должен…

— Тебе? — перебил говорящий. — Я тебе ничего не должен.

— Стой. — опешил Козелков. — Но… Зачем ты тогда пришёл?

— Хороший вопрос. — даже сквозь непроглядную тьму Павлик почувствовал, как это нечто оскалилось до самых ушей. — Не каждый день тебя выдёргивают из чистилища. Времена, как я погляжу, поменялись… А значит у меня будут новые зрители. Интересно.

— Ничего интересного! Если ты…

Не успел местный «козёл отпущения» договорить, как ощутил непонятное прежде состояние, словно вокруг тебя сжимается воздух, да так стремительно, пытаясь выдавить все соки с твоего естества. Это было ужасно, это было больно, это было страшно, и только тихий брезгливый смешок собеседника заставил его отвлечься от агонии.

— Такой маленький, жалкий, ничтожный… И ещё пытается что-то мне вякать. А ты забавный, я дам тебе понаблюдать.

— Понаблюдать? — рвано выдохнул паренёк, не в силах вдохнуть. — За чем?

Нечто оскалилось шире, после чего Козелков почувствовал, как над ним что-то угрожающе нависло, и только после этого в темноте вспыхнули два серых огня.

— За моей жизнью, Павел.

***

Утро выдалось солнечным и даже вчерашние события не могли омрачить прекрасное утро. Любящая родительница хлопотала на кухне, упорно думая, чем побаловать своё любимое чадо, а потому на весь дом разносился запах изумительных блинчиков. Не в силах больше ждать, когда обожаемый сын проснётся, она направилась в сторону его комнаты. Настроение было приподнятым, а потому матушка уверенно шла в комнату, как вдруг под тапками что-то хрустнуло. Всего секундное замешательство, женщина подняла непонятный предмет и опешила.

Зеркало, а точнее осколок от него. Сказать по правде, это знатно напрягло, и она вгляделась в пол. По всему коридору валялись мелкие кусочки, которых становилось всё больше по мере приближения к ванной. Неприятное предчувствие закралось в душу, и та поспешила заглянуть в санузел, после чего буквально вскрикнула от увиденного.

Осколки зеркальной поверхности усыпали всю раковину и пол, где-то были следы крови, уже засохшие капли, но не было виновника происшествия. Нет, она не была в бешенстве, а лишь до смерти перепугалась и побежала проверить своего мальчика. В том, что что-то случилось, хозяйка не сомневалась, но стоило ей распахнуть двери, как от души отлегло.

Павел стоял в повседневной одежде возле зеркала, которое было встроено в шкаф, и придирчиво разглядывал своё отражение. Как-то неоднозначно, и даже с некой брезгливостью, чадо тыкало себя пальцем в жировые отложения, после чего злобно рычало и скалилось. Он был не в духе, чего не сказать о его матери.

— Пашенька, я так испугалась! Что случилось в ванной?! — почти плакала мамочка. — Сынок, ты меня слышишь?!

— Слышу. — на отвали выдал парень, не отрываясь от отражения.

— Почему в ванной разбито зеркало?!

— Потому что отражение в нём — самое отвратительное, что я видел в своей жизни. — не своим голосом прорычал юнец, глядя на стеклянную поверхность, едва ли не сдерживая приступы рвоты. — Я и это зеркало разобью, чтобы глаза не мозолило.

Повисла тишина, а женщина на миг выпала из реальности. Почему её воспитанный мальчик так выражается, так ещё и в её присутствии? От вида какого-то «не такого» чада, та лишь попятилась назад и попыталась улыбнуться:

— Сынок, не надо бить зеркала. Ладно, не важно, что там с зеркалом в ванной, пошли завтракать.

— Я не пойду.

— Пашенька, не капризничай!

— Я дважды повторять не буду.

Даже не столько слова, сколько эта интонация заставила женщину буквально оцепенеть от страха. Он не смотрел на мать, и это единственное, что давало той гарантию, что чадо её не ударит… В остальном она была не уверена, хотя и собралась с силами.

— Павлик. — чуть слышно и с опаской выдала матушка. — С тобой всё хорошо?

— Хорошо?! — вот тут парень буквально взорвался и посмотрел на мать, как на мясо. — Посмотри на меня! Да я отвратителен! Я настолько отвратителен, что меня тошнит от собственного отражения!!! Кусок сала, пригодный лишь для того, чтобы быть забитым на корм свиньям!!! Как можно было довести своё тело до такого состояния?! — парень вновь глянул в зеркало и рвано выдохнул. — Да меня сейчас вырвет!

— Пашенька. — голос матери заметно дрогнул, а сама она лишь криво улыбнулась. — Пойдём на кухню. Я блинчики приготовила, и…

Зачем она это сказала?! Парень резко повернул голову в сторону матери, и что-то ей подсказывало, что сейчас её саму в этот блин завернут.

— Я так понимаю, что то, что я тебе сказал, тебя вот вообще не… Стимулирует к деланию выводов. — рычало чадо.

— Павлик, что с тобой? — мать уже не скрывала паники. — Сынок, ты ведёшь себя странно, прекрати пожалуйста. Ты меня пугаешь! Ты просто…

— Охренел! — парень закончил фразу за мать и указал в зеркало. — Я посмотрел в зеркало и просто охренел с того, что увидел. Это настолько лютая мерзость, что у меня даже матерных слов нет, чтобы выразить всю глубину того, что я думаю о всей этой социальной и экономической параше, которые мы любовно называем «семьёй». — школьник вновь глянул в зеркало, сдерживая рвотный позыв, демонстративно взъерошил волосы на голове, расстегнул пуговицу на вороте рубашки и направился прочь из дома. — Мне надо подышать.

— Павлик. — родительница резко перегородила путь. — Сынок, ты не в порядке. Ты никуда не пойдёшь, пока…

Не успела матушка договорить, как сын закинул её на плечо, словно мешок картошки и прошёл с ней в гостиную. Вообще не церемонясь, Козелков просто швырнул маман на диван и направился к выходу. Станет какая-то сердобольная овца ему чего-то указывать! Она даже не поняла, что произошло, как за чадом захлопнулась дверь, а сам парень скрылся из виду за несколько минут.

Шёл он быстро, сам не зная куда, желудок сводило от голода, но ему было плевать. Его взгляд был твёрд, как сталь, из которой ковали лучшие мечи, его выворачивало от состояния собственного тела, и единственное, что он хотел — вернуть себе то, что было его по праву.

— Что ты сделал?! — послышалось на затворках сознания. — Ты бросил маму на диван!

— А ты хотел, чтобы я продолжил? — мысленно ответил Максимус, пока по лицу юнца скользнула гаденькая ухмылка. — Там, откуда я родом, инцест не был зазорным делом.

— Прекрати, это не смешно!!! Ты что вообще творишь?!

— Я творю, что хочу, так что привыкай.

Сказать этой твари что-то поперёк было себе дороже, а потому всё, что мог сделать Пашенька — только наблюдать, как некто, овладев его телом, творил беспредел. Идя вдоль улиц, желудок вопил так, что казалось начал разговаривать, а Максимусу было фиолетово. Он пёр, как на таран, даже не думая останавливаться, чем привлёк внимание местных задир.

Тяжело быть достоянием общественности, особенно если эта общественность делает всё, чтобы отравить тебе жизнь. Местные задиры знали Павла, как объект всеобщего издевательства, а потому поспешили подъехать к нему поближе и что-то вякнуть. Тот не повёл даже бровью, уверенно глядя вперёд себя. Ребята привыкли к тому, что неудачник никогда не отвечал им, а только отводил глаза и терпел унижения, но в этот раз всё было как-то по-другому. Он смотрел прямо, высоко подняв голову, спина была ровная и крепкая, как скала, а лицо явно давало понять, что до этих насекомых ему тупо нет никакого дела.

— Эй, Пашка! — всегда уверенный голос заметно напрягся, после чего тот таки нагнал паренька и схватил за плечо. — Ты чего такой гордый тут ходишь?!

Павел замер и медленно повернулся в сторону незваного гостя, от чего того передёрнуло. Один взгляд серых глаз говорил о том, что ты — ничто, твоё место в могиле, и вообще, иди кормить червей, твой удел — только это.

— Убери руку. — это был самый настоящий приказ, от чего пацан опешил и убрал ладонь. Козелков же лишь повёл плечом и брезгливо продолжил. — А теперь сгинул.

Сказать по правде, эта фраза отрезвила, но до конца ребята пришли в себя лишь тогда, когда ботаник умотал уже далеко. Нет, они не могли стерпеть такого, но вдогонку за подростком никто не кинулся. Что-то с этим неудачником сегодня было не так.

Шёл он молча, идя напролом и не видя людей, пока не дошёл до самой окраины. Тут была заброшенная площадка, на которой школьник был всего раз, но этого было достаточно, чтобы Максимус увидел её. Никого нет, а значит никто не увидит это позорную тучную свиную тушку, что заставляла бравого воина от и до испытывать ярость и чувство собственного несовершенства. Так дело не пойдёт… Это не его тело.

Подав контрольный посыл на все группы мышц, школьнику хотелось выть. Такое свинство, такое пренебрежение к собственному достоинству, и только сплошное нытьё в голове. Мерзость.

Ничего не жравши, усиленно таская железо и прочий инвентарь, тело выдохлось за час. Это был крах, которого он просто не мог стерпеть, а потому задался целью, во что бы то ни стало, превратить эту ничтожную оболочку в гранённый сосуд, чьё совершенство сравнимо лишь с его содержимым.

Домой он направился, когда уже вечерело, шёл тем же путём, уставший и злой, на себя и других, однако зоркий взгляд уловил уже знакомую компашку. Нет, он не боялся этих придурков, он вообще ничего не боялся, а потому, когда к нему подошла ущемлённая компашка, он глядел ровно и твёрдо.

— Ты сегодня какой-то на редкость уверенный в себе. — хихикнул один из хулиганов, но не встретив никакой реакции, улыбка сошла с лица. — Что, осмелел, Козелков?

— Дай пройти. — холодно выдал парень.

— А если не дам, то что?

— Вспорю брюхо и вырву яйца. — всё так же холодно и остро выдал ботаник.

Парень резко опешил, но оппозиций не сдавал:

— А силёнок то хватит?!

— Проверим?

Вот тут зажало у всех, стало совсем не смешно, а губы Павла коснулась едва заметная ухмылка. Да, он ждал этого. Страх… И он его почуял.

— Ты совсем страх потерял, жиртрес?! — парень не стерпел такого, а потому замахнулся. — Да я тебя…

Это был точечный удар костяшкой в грудь, от которого перебило дыхание, но не успели парни сообразить, как Павел с размаху долбанул одного из них по шее. Профессионально ударив в кадык, он не сломал его лишь потому, что не ставил целью, но был вынужден признать, что бить стало больнее, чем раньше.

Округлый пухляш вмиг проявил небывалые навыки ближнего боя, ломая суставы короткими редкими ударами, стирая собственные костяшки в кровь, как вдруг зоркий глаз увидел что-то блестящее. Увернувшись от ножа и порезав штаны, ботаник злобно зарычал и с размаху ударил парня в морду. Сустав щёлкнул, стало дико больно, но он не из тех, кто падал замертво.

— Дьявол. — выругался Козелков и посмотрел на напуганного качка, как на мясо. — Я убью тебя, ублюдок.

Выставляя перед собой нож, почему-то у торчка не возникло ни малейших сомнений в словах Пашеньки, а сам школьник лишь дождался удобного момента, чтобы подсечь, после чего отработанным движением выломал плечевой сустав, выхватил нож и тут-то масса и сыграла на руку.

Взгромоздив на себя воющее с боли тело, паренёк буквально впечатал его в стену, после чего выхватил нож, прорезал им майку урода до самой горловины, слегка поцарапав кожу, выудил лезвие и всадил нож в стену на два сантиметра аккурат промеж ног в непростительной близости от «самого важного».

— Мне? — передразнил пухляш, глядя в напуганные и уже мокрые глаза местной гопоты. — Мне, тварь, всего хватит. Ещё раз увижу на этой дороге — вспорю брюхо и вырву яйца. Я повторил тебе это дважды… Третьего не будет.

С этими словами бывалый неудачник вырвал из стены нож и швырнул гопника на землю. Тот был напуган до одури, однако серые очи смотрели на него, как на насекомое, которому он разрешил сегодня жить. Медленно глянув на ублюдков, что жались и прятались друг за друга, парень поудобнее перехватил нож, после чего швырнул. В этот момент вся топа оцепенела, а лезвие пролетело аккурат возле глаза одного из отморозков.

Конец ознакомительного фрагмента.